ПОДЛИННЫЕ ПОКАЗАНИЯ УИЛФРИДА ЮСТЕЙСА РИВЕРТОНА. 15 страница

– Я была бы просто в восторге, – ответила она без малейшего колебания. – Но, если позволите, мне хотелось бы все-таки знать, почему вы решили изменить свое мнение по этому поводу?

– Просто я представил себе, как вы расхаживаете по моей квартире в этом вашем прозрачном нейлоновом белье…

– Если только вы не поставите свой кондиционер на точку замерзания, так оно и будет, – промурлыкала Айрис Демпси. – Где вы живете?

Я дал ей адрес и повесил трубку.

Мысль о том, как эта рыжеволосая красотка будет расхаживать по моей гостиной в своем прозрачном нейлоне – и это после ночи, посвященной неоднократным демонстрациям патентованного средства Холмана против икоты! – подействовала на меня не более, чем перспектива освежиться стаканом теплого лимонада. Я решил, что как раз самое время навестить психоаналитика, и нашел номер его телефона в списке, который вручил мне Пакстон. Доктор Шумейкер не выказал ни малейшего удивления, когда я назвал ему свое имя и сказал, что хочу побеседовать с ним о Кармен Коленсо. Он спросил только, будет ли мне удобно встретиться у него в конторе в одиннадцать часов, и я ответил согласием. Повесив трубку, я несколько минут размышлял на тему о том, что, возможно, с сегодняшнего утра мир изменился и впредь все, с кем мне придется иметь дело, будут беспрекословно выполнять любые мои желания.

Бюро Шумейкера располагалось на десятом этаже высотного здания на Уилшир-бульваре. Элегантная блондинка в приемной одарила меня теплой улыбкой, словно я был любимым психом доктора, и плавным движением руки указала мне на дверь личного кабинета Шумейкера.

Психоаналитик оказался высоким парнем лет тридцати пяти, почти лысым и каким-то расхлябанным на вид. Его голубые глаза с тяжёлыми веками хранили пронизывающее и в то же время непроницаемое выражение, как нельзя более сочетавшееся с синим орлоновым свитером и белым пиджаком в рубчик, в которые он был облачен.

Наверняка любой пациент, страдающий тяжелым неврозом, при одном взгляде на Шумейкера чувствовал себя наполовину излеченным – настолько уверенным в себе выглядел этот психоаналитик. Сразу чувствовалось, что самые тяжелые случаи не вызывают у него ни малейшего затруднения.

– Садитесь, мистер Холман, – сказал Шумейкер, выпустив мою руку из своих железных тисков. – Рэй Пакстон звонил мне насчет вас вчера вечером. – Доктор вяло улыбнулся. – Он беспокоился, что вы ему не позвонили. Но я убедил его, что даже гению понадобилось бы больше двенадцати часов, чтобы найти пропавшую девушку. Особенно, если эта девушка носит имя Кармен Коленсо.

– Джеки Эриксон рассказала мне кое-что о ваших отношениях с Пакстоном и о том, что Кармен переменила свое мнение о брате за время своего пребывания в санатории, – начал я.

Он улегся на кушетку, стоявшую в нескольких футах от кресла, в котором я сидел, сложил руки над головой и чуть слышно вздохнул.

– Это интересный факт, – продолжал я, – и мне хотелось бы узнать об этом подробнее. Насколько я понял, Кармен через несколько недель пребывания в санатории не только перестала ненавидеть своего брата, но и пришла к выводу, что он всегда был прав по отношению к ней. Маятник стал раскачиваться в обратном направлении, и теперь братец превратился в самую большую привязанность в ее жизни и, по ее мнению, не способен ни на что дурное.

– У Джеки очень хорошая память, – заметил Шумейкер.

– Вам известно, почему она сбежала из санатория?

– Нет. – Он поспешно отрицательно покачал головой. – Я все время сам себе твержу, что это был с ее стороны совершенно нелогичный поступок, но ведь мне-то не следовало бы удивляться этому, не так ли? Всякий психопат может совершить неразумный поступок. И все-таки я очень удивлен.

– Кто-то передал ей сообщение, что Митфорд охотится за ее братом и что Пакстону ничего не известно об этом.

– Ах так! – В голосе Шумейкера послышалось нечто похожее на удовлетворение. – Ну, это все проясняет. – Он опустил ноги на пол и снова принял сидячее положение. – Что еще вам известно, мистер Холман?

– Немногое, – проворчал я. – И при этом только сведения с частицей «не». Она не поехала к своему брату, потому что не сомневалась – он снова упрячет ее в санаторий, так же как это сделали бы и вы сами. И к своей подружке Джеки Эриксон – тоже. Так куда все-таки она направилась, как вы считаете?

– Искать Митфорда, – быстро ответил он.

– А как насчет ее бывшего мужа, Тайлера Уоррена?

– Для психопата, когда он в сильном нервном напряжении, нет ничего невозможного. – Шумейкер едва заметно пожал плечами. – Но все же я считаю, что это в высшей степени маловероятно, мистер Холман. Ведь основным мотивом, побудившим ее к бегству, было желание защитить брата. Она не попыталась предупредить его – быть может, боялась, что он ей не поверит? Так что не думаю, чтобы она направилась куда-нибудь еще, кроме места, где могла бы найти источник грозящей брату опасности, то есть к Митфорду.

– И вы считаете, что Кармен способна еще раз проделать с ним то же самое, что и тогда, когда она всадила ему в спину ножницы?

– Почему бы и нет? – небрежно бросил психоаналитик.

– Что за врач этот Дедини?

– Это в высшей степени неэтичный вопрос, мистер Холман! – Его синие глаза приняли еще более непроницаемое выражение. – Но поскольку вы все равно выполняете в высшей степени неэтичное поручение, я отвечу на этот вопрос. Дедини – хороший врач, который любит деньги. Потому-то он и содержит такое заведение, в котором, к несчастью, есть острая необходимость, а все его пациенты – люди состоятельные. Однако если вы считаете, что он мог бы способствовать побегу Кармен, то заверяю вас: Дедини – честный человек, которого невозможно подкупить.

– Это я спросил просто так. Не могли бы вы описать мне внешность Кармен Коленсо? Как она выглядит, я имею в виду – с чисто физической точки зрения?

– Ей лет двадцать пять. Брюнетка с темно-карими глазами, под правым глазом небольшой шрам – память о тех днях, которые она провела с Тайлером Уорреном. Высокая девушка, примерно пять футов восемь дюймов, весит меньше нормы на пятнадцать – двадцать фунтов, так что кажется истощенной и сутулой. Три года назад она была довольно красива, но нельзя жить так, как она жила последние годы, и ничем не поплатиться за это. В последний раз я видел ее четыре дня назад – она выглядела на добрых десять лет старше своего возраста.

– Какие психологические проблемы у Рэймонда Пакстона? – спросил я.

– Вот еще один в высшей степени неэтичный вопрос! – Шумейкер едва усмехнулся. – Но, в конце концов, какая разница? У Рэя те же самые глобальные проблемы, как и у любого другого, кто оказался бы в его положении. Он ведь принадлежит обществу, а такие фигуры подвергаются в десять раз большим психологическим нагрузкам, чем средний человек.

К тому же в настоящий момент он в зените своей славы, так что единственное, что может произойти, – Пакстон скатится вниз. И потому все, что в моих силах, – это время от времени подбадривать его. Он нуждается в этом самым отчаянным образом и буквально каждую минуту.

Рэй, вероятно, самый неприятный человек, которого мне довелось встречать в своей жизни, но его вызывающее самодовольство – это всего лишь маска, скрывающая все его сомнения и страхи.

– О, ради бога, прекратите! – взмолился я. – Иначе я не выдержу и зальюсь слезами!

– Как ни нелепо подобное звучит, но это святая правда! – Шумейкер снова усмехнулся. – Я занимаюсь психоанализом в течение восьми лет, и за все это время он единственный человек, к которому я не испытываю профессиональной привязанности. Иногда мне кажется, что я с удовольствием взял бы в руки подвернувшийся под руку стул и разбил о его голову!

– Он никогда не был женат?

– Когда ему захочется удовлетворить свой сексуальный аппетит, он может выбрать любую женщину из толпы красавиц, жаждущих его общества, – ответил Шумейкер. – Но дело в том, что хоть сколько-нибудь серьезные отношения с любым существом – безразлично какого пола – это понятие, совершенно не совместимое с Рэем Пакстоном. По его мнению, все существуют на земле только для того, чтобы угождать ему и угадывать его желания.

– Как вы только что сами сказали, – согласился я, – он исключительно неприятный тип.

– Вы всегда так интересуетесь психологией своих клиентов, мистер Холман? – мягко осведомился доктор.

– У меня такое чувство, будто он ищет свою сестру только для того, чтобы снова засунуть ее обратно в санаторий, дабы она не смущала его спокойствия. И это все. Ему ровным счетом наплевать на ее безопасность и благополучие. Если бы Кармен нашли мертвой, это бы его нисколько не тронуло, поскольку никто не знает, что она его сестра. Во всяком случае, до тех пор, пока об этом не стало бы известно. И я не могу понять, почему одна только мысль о возможной огласке так его тревожит?!

– Этого я не знаю, – отрезал Шумейкер. – Надо будет спросить об этом при нашей следующей встрече с ним.

– Знает ли Пакстон о том, что его сестра так изменилась по отношению к нему, находясь в санатории?

– Я не говорил ему об этом, поскольку не был уверен, что эта перемена достаточно необратимая, – сказал он осторожно. – Наркотик – я имею в виду ЛСД – настолько отразился на рассудке Кармен, что эта перемена могла быть результатом каких-то извращенных представлений, не более. И потом, она могла вдруг просто осознать свою вину – ведь она чуть не заколола Митфорда! Обоим придется чертовски долго ждать, прежде чем каждый из них получит возможность убедиться в своей правоте.

– Это точно. – Я поднялся. – Благодарю вас за столь увлекательное катание на карусели, доктор. Было так забавно скользить вокруг да около, хотя в результате я так никуда и не добрался!

– Наиболее вероятный путь к решению вашей проблемы – это найти Митфорда. – Шумейкер был подчеркнуто невозмутим. – Найдя его, скорее всего вы обнаружите рядом с ним и Кармен. Это ведь настолько очевидно, что наверняка вы думали об этом задолго до того, как вошли в мое бюро четверть часа назад. Но почему-то старательно избегали в нашем разговоре даже упоминания такой возможности. Интересно, почему бы это?

– Если мы сейчас приступим к сеансу психоанализа, то буду вам очень обязан, доктор, если вы счет за свои услуги пошлете моему клиенту.

– Да нет, это ведь просто мысли вслух, – возразил психоаналитик. – Он поскреб макушку своей лысой головы, сопровождая это удовлетворенным урчанием. – Вы ведь чересчур старательно пытались выяснить, кто бы мог заменить Митфорда Кармен, предположили даже, не Уоррен ли? Это вынудило меня полюбопытствовать: зачем вам это?

– А что, если бы я вам сообщил, что уже нашел Митфорда? – холодно ошарашил я Шумейкера. – И притом мертвого, а в спине у него торчали глубоко всаженные в нее ножницы!

Лицо его под густым загаром вдруг стало белым как мел.

– Я бы решил, что это какая-то дурная шутка, – пробормотал он. – И постарался бы забыть об этом в ту же секунду, как вы покинули мое бюро.

– Я считаюсь опытным консультантом, и у меня лицензия частного детектива, – сказал я. – Если я хочу сохранить эту лицензию, то обязан уведомлять полицию всякий раз, как обнаружу труп. Но, как вы сами заметили, я занимаюсь в высшей степени неэтичными делами. И если я в этих делах не буду ставить на первое место интересы своих клиентов, то в течение месяца окажусь без куска хлеба.

Однако дело в том, что все равно, рано или поздно, кто-то обнаружит труп Митфорда и сообщит об этом в полицию. А ведь вполне вероятно, что Кармен Коленсо купила где-то еще одну пару ножниц. Кто же может оказаться – я взываю к вашему профессиональному опыту, доктор, – кто может стать ее следующей жертвой?

Он вскочил с кушетки, быстрыми шагами подошел к окну и несколько минут стоял спиной ко мне, глядя в стекло. Руки его за спиной были стиснуты в кулаки, костяшки суставов побелели – так сильно пальцы одной ладони впились в другую.

– Вы ведь не можете утверждать, что его убила именно Кармен? – внезапно спросил Шумейкер. – Или вы это знаете наверняка?

– Нет, – согласился я. – Но, пользуясь вашими собственными наблюдениями, она – наиболее вероятный субъект, которого можно подозревать. Может быть, теперь вы сумеете определить те глобальные проблемы, которые мучают меня, доктор?

Если я хочу сохранить верность интересам своего клиента, то должен продолжать розыски его сестры. С другой стороны, если я сообщу полиции все, что мне известно, то вполне вероятно, что они найдут ее скорее, чем я, и тем самым предотвратят еще одно возможное убийство. Как бы вы поступили на моем месте?

Он повернулся лицом ко мне – губы плотно сжаты, голубые глаза утратили свое непроницаемое выражение.

– Ну, если вы решили впутать меня в это дело! – Плечи его внезапно опустились. – Да нет, конечно! У меня и не было никакого намерения задавать вам абсурдные вопросы, Холман. Это – ваша личная проблема, вы и должны решать ее. Но вот что я вам скажу: мое профессиональное мнение сводится к следующему: если даже Кармен убила Митфорда, то совершенно невероятно, чтобы она могла совершить еще одно убийство.

Она убедилась, что отвела беду от Рэя, убив того, кто ему угрожал. На том все и кончится. И я нисколько не удивлюсь, если после всего этого она по доброй воле вернется в санаторий.

– Когда я рассказал вам о сообщении, переданном Кармен в санаторий, у вас непременно должны были возникнуть какие-то вопросы по этому поводу – но вы их не задали, доктор, – сказал я холодно. – Например, кто именно передал ей сообщение или кто был связующим звеном между санаторием и тем, кто передал сообщение? Интересно, почему вы ни о чем меня не спросили?

– Вероятно, я настолько заинтересовался, услышав причину, по которой она покинула санаторий, что ничего иного в тот момент мне не пришло в голову, – буркнул Шумейкер. – И вот что, Холман! Примите совет эксперта. Прежде всего не пытайтесь откопать то, чего никогда не было, иначе вы снова вернетесь к тому, с чего начинали!

– Я безмерно счастлив, что этот «совет эксперта» вы дали мне бесплатно. Иначе я все равно потребовал бы у вас свои деньги обратно!

Адамово яблоко на шее психоаналитика судорожно подскочило – он едва не подавился слюной.

– Извините меня, Холман. Просто я совершенно потрясен тем, что вы только что сообщили насчет Митфорда. Кармен ведь все еще моя пациентка, и, если она на самом деле убила его, я считаю себя наполовину ответственным за это!

– Понимаю, – кивнул я.

– Вы сообщили об этом Рэю?

– Нет еще.

Он нервно откашлялся.

– На вашем месте я бы ничего и не сообщал ему, по крайней мере, хотя бы пока вы не найдете Кармен. Все, чего вы достигнете таким сообщением, – это нервное потрясение. – Он пытался улыбнуться. – Мне бы не хотелось, чтобы и Пакстон оказался в санатории, знаете ли!

– О’кей, – согласился я. – Пока же давайте предположим, что Кармен действительно отправилась на поиски Митфорда и нашла его. Она еще не вернулась к санаторий, иначе вам бы сообщили об этом. У вас есть хоть какое-нибудь представление о том, куда она могла направиться после этого?

– Мне приходит в голову только одно: Джеки Эриксон. Она ведь единственная приятельница Кармен. Другой близкой подруги у нее никогда не было, насколько я знаю.

– Значит, по-вашему, она не поедет в свою старую квартиру на Венеция-Бич, как вы считаете?

– Это практически исключено. – Профессиональная уверенность вновь появилась в его голосе. – Это последнее место на свете, куда она решилась бы отправиться. Единственное, что могло толкнуть ее на такое, – это воспоминания о первом случае. А ведь она все время стыдилась своего поступка.

– Пакстон говорил мне, что, когда все это произошло, он сразу вызвал вас по телефону, – вспомнил я. – В каком состоянии был Митфорд, когда вы прибыли на место?

– В тот раз ему на самом деле страшно повезло, – ответил Шумейкер. – Лезвие ножниц прошло всего лишь в дюйме от легкого. К счастью, у Рэя хватило ума не вытаскивать ножниц из раны. К тому времени, когда я приехал, Митфорд потерял уже довольно много крови и был без сознания – в состоянии шока. Я позвонил Дедини, попросил его прислать его собственную карету «скорой помощи» и позаботиться, чтобы в санатории был наготове опытный хирург.

– А что же Кармен?

– Она была в состоянии классической кататонии: стояла посредине соседней комнаты в полном оцепенении, так называемом ступоре. Мускулы были так напряжены, что нам пришлось просто поднять ее с пола и в вертикальном положении снести вниз, в карету «скорой помощи».

– Для Пакстона это была дьявольски сложная ситуация, не так ли?

– Рэй стойко перенес всю эту историю и неплохо вышел из положения. Для человека, постоянно пребывающего в крайнем внутреннем напряжении, он действовал просто великолепно. Я-то считал, что он буквально развалится на части, но Рэй вел себя как раз наоборот, достаточно стойко.

– Еще один вопрос – можете считать это просто праздным любопытством, – усмехнулся я. – Ева Байер? Она из числа тех красивых жаждущих девиц, которым просто не терпится удовлетворить сексуальные желания Пакстона?

– Не могу сказать, – неожиданно разозлился Шумейкер. – Хотя это вполне возможно, я думаю. Она, пожалуй, лучшая девушка-секретарша из всех, кто у него когда-либо был. И это означает, что большую часть своего времени она проводит рядом с ним. А вы, Холман, не считаете, что любопытство ваше на этот раз довольно сомнительной пробы?

– У вас просто дар подбирать соответствующие определения, – восхитился я.

– Если вы найдете Кармен Коленсо… – Ему было, как видно, нелегко подобрать слова, чтобы попросить об одолжении такого низкопробного типа, как я. –…Я был бы вам обязан, если бы вы сначала уведомили меня об этом.

– Почему же?

– Потому что я ее психолог и могу оказать ей большую помощь, чем кто-либо другой! – Психоаналитик сверкнул на меня глазами. – Мне кажется, это вполне ясно каждому, кто не обладает столь извращенным умишком, как ваш!

– Парень, который содержит лавочку деликатесов в моем районе, – медленно произнес я, – меня просто не выносит. Но даже он ухитряется сохранить видимость профессиональной привязанности ко мне всякий раз, как я захожу, чтобы купить жестянку томатов!

На щеках Шумейкера полыхали багровые пятна, в глазах медленно загорался яростный огонь.

– Почему бы вам немедленно не убраться отсюда вон? Прежде чем я возьму стул и размозжу вам голову?

– Я ухожу. Но впредь выбирай выражения, Шумейкер, иначе я сообщу о твоем состоянии твоему психоаналитику!

Закрывая за собой дверь кабинета, я услышал за спиной слабые мурлыкающие звуки.

Элегантная блондинка в приемной одарила меня теплой улыбкой, когда я приблизился к ее столу.

– Для первой встречи с доктором вы были у него в кабинете довольно долго, – весело заметила она. – А сейчас у вас вид человека, у которого в этом мире нет никаких забот и привязанностей, мистер Холман!

– Доктор Шумейкер велел мне спросить у вас, не согласитесь ли вы сотрудничать со мной в одном вопросе, – сказал я, имитируя крайнее возбуждение. – О боже! Я так смущен.

– Ну разумеется, я согласна помочь вам всем, чем смогу, если таково желание доктора, – ответила блондинка благосклонно. – Не смущайтесь, мистер Холман! Скажите мне, в чем дело?

– Ну… – Я нерешительно затоптался на месте. –…Он сказал, что есть только одна возможность проверить, не утратил ли я влечения к другому полу. И потому, мол, не будете ли вы так добры раздеться?

– Раздеться? – Она так широко раскрыла рот, что у меня появилась возможность убедиться: тот, кто вырезал ей в свое время гланды, был отличным специалистом.

– И тогда, если я не брошусь ловить вас по всей приемной, значит, мои дела совершенно безнадежны, – так он сказал! – произнес я убитым голосом.

– Он сошел с ума! – прошептала блондинка. – Слишком много слышит и видит этих несчастных психов, которые толпами приходят к нему на прием – вот теперь он и сам свихнулся!

– Я тоже было так подумал, – признался я. – Особенно, когда он вдруг принялся раскрашивать картинку Буффало-Билла и занимался этим добрых пятнадцать минут!

Она бросила через плечо нервный взгляд на закрытую дверь кабинета Шумейкера.

– А что он делал, когда вы вышли? – прошипела секретарша.

– Как раз подрисовывал черные усики на его верхней губе и пристраивал черную фуражку ему на голову, – доверительно сообщил я. – Потом сверкнул на меня глазами и произнес что-то вроде: «Сегодня – моя секретарша, завтра – весь мир!» Я подумал, что это нечто вроде особого теста, но ответа так и не нашел. И тогда он сказал, что я должен пойти сюда, к вам, и попросить вас раздеться. – Я улыбнулся ей, как бы извиняясь. – И еще добавил, чтобы я все-таки не слишком огорчался из-за своих сексуальных расстройств, потому что он, мол, так или иначе найдет способ все уладить.

Она выскочила в коридор на добрых три секунды раньше меня и не стала даже задерживаться у лифта. Я еще успел заметить, что она помчалась вниз, перепрыгивая через три ступеньки кряду.

«Если не считать психоаналитиков, которые употребляют слова вроде „низкопробный“, – мстительно подумал я, – больше всего на свете не переношу элегантных блондинок в приемных!»

Глава седьмая

Магазин «Бравура» в Вествуд-Виллидж выглядел как раз так, как подобает заведению, где следует покупать бюстгальтер с чашечками под прозрачную блузку. Угрюмого вида брюнетка в шерстяном вязаном платье с длинной молнией спереди соблаговолила лишь слегка поднять брови, когда я облокотился на стойку.

– Я бы хотел видеть мистера Уоррена, – вежливо обратился я к ней.

Она медленно покачала головой.

– Сегодня пятница!

– Я знаю.

– Так зачем же вы тратили время на то, чтобы прийти сюда? – фыркнула брюнетка.

– Это что, секретный код? – с надеждой осведомился я. – Если я правильно догадался, то отзыв должен быть что-то вроде: «Завтра – воскресенье». И тогда я смогу увидеть шефа Тайного Отделения организации «Бравура Бутик»?

– О боже! – Она выразительно закатила глаза. – Я встречала немало психов-оптовиков на своем веку, но вы что-то уже совсем особенное! Мистер Уоррен никогда не ведет переговоров с оптовиками по пятницам – для этого существуют дни с понедельника до четверга! Так что почему бы вам не прийти на следующей неделе, а?

– Я не оптовик, – сказал я резко. – У меня к мистеру Уоррену дело личное и очень срочное.

– С этого и надо было начинать. – Она откинула боковую доску стойки и мотнула головой в сторону заднего помещения. – Пройдите вон в ту дверь.

Я прошел через указанную дверь и сразу же больно ударился, наткнувшись на манекен в человеческий рост, с нелепой застывшей улыбкой на лице, облаченный в пурпурные бикини.

– Осторожнее! – раздался чей-то пронзительный голос. – Эти вещи стоят немалых денег, знаете ли!

Обладатель голоса бережно вернул манекен в прежнее положение и только потом смерил меня взглядом. Ему было лет тридцать. Плотного телосложения, начинающий полнеть. Жесткие каштановые волосы коротко подстрижены. Карие глаза навыкате придавали ему поразительное сходство с зачарованным принцем, который вот-вот превратится в лягушку. Светло-голубой свитер с глухим воротом совершенно не сочетался с шерстяными брюками болотного цвета и белыми ботинками на шнурках.

– Какого дьявола вам здесь нужно?! – набросился этот тип на меня.

Я напустил на себя тот холодный, бесстрастный вид, который меня неоднократно выручал в подобных ситуациях, и через несколько секунд это произвело на зачарованного принца-лягушку должное впечатление.

– Вы Тайлер Уоррен?

– Конечно. – Он беспокойно захлопал глазами. – А вы кто такой?

Я достал из кармана бумажник и раскрыл его так, чтобы перед его глазами мелькнула моя лицензия частного детектива – времени разобраться, в чем тут дело, у него не хватило.

– Капитан Шумейкер, – буркнул я. – Лос-Анджелес, Отдел насильственных смертей.

– Ох! – Уоррен-младший невольно скривил свои мокрые губы. – Извините, капитан. Все дело в том, что у нас здесь постоянно шатается всякая шантрапа, хотя им отлично известно, что они не имеют права сюда заходить.

– Вы бывали когда-нибудь в Венеции? – Мой вопрос был для него совершенно неожиданным.

– Один раз, несколько лет тому назад. Ездил вместе с отцом по делам, связанным с нашим бизнесом. Мы тогда объездили всю Европу.

– Очень интересно, мистер Уоррен, – осклабился я. – Но только я имел в виду другую Венецию – ту, которая в Калифорнии!

– Конечно, капитан. – Он слабо улыбнулся. – Это, наверное, выглядело глупо?

– Глупо, – согласился я. – Но вы так и не ответили на мой вопрос.

– Ну конечно, я бывал там несколько раз, – сказал Уоррен торопливо. – Почему вас это интересует?

– А вчера вечером?

– Нет. Я вообще там не был ни разу за последние пять-шесть недель. – Он засунул руки глубоко в карманы брюк и попытался было выпятить челюсть, которая предательски дрожала. – А почему вы этим интересуетесь, капитан? В чем дело?

– Обычное расследование. – Я процитировал стандартную строку из стандартного сценария допроса, столь часто демонстрируемого по телевидению. – Итак, где вы были вчера вечером, мистер Уоррен?

– В гостях у приятеля. Послушайте, капитан, я полагаю, что имею право…

– Вы знаете человека по имени Росс Митфорд?

– Митфорд? – Он поморгал глазами, потом отрицательно покачал головой. – Что-то не припоминаю.

– Как вы относитесь к своей бывшей жене, мистер Уоррен? – Я уставился прямо в его глаза. – Сколько времени прошло после вашего развода? Восемнадцать месяцев, кажется?

– Кармен? Эта сука! – Голос его окреп. – Я отношусь к ней точно так же, как относился в тот вечер, когда застал ее в постели с моим так называемым лучшим другом!

– Ну и что вы тогда чувствовали?

– Я мог бы убить эту продажную шлюху!

– И до сих пор испытываете к ней такие же чувства?

Выражение испуга внезапно появилось в его выпученных глазах.

– Оставьте это, капитан! Я совсем не то имел в виду! Я хотел сказать, что даже и не вспоминал о ней с тех пор, как нас развели.

– До недавнего времени ваша бывшая жена жила с Россом Митфордом. – Я принялся неторопливо раскуривать сигарету, а Уоррен глядел на мою спичку так, словно она вот-вот выбросит грибовидное облако атомного взрыва. – Тело Митфорда было обнаружено в жалкой трущобе, на первом этаже жилого дома в Венеции. Вчера ночью, – продолжал я невозмутимо, – его закололи.

– Какое это имеет ко мне отношение? – хрипло спросил он.

– Похоже на убийство из ревности, – пожал я плечами. – Ревность и ненависть – две самые сильные страсти после жадности. Никаких следов ограбления при этом не обнаружено. И потому мы ищем кого-то из тех, кто либо ненавидел, либо ревновал Митфорда! Быть может, этот «кто-то» – ее бывший муж? Бывший муж, который сохранил к своей прежней жене такие чувства, что не смог выдержать ее связи с другим!

– Вы с ума сошли! – Голос Тайлера сорвался на визг. – Мне ровным счетом наплевать, даже если бы Кармен разыгрывала из себя Белоснежку и жила со всеми семью гномами одновременно!

– Вы знаете человека по имени Луи? – прервал я его вопли.

– По-моему, я знаю двух-трех парней по имени Луи.

– Этот Луи – лысый, высокий, похожий на живой труп.

– Мне кажется… кажется, я не знаю такого. – Он механически принялся покачивать головой из стороны в сторону, словно изображал маятник на отцовских стенных часах.

– Но вы не уверены! – атаковал я его.

– Мне трудно припомнить в точности. – Он быстро облизнул свои мокрые губы. – Я хочу сказать, что мне приходится сталкиваться с уймой парней в моем бизнесе, капитан. Может быть, я когда-нибудь и встречал подобного человека, о котором вы говорите, но если это и так, все равно я совершенно его не помню.

– Его ближайшие приятели – два типа по прозвищу Чарли-Лошадь и Бурундук, – добавил я.

– Вы шутите? – Глаза Уоррена совершенно вылезли из орбит, когда он понял, что я не шучу. – Я никогда не встречал никого из них, это совершенно точно. Что за идиотские имена?! Да если уж встретишь подобных типов, их не забудешь!

«Какого черта? – подумал я. – Почему бы мне не выложить перед ним все козыри сразу?»

– «Приятель», у которого вы были вчера вечером, зовется Джеки Эриксон.

– Ну и дела! – воскликнул он. – Лучшая подружка Кармен? Послушали бы вы только, как она разинула свою пасть на нашем бракоразводном процессе. По ее словам выходило, что я один виноват в том, что Кармен влезла в постель к моему так называемому лучшему другу!

– Вы знаете девушку по имени Айрис Демпси?

– Айрис Демпси? – Тайлер едва выговорил это имя. Глаза его готовы были лопнуть, настолько они были выпучены после моих вопросов. – Я не уверен в этом.

– Интересно, помните ли вы хотя бы свое собственное имя? – разозлился я. – Пожалуй, мне стоит освежить вашу память. Айрис Демпси – это рыжеволосая красотка с великолепной грудью, и она работает сестрой в частном санатории.

За моей спиной раздались чьи-то тяжелые шаги, потом резкий повелительный голос произнес:

– Тайлер! Какого дьявола ты околачиваешься здесь? Или ты считаешь, что мое предприятие – один из тех борделей, где ты привык ошиваться? Да я мог бы выйти из магазина, прихватив добрую половину товаров, а эта глупая сучка так и не оторвалась бы от созерцания собственной персоны в зеркале.

– Угу, папа! – Тайлер Уоррен вяло улыбнулся. – Это – капитан Шумейкер из Отдела убийств, Лос-Анджелес.

Каждый дюйм из всех пяти футов и трех дюймов, составлявших внушительную фигуру Уоррена-старшего, дышал энергией, умом, несгибаемой волей, решительностью. Его густые седые волосы были гладко зачесаны, усы выровнены в ниточку с чисто воинской точностью. Широко расставленные серо-зеленые глаза были холодны, как океанские глубины. Костюм наверняка шил мастер своего дела – это было настоящее произведение искусства. Все остальные детали были подобраны самым изысканным образом, так что вместе составляли настоящую поэму в коричневатых тонах. Он стоял от меня на изрядном расстоянии, тем не менее я почувствовал, каким ледяным холодом и недовольством веет от него.