ПОДЛИННЫЕ ПОКАЗАНИЯ УИЛФРИДА ЮСТЕЙСА РИВЕРТОНА. 18 страница

– И как же она реагировала на ваши слова?

– Она исцарапала мне ногтями все лицо, и боль была такая невыносимая, что я схватила ножницы и… и! Нет! Это было в другой раз, я не помню даже, когда именно, но мне потом об этом рассказали – мне кажется!

– Я полагаю, что на том и кончилась ваша чудесная дружба?

– Она со мной с тех пор никогда больше не разговаривала – до самой вчерашней ночи. Как она, наверное, наслаждалась, когда наклонилась надо мной и вонзила мне в руку иглу, зная, что я совершенно беспомощна!

– Ну и подружка! А как ее зовут?

– Блондинка, – пробормотала Кармен. – Та самая, которая хотела убрать меня с дороги, чтобы Рэй достался ей одной.

– Вы уверены? – поразился я.

– Ну конечно уверена! – Ее голос зазвучал резче. – Я могу забыть имя, но никогда не забываю лица. Она осталась той же самой двухсотдолларовой шлюхой, какой и была.

Потом она задремала и проснулась, когда мы уже были всего лишь в миле от санатория.

– Иногда меня просто смех разбирает, когда я ему говорю, какой хороший у меня брат Рэй! У него на лице появляется такое смущенное выражение, и он начинает переминаться с ноги на ногу, словно ему не хочется этого слышать!

Но ведь это он сам всегда заставляет меня разговаривать на всякие такие темы. Ему нужно знать, что я думаю о разных вещах. Но мне-то, разумеется, ровным счетом наплевать на то, что там происходит в его отвратительной голове!

– У кого? У доктора Шумейкера?

– Мой брат считает, что у него в глазах буквально солнце сияет. – Она помрачнела. – Но только я по временам сомневаюсь в том, что Джерри Шумейкер такого же мнения о самом Рэе!

У меня странное чувство, будто он что-то все время скрывает от меня! Я чувствую себя неловко, да и он тоже, потому что не говорит мне правды, и это его смущает, когда мы вдвоем!

– Мы приехали. – Я остановил машину перед воротами санатория. – Мне потребуется несколько минут, чтобы уладить кое-что, и тогда вас устроят как можно удобнее.

– Вы были так добры ко мне, а я ведь даже не знаю вашего имени!

– Рик Холман, – представился я.

– А я Кармен Коленсо. – Она говорила нарочито бесстрастно. – Я полагаю, вы слышали о моем брате – Рэймонде Пакстоне? Он знаменитый киноактер, звезда экрана!

Дедини разрешил мне воспользоваться его телефоном, пока он занимался Кармен, и первым я набрал личный номер Пакстона, не значившийся в телефонной книге. Голос Евы Байер звучал невесело.

– Это Рик, – сказал я. – Я хотел бы, чтобы вы с Пакстоном приехали ко мне домой не позже чем через час. Я нашел Кармен.

– Это чудесная новость, Рик! – Казалось, эта новость вдохновила ее. – Она в порядке?

– По крайней мере, она жива, и надеюсь, что не умрет. И передайте Пакстону от моего имени, что если он приедет без вас, то я не пущу его дальше порога.

– Я передам ему, Рик. – В голосе Евы звучало удивление. – Но я не понимаю, почему так необходимо, чтобы я…

Я повесил трубку, не дожидаясь конца фразы, набрал номер Шумейкера и повторил то же самое, что сказал Еве.

– Я так счастлив слышать это! Где она сейчас?

– В безопасности, – отрезал я.

– Послушайте, Холман… – Голос Шумейкера зазвенел и сорвался. – Ведь я же ее психолог!

– Сейчас ей нужен только врач, и он у нее есть! – Я был чертовски зол.

– Мы обсудим это позднее. – Теперь Шумейкер был холоден. – Ответьте мне только на один вопрос, Холман! Что вы такое сотворили с моей секретаршей, черт возьми?!

– Вы имеете в виду ту блондинку, которая сидит у вас в приемной? – невинно поинтересовался я. – Я только попрощался с ней, когда проходил мимо ее стола, – вот и все.

– Мне кажется очень подозрительным, что она исчезла почти одновременно с вашим уходом, – прорычал он.

– Может быть, она пошла подыскать себе хорошего психолога? – И я повесил трубу, не дожидаясь ответа.

Джеки Эриксон замурлыкала кошечкой, услышав в трубке мой голос.

– Я надеюсь, вы сегодня вечером не заняты, мистер Холман? У меня такое чувство, что меня вот-вот одолеет приступ икоты! Странно, правда? Почему бы вам не доставить свое чудесное патентованное лекарство прямо ко мне на квартиру? А завтра утром вы могли бы отправиться домой, напялив мои шелковые трусики!

– Может быть, несколько позже? Горный спорт намного привлекательнее ранним утром. Но если говорить серьезно, то я хотел бы, чтобы вы приехали ко мне домой не позже чем через час. Я нашел Кармен.

– С ней все в порядке? – Голос ее звучал взволнованно. – Физически, я имею в виду?

– Вообще-то, она не в такой уж хорошей форме. Но думаю, что с ней все будет в порядке.

– Чудесно. – Энтузиазм ее вдруг пропал. – Я только что вспомнила, Рик! Сегодня днем в газете была фотография Митфорда. Кто-то нашел его тело около восьми часов утра!

– Может быть, поговорим об этом позднее? Встретимся через час.

Уоррен-старший отозвался на мой звонок своим обычным, уверенным голосом.

– Это Рик Холман, то есть капитан Шумейкер из Отдела привидений, Лос-Анджелес, мистер Уоррен, – представился я, и он тихонько засмеялся. – Могу я поговорить с вашим сыном?

– Он здесь. – Сделав короткую паузу, Уоррен-старший спросил: – Как вам кажется, у вас скоро появится желание поговорить со мной?

– Весьма возможно. Маленькая просьба, мистер Уоррен. Расскажите, пожалуйста, Тайлеру всю историю относительно моего настоящего имени, чтобы он не совсем растерялся, когда подойдет к телефону.

– Хорошо, расскажу, – сухо согласился он. – Но растерянность – его постоянное состояние, полная растерянность. Так что вряд ли это что-то изменит.

Я ждал довольно долго, прежде чем в трубке послышался неуверенный голос:

– В чем дело?

– Я полагаю, вам будет небезынтересно узнать, что я нашел Кармен Коленсо. Хотелось бы, чтобы не позже чем через час вы приехали ко мне домой, на Беверли Хиллс.

– Вы спятили, что ли? – прорычал Тайлер. – Я потерял всякий интерес к Кармен с того дня, как мы развелись!

– Я даю вам ровно шестьдесят минут. Если по истечении этого срока вы не приедете, куда я прошу, я позвоню вашему отцу и расскажу ему одну прелюбопытную историйку, которую я только сегодня услышал от одного вашего старого приятеля – Харви Гудакра.

Наступило молчание.

– Ладно, – отозвался он наконец. – Я буду.

Минут через пять в кабинет вернулся Дедини: облаченная в белый халат сестра Демпси деликатно осталась за дверью.

– Думаю, она поправится, – сообщил Дедини. – В этом хрупком теле кроется железный дух, мистер Холман. Она, разумеется, истощена недоеданием, измучена плохим обращением. К тому же за эти последние дни ее накачали бог знает каким количеством наркотиков!

– Она не могла попасть в более умелые руки, чем ваши, доктор, – вежливо сказал я.

– Я понимаю, насколько важно соблюдать полную секретность по поводу ее возвращения в санаторий, мистер Холман. И мы отнесемся с уважением к вашему желанию. Правда, я не понимаю, почему бы нам не известить доктора Шумейкера относительно ее местопребывания? – Он пожал плечами. – Но если вы мне объясните, возможно, это озадачит меня еще больше.

– А как поживает сестра Демпси? – Я был абсолютно серьезен.

Баранья улыбка поползла по его лицу.

– Я счастлив сообщить вам, что она больше не жертва неразделенной любви, мистер Холман. В самом деле… – Он выпятил грудь колесом. – Всего лишь час тому назад она оказала мне величайшую честь, согласившись стать миссис Дедини!

Я принес ему свои поздравления, а он, выглянув за дверь, позвал:

– Зайдите на минуту, дорогая!

Я испытал нечто вроде легкого шока, увидев снова Айрис, в белом халате, с выражением девственной невинности на лице. Как и положено, я пожелал ей счастья, и она даже улыбнулась мне слегка жеманно, что выглядело, по-моему, довольно глупо.

– Быть может, вы не откажетесь проводить мистера Холмана до ворот, моя дорогая? – Дедини лучезарно улыбнулся ей. – Мне необходимо срочно кое-что уладить.

– Ну конечно, любимый, – пробормотала она. – Я смогу по-настоящему поблагодарить его за то, что он спас мне жизнь сегодня днем.

– Ну спасибо, моя драгоценная, – поблагодарил я Айрис, когда мы подошли к воротам. – И смотрите, не надевайте трусики, которые садятся, когда встанете под душ вместе с Любимым в вашу первую брачную ночь! Потому что он-то наверняка начнет спасать вас от сердечного приступа!

– Я это учту, – пообещала она торжественно. Охранник принялся отворять ворота, и тогда она добавила уже гораздо громче: – Я никогда не смогу как должно отблагодарить вас, мистер Холман, за все, что вы для меня сделали, но, поверьте, я не забуду этого!

Я скрипнул зубами.

– Всего хорошего, сестра Демпси!

– Всего хорошего, мистер Холман! – Айрис ухитрилась произнести эти слова с некоторым надрывом в голосе.

Я повернулся к ней спиной и уже сделал шаг к воротам, как вдруг почувствовал, что кровожадные пальцы, которые, казалось, были сделаны из стали, пребольно ущипнули меня за самую чувствительную часть тела!

За моей спиной раздался нахальный смешок:

– Надеюсь, вы сами тоже никогда не забудете, что упустили сегодня утром, дрянь вы этакая. Я лежала перед вами, распростертая, словно индейка, совершенно нагая, готовая ко всему – только протяни руки и бери! Но вы, видите ли, торопились на неотложное свидание!

– Но зато у меня остались все фотографии – моментальные снимки, на которых отлично видно, как вы выглядели в севших трусиках, – так что я всегда смогу полюбоваться вами всласть в любой момент. – Это больше всего было похоже на ворчание старого пса.

– Какие еще фотографии? – прошипела Айрис.

– А у меня в бортик бассейна вмонтированы две фотокамеры со вспышкой, – нагло соврал я. – Они установлены под очень любопытными углами: стоит только кому-то пересечь луч фотоэлемента, как автоматически срабатывает затвор аппарата. – Я быстро сделал два шага вперед, опасаясь хищных пальцев, потом обернулся и улыбнулся прямо в ее застывшее от ужаса лицо. – Пришлю вам полный комплект в качестве свадебного подарка, – пообещал я. – Могу поспорить, что Любимый найдет их куда более интересными, чем фотографии девственниц!

Глава одиннадцатая

Глаза Пакстона потемнели от ярости, когда он гневно уставился на меня.

– Я думал, она здесь, – зарычал он. – Только поэтому и утруждал себя приездом в вашу мерзкую конуру, Холман! Я требую, чтобы вы немедленно сообщили, где сейчас находится моя сестра!

– Она в полной безопасности. И обеспечена уходом, какого можно только пожелать.

– Почему бы вам не поверить Рику на слово? – спросила Джеки Эриксон ледяным тоном. – Мне начинает уже надоедать ваше киношное кривляние, Рэй. Вы на меня не очень-то действуете даже в широкоэкранном варианте, а уж в обыкновенной жилой комнате выглядите просто смешно!

– Не разрешай ей подпускать тебе шпильки, Рэй, – быстро сказала Ева Байер.

– Может быть… – начал Шумейкер осторожным тоном. – Если мы все стиснем зубы и постараемся выслушать до конца то, что нам хочет сообщить Холман, то узнаем, наконец, где же Кармен, и тогда сможем скорее увидеть ее.

– Только не мечтайте, что я помчусь к ней сломя голову! – фыркнул Тайлер Уоррен.

Глаза у него были налиты кровью, обвислые щеки пылали румянцем. Похоже было, храбрость свою Тайлер черпал со дна бутылки виски. «Интересно, сколько еще спиртного ему понадобится до конца вечера, чтобы сохранить хотя бы часть этой храбрости», – подумал я.

– Я полагаю, всем уже известно, что сегодня около восьми часов утра в Венеции, был найден труп Росса Митфорда? – спросил я.

– Я ничего не знал, пока Ева не сообщила мне об этом по дороге сюда, – неожиданно тихо ответил Пакстон. – Но ведь, насколько я понимаю, я всегда последним узнаю все новости, которые касаются в первую очередь меня лично, не так ли? Верно, Джерри?

– Расскажите им, Джеки, как мы прошлой ночью отправились на Венецию-Бич в поисках Кармен и наткнулись на еще не остывшее тело Митфорда.

– О’кей. – Она вопросительно подняла брови. – Все, с начала до конца? Насчет Бурундука, Чарли-Лошади и всего остального?

– Не упускайте ничего!

– О господи боже! – взорвался Пакстон. – Я сейчас окончательно потеряю терпение!

Пока Джеки рассказывала во всех подробностях историю наших ночных приключений, я получил возможность внимательно понаблюдать за ними.

Джеки сегодня вечером была тщательно одета – в длинном вечернем платье из шелка цвета сливы; четырехугольный вырез был таким глубоким, что я искренне призадумался, как это девушки с таким бюстом ухитряются постоянно помнить, что им нельзя глубоко вздыхать. Длинные черные волосы Джеки были аккуратно причесаны. Рядом с ней на кушетке сидел Тайлер Уоррен в том же костюме, что и днем.

Ева Байер примостилась на ручке кресла Пакстона. На ней был потрясающий брючный костюм: жакет из тончайшего кружева, весь в воланах, и плотные брюки, расширенные книзу, так что ножки были полностью скрыты. На лице у нее все время, пока Джеки вела свой рассказ, сохранялось напряженное выражение, а я про себя подумал: «Неужели эти ужасные синяки совсем не причиняют ей боли и скоро ли они окончательно заживут?»

Пакстон развалился в кресле с мрачным нетерпеливым выражением лица. На нем был белый свитер и защитного цвета брюки, заправленные в высокие ботинки, на которых – я мог бы в этом поклясться! – блестела та же самая синтетическая пыль, что и утром.

Наряд Джерри Шумейкера был весьма консервативен: дорогой вечерний костюм и белая шелковая рубашка. Он стоял, облокотившись на бар, и на его лысой голове играли отблески горевшей на потолке люстры. Из-под тяжелых век он бросал быстрые взгляды на Пакстона и нетерпеливо постукивал ногой.

Я стоял за баром, потому что мне пришлось смешивать напитки, но еще и потому, что выбрал самую удобную стратегическую позицию: отсюда мне были видны одновременно все присутствующие.

– Ну и тогда мы ушли оттуда, – закончила Джеки свой рассказ, – и вернулись в Лос-Анджелес.

– Что все это означает, Холман? – спросил Пакстон напряженно. – Что Кармен убила его, чтобы защитить меня?

– Весьма возможно, что именно она убила Митфорда, – ответил я. – Но никто не сможет этого доказать.

– В таком случае объясните мне вразумительно: чего ради мы сидим в этой вашей поганой комнате и ждем, пока вы нам ничего не говорите?! – взбесился он.

– Вы хотите узнать, где именно я нашел Кармен? – обозлился я в свою очередь. – И где ее держали в заточении все это время? Что это за место? Хотите?

И я дал им точное описание хижины, рассказал о том, как руки Кармен были связаны, а другой конец веревки намеренно прикреплен к металлическому крюку таким образом, чтобы она не могла ни лечь, ни встать. И о том, как она выглядела после такого обращения, отсутствия подходящей пищи и от того чудовищного количества наркотиков, которыми ее накачивали все это время.

Шумейкер первым нарушил молчание, когда я кончил.

– Это варварство! – сказал он дрожащим голосом. – Чудовищно! Эти люди – не просто варвары, да они просто банда сумасшедших выродков!

– К тому же они страшно напуганы, – добавил я. – Кто-то ведь заметил когда-то, что чем больше человек напуган, тем более жестоким и злобным он становится.

– Но почему именно Кармен? – спросил Шумейкер.

– Все время, пока я вез ее туда, где она сейчас находится, да и раньше, в хижине, она не умолкала ни на минуту – все время говорила. – Я пожал плечами. – Время от времени, правда, язык у нее заплетался, речь становилась несвязной, но все можно было отлично понять.

Под действием наркотиков она с радостью выложила мне все, что знала о людях, с которыми была близка раньше. И сделала бы то же самое в присутствии любого другого, если бы только он захотел ее слушать. А я хотел! Те люди, которых она знала, холодно и расчетливо задумали убийство Митфорда и считали, что смогут свалить его на Кармен, от чего они получили бы двойную выгоду.

Во-первых, полиция удовлетворилась бы, найдя «убийцу», а, во-вторых, Кармен была бы надежно упрятана в какое-нибудь соответствующее заведение до конца своих дней. А там она могла распространяться о своих секретах сколько угодно – все равно ей никто бы не поверил!

– Я чертовски устал выслушивать всю эту чушь, которую вы, Холман, нагородили здесь, пытаясь обелить мою бывшую жену, – сварливо начал Тайлер. – Он, – Тайлер ткнул указательным пальцем в Шумейкера, – заявил недавно, что в этом деле замешаны дегенераты. Что ж, я в свою очередь могу добавить, что самая дегенеративная из них – Кармен!

Пакстон быстро поднялся с кресла, расправил плечи и устремил на Тайлера грозный взгляд.

– Я считал бы большой любезностью с вашей стороны, если бы вы встали и еще раз повторили то, что только что заявили о моей сестре! – прорычал он.

– У меня есть для него более интересное дело, – быстро вмешался я. – Вернее, вопрос. Ведь та хижина, в которой я нашел Кармен, принадлежит мистеру Уоррену-старшему, но он уже давно не пользуется ею. А когда вы были там в последний раз, Тайлер?!

Выпученные глаза в крапинках мрачно уставились на меня, потом челюсть у него отвалилась и беззвучно захлопнулась – это повторилось несколько раз подряд.

– Я бы хотел услышать, что вы ответите на это, Уоррен? – взорвался Пакстон.

– Я могу вам сам ответить: это будет намного быстрее, чем дожидаться, когда внутри этого толстого черепа заворочаются тупые мозги, – сказал я устало. – Кармен выложила мне целую кучу фактов и цифр относительно того, как он во время их супружества все время обкрадывал своего отца. А больше всего на свете Тайлера ужасает мысль о том, что сделает с ним отец, если ему представят доказательства мошенничества его собственного сына!

Как я уже сказал, остатки сдержанности окончательно покинули Кармен, как только она стала употреблять наркотики, а ведь это именно Митфорд стал приучать ее к ним! Вот потому-то Тайлер и рад был присоединиться к заговорщикам-убийцам: он ведь и так уже платил за молчание шантажировавшему его Митфорду.

– Но ведь заговор предполагает более одного человека, – тихонько заметила Ева.

– Я как раз и подхожу к этому, но сначала нужно еще кое-что прояснить, – ответил я ей. – Тайлер как раз и осуществлял необходимый контакт с сестрой санатория. Он соблазнил ее – деньгами, конечно, не чем-нибудь другим! – и передал через нее Кармен записку о том, что ее брат не подозревает, какая ему грозит опасность со стороны Митфорда. Правда, сначала сестра Демпси сказала мне, что ее подбила на это какая-то женщина-брюнетка, но, может быть, это был и парик. Так что этой «брюнеткой» могла быть и Джеки, и Ева – в парике.

Но сестре приказали: если Кармен спросит, от кого именно ей передают сообщение, назвать Джеки Эриксон. А часа два назад Кармен рассказала мне, что самое яркое ее воспоминание об этих последних днях – это то, как какая-то блондинка, издеваясь над ней, вонзает ей в руку шприц и приговаривает при этом, что она, Кармен, будет теперь всегда под замком и, значит, никто больше не будет мешать блондинке заполучить Рэя Пакстона. Ей больше не придется делить его привязанность с сестрой.

– Я вроде бы даже рада, что натуральная брюнетка, – едва слышно обронила Джеки.

– Кто надел на себя парик блондинки и достаточно долго смеялся в лицо Кармен, чтобы бедняга непременно запомнила именно блондинку? – спросил я устало. – Вся беда в том, что воспоминания Кармен очень четки. Она сразу узнала в блондинке свою старую подругу – как там ее звали? Ту самую, с которой так страшно подралась однажды ночью, после чего на следующий же день ушла к Митфорду?

Я наблюдал за тем, как с болезненным вздохом приподнялись и опустились великолепные холмы.

– Джеки? – Я печально покачал головой. – Я никогда бы не подумал, что вы, как деликатно выразилась Кармен, всего лишь двухсотдолларовая шлюха!

Туманный взгляд синих глаз на мгновение вспыхнул огнем, потом глаза погасли, и она медленно пожала плечами.

– Вот чего только я не могу понять: если уж я, по-вашему, тоже участница этого таинственного заговора, о котором вы все время говорите, каким это образом я могла способствовать убийству Митфорда, если была с вами весь вечер, до той самой минуты, как мы нашли его тело?

– Вы им и не нужны были для самого убийства, – возразил я. – Ведь их было двое – им ничего не стоило справиться с Митфордом и без вас. Ваше дело было продеть мне в нос кольцо, словно быку, и отвлекать меня, пока они совершат убийство, а уж после этого вы могли «совершенно случайно» привести меня к трупу, чтобы я поверил: это именно Кармен убила его!

– А то, что мы встретили Чарли-Лошадь и Луи с Бурундуком – это всего лишь счастливая случайность? Ведь это именно они привели вас к дому Митфорда, и как раз вовремя, чтобы вы нашли там труп! – не сдавалась Джеки.

– Я об этом уже думал, – кивнул я, – но потом вдруг припомнил десятиминутное ожидание в машине, пока вы якобы сражались с молнией ваших джинсов на заправочной станции в туалете. Ведь в задней комнате там есть платный автомат!

Вообще с самого начала все шло подозрительно гладко, с той самой минуты, как Пакстон нанял меня. Он дал мне список имен и сам предложил, чтобы я начал с вас, потому что вы всегда были лучшей подругой Кармен. Вы же, в свою очередь, предложили мне начать поиски Кармен с Венеции и даже привели достаточно убедительные доводы, чтобы я согласился с вами!

Ну а потом на сцене появились эти три чудища. Работка оказалась в ту ночь для них довольно выгодной! Они сразу же выпотрошили меня на сотню баксов, и я не прочь был бы узнать, сколько вы еще пообещали им, когда звонили из автомата на АЗС.

– Рик, – внезапно спросила Ева Байер, – вы что-то упоминали о двух других участниках заговора, помимо Джеки?

– Точно. Всего их было трое. – Я посмотрел мрачно на Пакстона, который снова развалился в кресле. – Я с самого начала сказал, что первой ошибкой в моей жизни было то, что я вошел в этот ваш паршивый трейлер!

– Правильно ли я понял вас, Холман? – Похоже было, Пакстон не верил своим ушам. – Вы что, всерьез обвиняете меня как участника заговора? Убить Митфорда, а потом взвалить это на свою собственную сестру?! – Он покачал головой и вдруг вскрикнул: – Да это самая дикая чушь, какую я слышал в своей жизни! В таком случае объясните мне, зачем я нанял вас, чтобы вы нашли мою сестру, если уж я, в качестве участника заговора, приложил столько усилий, чтобы выманить ее из санатория?

– Потому что заговор состоял из двух частей, но только два участника знали об этом. Вы следите за нашим разговором, Тайлер? – я внезапно повернулся к нему.

Выпученные глаза медленно обратились в мою сторону, и он кивнул головой.

– Я слушаю, – пробормотал Тайлер.

– След, который навел меня на мысль о вашем участии в убийстве, – рекламная этикетка вашего магазина. Она была подсунута под ладони убитого Митфорда таким образом, что даже ребенок заметил бы ее. Как вы думаете, кто положил ее туда, Тайлер?

Его лоб покрылся крупными каплями пота, когда он изо всех сил попытался сосредоточиться.

– Но ведь вы же нашли тело? – спросил Тайлер наконец.

– Да. Но кто первый вошел в комнату, а потом так ловко грохнулся в обморок, подбросив эту этикетку?

– Джеки! – Он яростно сверкнул на нее глазами. – Ах ты грязная шлюха! Я бы…

– Только не сейчас, – прервал я Уоррена-младшего. – Все было организовано так, что вы один оказались под ударом, Тайлер! Именно так и было задумано вашими партнерами с самого начала! Прежде всего, они стремились устранить шантажиста Митфорда. И, полагаю, были бы не прочь взвалить вину за его смерть на Кармен. Но им с самого начала были ясны недостатки такого плана. Шумейкер никогда не разрешил бы Кармен легально покинуть санаторий, а значит, оставалось только устроить ей побег. И хотя психолог не рассказал брату о том, что Кармен к нему переменилась, он не преминул сообщить об этом лучшей подруге – и это путало их планы. – Я одарил Тайлера широчайшей сочувственной улыбкой. – Дело в том, что возможностей устроить Кармен побег было очень немного – требовалось непременно участие кого-то из штата санатория. И потому они решили разработать вторую часть плана, не удосужившись поставить вас в известность.

Почему бы не нанять кого-то вроде меня, под предлогом, что Пакстон хочет найти свою сестру, а на самом деле только для того, чтобы выяснить, какие недостатки их плана при этом выявятся. Они понимали, что их помощник внутри санатория будет обнаружен первым. Ну а затем, если окажется, что нанятый детектив через помощника в санатории доберется до вас, должна была вступить в действие последняя часть плана.

Пуля, которая пробила бы голову Кармен, должна была быть выпущена из того пистолета, который вы сейчас держите в вашей жалкой ручонке, но только после того, как вы якобы покончили жизнь самоубийством!

– Я не верю, – резко возразил Тайлер.

– Тогда зачем же, после того как Митфорда убили где-то около полуночи прошлой ночью, зачем нужно было держать Кармен прикованной в заброшенной хижине? – Я даже улыбнулся ему. – Ведь если ее на самом деле хотели сделать виновницей убийства, то следовало бы выпустить Кармен на волю не позже чем через пять минут после того, как вы убили Митфорда!

Тайлер сидел неподвижно, как изваяние, только рот его открывался и закрывался беззвучно, как у рыбы.

– У меня есть вопрос, Холман. – Пакстон казался утомленным. – Нам уже известно, что Тайлер платил шантажисту Митфорду, чтобы тот не сообщал отцу о его мошенничестве. И знаем, что Джеки тоже платила ему, чтобы сохранить в тайне ее – ах! – несколько специфическую профессию. Но я до сих пор еще не слышал, почему я, по-вашему, платил Митфорду за молчание?

– Ну вот он, ваш великий шанс, которого вы столько ждали, Джерри-бой! – обратился я к Шумейкеру с мрачной усмешкой. – Ответьте же ему!

Глаза под набрякшими веками бросили на меня быстрый оценивающий взгляд, потом нервно обратились на Пакстона.

– Я не слишком хорошо понимаю, что вы имеете в виду, Холман? – пробормотал психоаналитик.

– Кармен много говорила о вас, приятель, – сказал я более мягко. – Вы ей ужасно не нравитесь. Вы просите ее рассказать все, что она думает, но когда она начинает говорить с вами о том, какой чудесный у нее брат, то по какой-то непонятной причине вы начинаете страшно смущаться. Иногда ей кажется, говорила она, что вам страшно хочется сказать ей что-то, но вы никак не можете решиться на это и потому испытываете чувство вины! – Я пристально уставился на лысину Шумейкера, точнее на его затылок, мысленно считая до пяти. – Это ваш последний шанс, Джерри-бой, – повторил я ему еще раз. – Или, может быть, вы решили сменить работу?

– Ладно, Холман! – со скрытой яростью пробормотал он. – Это вовсе не Кармен в первый раз воткнула в Митфорда ножницы. Это был Рэй!

– Откуда вы это узнали? – подсказал я.

– Когда я прибыл на квартиру к Митфорду, ему срочно был необходим хирург. Кармен была в состоянии, близком к кататонии. Единственным спокойным человеком был Рэй. Поэтому я ждал его объяснений и поверил бы им полностью, если бы не поговорил позднее с хирургом, который извлек ножницы из спины Митфорда. Они вонзились в его тело под острым углом, на дюйм ниже ключицы, потом их отвели в сторону, но от этого они только вошли на четыре дюйма глубже. Ни у одной женщины на свете не хватило бы для этого сил, а кроме того, Кармен просто не могла всадить их под таким углом из-за своего относительно невысокого роста: угол был слишком острым, значит, ударили сверху вниз.

– Нам уже известно, почему Митфорд сказал, что это Кармен ударила его, – Пакстон уплатил ему за это двадцать грандов для начала, а позже Митфорд еще и принялся его шантажировать. Но почему же вы-то согласились поддерживать эту ложь, доктор?

– Это не так-то просто объяснить. – Шумейкер бросил на меня умоляющий взгляд, полный отчаяния, но я даже бровью не повел. – Рэй и я ведь были старыми друзьями. Я был его психологом много лет – и… и…

– И вы знали о том тайном ужасе, который он носил в себе почти всю свою жизнь, не так ли? – быстро спросил я. – О том чудовище, которое гнездилось в укромных уголках его мозга? Вот это и есть причина, почему он никогда не женился! По той же самой причине он подавлял волю своей сестры с той самой минуты, как умерли их родители, и наблюдал за ней, словно коршун, чтобы не пропустить первые признаки тяготеющего над ними проклятия. Разве их родители действительно погибли в автомобильной катастрофе, доктор?

– Нет. – Он медленно покачал головой. – Отец умер от внезапного приступа десять лет назад, но мать все еще жива – она содержится в каком-то специальном заведении.

– Как неизлечимая душевнобольная?

– Сейчас это называется как-то более хитро, – ответил Шумейкер. – Но все равно означает именно это!

– А как насчет того кататонического транса, в котором находилась Кармен, когда вы вошли в квартиру? Можете ли вы сказать как профессионал, что это был признак психического расстройства?

– Она всегда, как и брат, очень переживала из-за страшной наследственности в их семье по линии матери, – спокойно объяснил Шумейкер. – Думаю, в тот раз транс был вызван тем, что она увидела, как Рэй вдруг схватил ножницы и вонзил их в спину Митфорда. Вся проблема Кармен только в некоторых отрицательных чертах ее характера, но это, скорее всего, вызвано тем, что брат всю жизнь всячески подавлял ее волю и терроризировал ее.

– Значит, ты хочешь сказать, что это я ненормальный?! – выкрикнул Пакстон, вскакивая.