ПОДЛИННЫЕ ПОКАЗАНИЯ УИЛФРИДА ЮСТЕЙСА РИВЕРТОНА. 19 страница

– Это вы ранили Митфорда в первый раз и убили во второй, – обратился я к нему. – Вы и, есть тот самый дух бесплотный, который, держась в тени, придумал вторую часть плана – убийство своей сестры и Тайлера. Если это является, по-вашему, разумным доказательством того, что вы нормальный, Пакстон, то, на мой взгляд, тот, кто возьмется за вашу защиту в суде, испытает самое сильное потрясение в своей жизни!

– Я ведь выполнил все то, о чем ты меня просил? – удивленно спросил Тайлер, медленно поднимаясь с кушетки и направляясь к Пакстону. – Я нашел нужную сестру в санатории, я ждал в машине, пока Кармен не села в нее, и вонзил ей иглу с наркотиком в шею! А потом еще и мчался всю дорогу до хижины, словно вырвался из ада, вне себя от страха, что меня обнаружит охрана санатория! – Его выпученные глаза сверлили Пакстона с лютой злобой. – Это ведь я позвонил в дверь, вошел в квартиру Митфорда и отвлекал его разговорами, пока ты забрался в квартиру и незаметно подкрался к нему сзади! – Голос его стал пронзительным. Он сорвался на визг, – И это я потом внес Кармен в комнату и положил ее на пол рядом с Митфордом! Она лежала там минут пять, чтобы мы могли не сомневаться: она будет убеждена, что убила его! А потом я снова увез ее! И за все это ты собирался отплатить мне, убив и меня тоже!

– Да это было бы просто милосердием по отношению к тебе! – презрительно рассмеялся Пакстон. – Я прекрасно помню, что мне рассказывала Кармен про вашу совместную жизнь уже через месяц после свадьбы. Она говорила мне, что интимная сторона вашего брака была бы вообще невыносима для нее, если бы ты, к ее счастью, не оказался импотентом!

Пакстон откинул голову и разразился хохотом. Я смог только уловить тонкий, дрожащий звук, который издал Тайлер, и не сразу сообразил, что это был крик смертельного страдания, крик человека, которого довели до предела, последний вопль человеческого существа, которое одним махом вернули туда, откуда он пришел, – в животное состояние!

Киногерой все еще громко хохотал, когда Тайлер вдруг выхватил из-под своего свитера длинный нож, спрятанный, видимо, прямо на теле, и одним движением провел лезвием по столь соблазнительно подставленному горлу Пакстона – сверху донизу. И Пакстон умер в мгновение, он даже не успел перестать смеяться, а кровь уже фонтаном брызнула из страшной раны на убийцу.

Выхватывая свой «тридцать восьмой» из кобуры, я услышал отчаянный вопль Евы и увидел, что Тайлер повернулся лицом к кушетке, где все еще сидела окаменевшая Джеки.

– Ты! – взвизгнул Тайлер. – Теперь твоя очередь! Ты была его партнершей, и оба вы собирались убить меня!

– Брось нож, Тайлер! – крикнул я.

Но он продолжал продвигаться к кушетке, держа в правой руке прямо перед собой нож. Я еще раз крикнул ему, чтобы он остановился, но он не обращал на меня внимания. Я мог выпустить пулю ему в ногу или повыше, в плечо, но не было никакой гарантии, что он не успеет все же перерезать Джеки горло, как сделал это с Пакстоном. К тому же, оставался большой риск, что я вообще промахнусь и пуля попадет Джеки прямо в живот: ведь стрелять бы пришлось с очень близкого расстояния.

Казалось, прошло бог знает сколько времени, прежде чем я перебрал и взвесил все возможности, но на самом деле я принял решение – вынужден был его принять – за какие-то секунды, самое большее. И тогда я выпустил пулю в его затылок, и успел еще подумать, что это, быть может, настоящая милость по отношению К нему!

Декораторы, наконец, покончили с возней в моем доме, через три недели после бойни, которая произошла в тот вечер, и я снова смог вернуться к себе домой.

Газеты к тому времени уже похоронили Рэймонда Пакстона вместе с другими столь же устаревшими сенсациями, и я только что вернулся от мистера Уоррена – теперь уже не старшего или младшего, а просто старого человека, который усох и съежился, словно привидение, за каких-то несколько дней. С того визита к нему, когда я приехал с ужасным известием о том, что убил его единственного сына, он ни разу ни в чем не упрекнул меня. Ведь только пока Тайлер был жив, старик мог предаваться абсурдным мечтам о том, что это ничтожество может в один прекрасный день превратиться в идеального сына, возглавляющего процветающую коммерческую империю, созданию которой он посвятил всю свою жизнь.

Джеки Эриксон ожидала суда в тюрьме как соучастница убийства, а Ева Байер, насколько мне было известно, просто-напросто исчезла с лица земли. С той роковой ночи я не видел и Джерри Шумейкера, но кто-то сказал мне, что он собирается перебраться в другой город, как только ликвидирует свое дело в Лос-Анджелесе. Единственные приятные вести были из «Санатория с видом на холмы». Кармен быстро поправлялась, и даже весть о смерти брата не слишком повредила этому. А через пару недель предстояла свадьба Дедини, на которой мне была отведена роль шафера.

– К чему затягивать, а, Холман? – сказал Дедини при нашей последней встрече, и огонек предвкушения в его глазах вдруг разгорелся в жаркий пожар.

Я провел все утро, предаваясь восторгам по поводу новой обстановки гостиной и в то же время размышляя о том, откуда я возьму деньги, чтобы рассчитаться за все это. «Вот уж, действительно, „везение“, когда твой клиент вдруг оказывается психом, одержимым манией убийства, – с горечью думал я. – Ты не только не получаешь ни цента гонорара, но тебе же еще приходится платить за новую мебель, ибо старая погублена, и только потому, что твой клиент возымел эгоистическое желание умереть прямо в твоей гостиной».

Часов в семь кто-то позвонил в дверь, и я поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы это была Айрис Демпси. Но когда отворил дверь, то увидел на пороге стремительную блондинку. На сей раз она была олицетворением полного доверия ко мне.

– Синяки мои полностью зажили, – мягко сказала Ева. – Мы ведь с вами договорились пообедать вместе, вы еще не забыли?

– Неужели это Ева Байер! – торжествующе воскликнул я. – Я не сразу вспомнил лицо, но волнующие линии этой фигуры были мне поразительно знакомы!

– Я тогда ушла! – сказала она, проходя мимо меня и опуская на пол два – два! – чемодана. – Я была совершенно убита всеми событиями той ночи и истинно греческой трагедией жизни и смерти Рэя Пакстона!

– Если это первая страница романа, который вы только что написали, – остановил я ее, – то почему бы нам не присесть и не выпить чего-нибудь, пока вы будете рассказывать мне все остальное.

Я смешал напитки, отнес их к кушетке, на которую опустилась Ева. То же мини-платье – в нем я впервые увидел ее. Юбочка задралась, обнажив золотистую полоску кожи на бедрах, но она на это не обращала внимания, и я решил, что было бы невежливо самому одергивать ее юбку.

– Это не такая уж короткая история, Рик, – произнесла она, взяв у меня стакан и задумчиво отхлебнув глоток его содержимого. – Отличный «Дайкири»! А знаете, теперь я уже в состоянии пить шампанское без содрогания! Просто удивительно, что делают с моралью три недели упорядоченной жизни.

– Мне вполне достаточно того, что вы тут сидите в этой позе и представляете собой прямую, угрозу моей собственной морали! – хрипло заметил я.

– Сегодня днем я навестила Джеки Эриксон.

– Я тоже пытался это сделать, но она отказалась принять меня.

– Это потому, что вы мужчина. В ее жизни был только один мужчина, и это был Рэй. Вы помните, я говорила вам, что он отсутствует пять ночей в неделю? Так вот, все эти ночи он проводил у нее! Джеки была так безумно влюблена в него, что согласилась принять участие во всех этих маниакальных планах убийства и остальном только потому, что он был для нее единственным настоящим мужчиной на свете. – Ева снова отхлебнула из стакана. – И знаете что? Это он настаивал на том, чтобы платить ей двести долларов за каждую из пяти ночей в неделю!

– Значит, он был богат?

– Не в этом дело. Джеки мне все объяснила. Он, оказывается, страшно гордился тем, что спит пять ночей в неделю с двухсотдолларовой проституткой! Если бы она отказалась брать эти деньги, то вся прелесть их отношений была бы для него потеряна!

– Ну и куда мы отправимся обедать? – спросил я.

– Пообедаем здесь, – предложила Ева. – Все необходимое – в одном из моих чемоданов. Адвокат Джеки считает, что ему удастся добиться смягчения приговора, так что ей придется провести в тюрьме всего года три-четыре, не больше. А может быть, и меньше, если ей зачтут время предварительного заключения.

– Это хорошо. – Я сказал это совершенно искренне.

Она искоса бросила на меня взгляд своих больших сапфировых глаз, и лукавая усмешка тронула ее губы.

– Джеки мне все рассказала о вас. – Эту новость Ева преподнесла мне с легким смешком. – И о вашем патентованном средстве против икоты – тоже!

– Оно помогает, – Я защищался как мог.

– Так она и говорила, – пробормотала Ева. – А знаете, Рик? Ведь за все время, что я работала у Пакстона, ни один мужчина не дотронулся до меня! Я работала как рабыня, проводила бессонные ночи, беспокоилась за него, и что же? Все это время он тратил тысячи долларов на то, чтобы лежать в постели с Джеки пять ночей из семи каждую неделю! – Она опустошила свой стакан и протянула его мне. – Налейте мне еще, Рик.

Я подошел к бару, смешал ей новую порцию. Ева ослепительно улыбнулась, принимая свой бокал.

– Вы не находите, что здесь жарко, Рик?

– Я открою окно.

– Не стоит беспокоиться. – Она сунула мне бокал и грациозно встала с кушетки. – Я просто сниму платье.

Она опустилась снова на кушетку и приняла бокал из моих внезапно онемевших пальцев, потом скрестила ноги, покрытые золотистым пушком.

– Я всегда считала, что носить лифчики – пустая трата денег, раз они все равно такие прозрачные теперь, верно? – как бы между прочим спросила Ева.

– Угу! – только и смог пробормотать я.

– А трусики я специально купила вот эти: они немного старомодны, но зато очень маленькие, правда?

– Кхм, угу! – едва выдавил я осипшим голосом.

– Вы голодны, Рик? – Ее сапфировые глаза послали мне в лицо два сияющих луча.

– Нет, – замотал я головой.

– Я так рада! – Она откинулась на кушетку, осторожно прикрыла обеими руками свои очаровательные холмики и приподняла их. – Потому что у меня какое-то странное чувство, будто вот-вот начнется страшный приступ икоты!

Джеймс Хэдли Чейз
Нет орхидей для мисс Блэндиш

Часть 1

Глава 1

Вся эта история началась в июле. Стояла страшная жара, с обжигающими ветрами и летучими облаками пыли.

На перекрестке дорог, одна из которых ведет от Форт Скотт до Невады, а вторая, Национальная-54, соединяет Питтсбург и Канзас-Сити, рядом со служебным постом, расположилась закусочная, бедного вида строение, всего лишь с одной колонкой, принадлежащее пожилому вдовцу. Он обслуживал это заведение вместе с дочерью, полненькой, аппетитной блондинкой.

Немногим позже часа пополудни перед закусочной остановился запыленный «паккард». Водитель, Бели, вышел, а единственный пассажир остался в машине – он крепко спал.

Бели, коренастый, с топорным лицом, бегающими глазками и заметным шрамом на подбородке, в запыленной, изношенной почти до дыр одежде, был явно не в своей тарелке. В прошлую ночь он слишком много выпил, и его измучила жара.

На секунду приостановившись, чтобы взглянуть на своего спящего компаньона, старого Сэма, он пожал плечами и вошел в закусочную, оставив Сэма храпеть в машине.

Блондинка, облокотившись на стойку, улыбнулась ему. Ее крупные белые зубы напоминали клавиши рояля. К тому же она была слишком толста, по его мнению, и он не вернул ей улыбки.

– Салют! – радостно приветствовала его девица. – Ну и жара! Я всю ночь не могла сомкнуть глаз.

– Скотч! – сухо бросил Бели и сдвинул шляпу на затылок.

Девушка поставила на прилавок бутылку виски и стакан.

– Вы бы лучше выпили пива. Нехорошо пить виски в такую жару.

– Лучше закройтесь, – грубо оборвал ее Бели.

Он прихватил бутылку и стакан и уселся за столик в углу. Блондинка скорчила гримаску, потом взяла растрепанную книгу и, пожав плечами, углубилась в чтение.

Бели осушил стакан виски, потом откинулся на спинку стула. Его терзали неприятности с деньгами.

«Если Рили не придумает что-нибудь, – размышлял он, – нам придется ограбить банк». – Его лицо передернулось: такая перспектива мало ему улыбалась. В этих местах полно федов, и операция была бы весьма рискованной. Бели бросил взгляд в окно и презрительно отвернулся: Сэм продолжал спать. «Старик годится теперь лишь как водитель. Он слишком стар для рэкета. Только и думает, как бы поесть да поспать. А мы с Рили должны добывать фрик, – сказал себе Бели, – но как это сделать?»

Виски пробудило голод.

– Яйца с ветчиной, и побыстрее! – крикнул он блондинке.

– А ему тоже приготовить? – указала она на Сэма.

– Он перебьется! Пошевеливайтесь, я голоден!

Через окно он увидел, как у дома остановился «форд». Толстый седеющий мужчина выбрался из него.

– Хени! – удивился Бели. – Что он тут шарит?

Грузный человек вошел в ресторан и приветствовал Бели:

– Салют, парень! Как дела?

– Отвратительно! Эта жара меня просто убивает.

Хени подошел к его столику и, придвинув стул, сел.

Он работал на тех, кто жил шантажом. Вынюхивал все, что только можно, и иногда ему удавалось неплохо на этом заработать. Хени промышлял в основном в Канзас-Сити и его окрестностях.

– Кому ты это говоришь! – Хени втянул носом запах поджаренной ветчины. – В прошлую ночь я был в Мофине на свадьбе: думал, что сдохну от жары. Представь себе свадьбу в такую погоду!

Увидев, что Бели не слушает его, он спросил:

– Что, твои дела швах? У тебя не слишком-то блестящий вид.

– Уже несколько недель ни одного стоящего дела. Не говоря уж об этих проклятых кровопийцах, которые бросили меня!

– Хочешь получить первоклассное дело? – Хени понизил голос. – «Понтиак».

Бели презрительно фыркнул.

– «Понтиак»? Эта коза, сбежавшая из загона лесных лошадей?

– Ты ошибаешься, – возразил Хени. – Кое-кто только что сделал десять тысяч долларов фрика на этом утенке, и у него вполне товарный вид.

– Я тоже был бы в форме, если бы парни хлопнули десять тысяч кусков за мое здоровье, – насмешливо заметил Бели.

Блондинка принесла ему ветчину с яйцами. Хени внимательно рассматривал блюдо, пока она ставила его на стол.

– Мне то же самое, красавица, и еще половину!

Она оттолкнула его нескромную руку, однако улыбнулась ему и вернулась к стойке.

– Вот таких я их люблю, – заявил Хени, следя за ней глазами. – Тут ты получаешь сполна за свои денежки, будто имеешь двух за одну цену!

– Мне необходимо хоть немного фрика, Хени, – проговорил Бели с набитым ртом. – У тебя нет никакой идеи на этот счет?

– Ничего. Если услышу что-нибудь, дам тебе знать, но в данный момент – ничего по твоему профилю. Сегодня вечером мне кое-что предстоит. Я получу двадцать долларов, но дело стоит того. Хочу немного пощипать Блэндиша.

– Блэндиша? Кто это такой?

– Ты что, с неба свалился? – Хени презрительно посмотрел на него. – Блэндиш – один из самых набитых деньгами людей в Штатах. Говорят, он стоит не меньше ста миллионов долларов.

Бели осторожно подцепил вилкой желток яичницы.

– А у меня – долларов пять! – огрызнулся он. – Такова жизнь! А почему им интересуется твой хозяин?

– Не им, а его дочерью. Ты ее года два не видел? Какой кусочек! Я отдал бы десять лет жизни, чтобы отведать ее.

Но Бели это мало интересовало.

– Знаю я этих девиц, купающихся во фрике. Они даже не знают, что можно получить за такие деньги.

– Держу пари – эта знает. – Хени вздохнул. – Старик устраивает прием в честь дня ее рождения. Ей двадцать четыре. Идеальный возраст, да? Блэндиш дарит ей фамильные бриллианты. Говорят, они стоят пятьдесят тысяч.

Блондинка принесла ему завтрак, стараясь держаться подальше от его руки. Когда она ушла, Хени придвинул свой стул к стойке и стал с жадностью есть. Бели, который покончил с едой, откинувшись на спинку стула, ковырял спичкой в зубах. «Пятьдесят баксов, – думал он. – Есть хоть какой-то шанс наложить лапу на это ожерелье? Хватит ли у Рили пороху, чтобы провести эту операцию?»

– А где будет этот прием?

– Абсолютно точно, что малышка окончит вечер со своим дружком, Джери Мак Гованом, в зале Шосондора.

– С ожерельем? – небрежно спросил Бели.

– Я уверен, что как только ожерелье окажется у нее на шейке, ей не захочется снимать его.

– Ты только так говоришь, но сам-то в этом далеко не уверен!

– Говорю тебе, это так! Там же будут представители газет!

– А в котором часу они приедут в этот зал?

– Около полуночи. – Хени вдруг замер с поднятой вверх вилкой. – Что ты задумал?

– Ничего. – Бели старался смотреть на него совершенно бесстрастно. – Она будет только с этим типом? Больше никого с ней не будет?

– Нет. – Хени резко положил свою вилку. Он был явно недоволен. – Послушай меня: перестань думать об этом ожерелье. Ты заришься на куш, который не сможешь отхватить. Рили и ты не потянете такое дело. Я постараюсь найти для тебя что-нибудь подходящее, а с Блэндиша ты ничего не получишь.

Бели изобразил улыбку, и Хени решил, что он похож на волка.

– Не разоряйся. Я сам знаю, что могу и чего не могу. – Он встал. – Если услышишь о чем-нибудь подходящем – дай мне знать. Салют, старушка!

– Ты что-то вдруг заторопился, – заметил Хени.

– Хочу доехать до места раньше, чем Сэм проснется. И дал себе слово – никогда больше не платить за его еду. Чао!

Он расплатился с блондинкой и направился к «паккарду». Сел за руль и закурил, потом стал размышлять: «Если дело с ожерельем удастся, все остальное – по боку! Но хватит ли у Рили силенок на такое?»

Толчком локтя он разбудил Сэма.

– Протрясись немножко! Ты только и способен что храпеть!

Сэм, высокий, сухой старик, завершающий шестой десяток, выпрямился, беспомощно моргая.

– Мы будем закусывать? – В его голосе была слабая надежда.

– Я уже поел, – ответил Бели, трогаясь с места.

– Как же так, а я?

– Если у тебя есть монеты, иди! – Бели насмехался над ним, даже не скрывая этого. – Но я платить не буду!

Сэм вздохнул. Потуже затянул пояс и надвинул старый фетр на свой красный нос.

– Что-то не звучит в нашей банде, а, Бели? – с грустью спросил он. – Теперь мы уже не зарабатываем столько, сколько требуется. Раньше вроде неплохо справлялись, а теперь вот ничего не выходит. Знаешь, что я думаю? По-моему, Рили слишком много времени проводит со своей подружкой. Дела его не интересуют.

Бели остановил машину перед закусочной.

– Помолчи! – приказал он.

Потом вышел из машины, направился в закусочную и заперся там в телефонной кабине. Набрав номер, подождал ответа. Наконец Рили отозвался.

– Ты не слышал разве, что это я с тобой говорю? – прорычал Бели.

Рили, видимо, был в полной отключке. Бели оставил его в постели с Анной и был удивлен, что тот вообще подошел к телефону.

– Не вешай трубку, – сказал Рили.

Музыка прекратилась, Анна продолжала храпеть. Бели слышал, как Рили изрыгал проклятия, потом звук пощечины. Он покачал головой и присвистнул. Рили и Анна постоянно ссорились. Когда он бывал с ними, это доводило его до бешенства.

Рили вернулся к телефону.

– Ты меня слышишь? – прервал Бели его объяснения. – Есть возможность спикировать на колье, которое стоит пятьдесят тысяч долларов. Девица Блэндиш будет в нем сегодня вечером. Она поедет к Шосондору со своим дружком… только они вдвоем. Это Хени мне рассказал. Что ты об этом думаешь?

Рили неожиданно вернулся к жизни.

– Чего же ты ждешь? Поторопись! – воскликнул он возбужденно. – Нужно обсудить все это. Возвращайся сейчас же!

– Еду! – Бели повесил трубку.

Он закурил. Руки дрожали от возбуждения. Рили оказался не таким уж нерешительным, как он предполагал. Если как следует взяться за это дело, они станут богачами!

Он быстро вернулся к «паккарду». Сэм поднял на него глаза.

– Проснись, старина, – повеселел Бели. – Молоко закипает!

В большом зале Шосондора Бели изучал расстановку столиков. Ему казалось, что все смотрят на него. По счастью, освещение было довольно скромным. Анна освежила его рубашку и почистила костюм, но все равно у него был вид гопника, и Бели боялся, что его вышвырнут за дверь. Однако зал был заполнен, а персонал слишком занят, чтобы обращать внимание на Бели. Он забился в самый темный угол, откуда мог наблюдать за всеми.

Громкий гул голосов порой перекрывал шум оркестра, который оглушал его. Бели все время посматривал на часы. Было без десяти двенадцать. Он обвел взглядом зал. Около входа несколько фоторепортеров уже приготовили свои камеры и суетились с лампами в руках. Бели решил, что они ожидают дочь Блэндиша, и внимательно наблюдал за ними: ведь он никогда раньше не видел ее.

Рили оставался снаружи: сидел вместе с Сэмом в «паккарде». Как всегда, Бели доставалась самая неприятная часть работы. Ну что ж, когда они разделять деньги, он выйдет из игры. Его тошнило от Рили и Анны. С тем фриком, который принесут ему бриллианты, он сможет купить куриную ферму. Бели был из крестьянской семьи и, если бы не обстоятельства, ни за что не выдержал бы три года такой жизни. И никогда не связался бы с Рили!

Течение его мыслей было прервано, потому что оркестр на минуту смолк. Затем заиграл «С днем рождения! Самые лучшие наши пожелания…»

«Вот она», – подумал Бели, встав на кончики пальцев, чтобы поверх столов видеть входящую пару. Все присутствующие перестали танцевать и смотрели на входную дверь. Фотографы засуетились, стараясь выбрать удобное положение.

Ослепительный прожектор зажегся в тот момент, когда мисс Блэндиш появилась в сопровождении красивого высокого молодого человека в смокинге.

Бели смотрел только на мисс Блэндиш. Ее внешность поразила его. У него даже захватило дух. Никогда еще он не видел такой красивой девушки. У нее было все, и даже сверх того. Бели видел, как она весело приветствовала толпу, шумно встретившую ее. Он не спускал с нее глаз и очнулся только тогда, когда она села вместе с Мак Гованом за столик и шум в зале стих.

Красота мисс Блэндиш так ошеломила его, что он на какое-то время забыл про ожерелье. А когда очнулся и заметил ожерелье, только тихий свист вырвался у него сквозь зубы…

Потом этот каскад бриллиантов заставил Бели тяжело вздохнуть: он неожиданно понял, какой же переполох вызовет их исчезновение! Вот это кусок! Все шпики страны будут брошены на их поиски. Может быть, он напрасно вовлек в это дело Рили, раздумывал Бели, вытирая вспотевшие руки. Если они заполучат колье, все будет не так-то просто!

Бели посмотрел в сторону мисс Блэндиш. Мак Гован пил не переставая. Когда он наполнил очередной стакан, мисс Блэндиш положила свою ладонь на его руку. Мак Гован улыбнулся ей, опорожнил стакан и увлек девушку на площадку для танцев.

«Этот парень собирается напиться, – подумал Бели. – Если он будет продолжать и дальше в том же духе, то скоро не сможет держаться на своих конечностях».

Публика разошлась во всю. Все казались уже более или менее навеселе. Бели презрительно фыркнул. «Как только у людей появляются большие деньги, – с горечью подумал он, – они начинают вести себя как настоящие свиньи».

Он поискал глазами в толпе мисс Блэндиш. Та неожиданно отстранилась от своего спутника и стала пробираться к столику. Мак Гован, протестуя, следовал за ней. Как только они сели за столик, молодой человек снова принялся за напитки.

За одним из ближайших к Бели столиков девушка ссорилась со своим кавалером, толстяком неопределенного возраста, который, видимо, здорово накачался. Неожиданно блондинка встала и, взяв из ведерка со льдом бутылку шампанского, вылила ее содержимое своему спутнику на голову. Потом спокойно поставила бутылку на место и села, послав ему воздушный поцелуй. Люди, повернувшись, смотрели на это представление, несколько мужчин громко смеялись. Толстый человек, с побагровевшим, перекосившимся от ярости лицом, поднялся и выплеснул содержимое своей суповой тарелки прямо в лицо молодой женщине. Та закричала. Какой-то юнец вскочил с места и ударил толстяка, который повалился на спину, опрокинув позади себя столик. Раздался звон разбитой посуды. Две сидевшие там женщины вскочили с громким криком.

«Свинья!» – подумал Бели. Он перевел взгляд на мисс Блэндиш, которая нетерпеливо теребила за рукав Мак Гована. Наконец тот с трудом поднялся и последовал за ней к выходу.

Девушка, получившая порцию супа в лицо, продолжала стонать. Завязалась драка между юнцом и двумя служителями, и так как все это происходило недалеко от Бели, ему пришлось кулаками пробивать себе дорогу.

Он прошел мимо Мак Гована, который, прислонясь к стене вестибюля, ожидал мисс Блэндиш, быстро миновал аллею и подбежал к «паккарду». Сэм сидел за рулем, Рили – рядом.

– Они через минуту должны выйти, – объявил Бели, усаживаясь позади Рили. – Вести машину будет девушка. Ее кавалер слишком пьян для этого.

– Отправляемся, – приказал Рили Сэму. – Притормозишь около старой фермы, которую мы видели по дороге сюда. Там пропустим девушку вперед, потом догоним ее и заставим остановиться.

Сэм включил передачу, и «паккард» плавно тронулся с места. Бели закурил, достал свой револьвер из подплечной кобуры и положил его рядом, на сиденье.

– Бриллианты на ней? – спросил Рили.

– Да.

Рили был выше ростом и худее Бели, к тому же – на пять лет моложе. Он был бы очень недурен собой, если бы не косоглазие: оно делало его взгляд бегающим и неприятным.

Сэм проехал около километра. Потом недалеко от фермы поставил машину на обочину.

– Выйди и стой на страже, – приказал Рили.

Бели взял свой револьвер и вылез из машины. Он ждал. Вдали виднелись огни ресторана. Через несколько минут он заметил фары приближающейся к ним машины и бросился к «паккарду».

– Вот они!

Сэм нажал стартер в тот момент, когда Бели влез в машину. Открытый «ягуар» промчался мимо них. За рулем была мисс Блэндиш. Мак Гован, казалось, дремал.

– Нажимай! – крикнул Рили. – Не давай им уйти!

«Паккард» пустился в погоню.

Ночь была темная, безлунная. Сэм включил фары, и они осветили «ягуар»: голова Мак Гована качалась из стороны в сторону.

– Уж он-то, во всяком случае, не будет нас разыскивать, – заметил Бели. – Накачался под завязку.

Рили засмеялся.

После очередного поворота они выехали на лесную дорогу, совершенно пустынную.

– Поднажми! – снова сказал Рили.

Стрелка спидометра прыгнула на 110, потом – на 115, «паккард» легко шел на этой скорости. Но расстояние не сокращалось.

– Ты во что играешь? – спросил Рили Сэма. – Ведь я сказал тебе, чтобы ты их догнал!

Сэм выиграл несколько метров, но и «ягуар» прибавил скорость.

– Их машина слишком быстра для нашей тачки, – заявил Сэм, – нам ее не догнать!

Обе машины ехали теперь со скоростью 130, и «ягуар» понемногу увеличивал дистанцию.

Внезапно Сэм заметил, что дорога впереди разделялась и ответвление делало поворот. У него мелькнула идея.

– Держитесь! – крикнул он.

Сэм резко затормозил и повернул машину на проселочную дорогу. Машина вся дрожала, когда Сэм мчался по сырой земле и траве, каждую минуту грозя опрокинуться, пока, наконец, они снова не выехали на основную дорогу. На этот раз, сократив дорогу, Сэм опередил «ягуар». Бели с проклятиями шарил в поисках своего револьвера.

– Хорошая работа! – одобрил Рили и оглянулся.

Сэм, наблюдая за «ягуаром» в зеркальце, стал петлять по дороге, при этом сбавляя скорость, чем вынудил «ягуар» делать то же самое. Обе машины в конце концов остановились. Бели выбрался из «паккарда», когда мисс Блэндиш начинала объезд. Он остановил «ягуар», наклонился, выдернул ключи зажигания, предварительно повернув их, и наставил на девушку револьвер.

– Выходите! – прорычал он. – Я не шучу!

Мисс Блэндиш внимательно посмотрела на него. Ее глаза расширились от удивления. Мак Гован медленно выпрямился.

Рили, сидя в «паккарде», наблюдал за операцией. Пригнувшись к окну, он держал наготове револьвер. Сэм открыл дверцу, готовый в любой момент выйти.

– Ну, живее! – пролаял Бели. – Выходите!

Мисс Блэндиш вышла из машины. Она не казалась испуганной. Скорее, она была удивлена.

– Ч-что… происходит? – пробормотал Мак Гован. Он вышел, потирая лоб.

– Только без историй, – предупредил Бели, угрожая ему оружием. – Мы не шутим! – И приказал: – Бросьте сюда колье, девушка! Быстро!

Мисс Блэндиш, приложив руку к горлу, стала отступать.

Бели выругался. Он нервничал. В любую минуту могла появиться машина – в хорошеньком же положении они тогда окажутся!

– Пошевеливайтесь или вы погибли! – снова крикнул он.

Так как мисс Блэндиш продолжала отступать, Бели сделал несколько шагов в ее сторону. Ему пришлось пройти мимо Мак Гована. Последний неожиданно вернулся к жизни и ударил его кулаком по лицу. Бели зашатался и выронил револьвер.

Мисс Блэндиш закричала. Рили не шевельнулся. Он считал Бели достаточно взрослым, чтобы выпутаться самому. Кроме того, он не жаждал, чтобы эти двое потом его узнали, если дело обернется худо. Он приказал Сэму подойти к мисс Блэндиш, чтобы та не могла вмешаться.