Русская морфология в ортологическом аспекте 7 страница

5. Характерный для «народной и разговорной речи» (В. И. Чернышёв) деепричастный суффикс -вши неблагозвучен, вызывает паразитарные ассоциации. По этимдвум причинам формы на -вши (сказавши, отдавши) «встречаются реже параллельных форм на -в» [Вавилов 1970: 40], постепенно вытесняются из языка и «теперь уже звучат архаически» [Граудина 1980: 223].

6. Вариативность форм творительного падежа единственного числа рукóю – рукóй, спинóю – спинóй характерна для двусложных существительных с ударением на окончании (рукá, водá), т. е. для «слов только определённой акцентно-слоговой характеристики»; неусечённые формы многосложных существительных (демократиею, эскадрильею) сейчас «звучат как безнадёжно устаревшие» [Катлинская 1969: 47]. Эта оценкаотносится также к прилагательным и причастиям: здесь «основной формой для современного языка является форма на -ой, -ей; форма на -ою, -ею встречается в книжной речи, в поэзии: И над задумчивою Летой Тростник оживший зазвучал (А. Ахматова)» [Русская грамматика 1980: 548].

7. Варианты кратких форм мужского рода от прилагательных с концовкой -енный: я́вственен – я́вствен, безнрáвственен – безнрáвствен. Учёные (В. И. Чернышёв, Д. Э. Розенталь, Л. П. Катлинская) неоднократно отмечали тот факт, что вариативность (т. е. наличие усечённой и неусечённой форм) наблюдается прежде всего у прилагательных с безударной концовкой -енный, ср.: своеврéменный – своеврéмен и своеврéменен, но: совремéнный – совремéнен, несомнéнный – несомнéнен. Упрощение прилагательных с безударной концовкой происходит в результатегаплологии– устранения одного из одинаковых звукосочетаний, «столкнувшихся» в слове; такое столкновение неблагозвучно и в артикуляционном, и в акустическом отношениях.

Усечённые варианты более благозвучны и удобопроизносимы; отсюда – распространение сферы действия гаплологии на отдельные единицы с ударной коцовкой -éнный, в силу чего прилагательные дерзновéнный, сокровéнный, незабвéнный (как исключение) образуют два варианта кратких форм: дерзновéн и дерзновéнен, сокровéн и сокровéнен, незабвéн и незабвéнен.

Вариативность форм отсутствует у причастий и, соответственно, отпричастных (отглагольных) прилагательных с безударной концовкой -енный; они образуют только усечённую краткую форму: возвышенный – возвышен, размеренный – размерен.

Рекомендации словарей относительно возможности образования неусечённых форм кратких прилагательных отличаются разнобоем, при этом большинство словарей отказывает в фиксации неусечённым формам (таким, как естéственен, мéдленен, таúнственен и т. д. Однако факты живой речи заставляют признать языковую реальность большей части таких форм (и, следовательно, регулярность отмеченной выше тенденции, в соответствии с которой от прилагательных с безударной концовкой -енный образуются два варианта краткой формы мужского рода): У Волконских был неестественен и рассеян и засиделся до часу (Л. Н. Толстой); Тургенев был медленен, его короткие романы казались длинными (В. Каверин); И был он страшен, непонятен, Таинственен, как этот бег Туманной мглы и светлых пятен, Порою озарявших снег (И. А. Бунин). Оба варианта соответствуют норме, хотя неусечённый вариант менее благозвучен и потому в речи используется реже, чем усечённый.

8. Варианты форм сравнительной степени прилагательных и наречий: быстрее – быстрей, красúвее – красúвей. Суффикс -ее нейтрален, его усечённый (апокопированный) вариант «создаёт некоторую сниженность» [Еськова 1964: 242], «установку на разговорность» [Граудина 1980: 198].

Б.Ещё одна причина морфологической вариативности – это конкуренция двух формальных аналогий: так, выздоров[и]ть (первый словоизменительный класс[3]) звучит как готовить (десятый словоизменительный класс), отсюда не рекомендуемые словарями варианты выздоровлю, выздоровишь (как готовлю, готовишь) при литературном выздоровею, выздоровеешь (ср. болею, болеешь). Данный процесс приводит: а) к «смешению типов склонения, спряжения и других способов образования грамматических форм» [Горбачевич 1978 а: 190]; б) к уходу одного из конкурирующих морфологических образцов, что, в конечном счёте, также находится в полном соответствии с законом экономии в языке. Разберём основные из случаев такой вариативности.

1. Варианты форм имеют изобилующие глаголы: машет – махает, полощет – полоскает, мурлычет – мурлыкает. Дело в том, что глаголы типа плакать, мурлыкать (5-й словоизменительный класс) и типа играть, завтракать (1-й класс) «оканчиваются в формах инфинитива и прошедшего времени на -ать, -ал. Этим совпадением [т. е. омонимией концовок. – В. М.] обусловлено воздействие глаголов кл. I на парадигмы глаголов кл. V: появляются вариантные формы» [Русская грамматика 1980: 654], т. е. здесь «возникает своеобразная формообразовательная аналогия»[Смирнов 2010: 285]. Варианты изобилующих глаголов «становятся серьёзными конкурентами» [Горбачевич 1976: 67]. Каков возможный исход этой конкуренции? С одной стороны, варианты типа махает более экономны, так как в их парадигме нет «функционально не загруженного чередования фонем» [Горбачевич 1978: 166]. С другой стороны, традиционные формы типа машет стилистически нейтральны, формы же типа махает, полоскает, возникающие по образцу глаголов первого словоизменительного класса, часто бывают либо просторечны, либо разговорны [Граудина 1980: 212]. К. С. Горбачевич [1978: 168] не без основания полагает, что «частота выбора непродуктивного варианта (брызжу, машу, полощу) находится в прямопропорциональной зависимости от общего уровня образования, степени интеллигентности носителя языка (в конечном счёте – от близости к языку книги)», поэтому «пользование старой (непродуктивной) формой служит как бы своеобразным паспортом грамотности».

2. Рассмотрим варианты типа обуслóвливать / обуслáвливать. Сложности при образовании глаголов с суффиксом -ыва-/-ива- связаны с тем, что ударный звук ó, предшествующий данному суффиксу, может сохраняться (опозóрить – опозóривать), а может чередоваться с ударным á; при этом возможны варианты (сосредóточить – сосредотóчивать и допуст. разг. сосредотáчивать). Отсутствие либо наличие чередования регламентируется двумя правилами [Востоков1835: 63; Граудина 1980: 218; Ильина 2000: 340].

Правило№ 1: безударному корневому о в производящем глаголе соответствует ударное á в производном: проговорúть – проговáривать. Считается, что «неударное о в корне глагола совершенного вида непременно чередуется с ударным а в глаголе на -ывать, -ивать» [Еськова 1994: 423]; иными словами, «это правило в настоящее время в литературном языке не знает исключений» [Граудина, Ицкович, Катлинская 1976: 187; Граудина 1980: 218]. Исключение из правила есть: «чередование /о – а/ отсутствует, если в качестве мотивирующих выступают глаголы класса II [с суффиксом -ова-. – В. М.]: зашнуровать – зашнуровывать, пронумеровать – пронумеровывать» [Русская грамматика 1980: 353, ср. Чернышёв 1970: 556].

Правило№ 2: ударному корневому ó в производящем глаголе соответствует ударное ó в производном: упрóчить – упрóчивать.

В основе обоих правил лежат фонетические законы русского языка, ср. упрóчить – упрóчивать (в производящем глаголе о под ударением звучит как [о], поэтому и в производном глаголе чередования нет, т. е. сохраняется о), но: пригов[А]рúть – приговáривать: безударное о в производящем глаголе звучит как а, поэтому и в производном глаголе также появляется а, но уже на правах не аллофона (как в производящем глаголе), а фонемы. В обоих случаях налицо ориентация на звуковую форму производящих глаголов, т. е. на устную речь. Но в отношении глаголов типа арестóвывать, зашнурóвывать, составляющих исключение из первого правила, очевидна ориентация на графическую форму производящих глаголов, т. е. на письменную речь. Здесь «письменный язык приостанавливает движение устного к новым формам» [Чернышёв 1970: 65].

Итак, анализируемые глаголы находятся в сфере действия двух правил (и, следовательно, двух норм) формообразования. Вторая из этих норм обнаруживает «известную неустойчивость» (С. П. Обнорский): среди глаголов, сохраняющих о перед суффиксом -ыва-/-ива-, «под несомненным воздействием образований <типа выкáшивать, поговáривать>… начался процесс замены корневого гласного о гласным а»; в литературном языке это «особенно заметно с конца XVIII в.», данный процесс развивался «постепенно на всём протяжении XIX и XX вв.: перед нами явление живое и для современной стадии литературного языка» [Обнорский 1960: 255]. Две нормы «борются, а следствием их борьбы оказываются… варианты норм» [Головин 1988: 60]. Варианты с корневым á на месте ó можно подразделить на три группы.

1) Постепенно проникающие в язык, но не признаваемые литературной нормой, т. е. неправильные: это формы несовершенного вида с корневым á, образованные от глаголов обеспокóить, смóрщить, проворóнить, взъерóшить, опорóчить, подытóжить, узакóнить, уполномóчить, приурóчить, размусóлить и др. Как известно, морфологические новшества «появляются обычно за пределами литературного употребления – в просторечии, в профессиональной речи, в разговорно-бытовой речи и т. д. – и лишь постепенно могут закрепиться в литературном языке» [Ицкович 1968: 48].

2) Принятые литературной нормой на правах допустимых или разговорных: унавáживать, рассредотáчивать, услáвливаться и др. Варианты с корневым á, принадлежащие этой группе, «хотя и реже встречаются в письменном языке, сейчас уже не могут быть забракованы как несоответствующие современной литературной норме» [Горбачевич 1971: 226].

Формы, приведённые в числе первой и второй групп, «являясь отчасти областными, отчасти разговорными и просторечными, не могут считаться нормальными литературными образованиями»; «главенствующими… в литературном употреблении являются глагольные образования с сохранением корневого гласного о» [Обнорский 1960: 256].

3) Закрепившиеся в языке в качестве основных вариантов, принятых литературной нормой; при этом формы с корневым ó считаются устарелыми, ср. заподáзривать и устар. заподóзривать, задáбривать и устар. задóбривать, опорáжнивать и устар. опорóжнивать, сдáбривать и устар. сдóбривать, оспáривать и устар. оспóривать: И не оспóривай глупца (А. С. Пушкин), присвáивать и устар. присвóивать, удостáивать и устар. удостóивать, успокáивать и устар. успокóивать, усвáивать и устар. усвóивать, удвáивать и устар. удвóивать, дотрáгиваться и устар. дотрóгиваться и др.

К. С. Горбачевич [1978: 163] констатирует, что положение вариантов с корневым á на нормативной шкале оценок очень неопределённо. Думается, что такая неопределённость обусловлена тем, что данные варианты входят во все три группы, а значит могут иметь и ненормативный (просторечный), и нормативный (в том числе разговорный) характер.

Ещё В. И. Чернышёв [1970: 557] отметил, что «формы с о преобладали в старом языке; формы с а явились позднее, вытеснили старые формы с о и теперь господствуют». На протяжении XIX-XX вв. формы с а «всё больше распространяются» [Розенталь 1974: 189]. В чём кроется причина такой экспансии? Почему побеждают именно формы с корневым а?

Причина состоит в том, что в русском языковом сознании идея имперфектности связывается не только с суффиксом -ыва-/-ива-, но и с предшествующим ему чередованием о/а, так что можно говорить о морфонологическом характере этой связи [Горбачевич 1978: 152 и 162; Ильина 2000: 339]: ударное á и указанный суффикс действуют как единое целое, т. е. как один формант.Так, В. В. Виноградов [1947: 403] назвал чередование о/а перед суффиксом -ыва-/-ива- «внутренней флексией», сопровождающей этот суффикс.

Б. Н. Головин [1988: 60] высказывает предположение: «Нет никаких данных, которые позволили бы думать, что глаголы с а не вытеснят своих “конкурентов”». Этого не произойдёт, поскольку имеются факторы, способствующие сохранению форм с ударным ó. Дело в том, что любое чередование меняет звуковой облик слова. Отсюда два следствия: а) производная форма перестаёт опознаваться как принадлежащая парадигме производящего глагола: ср. обестóчивать и ^*обестáчивать, объегóривать и ^*объегáривать, обескрóвливать и ^*обескрáвливать, обезвóживать и ^*обезвáживать; б) производная форма двусмысленна либо вызывает паразитарные ассоциации: ср. формы с ó и á, образованные от глаголов отсрочить, пришпорить, обездолить, обессолить, переспорить, обесплотить, подзадорить, обезволить, обезболить. Вместе с тем, «в современном языке склонность к формам с а настолько значительна, что они допускаются и там, где их не следовало бы употреблять, чтобы не смешивать значения слов. Мы говорим, например: засáливать, пересáливать (от солúть; смешивается с сáлить), закрáшивать, раскрáшивать (от крошúть; смешивается с крáсить). Старые грамматики для значений “кропать”, “солить” рекомендовали формы крóпывать, крóшивать, сóливать» [Чернышёв 1970: 557]. Примеры такой омонимии приводит и В. В. Виноградов [1960: 14]: «запаивать к запаять и запоить, спаивать к спаять и споить, стачивать к стачать и сточить, накапывать к накопать и накапать».Думается, что говорить о перспективах ухода форм с ударным ó из языка преждевременно.

3. Варианты типа заготовлять – заготавливать, приспособлять – приспосабливать, осмыслять – осмысливать появились в результате конкурентной борьбы двух формообразующих аффиксов: -а- (-я-) и -ыва- (-ива-), именуемых суффиксами вторичной имперфективации (ср.: имперфект готовить> перфект заготовить> «вторичный» имперфект заготовлять / заготавливать). Наличие дублетов с суффиксами -а- (-я-) и -ыва- (-ива-) говорит об «отсутствии чётких различий между этими суффиксами как видовыми формантами» в смысловом плане [Мучник 1971: 115], однако модель формообразования с суффиксом -ыва- (-ива-) более продуктивна, чем модель с суффиксом -а- (-я-); в настоящее время происходит «массовое вытеснение форм с суффиксом -а- (-я-)» – особенно если конкурирующий суффикс -ыва- (-ива-) предваряется чередованием о / á (одолжить – одáлживать, ср. устар. одолжáть), – отмечает К. С. Горбачевич. Дело в том, что формы с суффиксом -ыва- (-ива-) в звуковом отношении противопоставлены формам совершенного вида более резко, чем формы с суффиксом -а- (-я-) [Горбачевич 1978: 160-161]. И. П. Мучник [1971: 115] пишет: «Суффикс -ива- охватывает вдвое большее число глагольных основ и всё более распространяет сферу своего употребления, так как он представляет собой яркий и однозначный показатель несовершенности в отличие от -а-, который встречается и в ряде глаголов совершенного вида: разбросáл, раскидáл, отрезáл и т. д.»; отсюда – случаи омографии типа отрезáл – отрéзал, рассыпáл – рассы́пал.

4. В вариантных парах играя – играючи, жалея – жалеючи деепричастия с суффиксом -а-/-я- стилистически нейтральны, с суффиксом -учи- / -ючи- имеют сниженный характер и употребительны в народной речи, а также в стилизации под народную и фольклорную речь: По тесовым кровелькам играючи, Тучки серые разгоняючи, Заря алая подымается (М. Ю. Лермонтов) [Вавилов 1970: 41; Русская грамматика 1980: 672]; Я умру, любовь проклинаючи, Но и в смертный час воздыхаючи О тебе, мой друг, моя душечка! (Д. В. Давыдов. На голос русской песни). Единственная стилистически нейтральная форма с суффиксом -учи- (-ючи-) – деепричастие будучи.

5. Варианты деепричастий заметя (вм. заметив), увидя (вм. увидев), возлюбя (вм. возлюбив) возникли в результате «смешения временных значений» [Граудина 1980: 221] по схеме: видя (настоящее время) + увидев (прошедшее) = увидя (контаминированная, т. е. возникшая в результате смешения двух образцов, форма). Такие формы «воспринимаются в современном языке как несколько сниженные» и устарелые, поскольку «чаще встречаются в языке писателей XIX в.» [Вавилов 1970: 40]: Не мысля гордый свет забавить, Вниманье дружбы возлюбя… (А. С. Пушкин); Мартышка, в зеркале увидя образ свой… (И. А. Крылов). Контаминированные формы «закрепились и являются нормативными у деепричастий с возвратной частицей -сь: спохватясь, притаясь и т. д.» [Граудина 1980: 222], а также в некоторых деепричастиях, образованных от глаголов с инфинитивом на -ти: приведя, привезя, принеся, войдя.

Формы данного типа закрепились в некоторых фразеологизмах, где имеют «прочное право на употребление»: очертя голову, спустя рукава, сложа руки [Чернышёв 1970: 572]. Устойчивость гибридных вариантов объясняется: а) тем, что они более кратки (ср. спохватясь и спохватившись);б) смысловой избыточностью суффикса -в(ши), ср. любя (настоящее время) – возлюбя (прошедшее время, которое может быть противопоставлено настоящему префиксом); в) тем, что суффикс -в(ши) вызывает паразитарные ассоциации.

6.Второй предложный(или местный)падеж с ударной флексией -у (-ю) выступает «после предлогов в и на в словосочетаниях, имеющих местное (локативное) значение» [Зализняк 1967: 43-44]: в шкафу, на свету, на краю; реже этот падеж сочетается с другими предлогами: Доктор… возил её [жену] везде за собой при гусарском полку (Л. Толстой), Слово о полку Игореве [Чернышёв 1970: 502]. В местном падеже используются преимущественно односложные существительные «бытового обихода» [Копецкий 1970: 25]. Формы на -у (-ю) вполне литературны при отсутствии вариантов (например, на носу, в боку), однако при наличии таковых имеют просторечный, в частности профессионально-просторечный оттенок, ср. в цехе – в цеху, в отпуске – в отпуску; старинные, вытесненные из живого употребления формы в этом случае не учитываются, ср.: На бале, помните, открыли мы вдвоём За ширмами, в одной из комнат посекретней, Был спрятан человек и щёлкал соловьём (А. С. Грибоедов). Варианты на -у (-ю) характерны для «живой народной стихии» [Булаховский 1954: 62], так что в случае колебаний следует предпочесть формы на -е, принадлежащие «речи книжной, письменной» [Чернышёв 1970: 503].

7.Второй родительный (лат. casuspartitivus) c окончанием -у (-ю) образуют, как правило, короткие (одно- и двусложные) существительные «с вещественным и собирательным значением» [Станишева 1971: 88]: мёду, рису, кваску; обычно это «слова широкого бытового употребления» [Копецкий 1970: 22]. Второй родительный используется только для выражения различных оттенков количественного значения: килограмм сахару, выпить чаю (ср. выпить немного чаю); в других значениях эта форма встречается лишь в составе фразеологизмов: дать маху, спору нет, умереть со смеху, чт. е. духу, конца и краю нет [Розенталь 1974: 115]. В современном русском языке «употребление форм на -у … поддерживается стремлением говорящих различать родительный с количественным значением и родительный неколичественный. Однако… эта основная функция родительного на -у начинает разрушаться», поэтому в живой речи формы на -а часто смешиваются с формами на -у [Домин 1963: 20]: чашка чаю / чашка чая, килограмм сахару / килограмм сахара. Семантическое противопоставление «чая – чаю» в настоящее время «выражено недостаточно чётко» и «не имеет силы грамматического закона» [Граудина 1968: 176]. Формы на -у (-ю), постепенно вытесняемые нейтральными формами на -а (-я), имеют разговорно-бытовую окраску, ср.: Вороне где-то бог послал кусочек сыру(И. А. Крылов). Ещё полвека назад Л. А. Булаховский отметил: «Чем ближе к нашему времени, тем форм родительного падежа на -у становится меньше. Младшее поколение… оказывает заметное предпочтение формам на -а» [Булаховский 1952: 201]. Довольно прочно удерживается второй родительный, во-первых, в уменьшительных именах с суффиксом -ок (-ёк): медку, кваску, чайку [Чернышёв 1970: 498], во-вторых – в глагольных конструкциях: выпить чаю, купить мёду [Граудина 1968: 178].

8. В вариантных парах типа дверьмú – дверя́ми старинное окончание тв. мн. -мú, сохранившееся лишь в нескольких словах (детьмú, лошадьмú, людьмú), конкурирует со «сравнительно недавней формой [Дурново 1971: 94] на -я́ми. Постепенно уходящие из языка формы с флексией -мú имеют архаичный характер, ср. желудя́ми и: Котомкой с желудьми сушёными ссудил (К. Н. Батюшков); новые формы на -я́ми зачастую просторечны (людя́ми) либо находятся на крайней периферии нормы (лошадьмú – допуст. лошадя́ми). Поэтому в случае сомнений следует предпочесть старинную (традиционную) форму.

Вытесняемый морфологический образец является источником устаревающих и архаичных вариантов. Полное вытеснение одного из конкурирующих образцов ведёт к убыванию равноправных вариантов «и, в конечном счёте, к упрощению морфологического строя» [Горбачевич 1978 а: 164-165], что соответствует закону языковой экономии.

9. Морфологические варианты имён существительных часто возникают при грамматическом освоении заимствованного слова. Такое освоение является источником двух типов морфологического варьирования.

1) Варьирование в грамматическом роде – ввиду того, что слово вводится одновременно в два склонения, ср. манера и устар. манер (например: на манер чего, таким манером), эполет и устар. эполета, ботинок и устар. ботинка, мéтод и метóда, перифраз и перифраза, рельс и прост. рельса (допустимо лишь в составе выражения бить в рельсу). Слова, оканчивающиеся на мягкий согласный, могут принадлежать как второму, так и третьему склонению, ср. конь, конём – ткань, тканью; король, королём – сталь, сталью, отсюда вариативность в грамматическом роде и склонении заимствованных слов с мягкой консонантной концовкой [Горбачевич 1978: 143; Суперанская 1965: 46 и 49; Чернышёв 1970: 525], ср.: толью (вм. толем); тюлью (вм. тюлем).

2) Варьирование в склоняемости заимствованного слова. В русском литературном языке «проявляется настойчивая тенденция к сохранению у некоторых групп заимствованных слов неизменного морфологического состава» [Мучник 1964: 148], т. е. тенденция к неизменяемости, аналитизму. Основной особенностью аналитических единиц является то, что «у них грамматическое значение передаётся… средствами контекста» [Русский язык… 1968: 11]: моё пальто, моим пальто. Неизменяемые слова можно подразделить на две группы: а) слова, финали которых в звуковом отношении не совпадают с финалями русских слов соответствующего рода: денди, Элен, кенгуру, пенс[нэ] – такие слова, по своей концовке «не нашедшие себе подобных среди слов русского языка» [Суперанская 1968: 15-16], не изменяются «в силу действия морфонологических причин» [Бунамес2014: 15] ни при каких условиях; б) слова, финали которых «совпадают с элементами, типичными для концов русских слов определённых родов» [Суперанская 1968: 47]: пальтó (ср. селó), кофе(ср. пóле), бигуди (ср. кудри) – такие слова могут изменяться:новые пальто – прост. новые пóльта, спать в бигуди – разг. спать в бигудях.В первой половине XIX в. доминировала тенденция к изменению таких слов в склонении; их «приравнивали к русским с такими же и даже только сходными окончаниями» [Булаховский 1954: 81]: Вечер в Сорренте (И. С. Тургенев); На бюре, выложенном перламутною мозаикой…, лежало множество всякой всячины (Н. В. Гоголь); Модные духи пахнут алоем (А. И. Герцен). Таким образом, флексийные варианты аналитических слов типа бюро, пальто, алоэ имеют либо книжно-архаичный, либо просторечныйхарактер, ср. в стилизации: Она сегодня здесь, а завтра будет в Óсле (В. Высоцкий).

10. Известно, что «заударный /а/… больше похож на /ы/, чем на /а/» [Бондарко 1981: 124]. В результате заударная флексия -а слов женского рода, а также заударные флексии -о, -е имён существительных среднего рода звучат практически одинаково, что, на наш взгляд, является причиной известного перехода многих «слов среднего рода на -о [и, добавим, на -е. – В. М.] в женский на -а» [Чернышёв 1970: 522]. Факты такого перехода наблюдаем в просторечии и в случаях стилизации последнего в художественной речи: – Какую ты имеешь полнуюправу? (Л. Толстой. Власть тьмы); Шла сейчас я мимо училищи… (А. Неверов. Захарова смерть); – Товарищ Нагульнов! Обожди, не подымай оружию (М. А. Шолохов. Поднятая целина).

Факты перехода имён существительных второго склонения в первое по причине омофонии флексий могут закрепляться в литературном языке. Так, фамилии украинского происхождения на -ко и -енко в XIX в. «изменялись по парадигмам первого и второго склонения» [Мучник 1964: 169]: у Шевченки / у Шевченка, Шевченкой / Шевченком. Изменение таких фамилий по первому склонению наблюдаем и в современной разговорной речи (обычно с шутливо-пренебрежительным оттенком).

Между первым и вторым склонением колеблются и слова типа домишко, городишко: им. п. этот домишко, р. п. этого домишка / домишки, д. п. этому домишку / домишке, тв. п. этим домишком / домишкой [Зализняк 1967: 148-149]. «Бесспорно, что для р., д. и тв. падежей нормой стали формы женского склонения… Серьёзное языковое препятствие к внедрению форм женского склонения существует лишь для винительного падежа» [Качевская 1969: 58 и 61], ибо «нельзя сказать Я видел этот домишку» [Зализняк 1967: 149]. Слова типа волчище образуют вариантные формы не только в р., д. и тв. падежах, но также и в винительном: им. п. этот волчище, р. п. этого волчища / волчищи, д. п. этому волчищу / волчище, в. п. этого волчища / волчищу, тв. п. этим волчищем / волчищей [Русская грамматика 1980: 486].