Основные традиции индийской культуры

Традиционная индийская культура - это культура страны, где даже в 21 веке, т.е. прямо сейчас берега и отмели Ганга покрыты останками тысяч умерших людей, у родственников которых не хватило денег для совершения священного обряда сжигания тела. Т.е., говоря о традиционной Индии мы говорим не об Индии давно ушедших веков, но о той Индии, которая и сейчас мало отличается от прошлой. Это абсолютно не метафора. Поэтому, говоря о периодах, мы, по сути, говорим об этапах возникновения тех традиций, которые не остались в далеком прошлом, но во всей своей жизненности и влиятельности существуют и до сих пор.

Ведическая культура.

 Название происходит от названия священных текстов завоевателей–ариев – «Веды» (знание, 10-6 вв. до.н.э.). Это – четыре сборника т.н. «гимнов», в которых рассказывается о происхождении мира, богов, людей и т.д. Основная «веда» - это Ригведа («веда гимнов»). Остальные три или воспроизводят ее гимны, или содержат тексты, позже не одобряемые традицией, например, магические заклинания («Атхарваведа»).

Первоначально развитие ведической культуры определяется взаимодействием двух элементов, индоарийского и системы местных культур, которые в момент прихода ариев находились на различных уровнях развития. Дело в том, что в арии, завоевавшие Индию, были обычными кочевниками. Их боги были богами-воинами, интересы ариев были вполне материальными и ни о каких сегодняшних аскезе или ненасилии в Ведах не говорится. Их одолевали те же проблемы, с которыми сталкивается и современный человек. Пример из «Ригведы»:

Гимн Игрока

Дрожащие орехи с огромного дерева пьянят меня.

Ураганом рожденные, перекатываются по желобку.

Словно сомы напиток с Муджават-горы.

Мне предстояла бодрствующая игральная кость.

Никогда не бранила жена, не ругала меня.

Ко мне и друзьям моим была благосклонна,

Игральные кости лишь на одну не сошлись,

И я оттолкнул от себя преданную жену.

Свекровь ненавидит, и отринула жена прочь.

Несчастный ни в ком не отыщет сострастия,

"Как в старой лошади, годной лишь на продажу,

Так в игроке не нахожу пользы".

Теперь другие обнимают жену того,

На чье богатство налетела стремглав кость.

Отец, мать и братья твердят одно;

"Мы. знаем его! Свяжите его, уведите его!"

Вот я решаю: "Не стану с ними играть,

Уйду от сотоварищей, на игру спешащих".

Но брошенные кости подают голос.

И спешу я к ним, как спешит любовница.

В собрание идет игрок, с собою беседуя,

Подбодряя себя: "Ныне мой будет верх!"

Но пресекают кости стремленье его,

Отдают противнику счастливый бросок.

Ведь кости усеяны колючками и крючками.

Они порабощают, они мучают, испепеляют,

Одаряют, как ребенок, победителя они вновь лишают победы.

Но неистовство игрока обмазывает их медом.

Резвится стая их, трикраты пятидесяти,

Законы, их непреложны, как закон Савитара.

Не уступают они наимощному в ярости,

Даже царь пред ними в поклоне склоняется.

Они вниз катятся, они вверх прядают.

Без рук одолевают имеющего руки.

Неземные угли, брошенные в желобок, -

Сжигают сердце, хоть и сами холодные.

Страдает и жена, брошенная игроком,

И мать, чей сын бродит безвестно где.

Обремененный долгами, испуганно денег ищет,

Прокрадывается ночью в дома других.

Игрок изнывает от муки, завидев женщину,

Жену других, и приютный очаг других.

Но ведь это он запряг с утра коней ореховых,

И теперь он, жалкий, у огня никнет.

Тому, кто вождь вашей великой рати,

Тому, кто первый царь стаи,

Протягиваю я десять пальцев

И клятву даю: "Не удерживают богатство!"

"Не играй в кости, вспахивай ниву,

Наслаждайся имуществом и почитай его глубоко.

Вот коровы твои, игрок, вот жена", -

Так мне велит сей господин Савитар.

Заключите с нами дружбу! Помилуйте нас!

Не напускайте так рьяно ужасное колдовство!

Да уляжется ярость ваша и вражда!

Пусть другой попадет в тенета ореховые!

Этот текст показывает, что и древним ариям были не чужды азартные игры и они сталкивались с теми же проблемами, что и игроки на игровых автоматах.

2 примера из «Атхарваведы»:

Заговор на продление жизни

Будь же здесь! Не уходи нынче!

Не следуй прежним отцам!

Твою жизнь привязываю накрепко.

Если околдовал тебя кто:

Свой ли, чужой ли, -

Освобождение и избавление

Я возглашаю тебе словом своим.

Если ты вред причинил, если проклял

Жену ли, мужа ли по неразумению, -

Освобождение и избавление

Я возглашаю тебе словом своим.

Если ты повергнут во прах грехом,

Совершенным матерью ли, отцом ли, -

Освобождение и избавление

Я возглашаю тебе словом своим.

Если матерь или отец твой,

Сестра ли, брат ли хворь на тебя нашлют,

Прими противное ей целебное зелье!

Я придаю долголетия!

Иди сюда, человек,

Со всей своей душой!

Не следуй двум вестникам Ямы!

Постигни твердыни жизни!

Окликнут - приходи вновь,

Ведь знаешь подъемы пути,

Ведаешь, где восходить, где вскарабкаться,

Ибо так движется все живое.

Не бойся: ты не умрешь!

Я придаю тебе долголетия!

Словом я изгоняю якшму -

Боль в членах - из твоих членов!

Ломота в членах, боль в членах

И боль в твоем сердце, пусть, как сокол,

В дальнюю даль улетит,

Изгнанная мощным словом!

Два провидца. Бдение и Пробуждение,

И тот бессонный, кто бодрствует,

Пусть эти два стража твоего дыхания

Бодрствуют денно и нощно.

Должны, почтить этого Агни, -

Да взойдет здесь для тебя солнце!

Восстань из глубокого, черного

Мрака смерти!

Да поклонимся Яме! Да поклонимся смерти!

Да поклонимся отцам и уводящим к ним!

Этого Агни, которому внятно спасение, -

Я выставляю вперед для невредимости этого (человека).

Да придет дыхание!

Да придет сознание!

Да придет зрение и сила!

Да воссоединится его тело!

Да встанет он на ноги твердо!

О Агни, дыханием, зрением

Надели его! Соедини

С телом, соедини с силой!

Ведь ты сведущ в бессмертье! Да не уйдет он сейчас!

Да не стане он тем, чей дом - земля!

Да не иссякнет твое дыхание!

Да будет легким твой выдох!

Солнце-вседержитель да поднимет

Тебя из смерти лучами своими!

Внутри говорит этот

Связанный язык дрожащий.

Она и мы взываем к тебе:

"Не умирай до старости!"

Здесь мы фиксируем буквально панический страх ариев перед смертью.

Заговор - привораживание женщины

Возжелай тела моего, ног!

Возжелай глаз, возжелай бедер!

Глаза твои и волосы, вожделеющие

Ко мне, да пожухнут от любви!

Льнущей к дланям моим тебя я

Делаю, к сердцу льнущей,

Чтобы, ты попала под власть мою,

Чтоб склонилась к моему желанью!

Здесь мы видим, что страх смерти дополняется жаждой жизни.

Но со временем на культуру завоевателей начинают оказывать влияние две противоположные автохтонные культуры. Это архаичные культуры обществ, находящихся буквально на стадии первобытности, у которых арии заимствуют местные представления о демонах, людоедах, богах (Кришна), вообще, заражаются неким экзистенциальным страхом перед силами окружающего их мира. Это и находящиеся в упадке городские культуры, у которых арии заимствуют несвойственные воинам аскетические идеи и практики, а также, возможно социальные институты, развитие которых ведет позже к возникновению кастовой системы, с помощью которой арии пытались дистанцироваться от местного населения. Прежде, для общения с высшими силами ариям достаточно было употребить наркотический напиток сому, но теперь это стало возможно лишь через психотехники («тапас»). Можно предположить, что от этих горожан воины-арии заимствуют второй страх - страх человека перед самим собой.

Но, далее, проникающий в их культуру аскетизм и морализм ослабляет волю, рождая рефлексию, которая по неясным причинам генерирует основную характеристику индийской культуры, которую можно определить как аскетическую культуру сомнения в реальности того мира, в котором мы живем и той жизни, которой мы живем. Эта проблема возникает в индийской культуре на самых ранних этапах ее становления. Причины ее возникновения и религиозные и чисто логические. Уже в "Ригведе" утверждается, что физическому миру и даже богам предшествует некое единое начало, из которого все возникает. В "Ригведе" говорится: "Един огонь, многоразлично возжигаемый, Едино Солнце, всепроникающее, Едина Заря, все освещающая, И едино то, что стало всем этим". Но если начало едино - одно, то возникает вопрос, как это единое становится многим, как бесконечное становится конечным?

Создатели "Ригведы" пытаются ответить на этот вопрос, понять, как возникают и боги и этот мир в целом. Ответы даются самые различные: богов выковывают, боги возникают из принесенного в жертву первочеловека Пуруши. Но это - ответ еще на уровне мифологического мышления, не улавливающего саму суть поставленной нами проблемы. Мы встречаем в Ригведе и такие суждения: "в первом веке богов сущее возникло из не-сущего", которое "как бы было и как бы не было". Это уже вполне философское рассуждение, с использованием совершенно абстрактных понятий. И все же остается неясным, что же это такое за начало, которое "как бы было и как бы не было". Наиболее известен протофилософский гимн Ригведы - так называемый "Гимн о сотворении мира", в котором говорится о том, что в начале мира "не было ни смерти, ни бессмертия, не было признака дня и ночи. Нечто одно дышало, воздуха не колебля, по своему закону, и не было ничего другого, кроме него". "Мрак был вначале сокрыт мраком. Все это было неразличимой пучиною". Из этой "пучины" и появляются боги и все ныне существующее. Но в гимне появление богов из этого первоединства рассматривается исключительно в качестве гипотезы, поскольку в заключении его автор говорит о том, что вопрос о происхождении мира настолько сложен, что даже "надзирающий над миром" в "высшем небе", т.е. Бог, вряд ли способен ответить на этот вопрос. Возможно "даже и он не знает".

В другом гимне поэт спрашивает: "Кто видел, как перворожденный ("первоединое"), когда у него не было костей (формы, связанной с конечностью, разделенностью), носит того, у кого были кости?" Здесь мы видим, что творцы Ригведы пришли к ясному пониманию логических трудностей, которые связаны с проблемой описания процесса происхождения мира. Для них величайшее затруднение - понять и выразить в понятиях, как бесконечное - а первоначало мира ведь бесконечно, становится конечным. Именно это затруднение и становится основанием для возникновение основной проблемы индийской философии - проблемы реальности физического мира, мира конечных вещей, который с точки зрения логики, здравого смысла, существовать просто не может. Формально, именно полемика вокруг "проблемы реальности" является ключевым пунктом дискуссии основных культурных традиций и древней и современной Индии. Простой вопрос – касты реальны?

Можно выделить несколько таких основных традиций, которые опираются на различные философско-религиозные тексты и даже просто интересы различных социальных групп.. Наиболее известная типология: ортодоксальные и неортодоксальные направления. 

Ортодоксальные. - рассматривают Веды и примыкающую к ним литературу как священные (веданта) или просто наиболее авторитетные (санкхья, классическая йога) тексты.

Неортодоксальные - отрицают истинность Вед. Это прежде всего буддизм, вообще не признающий какой либо авторитета Вед, что во многом связано с тем, что буддизм имеет иные онтологические основания, иной язык описания реальности. Кроме буддизма в качестве неортодоксальной рассматривается принципиально материалистическая школа локаята, для которой единственным источником подлинного знания является чувственное ощущение. В Индии существовало множество других ортодоксальных и неортодоксальных философских направления, но в общем их концепции так или иначе остаются в рамках тех онтологических принципов, которые выдвигаются перечисленными направлениями.

В ведический период происходит постепенное усложнение религиозных ритуалов, что ведет к росту влияния жрецов-брахманов, которые и создают специальные тексты «Брахманы» (8-6 вв. до.н.э.), в которых фиксируются правила исполнения ритуалов. Обучение жреческому искусству стало долгим, сложным и закрытым.

Сословие жрецов становилось замкнутым и наследственным, а значит сплоченным. Иногда этот период называют брахманическим. Такая ситуация снижает авторитет и реальное влияние воинского сословия кшатриев, и, в частности, правителей, что выражается в появлении традиций и людей, отрицающих практическое значение ритуалов, а значит и подвергает сомнению статус брахманов. Это, например, бродячие аскеты, утверждающие, что в мире все предопределено, даже совершаемые нами преступления.

Это и индийские интеллектуалы, которые создают корпус текстов «Упанишады» («услышанное у ног учителя», 7 в.д.н.э. –15 в.н.э.). В этих текстов подчеркивается большое значение знания, морали и аскезы в жизни человека. Это – скорее тексты-рассуждения. Но абсолютного отрицания ритуала в «Упанишадах» нет. Абсолют здесь – духовно-нравственное начало. Цель жизни человека – слияние с ним.

Уникальную роль играет в ведической культуре эпос «Махабхарата» («пятая веда», сер 1 тыс. до.н.э.), текст, в который входит т.н. «индийская библия» - «Бхагавадгита»(«книга Бога»). Он рассказывает о катастрофической гражданской войне двух родственных кланов. Можно считать эпос неким памятником компромисса двух классовых групп – брахманов и кшатриев. В нем по-прежнему обожествляется ритуал (жрец – выше Бога, для жреца Бог – ничтожное ничто), но подчеркивается и важное значение «дхармы», носителями и защитниками которой являются прежде всего кшатрии. Но текст эпоса абсолютно уникален и вне данного контекста.

В "Махабхарате" мы находим один из центральных принципов политического действия, которым руководствовались великие индийские реформаторы - Ганди, Неру - средства и есть цель. В эпосе показывается , что никакая цель не может являться оправданием используемых для ее достижения средств, не достигнутая цель никоим образом не отрицает ценности примененных нами средств. Благо можно достичь только при помощи блага, при помощи зла можно только увеличить зло. Принцип «средства и есть цель» трансформирован у Ганди в идею "ненасильственного сопротивления", о котором М.Л.Кинг говорил так - "это единственно моральный и практически правильный метод, доступный народу в борьбе за освобождение". Этот принцип будет центральным принципом, определяющим политику ИНК. Я, говорил Ганди, "бескомпромиссный противник насильственных действий, хотя бы они и служили благороднейшим целям". То что никакие цели не оправдывают ни насилия ни жертв, принесенных именно ради этих целей, показывает сам сюжет «Махабхараты» - в конце великой битвы в живых остается всего несколько человек. И нет никакого результата – боле того, появляются «недобрые знаки», по улицам бродят призраки, оборотни, пламя очагов окрашивается в кровавые тона, да и сами победители уже готовы убивать друг друга.

Следует заметить, что пусть в переложениях, эпос предельно широко известен среди современных индийцев и даже в глухих деревнях во время праздненств исполняются сцены из него.

Специфическим содержанием «Бхагавадгиты» является концепция карма-йоги  (карма – действие, йога – то, что соединяет) или «незаинтересованного действия». Она такова – человек должен исполнять свои человеческие обязанности даже если это невозможно или «невыгодно». И эта идея в 20 в. также используется индийскими реформаторами, для них только карма-йога как политическое действие могла быть путем к «мокше», освобождению Для реформаторов 20 в. карма - не судьба, а то, что обуславливает способность и силу преобразовывать наличное.

Завершает ведическую традицию т.н. веданта – религиозно- философское направление, центральные идеи которого теоретически фундируют современную культурную ситуацию в Индии. Веданта исходит из идей «Упанишад» и «Бхагавадгиты». Наиболее известный мыслитель веданты - Шанкара (8-9в.).

Формально Упанишады считаются комментариями к Ведам. Но в целом основные идеи Упанишад совершенно оригинальны. Центральная идея Упанишад, которую их авторы заимствуют из "Ригведы" - идея Единого (Брахмана), идея бесконечной абсолютной реальности. Специфика Упанишад в том, что в них говорится о тождестве Брахману человеческой души и "принципа" любой целостности - Атмана. В Упанишадах говорится: "Внутри тела, в "тайнике", помещен чистый - это Атман всего сущего. В середине тела, заполненного жиром, мясом и влагой, в бесконечно ущербном, в преходящем, как картина на стене, в призрачном, как город гандхарвов, в лишенном сока, как платан, в непостоянном, как водяной пузырь, мудрые созерцают Атмана, чья форма не поддается мысли, небесного бога, непривязанного, чистого, с телом блеска, бесформенного, всевладыку".

Этот "единый атман во всех существах не омрачается изъянами мира. "Атман "никогда не умирает и никогда не рождается. Нерожденное, нетленное, вечное, оно не уничтожается вместе с разрушением тела. Если убийца думает, что он способен умертвить или если убитый думает, что он умертвлен, то оба они не знают истины, ибо я не может ни умертвлять, ни быть умертвленным", говорится в упанишадах. Можно рассматривать Атман в качестве аналога китайского Дэ, также определенным образом тождественного вселенскому Дао. В конечном счете, говорится в упанишадах, существует "только одно Я всего сущего.., великое Я пребывает во всех существах, движимых или недвижимых..., в червях, насекомых, в отверженных, в собаке и слоне".

Развивая идеи Упанишад, Шанкара утверждает, что подлинной реальностью обладает лишь вечное и бесконечное начало - Брахман (Бог). Материальный мир, является результатом действия "авидьи" (незнания) - некоторой божественной силы, лишь по видимости ограничивающей божественное единство. По незнанию человек принимает этот мир за истинную реальность, но с ростом знания приходит понимание, что единственной подлинной реальностью является лишь Брахман. В мире, говорит Шанкара, "Нет ничего достойного приобретения, нет ничего достойного наслаждения, нет ничего достойного знания, кроме одного Брахмана; ибо тот, кто знает Брахмана, есть Брахман". Даже Атман человека не обладает подлинной реальностью.

Другой видный представитель веданты, Рамануджа, рассматривал мир как "реальный", как часть или "тело" (проявление) Брахмана, разумного, могущественного и милосердного. Существование мира и индивидуальной души - не следствие иллюзии, а результат творения существующего из недифференцированной тонкой материи. Материя и душа (сознание) являются модусами Брахмана. Душа является самосущей, вечной субстанцией, основным свойством которой является сознание. В силу закона кармы душа связывается с телом и отождествляется с ним. Только знание души о своей подлинной природе способствует ее избавлению от кармических перевоплощений («мокша»). При этом души, достигшие освобождения не "растворяются" в Брахмане, а вечно пребывают в нем, сохраняя собственную индивидуальность. Веданта содержит существенное противоречие. Утверждая карму, она предполагает справедливость общественного неравенства, существования каст, принадлежность к которым определяется прежней жизнью. Говоря об иллюзорности мира, веданта утверждает абсолютную ничтожность таких различий, которые важны лишь для профанов.

В 20 в. традиция веданты также стала источником мировоззренческого обоснования политического действия, Из веданты реформаторы заимствуют идею недуальности. («Все есть одно, осознай всеобщее тождество. Стремись к общему благу. Возможно насилие - о нем говорится и в Гите»), идею иллюзорности существующего мира и его различий, в том числе и социальных и кастовых, идею тождественности божественной и человеческой природы.

Эти идеи ведической литературы в идеологической сфере обосновывают и сейчас пропаганду преодоление эгоизма узкоклассового, корпоративного, кастового, что служило и служит мощным интеграционным фактором в политической борьбе, Реформаторы заимствуют из ведизма призыв к бескорыстию, борьбе за общее благо как условие своего собственного блага. Кроме того, поскольку ведическая литература провозглашается хранилищем абсолютной истины, считается, что одной из задач социальных структур является создание условий для ознакомления с этой литературой, т.е. получение образования, досуга и приобщение низших каст к ней, возможность чего отрицается представителями высших каст.