Тема 7. Кантата и месса в лютеранском богослужении

Сохранив из традиционного Ординария Римской католической мессы лишь две части: Kyrie и Gloria, - Лютер дополнил музыкальную часть богослужения мессы общинным пением немецких хоралов, органной импровизацией и хоровым исполнением фигуральной музыки кантаты - "главной музыки дня" [33:91]. Литургическая функция кантаты и первых двух частей мессы отчасти совпадает - это музыка Службы Слова. Праздничное назначение кантаты также соответствует эмоционально-психологическому строю мессы - службы "празднования Бога". Кантаты пели в праздничных службах после Credo, которое чаще псалмодировалось священником по-немецки. Хоровые Credo и Sanctus могли быть исполнены по-латыни лишь в особо торжественных случаях. После кантаты шла Проповедь [33:91], завершавшая Службу Слова, особенно важную для лютеранского вероучения. В отличие от католицизма, в котором, как и в православии, в процессе богослужения важную роль играет обряд; в лютеранстве основополагающую роль выполняет декламация Св. Писания и Евангелия. На место обрядов Лютер поставил "духовно-словесную службу Богу" [29:321]. Поэтому вершиной службы была проповедь, а музыка кантаты – ее подготовкой. Звучащая после колорированных Kyrie и Gloria и псалмодического Credo, кантата выполняла роль кульминации в музыкальном оформлении богослужения, подобно католическому Sanctus. Но если Sanctus - это воплощение Таинства Евхаристии, и его музыкальные особенности во многом определяются сопровождающим Таинство обрядом, то литургическая функция кантаты - воплощение тайных смыслов Св. Слова. Это жанр, опирающийся на традиции средневековой экзегезы толкования Св. Писания.

В отличие от кантаты, музыка Messe особое значение приобретает во время пред-празднества Рождества Христова. Акцентуация этого праздника в Западном христианском мире (и католическом, и протестантском), - праздника, открывающего литургический год Западной Церкви [1:9], подчеркивается изменением порядка богослужения. Счет недель в Западной церкви, в отличие от Православия, ведется с 1-го воскресения Адвента, то есть с предшествующих Рождеству недель поста. Глубокая духовная сосредоточенность трех последних недель перед Праздником усиливается благодаря тому, что в эти воскресенья кантата не поется. Песнопения Messe поэтому приобретают большее значение. Kyrie "исполнялись в духе концертирующей музыки", а Credo пелось по-латыни [33:93].

В таком литургическом контексте введение Бахом в Messe фрагментов из наиболее торжественных кантат закономерно. (Полный перечень заимствований дан в Монографии А. Швейцера: 554). Литургическая функция кантаты и первых двух частей мессы отчасти совпадает – это музыка Службы Слова. Праздничное назначение кантаты также соответствует эмоционально-психологическому строю мессы – службы "празднования Бога" [28:167]. Не случайно источником материала Messe стали наиболее масштабные кантаты 1723-1726 годов. Так, в Мессе F-dur в финале Бах вводит ход из Кантаты №40, обозначенной Бахом как "концерт" [12:210]; Qui tollis из Мессы A-dur представляет собой фрагмент из блестящей "Реформационной" кантаты №79 (там же), в Kyrie из Мессы g-moll вводится вариант особо масштабного начального хора из Кантаты №102, по мнению Друскина, не уступающей по образной силе и художественной значимости Пассионам [12:205].

Рождественский модус лютеранской мессы позволяет многое прояснить в баховских сочинениях. Месса как музыкальный жанр высокого духовного обобщения напрямую с конкретными событиями Св. Истории не связана. Ведь тексты гимнов Ординария остаются неизменными и не зависят от церковного календаря. Немецкая месса также пелась, вероятно, не только в рождественские дни, но и в другие воскресенья и праздники. Швейцер в описании немецкого богослужения конкретные дни пения фигуральной мессы не указывает. Однако особое значение мессы в пред-рождественские воскресенья и на Рождество отмечают и Швейцер, и Друскин.

В XVIII веке в общеевропейской практике сложилась традиция сочинения на Рождество "пасторальных" месс [17]. Своеобразие и необычность Баха в том, что пасторальный модус в его Коротких мессах дан в сопряженности с образами вселенского величия и высокого трагизма. (Отчасти это свойственно и Мессе h-moll с величественными хорами-славлениями и благоговейно-горестным "Et incarnatus est" в Credo – догматической части цикла). На близость баховских месс и пассионов неоднократно указывает Друскин. Наша цель – не выявить аналогии, а показать, в чем отличие воплощения пассионарного модуса в мессах по сравнению со Страстями.

Образно-психологическое своеобразие интерпретации Рождественской притчи в музыке месс Баха во многом возникает как результат лютеранского духовного опыта. Для Лютера "Бог есть Deus redelatus" (Бог открывшийся), чья сущность – Откровение" [29:328]. В контексте этого учения явление Христа в мир и библейское Откровение оказываются неразрывно связаны. Отсюда особое благоговение и величие, торжественность, отличающие музыку месс. Стиль antiqua в фугах Kyrie и эпизодах Laudamus в Gloria в Мессе F-dur, ораторски-приподнятый тематизм басовых арий обеих Малых месс, монументальный масштаб форм и заключительного хоров цикла Gloria во многом объясняются синтезом "человечности" Евангелического учения о Христе и космизмом Ветхозаветного учения об Откровении.

Страдательный модус в прочтении не только покаянной молитвы "Kyrie", но и в Gloria у Баха во многом опирается на лютеранское учение о грехе. В отличие от католической практики отпущения грехов священством и духовного опыта сораспятия, в лютеранстве сложилось более жесткое учение о грехе, понимание греха как "ужасной реальности". Отказ от практики индульгенций усиливает чувство ответственности человека, непосредственно предстоящего перед Богом. По лютеранскому вероучению, расстояние, отделяющее человека от Бога, есть не метафизическое, а этическое" [29:324], а знание о трагизме человеческого бытия, отличающее немецкую культуру XV-XVIII веков порождено не только бедственной историей Германии, еще не оправившейся от Тридцатилетней войны, но и лютеранским опытом верования, ко времени Баха ставшим подлинно народной религией. Сурово-драматическая окрашенность глориозного тематического комплекса в Kyrie и Gloria Мессы g-moll, вызвавшая резкую критику Швейцера и упреки в небрежении текстом [33:555], горестно-ламентозные интермедии в фуге-antiqua в Фа-мажорной мессе естественны для лютеранского мироощущения. Две части Messe являются воплощением ведущих констант лютеранского мироощущения: "telolgia crucis" и "telolgia gloriae".

Двухчастное строение Немецкой мессы позволяет отнести этот музыкальный жанр к разновидности Misse brevis. Но аналогия эта не вполне правомерна. В католицизме Misse brevis может, как и Solemnis, включать все части Ординария, либо состоять из первых 2-3-х частей. В соответствии с рангом праздника две разновидности РКМ: Solemnis и Brevis, - отличаются различными масштабами гимнов и степенью "нарядности" исполнительского состава, развернутостью формы, сложностью контрапунктических приемов. В Немецкой мессе 2-частный цикл сохраняется и в торжественных богослужениях. Праздничный модус в таких случаях подчеркивается, подобно Solemnis, расширением масштабов гимнов. Поэтому контраст отдельных частей в баховских Messe и католической по структуре Мессе h-moll – типичной Solemnis, Коронационной мессе, - менее значителен, чем при сопоставлении латинских Misse brevis и Misse Solemnis.