Перипетии становления психоанализа в России 8 страница

тать ошибочным стремление делать из бывших пациентов психоаналити-

ков и тем более принимать их в психоаналитическое сообщество.

В. Штекель исходил из того, что во многих случаях результаты лечения

оказывалтсь позитивными тогда, когда бывшим пациентам удавалось изгла-

дить из памяти и саму болезнь, и психоанализ. После завершения курса лечения

человек должен забыть психоанализ, отказаться от соблазна толковать свои сно-

видения, не отыскивать причину своих симптоматических действий. Он должен

уйти от самого себя и, не погружаясь в глубины своей собственной психики,

окунуться в окружающий мир. Если этого не происходит, то исход лечения

может оказаться сомнительным. В том случае, когда прошедшие аналити-

ческий курс лечения пациенты становятся психоаналитиками, у них может

развиться то, что В. Штекель назвал «психоаналитической скотомой».

Под «психоаналитической скотомой» он понимал слепоту человека, зна-

комого с психоанализом, по отношению к собственным комплексам. Такой

специалист знает свои травмы, бессознательные влечения и поэтому счи-

тает себя непогрешимым в оценках и себя самого, и тех, кто обращается

к нему за помощью. Однако, как показывает практика общения между сами-

ми психоаналитиками, нередко в их поведении проявляются излишние

аффекты, которые им не удается преодолеть. Поэтому, если аналитическая

терапия включает в себя воспитательную функцию, то «воспитывать из нев-

ротика психоаналитика — не входит в задачу психоанализа» [55, с. 164].

По убеждению В. Штекеля, задача психоанализа состоит в том, чтобы

примирить больного с действительностью или примирить его с ничто-

жеством действительности, если у него обнаруживается высокая степень

веры в собственную «великую историческую миссию». При этом анали-

тик должен выступать в качестве не только доктора, врачующего душу,

109

П Е Р В Ы Е П С И Х ОА Н А Л И Т И К И

но и воспитателя, поскольку, как подчеркивал З. Фрейд, психоанализ

является своего рода довоспитанием того, что не удалось осуществить

в процессе развития ребенка.

Однако В. Штекель усматривал в психоаналитике воспитателя не толь-

ко обратившегося к нему за помощью человека, но и человечества в целом.

Поэтому он полагал, что психоаналитик должен быть человеком, стоящим

выше среднего уровня, обладающим творческими дарованиями художни-

ка и способным создать из больного подлинную личность. В конечном

счете его точка зрения по этому вопросу сводилась к тому, что психоана-

литик должен быть творчески одаренным человеком, а «за психоанали-

зом должен следовать синтез» [56, с. 162].

Подобная точка зрения противостояла позиции основателя психоана-

лиза. З. Фрейд действительно считал, что психоанализ — это своеобразное

довоспитание человека, однако он был противником того, чтобы за пси-

хоанализом следовал психосинтез. По его мнению, никакого особого

психосинтеза не требуется, поскольку в процессе аналитической работы

синтез как таковой осуществляется сам по себе. Он возражал также про-

тив того, чтобы психоанализ был нацелен на конструирование какого-то

идеального человека, лишенного каких-либо комплексов. В его понима-

нии психоаналитическое лечение является терапией, способствующей

такому развитию человека, которое могло бы иметь место у него самого,

если бы оно происходило в благоприятных условиях и при благоприят-

ном стечении обстоятельств.

Одна из установок классического психоанализа — признание актив-

ной роли пациента и пассивной позиции врача в аналитическом про-

цессе. Этой установки придерживались многие психоаналитики, осо-

бенно на начальном этапе становления и развития аналитической тера-

пии. В. Штекель одним из первых подверг сомнению целесообразность

подобной установки. Он соглашался с тем, что аналитик сам чувствует,

о чем необходимо говорить с пациентом, о чем и как он должен говорить

с ним. Однако ему не импонировала пассивная роль врача, предписы-

ваемая классическим психоанализом в процессе аналитической работы.

По этому поводу он замечал: «Но горе тому врачу, который без всякой

критики предоставляет руководство пациенту и подчиняется случайным

мыслям анализируемого!» [57, с. 158].

В. Штекель одним из первых стал ратовать за осуществление «актив-

ной терапии». Он считал, что активность аналитика может и должна про-

являться в таких формах, благодаря которым достигается благоприятный

исход лечения. Сам он прибегал к некоторым уловкам, на первый взгляд

противоречащим этическому поведению врача. Так, например, ему пред-

110

В. ШТЕКЕЛЬ

ставлялась оправданной активность аналитика, связанная с насильствен-

ным освобождением пациента от врача.

Однажды В. Штекель лечил тяжелого больного с неврозом навязчиво-

сти. Ему удалось добиться того, что навязчивые действия были «разреше-

ны», хотя лечение не привело ни к какому результату. И тогда В. Штекель

решил прибегнуть к активному действию, связанному с поиском подходя-

щей ситуации, когда он смог бы прекратить лечение пациента. На очеред-

ной сессии он упрекнул пациента в том, что тот не хочет стать здоровым.

Пациент резко отреагировал на этот упрек, а В. Штекель, воспользовав-

шись создавшейся ситуацией, еще резче высказался по поводу того, что

он думает о больном. В конечном счете он заявил, что коль скоро пациент

не хочет быть здоровым, то он отказывается помогать ему и, следователь-

но, пациент никогда не станет здоровым. В ответ на это пациент перешел

на крик и заявил, что он сам, без помощи аналитика, сумеет выздороветь.

Фактически В. Штекель, что называется, указал пациенту на дверь. Лече-

ние было прекращено, причем в такой форме, что это не могло не вызвать

обиду со стороны пациента, который назло аналитику решил вылечиться

самостоятельно. И это привело к успеху, так как бывший пациент дейст-

вительно многого добился в жизни.

Пассивность аналитика ведет к затягиванию сроков аналитической

терапии. В рамках классического психоанализа курс лечения может про-

ходить годами, и такое положение считается не только нормальным,

но и необходимым для достижения устойчивого результата. Основыва-

ясь на своем опыте работы с пациентами, В. Штекель заметил, что чем

дольше они находятся в аналитической терапии, тем легче она начина-

ет приобретать функцию невроза в психике больного. Возникают такие

явления, когда в некоторых случаях успех лечения оказывается тем хуже,

чем дольше продолжается аналитическая терапия. Такое положение связано

с тем, что при длительном лечении пациент не только привыкает к врачу,

но подчас не может без него обойтись. Больной оказывается не в состоя-

нии расстаться с врачом, хотя аналитическая терапия предполагает такое

завершение лечения, при котором пациент должен стать самостоятель-

ным и решать свои проблемы сам, не прибегая к помощи врача.

В. Штекель понимал, что существуют случаи тяжелых психических

заболеваний, действительно требующих длительных курсов лечения.

Однако, основываясь на своих наблюдениях, он стал сокращать сроки

лечения и использовал продолжительную терапию лишь тогда, когда

у пациентов были органические нарушения и они оказывались совер-

шенно не приспособленными к жизни. В своей практической деятель-

ности В. Штекель стал принципиально ограничиваться такими сроками

лечения, которые не превышали двенадцати месяцев. Однако чаще всего

111

П Е Р В Ы Е П С И Х ОА Н А Л И Т И К И

он старался обойтись более коротким курсом лечения — от трех до шести

месяцев, поскольку считал, что наилучшие прогнозы дают случаи лечения,

связанные с определенным, ограниченным временем.

В. Штекель отошел от классических предписаний, в соответствии

с которыми следует проводить аналитические сеансы не менее пяти раз

в неделю, с продолжительностью каждого около часа. По его собствен-

ным утверждениям, у него были поразительно успешные случаи, когда он

принимал некоторых пациентов всего лишь один раз в неделю с продол-

жительностью от тридцати минут до часа.

Впоследствии некоторые психоаналитики неоднократно предприни-

мали попытки как по осуществлению «активной терапии», так и по сокра-

щению сроков лечения пациентов. Имели место также случаи, когда

отдельные психоаналитики сокращали время сеансов до 25 минут. Тем

не менее, инициированные В. Штекелем начинания не встретили под-

держки у большинства психоаналитиков.

Во всяком случае в современном психоанализе преобладающей явля-

ется установка, в соответствии с которой анализ осуществляется, как

правило, с периодичностью от трех до пяти раз в неделю, продолжитель-

ность одного сеанса составляет 45–50 минут, а продолжительность курса

лечения — от нескольких месяцев до нескольких лет. Другое дело, что ряд

психоаналитиков взяли на вооружение отдельные приемы, ранее исполь-

зуемые теми, кто стоял у истоков изменения взглядов на пассивную роль

аналитика в терапевтическом процессе.

В. Штекель с гордостью называл себя учеником З. Фрейда. Вместе с тем

даже в период сотрудничества с ним он подчеркивал, что не все выводы,

к которым он пришел в своей исследовательской и терапевтической дея-

тельности, соответствовали взглядам основателя психоанализа. Напро-

тив, он был уверен, что многое из того, что содержалось в его высказы-

ваниях и работах, заставит З. Фрейда, по его собственным словам, «пока-

чать в знак несогласия головой» [58, с. 5].

И действительно, основатель психоанализа не только не разделял

радикальные новации В. Штекеля, но и, судя по переписке со своими кол-

легами, с облегчением вздохнул, когда тот вышел из Венского психоана-

литического общества. Тем не менее, как показывает история развития

психоанализа, в более поздний период своей деятельности З. Фрейд стал

обосновывать некоторые из тех идей (инстинкт деструктивности, влече-

ние к смерти), которые ранее выдвинул В. Штекель, а наиболее прибли-

женные к нему последователи высоко оценивали вклад последнего в неко-

торые сферы психоаналитической теории и практики. По выражению

официального биографа З. Фрейда Э. Джонса, «Штекель был одаренным

психологом с редким чутьем к обнаружению вытесненного материала,

112

Э. ДЖОНС

и его вклады в знание символизма, область, в которой он обладал боль-

шей интуицией, чем Фрейд, представляли значительную ценность на ран-

них этапах развития психоанализа» [59, с. 262–263].

Знакомство с идейным наследием В. Штекеля в России оставляет

желать лучшего. В 1912–1914 гг. несколько его работ были переведены

на русский язык. Однако, в отличие от работ З. Фрейда, они впоследствии

не переиздавались. Между тем он считал русских людей природными

философами и психологами. Более того, в марте 1912 г. в предисловии

к русскому изданию очерков, написанных им в разное время, он раскрыл

свою тайну, состоящую в том, что он считал себя учеником таких великих

психологов, как Гоголь, Гончаров, Толстой, Тургенев и главным образом

Достоевский, которые были, по его собственным словам, его учителя-

ми и произведениями которых он зачитывался в пору своей молодости

[60, с. 6]. Было бы, видимо, не только не лишним, а, наоборот, полезным,

если бы отечественные психоаналитики имели возможность основатель-

но познакомиться с идеями В. Штекеля, что предполагает не в последнюю

очередь перевод на русский язык и публикацию его работ.

Э. Джонс

Эрнест Джонс — один из сподвижников З. Фрейда, первый английский

психоаналитик. Родился 1 января 1879 г. в семье служащего сталелитейно-

го завода. Вырос в рабочем районе Южного Уэльса вблизи города Суонси.

Получил медицинское образование в Кардиффе и в колледже при Лон-

донском университете. В 1900 г. ему был вручен диплом врача. Имея ква-

лификацию невролога, работал в одной из больниц Лондона. В 1906 г. был

арестован по обвинению в недостойном поведении с двумя девочками

из школы умственно отсталых детей, среди которых проводил исследо-

вания механизмов речи. Дело до суда не дошло, и Э. Джонс был освобож-

ден из-под стражи. После этого инцидента он отошел от традиционной

медицины и проявил интерес к работам З. Фрейда.

В 1907 г. Э. Джонс участвовал в конференции в Амстердаме, на которой

обсуждались идеи З. Фрейда, и во время работы которой он познакомил-

ся с К. Г. Юнгом. Швейцарский врач написал З. Фрейду о молодом «кельте

из Уэльса», интересующемся психоанализом. В том же году Э. Джонс провел

несколько дней в Цюрихе, где встретился с К. Г. Юнгом. В 1908 г. он впервые

встретился с З. Фрейдом в Зальцбурге на первой Международной встрече

психоаналитиков. В том же году он получил место профессора психиатрии

Торонтского университета и возглавил клинику нервных болезней в Онта-

рио (Канада). Вернувшись в Англию, в 1912 г. организовал Британское пси-

хоаналитическое общество, позднее — Лондонское психоаналитическое

113

П Е Р В Ы Е П С И Х ОА Н А Л И Т И К И

общество. Э. Джонс был одним из членов тайного комитета, образованно-

го в поддержку распространения идей З. Фрейда и сохранения целостно-

сти психоанализа. В 1913 г. он приехал в Будапешт к Ш. Ференци и в тече-

ние нескольких месяцев по два-три часа в день проходил у него личный

анализ. В 1920 г. Э. Джонс основал «Международный журнал психоанали-

за» и на протяжении ряда лет был его главным редактором. Неоднократно

избирался президентом Международной психоаналитической ассоциации.

Был членом Королевского общества психологов и почетным членом мно-

гих психологических, психиатрических, психоаналитических организаций,

включая Американскую психоаналитическую ассоциацию, Британское пси-

хоаналитическое общество, Институт психоанализа. Умер в 1958 г.

Э. Джонс являлся официальным биографом З. Фрейда, автором трех-

томного издания «Зигмунд Фрейд: жизнь и труды» (1953–1957), а также

таких работ, как «Терапия неврозов» (в 1925 г. переведена на русский язык

и издана в Москве), «Свободные ассоциации. Мемуары психоаналитика»

(1959) и др.

Э. Джонс сыграл значительную роль в становлении Международного

психоаналитического движения. В 1907 г. он предложил К. Г. Юнгу органи-

зовать встречу тех, кто интересуется психоаналитическими идеями З. Фрей-

да. Такая встреча, впоследствии названная I Международным психоаналити-

ческим конгрессом, состоялась в апреле 1908 г. в Зальцбурге. На этой встре-

че Э. Джонс выступил с докладом «Рационализация в обыденной жизни».

Осенью того же года он провел несколько коллоквиумов в Бостоне, на кото-

рых присутствовали такие ведущие в то время американские специалисты,

как Дж. Патнем, В. Мюнстерберг, Е. Тайлор, а в начале 1909 г. прочел док-

лад в Нью-Хейвене, познакомив американскую аудиторию с психоанали-

тическими идеями З. Фрейда. В августе 1909 г. в Нью-Йорке Э. Джонс при-

соединился к З. Фрейду, К. Г. Юнгу и Ш. Ференци, которые направлялись

в университет Кларка в Вустере, где основатель психоанализа прочел пять

лекций о психоанализе.

Э. Джонсу принадлежит также заслуга в распространении психоанали-

за в США. В 1909–1910 гг. он читал популярные лекции по психоанализу

в Балтиморе, Бостоне, Вашингтоне, Детройте, Чикаго. В первом номере

«Американского психологического журнала» за 1910 г. было опубликовано

его эссе о Гамлете. В том же году по его инициативе была основана «Амери-

канская психоаналитическая ассоциация», в которую он вошел в качестве

члена совета.

В 1912 г. Э. Джонс предложил собрать вокруг З. Фрейда небольшую группу

преданных ему аналитиков. Ш. Ференци поддержал его предложение, после

чего оно было обсуждено с О. Ранком, Г. Заксом и К. Абрахамом. Э. Джонс

сообщил об этом З. Фрейду, который в ответном письме заметил: «Моим

114

Э. ДЖОНС

воображением немедленно завладела Ваша мысль о создании секретного

совета, составленного из лучших и пользующихся наибольшим доверием

среди нас людей, которые станут заботиться о дальнейшем развитии пси-

хоанализа и защищать наше дело от нападок и случайностей, когда меня

не станет» [61, с. 271].

В 1913 г. Э. Джонс совместно с Д. Эдером создал Лондонское психоана-

литическое общество и стал его президентом. В 1914 г. он встречал с цве-

тами дочь основателя психоанализа А. Фрейд, которая впервые самостоя-

тельно приехала в Англию на отдых. Интересно отметить, что в связи

с поездкой своей дочери в Англию З. Фрейд писал Э. Джонсу о том, что его

дочь холодна к мужчинам и не претендует на то, чтобы к ней относились

как к женщине. Такое предупреждение было сделано им потому, что до него

дошли слухи об определенных намерениях Э. Джонса, который, будучи

в то время холостяком, решил остановить свой выбор на дочери основа-

теля психоанализа.

В 1919 г. Э. Джонс стал одним из содиректоров Международного психо-

аналитического издательства, которое в течение своего 20-летнего сущест-

вования выпустило в свет около 150 психоаналитических книг и собрание

сочинений З. Фрейда. Вместе с О. Ранком он проделал значительную работу

по редактированию соответствующих текстов, организации издательской

деятельности и улаживанию финансовых вопросов.

На протяжении многих лет Э. Джонсу пришлось выступать в качестве

человека не только занятого распространением психоанализа в различных

странах мира, но и защищающего психоанализ от различного рода напа-

док в Англии. В 20-х гг. он боролся против английских оппонентов и участ-

вовал в подготовке отчета комитета Британской медицинской ассоциации,

где сумел смягчить имевшиеся в то время нападки на психоанализ. В рам-

ках данного отчета психоанализ определялся как деятельность, основанная

на использовании разработанных З. Фрейдом технических средств лечения

нервнобольных.

В марте 1938 г., после вторжения нацистов в Австрию, Э. Джонс посе-

тил З. Фрейда в Вене, уговорил его переехать в Англию и добился у британ-

ских властей соответствующего разрешения на его въезд в страну, вклю-

чая разрешение на работу для основателя психоанализа, членов его семьи

и некоторого количества его учеников с их семьями. В 1955 г. он препод-

нес Венскому университету для установки во дворе бюст З. Фрейда, выпол-

ненный скульптором П. Кенинсбергером в 1921 г. и содержащий надпись

из трагедии Софокла «Царь Эдип» — «И загадок разрешитель, и могуще-

ственный царь».

Активная деятельность Э. Джонса касалась не только организационных

аспектов развития психоаналитического движения, но и концептуальных

115

П Е Р В Ы Е П С И Х ОА Н А Л И Т И К И

разработок психоанализа. Так, в статье «Об анально-эротических чертах

характера» он высказал ряд важных соображений, связанных с развити-

ем психоаналитических идей, ранее изложенных З. Фрейдом в его работе

«Характер и анальная эротика» (1908).

Если основатель психоанализа вычленил три черты анального харак-

тера (любовь к порядку, бережливость, упрямство), то Э. Джонс описал

различные типы данного характера, у которых проявляются специфиче-

ские чувства какой-то обязанности или долженствования, переход от тор-

можения и задержки к лихорадочной деятельности, стремление к совер-

шенству и отвращение ко всему, сделанному наполовину. Он также заме-

тил, что анальная эротика может вызывать невнимание к собственной

персоне, склонность к гневу и негодованию, мстительность, неспособ-

ность наслаждаться чем-либо приятным или упорство в преследовании

выбранной цели, убеждение в лучшем выполнении проделанной работы,

стремление к самообладанию. Для людей анального характера типичны-

ми проявлениями служат склонность интересоваться обратной стороной

вещей, любознательность к противоположной стороне мест или предме-

тов, стремление к смешению левого и правого, востока и запада.

При рассмотрении анально-эротических черт характера Э. Джонс

обратил особое внимание на символику кала. По его мнению, символа-

ми кала являются любовь и отвращение к различной пище, всякая грязь

и мусор, книги и любая печатная продукция, деньги и золото, трупы

и завещания. Причем «отношение к различным символам может быть

различно, так что у того же самого человека может быть в одном отноше-

нии положительная, в другом — отрицательная установка, в одном субли-

мированные, в другом — реактивные образования, здесь он добровольно

отдает себя, а там — в испуге отстраняется» [62, с. 41].

Э. Джонс рассмотрел две фазы процесса анальности — «удержание» и «отда-

ча». Каждое внешнее противодействие против «удержания» и «отдачи»

вызывает у человека негодование и может привести к сильно выражен-

ной индивидуальности — к своеволию, упрямству, раздражительности,

плохому настроению или к способности к концентрации, основательно-

сти, совершенству.

В понимании Э. Джонса формирование характера человека зависит

от взаимодействия установок, относящихся к различным фазам, и от степе-

ни, с которой он реагирует на каждую из них развитием сублимации и реак-

тивных образований. Сублимация ведет к двум противоположным типам

характера — любви к обладанию и заботе о вещах или к продуктивности

и радости творчества. Реактивные образования вызывают педантизм и отвра-

щение к мотовству. Сублимация способствует развитию склонности к моде-

лированию. Реактивные образования — к эстетическому восприятию.

116

Э. ДЖОНС

На основе двух групп особенных свойств, происходящих от влечений

обладать и удерживать, творить и отдавать, Э. Джонс выделил четыре типа

возможных реакций людей:

· бережливость и скупость (отвращение давать и желание собирать цен-

ности);

· любовь к порядку (склонность к систематизации и организации);

· чрезмерная щедрость и расточительность;

· отвращение к грязи и чрезмерная чистоплотность.

Он считал, что наиболее впечатляющей чертой во всем реестре аналь-

ного характера является чрезмерная нежность, а ее побочным продуктом —

ярко выраженное властолюбие по отношению к любимому объекту.

В результате различного рода обстоятельств из четырех типов возмож-

ных реакций у человека могут сформироваться, по мнению Э. Джонса, как

наиболее ценные, так и чрезвычайно неудачные черты характера. К пер-

вым он отнес решительность, упорство, организаторский талант, делови-

тость, надежность, изощренное понимание искусства, утонченный вкус,

необычайную нежность, ловкость в обращении с различными предме-

тами мира. Ко вторым — неспособность быть счастливым, ипохондрию,

мелочность, скупость, духовную тяжеловесность, властолюбие и все свой-

ства, благодаря которым жизнь человека становится тяжелой и горькой.

Ряд психоаналитиков подчеркивали роль фигуры отца в развитии чело-

века. Э. Джонс одним из первых обратил внимание на фигуру деда, чья роль

в развитии индивида может оказаться подчас не меньшей, чем роль отца.

В статье «Значение деда в судьбе отдельного человека» он показал, что если

учесть влияние деда на индивида, то тем самым открывается возможность

для получения важной информации, дающей представление как о некото-

рых чертах характера человека, так и о его невротических реакциях.

По мнению Э. Джонса, особое значение личность деда может приобре-

тать в ту пору, когда ребенок начинает переживать свой «семейный роман»

и пытается освободиться от образа отца, замещая его в своем воображе-

нии другой, более лучшей фигурой. Нередко замена отца дедом проис-

ходит потому, что многие пожилые люди относятся к детям более нежно

и терпимо, чем строгие родители, особенно отец. Может иметь место

и иная ситуация. Если мать сильно привязана к своему отцу, то для ее сына

дед может выступать в качестве соперника, в результате чего складывает-

ся своеобразное эдипальное отношение.

Для девочки дед может выступать в качестве заместителя отца, и она

может иметь фантазии, в которых он является ее мужем. Так возникает

«дедовский комплекс», следствием которого может стать тенденция ребен-

ка, а затем и взрослого человека к геронтофилии, т. е. склонности к людям

преклонного возраста, когда молодые девушки выходят замуж за пожилых

117

П Е Р В Ы Е П С И Х ОА Н А Л И Т И К И

мужчин (не по материальным соображениям), а юноши испытывают вле-

чение к пожилым женщинам.

Согласно Э. Джонсу, в жизни человека значительную роль могут играть

фантазии «перестановки поколений». Подобные фантазии способны стать

одним из источников инцестуозной склонности родителей к своим детям,

включая как нормальную любовь, так и педофилию. У мужчин, проявляю-

щих ненормальную любовь к дочерям, нередко наблюдается также сильная

инфантильная фиксация по отношению к матери. Такие мужчины имеют

фантазии, в которых они рождают своих матерей, спасают их, становятся

их отцами и отождествляют дочерей с матерями. В подобных случаях пред-

шествующие и последующие поколения как бы сливаются друг с другом,

прошлое и будущее смешиваются между собой в фантазиях.

Наряду с фигурой деда, Э. Джонс обратил внимание и на образ незамуж-

ней тети. Он подчеркнул, что в аналитической практике встречаются такие

пациенты, интерес и привязанность которых в детстве могут фиксировать-

ся на такой тете. В дальнейшем у таких людей нередко обнаруживается неж-

ное отношение к старым девам вообще, свидетельствующее о замещении

образа матери-девственницы фигурой незамужней тети. Останавливаясь

на этих аспектах семейных отношений, Э. Джонс решился на обобщение,

в соответствии с которым «все члены семейной группы (от брата до деда

и от сестры до тетки) играют исключительно роли заместителей в первона-

чальной троице, образуемой отцом, матерью и ребенком» [63, с. 212].

Как официальный биограф основателя психоанализа, Э. Джонс имел

доступ ко многим архивным материалам, часть которых до сих пор остает-

ся недоступной не только для массового читателя, но и для исследователей.

Подготовленное им в 1953–1957 гг. трехтомное издание о жизни и деятель-

ности З. Фрейда долгое время являлось единственным источником, из кото-

рого исследователи могли черпать полезную информацию, поскольку в дан-

ном издании содержались выдержки из неопубликованных писем основате-

ля психоанализа к различным корреспондентам. И хотя в настоящее время

значительная часть эпистолярного наследия З. Фрейда опубликована, тем

не менее ни один историк психоанализа не может обойтись без знакомства

с фундаментальным трудом Э. Джонса, в котором английский психоанали-

тик предстает в роли не только биографа и историографа, но и своего рода

архивариуса, поведавшего о драматических перипетиях развития психоана-

лиза, очевидцем которого он был сам.

Г. Закс

Ганс Закс (1881–1947) — один из учеников и соратников З. Фрейда.