Кто такой Иисус Христос, чему учил и кому служил? 8 страница

Зато христианский стереотип – «любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего» (Лк.6:35); «молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф.5:44); «и кто захочет… взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» (Мф.5:40) – оказывается в подчинении у иудейского стереотипа, дающего иудею права обладать как собственностью всеми неиудеями вместе с их имуществом.

Правоверный христианин – слуга вора в законе, убийца, когда вор сам не хочет мараться в крови. Это хорошо видно на судьбе коренного населения Северной и в меньшей степени Южной Америки, а «богобоязненные» и «демократичные» англичане ещё в конце XIX в. охотились на аборигенов Австралии.

Но вор в законе и сам кровью не брезгует, чему недавний пример – Сабра и Шатила; да и каннибализмом иудаизм не прочь «побаловаться», о чём Владимiр Иванович Даль оставил книгу «Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их», изданную в Петербурге в 1844 г. тиражом 10 экземпляров для членов императорской фамилии и высших государственных чиновников и переизданную в 1913 г.

Иоанн Кронштадтский пишет о «Божьих тайнах», проявлять интерес к которым «православному» христианину не следует. Всё описанное выше – маленькая часть этих «Божьих» тайн, в результате действия которых то же «русское православие» не один раз обильно умывалось в прошлом своею же собственной кровью, в том числе и сам отец Иоанн Кронштадтский. А что нас ожидает в будущем?

Отец Иоанн не понимал «мiровой закулисы» и её тайны отождествлял с «тайнами Божиими». Но он был один из многих благонамеренных непонимавших. Чем завершилось это непонимание – известно. Если без предубеждений о «тайнах Божиих» читать Ветхий и Новый Завет, то никаких тайн Божиих там нет, ибо от Бога эта мерзость исходить не может. Пусть «православная» патриотическая общественность честно ответит себе на вопрос: Может ли от Бога проистекать мерзостная доктрина установления расового «элитарно»-невольничьего строя, распространяемого до глобальных масштабов на основе мафиозно организованной паразитической культуры ростовщичества, обеспечивающего расовой международной мафии монопольно высокую платёжеспособность на любых торгах, где нет Идеи?

Очевидно, что, убедившись в невозможности обеспечить устойчивое расширение сферы своего влияния и управления методом открытой военной агрессии, сионские мудрецы первыми поняли, что для управления чужим регионом вовсе не обязательно свергать военным путём его правящую верхушку, разрушать государственность и насаждать оккупационный или марионеточный режим, который через 50-100 лет будет свергнут местным населением. Для управления надёжнее внести инверсии и антагонизмы определённой направленности в информационную среду порабощаемого общества, после чего тамошняя местная правящая верхушка будет управлять своими производительными силами в ваших интересах, т.е. их производительные силы станут вашими, а народ этого не заметит, так как для него существует только своя правящая верхушка. В результате исторически реальные иудаизм и христианство стали средствами порабощения народов методом «культурного» сотрудничества, вносящего в вектора целей иудейского и христианского мiров многочисленные инверсии и антагонизмы на разных уровнях организации сознания человека и общества. Дефективность векторов целей иудейских и христианских суперсистем стала основой, позволяющей «мiровой закулисе» управлять иудохристианской экспансией толпо-«элитаризма», поставившей мiр за 2000 лет на грань экологической и гуманитарной катастрофы.

И хотя есть ещё мнения, провозглашающие безусловную священность Библии в качестве богодухновенного писания безотносительно к смыслу её текста и подтекста, ясно одно – эта доктрина антирусская. И всякий, кто её поддерживает осознанно или неосознанно (участвуя в церковной жизни библейски-«православной» церкви даже эпизодическим соблюдением её обрядности, подчиняясь сложившейся традиции), по духу своему – не русский; и вне зависимости от своего происхождения он – богоотступник и раб жидов, которые сами являются рабами хозяев этой мерзости.

В приведённой ранее доктрине Второзакония-Исаии (по названию цитированных книг Библии) нет места ни этнически русскому, ни общероссийскому патриотизму: у рабов нет и не может быть ни национальности, ни Родины, ни прав человека – у них могут быть только обязанности перед хозяевами, которые сами решают, сколько им требуется рабов и каких пород, чем занять каждого из них персонально и для чего приспособить каждую из пород этих безмозглых «говорящих животных», данных Иеговой «настоящим людям» в услужение.

Доктрина Второзакония-Исаии – подлинная социальная доктрина АНТИРУССКОЙ Жидославной Церкви: именно она является неотъемлемой частью писания, признаваемого всеми христианскими церквями «богодухновенным», «словом Божиим», которое не прейдёт вовек и не может быть отменено или изменено. Все остальные церковные благонамеренные речи, а также принятая на поместном архиеврейском соборе в августе 2000 г. (в период гибели АПЛ «Курск») так называемая «Социальная доктрина Русской православной церкви» – слова земных людей, подвластных библейскому мiровоззрению, от которых всякий церковный иерарх может в любой момент отречься, назвав их «заблуждением эпохи», поскольку предназначены они только для одного: сделать незаметной для общества античеловечную доктрину Второзакония-Исаии при её воплощении в жизнь в конкретных общественно-исторических обстоятельствах под покровом эстетически отточенных ритуалов и благонамеренных речей, это общество завораживающих (БКЗ, №1, с.94-98; №45, с.167-170).

59.Первосвященники и старейшины еврейского народа добиваются того, чтобы Иисус прямо указал на источник своего знания и творимых им чудес. На их вопрос об этом он, со своей стороны, отвечает вопросом, который ставит их в тупик и вынуждает ответить: не знаем. Это даёт ему основание сказать: «И я вам не скажу, какою властью это делаю» (Мф.21:23-27).

Выкручивается Христос. А почему бы и не сказать, если бы эта власть была от Бога? Но зато нижеследующий эпизод всё проясняет.

60.«Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал: “Истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст меня”. …Один же из учеников его, которого любил Иисус, …припадши к груди Иисуса, сказал ему: “Господи! Кто это?” Иисус отвечал: “Тот, кому я, обмакнув кусок хлеба, подам”. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошёл в него сатана» (Ин.13:21-27).

Это ещё одно свидетельство того, что Иисус общался не со светлыми, божественными, а с тёмными, сатанинскими силами, и через него Сатана входил в его учеников. Предательство Иуды, которого Иисус, в отличие от вышеупомянутого ученика, по-видимому, не любил, понадобилось для того, чтобы подтвердилось ветхозаветное пророчество о том, что Мессия будет продан за тридцать сребреников (Захар.11:12). Иисус вообще, чтобы соблазнить «малых сих», подгонял свою жизнь под ветхозаветные пророчества, которые он выучил в совершенстве.

61.«Огонь пришёл я низвесть на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк.12:49).

Этим саморазоблачительным признанием Христос недвусмысленно свидетельствует о себе как о посланце дьявола, чью безумную волю он призван исполнить на земле. Своих преступных планов, как видим, «Сын Божий» не скрывал и открыто говорил о них. Примерно так же рассуждали «герои» жидобольшевицкой революции в России: «Мы на горе всем буржуям мiровой пожар раздуем».

«В 64 г. на Рим обрушилось страшное бедствие: вспыхнул грандиозный пожар, который бушевал девять дней. Значительная часть города выгорела полностью. Самое странное заключалось в том, что нашлись люди, которые мешали тушить пожар, а были и такие, которые, как пишет Тацит, “открыто кидали в ещё нетронутые огнём дома горящие факелы, крича, что они выполняют приказ, либо для того, чтобы беспрепятственно грабить, либо и в самом деле послушные чужой воле” (Тац. Анн. XV,38)» (Фёдорова, 1995, с.152). Может быть, послушные воле Иисуса Христа? Почему бы римским христианам не понять буквально вышеприведённые слова Иисуса об «очистительном» огне?

Комментарий А.Широпаева: По сей день христиане обвиняют в поджоге Рима императора Нерона, однако до нас дошла и другая, вполне убедительная версия: Рим подожгли христианские подпольщики, которые к тому времени, по словам Тацита, уже «навлекли на себя “своими мерзостями” всеобщую ненависть». Тацит сообщает, что «сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежащими к этой секте, а затем по их указаниям и великое множество прочих, изобличённых не столько в поджоге, сколько в ненависти к роду людскому». Поджог, с точки зрения римлян, лишь вытекал из этой ненависти, был её частным проявлением.

«Христиане составляли как бы тайное государство в государстве; римская языческая религия в этом плане с ними соперничать не могла», – отмечает Е.В.Фёдорова. В целях конспирации христианские секты принимали вид традиционных римских потребительских обществ и уходили в катакомбы – подземные кладбища для бедноты, общая длина которых ныне превышает 1000 километров. Собрания происходили втайне, ночью или на рассвете. Весьма характерно, что христианство, чью сущность В.Розанов определил как «поклонение смерти», изначально обосновалось, по сути, в могиле, время от времени выползая на солнечный свет и яростно жаля «грешный» античный мiр.

Христиане в языческой Римской империи представляли собой нечто вроде Коминтерна или международного масонского братства: «Христианин, отправлявшийся в чужую страну со свидетельством от епископа, встречал у собратьев по вере горячий приём; ему давали приют: омывали ноги, сажали на первое место за столом» (Р.Ю.Виппер. История древнего мiра. М., 1993). Наверняка снабжали деньгами и связями, помогали устраивать торговые дела и политические встречи. В результате этой ползучей экспансии влияние христианской сети неуклонно росло. «Ко времени Диоклетиана христиане были большой силой в Империи. Местами старые боги и их алтари были покинуты. Императоры и их наместники видели, как велика была власть епископов. Им казалось [и вполне обоснованно!], что церковь отвлекает и людей, и богатства от службы Империи» (Там же). Точнее сказать, церковь привлекала людей и богатства на борьбу с Империей. Дело дошло до того, что рекруты стали отказываться от службы, «сославшись на христианство». В итоге Диоклетиан был вынужден начать преследование христиан. Ответом на действия кесаря стал поджог его дворца в Никомедии, где тогда располагалась императорская резиденция. Примерно через тысячу семьсот лет, в 1933 году, вспыхнул Рейхстаг в германской столице: так духовные братья христиан – коммунисты – ответили на возвращение арийских Богов в Европу…

Известно, что Рим вызывал особую ненависть христиан. С ожиданием его гибели связывались их апокалиптические настроения. Однако важно помнить, что в качестве генератора этой ненависти выступали иудеи диаспоры, нередко составлявшие ядро первых христианских общин (так, например, именно иудеи основали римскую общину). И.С.Свенцицкая подчёркивает, что «наиболее сильны были эти ожидания конца мiра, гибели ненавистного города у христиан из иудеев, среди которых живы были традиции сопротивления завоевателям». Таким образом, можно смело допустить, что христианская идея конца света изначально является проявлением расовой иудейской ненависти к Риму и Римской империи.

Яркий манифест этой ненависти – «Откровение» Иоанна Богослова. Это злобный антиримский памфлет, написанный ссыльным евреем в форме христианского мистического текста. Популяризаторы христианства не скрывают, что под Вавилоном, «великой блудницей», многократно упомянутой в «Откровении», подразумевается Рим, «упоённый кровью святых» и стоящий на «семи горах» (см., например: «Книга о Церкви», М., 1997, с.258). «Откровение» было создано около 95 г., через тридцать один год после поджога Рима в 64 г., и тем не менее в нём живо отразилось злорадство христианина, вызванное этим событием (по другой версии, «Откровение» написано в 69 г., т.е. воистину по горячим следам): «И все кормчие, и все плывущие на кораблях, и все корабельщики, и все торгующие на море стали вдали и, ВИДЯ ДЫМ ОТ ПОЖАРА ЕЁ, возопили, говоря: “Какой город подобен городу великому!” И посыпали пеплом головы свои, и вопили, плача и рыдая: “Горе, горе тебе, город великий… Веселись о сем, небо и святые Апостолы, и пророки; ибо совершил Бог суд ваш над ним”» (Откр.18:17-20). Скажут, что Рим – не морской город, при чём тут «корабли»? Однако Рим уже с IV в. до н.э. втянулся в морскую торговлю, ибо стоит на судоходной реке всего в 30 км от побережья. С такого расстояния дым от горящего города, к тому же расположенного на холмах, вполне могли наблюдать «плывущие на кораблях». Возможно, кто-то из них поделился своими впечатлениями с Иоанном. А может, он сам был на корабле, спасаясь от римской кары? Д.Мережковский проницателен: «Книги этой [«Откровение»] не написал бы тот, кто не дышал сам этим воздухом [воздухом горящего Рима], кто своими глазами не видел “царства Зверя”». Во всяком случае, друг Иоанна, апостол Пётр, по одной из версий, был распят в Риме именно тогда, по обвинению в поджоге города. Возможно, что и казнь Павла в 67 г. (тоже в Риме) связана с этим же уголовным делом…

Ненависть к Риму перерастала в неприятие мiра как такового. Христианский апокалипсис – это прямой предшественник идеи коммунистического «мiрового пожара». Подобно тому, как первые большевики свято верили в скорую мiровую революцию, так и первые христиане жили в ожидании скорейшего конца света. И в I веке, и в 1917 году злобствующая неполноценность выносила приговор мiру и жизни. «В основе их [первохристиан] мiровоззрения лежало неприятие окружающей действительности; отречение от мiра означало отречение ОТ ВСЕЙ СИСТЕМЫ ЦЕННОСТЕЙ, которая определяет бытие человека в земном мiре, где правит сатана – “князь мiра сего”, как сказано в Евангелии от Иоанна (12:31)», – констатирует И.С.Свенцицкая. С комиссарской категоричностью христианство требовало (и требует!) тотального разрыва всех общественных и родовых связей: «…если кто приходит ко мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестёр, а притом и самой жизни своей, тот не может быть моим учеником» (Лк.14:26); «…кто оставит домы, или братьев, или сестёр, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф.19:29); «…отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей» (Лк.12:53); «…я пришёл разделить человека с отцем его, и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её. И враги человеку – домашние его» (Мф.10:35-36)…

Подрывная суть этой идеологии хаоса и гражданской войны была Риму очевидна. Римские гонения на христиан, о которых они, как евреи о «холокосте», вопят и вопят, не имели никакого религиозного характера – это были насущно необходимые меры по защите порядка и кровных связей. Отказ христиан от почитания римских Богов был равнозначен публичной пропаганде братоубийства и анархии, осквернению могил предков и отречению от Отечества. Знаменитый Тацит неспроста называл христианство «пагубой» и «зловредным суеверием», а самих приверженцев этого учения изобличал в «НЕНАВИСТИ К РОДУ ЛЮДСКОМУ».

История показала, что языческий Рим в отношении христиан не ошибался. В эпоху их окончательного триумфа, при императоре Феодосии, из здания сената «вынесли статую богини Победы, как бы в знак того, что надо порвать с римской стариной, служившей ложным богам. Древней римской вере нанесли этим большой удар; старинные семьи сенаторов держались за неё, потому что с нею были связаны все славные и гордые их воспоминания о предках» (Виппер, 1993). Точнее сказать, христианские революционеры ударили по самосознанию коренной арийской аристократии и, соответственно, по Римскому государству. Всего через полтора десятка лет после галилеянского глумления над кумиром Победы – в 410 году – неприступный досель Рим был разграблен и разрушен Аларихом. По существу, это историческая «заслуга» христиан, венец их дегенеративной ненависти к твердыне природного Порядка.

Победив, христиане стали открыто проповедовать свой нигилизм, одним из ярких образчиков которого явилась работа Блаженного Августина «О государстве Божием». В ней этот церковный авторитет отрекался «от всей римской старины, от всего, что римляне считали дорогим и славным». «Все государства земные, – говорил далее Августин, – всё, что сложено руками человеческими, должно рушиться.. Но в то же время одна община, одно государство будет расти и множиться – государство Божие. Это государство – Церковь; его образуют святые на небе и верующие на земле. Его глава – Христос. Оно не прейдёт вовеки» (Р.Ю.Виппер). То есть национальные государства отвергаются в пользу вненациональной церкви – вот и вся сказочка о христианском «патриотизме», которую нам рассказывают штильмарки и осиповы. Позднее по этой же схеме идеологи коммунизма внедряли в массовое сознание веру в утопию всечеловеческого «светлого будущего» – в ущерб реальным народно-расовым ценностям (Широпаев, 2003а, с.2).

62.«Если кто приходит ко мне, и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестёр, а притом и самой жизни своей, тот не может быть моим учеником» (Лк.14:26).

Христиане любят рассказывать басни о том, что христианство якобы основано на любви. Это, конечно, ложь и обман, маска и ширма. Пропаганда любви в христианстве есть, но только по отношению к своим врагам. Что же касается близких и родных людей, то тут иудей Христос проповедует прямо противоположное, а именно – ненависть к ним.

«Любите врагов» и «ненавидьте родных» – всё перевёрнуто с ног на голову. Первое человек не может, второе не должен делать. Можно только вообразить, какое смятение в душе вызывало исполнение таких заповедей, означающих ломку семейных, кровнородственных связей. Сама Природа учит ответственности перед Жизнью. Славянские волхвы наставляли: продолжение рода – долг перед воплощающимися Предками, зачатие новой жизни – священнодейство; крепи семейные узы, плоди детей во славу Рода и Родины. Но Иисус сказал: «враги человеку – домашние его» (Мф.10:36). И христианский «святой» – это презревший Природу, отвернувшийся от родителей и сородичей, отказавшийся от семьи, от священного долга продолжать род блаженный дегенерат. Выполнение евангельских заповедей ведёт к испорченной психике и извращённой нравственности. Сексуально неполноценному Иисусу вообще было любо всё противоестественное.

63.«Любящий душу свою погубит её; а ненавидящий душу свою в мiре сем сохранит её в жизнь вечную» (Ин.12:25).

Так выглядит христианская пропаганда ненависти. Очевидно, что только последний злодей может призывать к подобному: ненавидеть свою жизнь, мать, отца, жену, детей и душу свою ради него.

64.«Не любите мiра, ни того, что в мiре: кто любит мiр, в том нет любви Отчей» (1 Ин. 2:15).

Одно из множества новозаветных противоречий. Как же нам не любить мiр, созданный Богом? Без фанатизма антигуманные иудохристианские идеалы не работают.

Христос называл себя Истиной – «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин.14:6). Что же эта истина несёт людям? Чему учит их?

Стержень учения Христа – в противопоставлении тёмного начала (земной жизни, этого царства Князя мiра сего) светлому началу (Царству Небесному, т.е. царству еврейского бога Иеговы). Тёмное начало, соответственно, развенчивается и осуждается, а с ним – все главные опоры, основы земной жизни (в первую очередь, взаимоотношения в семье, брачная жизнь, забота о человеческом организме, биологическая жизнь как таковая и т.п.). А светлое начало, которого никто из земных жителей не видал, – пропагандируется и возвеличивается (полная аналогия с еврейским же учением о коммунизме – светлом будущем всего человечества).

Земная жизнь человека объявляется скоротечной, временной и как бы ненастоящей, неистинной, по сравнению с жизнью загробной – вечной и истинной, в которой каждому воздастся в соответствии с тем, как он вёл себя на Земле: либо вечным блаженством, либо вечными муками.

Христос призывает всех быть совершенными, «как совершен Отец ваш Небесный» (Мф.5:48). Поэтому он утверждает среди своих последователей приоритеты Царства Небесного, которые отчётливо и ярко противостоят приоритетам земной жизни, и учит их руководствоваться в своём земном бытии законами горней жизни, единственным источником которых является он сам. Противопоставление мiра сего и Царства Небесного применительно к жизни человека предстаёт как противопоставление человеческой плоти (тела, биологического существа) и духа. Плоть при этом осуждается, а дух превозносится.

Таким образом, основным заветом («Новым Заветом») Иисуса Христа является требование преобразования царства Князя мiра сего, т.е. Земли, – в подобие Царства Небесного. Соответственно, жизнь людей должна коренным образом измениться и протекать не по утвердившимся за миллионы лет канонам и принципам, а по совершенно противоположным, но признанным за идеал. Апостол Павел дал оригинальную оценку христианства: «Для иудеев соблазн, а для эллинов безумие» (1 Кор. 1:23).

Памятник раннехристианской письменности «Послание к Диогнету» весьма точно раскрывает суть истинного христианства: «Каждый из них живёт в своей стране, но как пришлые иностранцы… Они во плоти, но не живут по плоти. Они живут на земле, но они граждане неба».

Неприятие земного мiра («мiра сего», царства зла и неверия, подвластного Сатане) есть краеугольный камень христианства и буддизма. Суть учений Христа и Будды – «эскапизм»: уход,

бегство от несовершенного мiра несправедливости и страданий. Разница лишь в подходах.

Будда учит, что причина страданий – в желаниях человека. Ничего не желать – значит сделаться неподвластным страданию. Полное беcстрастие – гарантия избавления от страдания, обретения блаженного беcчувствия, гармонического растворения в нирване.

Подход Христа принципиально иной. Во-первых, желать надо: следует всеми силами стремиться к духовному совершенству, чтобы вместо никуда не годного «мiра сего» обрести «Царство Небесное». Обменять «мiр сей» на «мiр горний» – высшая цель христианина.

Во-вторых, не следует избегать страданий, а тем более видеть цель жизни в том, чтобы от них избавиться. Напротив, следует стремиться к страданиям, но страданиям осмысленным, очищающим душу, воспринимаемым как: 1) божье наказание за грехи, прошлые или будущие, 2) божье испытание, посылаемое избранным для проверки их веры, 3) пример, посылаемый христианским богом для вразумления окружающих.

Всё сказанное легко подтвердить ссылками на Новый Завет. В Послании к Галатам прямо сказано, что Христос отдал себя, «чтобы избавить нас от настоящего лукавого века» (1:4). А сам Христос в Евангелии от Иоанна делает необычайно знаменательное признание: «Я победил мiр» (16:33). Лучше не скажешь.

Неприятие земного мiра с его нищетой, болезнями и несправедливостью особенно близко тем, кому по каким-либо причинам жизнь в тягость, максимально обрыдла. И Христос недаром говорит: «Приидите ко мне вси труждающиися и обремененныи, и аз упокою вы» (Мф.11:28). В этом весь секрет триумфа христианства в социально несправедливых обществах – мiре грубого насилия и строго дозированных социальных благ. В современном индустриальном и постиндустриальном мiре с его успехами в области социального обеспечения, технического прогресса и медицины христианство неизбежно сдаёт позиции. Но при этом оно берёт реванш в разгромленной, разорённой, отброшенной на полвека назад в своём развитии России, где за какие-то десять лет большая часть населения круто изменила свою жизнь к худшему (Прот.Иоанн, с.111-113).

65.«И, услышав, ближние его пошли взять его; ибо говорили, что он вышел из себя. А книжники, пришедшие из Иерусалима, говорили, что он имеет в себе веельзевула и что изгоняет бесов силою бесовского князя» (Мк.3:21-22).

«Многие из них говорили: Он одержим бесом и безумствует; что слушаете его?» (Ин.10:20).

Из этих евангельских свидетельств следует, что современники Иисуса подозревали в нём помешанного, и эти подозрения были вполне обоснованы. Если бы в наше время появился на земле человек, который вёл бы себя аналогично Иисусу, он был бы передан в руки психиатра для помещения в психиатрическую лечебницу.

Христос, например, рассматривал себя как существо, призванное совершить небывалые и неслыханные доселе дела: он должен стать царём иудеев и вечно над ними царствовать, а заодно и «победить» весь мiр; он должен создать новые небеса и новую землю, где будет вечно царствовать со своими апостолами, которые, сидя на двенадцати престолах, будут судить двенадцать колен Израилевых; он собирался спуститься с неба во главе сонма своих ангелов; он считал себя в силах воскресить всех мёртвых евреев и предохранить от смерти тех иудеев, которые уверуют в него. Короче говоря, он мнил себя всемогущим и вечным сыном всемогущего и вечного бога Израилева.

В евангелиях обнаруживается много мест, из которых следует, что окружавшие Иисуса евреи в ряде случаев признавали его умственно ненормальным. Каждый раз, когда он говорил им грубости, глупости и явный вздор, фарисеи и книжники начинали подозревать, что он одержим бесами. Когда Иисус сказал иудеям в синагоге в Капернауме: «ядущий мою плоть и пиющий мою кровь имеет жизнь вечную» (Ин.6:54), то даже «многие из учеников его, слыша то, говорили: какие странные слова! кто может это слушать?» (Ин.6:60) и с этого времени «отошли от него и уже не ходили с ним» (Ин.6:66), правильно заключив по этой речи, что он не более как безумец.

Мнение, что Иисус Христос был душевно больным, нашло своих приверженцев не только среди философов и историков, но и среди специалистов – психиатров и психологов. Наиболее обстоятельно попытался обосновать эту концепцию крупный французский врач-психиатр А.Бинэ-Сангле, написавший двухтомный труд под заглавием «Безумие Иисуса». По его стопам и в значительной мере использовав его материал, а иногда и текст, советский врач Я.В.Минц опубликовал в 1927 г. статью под заглавием «Иисус Христос как тип душевнобольного». Общее заключение, к которому приходят оба автора, состоит в том, что Христос страдал душевной болезнью, которая в психиатрии известна под названием паранойи.

Я.В.Минц приводит определение этой болезни, заимствованное у знаменитого немецкого психиатра Крепелина: «Заболевание, которое характеризуется тем, что на почве своеобразного психопатического предрасположения, при сохранении осмысленности и правильного мышления, у человека развивается стойкая система бреда». Особенность паранойи по сравнению с другими психическими заболеваниями заключается в том, что больной сохраняет в течение длительного времени после начала заболевания последовательность и силу умственной деятельности; во всех остальных её областях, кроме той, на которую распространяется болезнь, он мыслит и действует логично и в общем разумно. Поэтому в отличие от страдающих другими психическими заболеваниями, параноик может долгое время, а в некоторых случаях и до конца жизни, оставаться нераспознанным как психический больной. Бред же его может сложиться «в стройную, последовательную и яркую систему, носящую черты творчества».

Бредовые представления параноиков обычно сосредоточены вокруг какой-нибудь навязчивой идеи и, как правило, связаны с собственной личностью больного. Она представляется параноику центром всего происходящего в мiре и, в зависимости от содержания бреда, – либо объектом всевозможных преследований, интриг и козней чуть ли не со стороны всего человечества, либо носителем величайшей и высочайшей миссии, имеющей решающее значение для всей мiровой истории. У параноика, по Крепелину, может быть бред преследования, ревности, величия, эротический бред, бред изобретательства, высокого происхождения и т.д. В отношении Иисуса Христа наши авторы считают почти доказанным и во всяком случае весьма вероятным, что он был одержим параноидальным синдромом, содержанием которого была мания величия, связанная с самообожествлением и с представлением о том, что он как мессия призван спасти «погибших овец дома Израилева», притом ценой собственного страдания. Он непрестанно говорит о своей высокой миссии. Вся предшествующая история представляется ему чем-то вроде прелюдии к появлению его собственной персоны. Всё, что еврейские пророки когда-то предсказывали, относится именно к нему. Это полностью соответствует обычной для параноиков установке: «Весь мiр полон символов, имеющих отношение исключительно ко мне». С эгоцентрическим бредом величия соединяется у Иисуса и бред преследования, обречённости, – он постоянно возвращается к вопросу о неизбежном, предстоящем ему мученичестве. В соответствии с этим его настроения и нервно-психологический тонус обнаруживают характерную неустойчивость между мажорным полюсом душевного подъёма, с одной стороны, и полюсом отчаяния, безысходной тоски, полного эмоционального упадка. Вспоминается, в частности, приступ тоски, овладевший Иисусом в Гефсиманском саду; такие периоды меланхолии нередко сменяют у параноиков настроение возбуждения и подъёма.