На инвестиционное поведение населения России конца XVHI-начала XX в.

Начиная с правления Петра I, государство оказывало сильное влияние на инвести­ционное поведение всех потенциальных инвесторов России, Для эффективного ре­шения своих задач правительство широко поддерживало и поощряло капиталистов к вложению денег в собственные гарантированные проекты, приучая их тем самым к инфантильному инвестиционному поведению.

С другой стороны, оно всеми способами искусственно стягивало скапливающи­еся в стране капиталы к государственным нуждам, подрывая как инвестиционную свободу, так и платежные силы населения, что резко тормозило развитие внутренне­го рынка, оставляя уклад общественной жизни в старых феодальных формах.

Отпуская крупным промышленникам огромные денежные ссуды на развитие производства, государство ведет финансовую политику, идущую вразрез с создани­ем условий для вливания частных капиталов в его развитие.

Государственная финансовая политика всегда была связана с нуждами дворян­ства — оплота царизма, что вызывало отвлечение крупных средств населения от различных отраслей хозяйства. Правительство на народные деньги устраивало фак­тически богадельные дворянские банки, развлекало дворянство войнами и балами, штопало финансовые прорехи на государственном «кафтане». Во всех этих деяниях большую помощь оказывал Государственный банк.

Русский Государственный банк был построен иначе, чем французский или анг­лийский. Западные функционировали на началах частных банковских предприя­тий. Французское или английское правительства не могли по своему усмотрению распоряжаться их средствами. Иное дело отечественный Государственный банк, все­гда готовый к услугам правительства, пользовавшегося мощным аппаратом государ­ственного банка для искусственного оттягивания и притягивания средств на пони­маемые по-своему нужды государства.

При министре финансов Е. Ф. Канкрине, стремившемся улучшить финансовое положение России, частные капиталы искусственно — высоким процентом — зама­нивались в казенные кредитные учреждения. Отсюда они выдавались на весьма льготных условиях в долгосрочные ссуды дворянам. Поэтому над банком постоянно висела опасность востребования частными лицами внесенных ими капиталов, от­данных дворянам или использованных государством на другие затеи.

Чтобы предотвратить такую опасность, была выстроена экономическая полити­ка, основанная на недопущении широкого оживле'ния промышленности. Ведь это могло оттянуть частные капиталы от Государственного банка.

Вследствие этого банковский аппарат нерационально обслуживал кредитные нужды страны. Близость к нему правительства, управлявшего им, превращала Госу­дарственный банк в политическое учреждение.

Для полного контроля над финансовой ситуацией правительство пользовалось различными мерами. Так, например, повсеместно насаждалась дворянская чинов­ничья бюрократия. По социальным и психическим навыкам, по воспитанию и стрем­лению дворянские чиновники были совершенно чужды и даже враждебны буржуаз­ной жизни. Дворянский приказной строй противопоставил предпринимательскому духу канцелярскую волокиту, необычайную медлительность, глубокую антипатию к новым формам хозяйствования. Не у всякого предпринимателя хватало сил протас­кивать через узкие «щелки» канцелярской рутины и враждебности деловые идеи. Большинство оставляло эту затею, прятало от греха подальше свободные капиталы «в чулок» или в ближайшее кредитное учреждение под проценты.

Другой мерой контроля финансовых потоков была определенная специфика за­конодательства, касающегося торгово-промышленной жизни. Оно было насквозь пропитано дворянско-приказными началами, носило архаический характер. В ре­зультате почти вся торговля и промышленность в XIX в. развивались практически нелегально — вопреки, а не благодаря существующему законодательству. Многие положения торгового устава имели двухсотлетнюю давность. Закон о торговом мо­реплавании, например, вырабатывался еще во времена парусного флота. Устав о про­мышленности был лишь немногим моложе торгового. Множество положений имело возраст до полутораста лет. Поэтому, применив любую статью закона, можно было приостановить всякое предпринимательское начало.

Самым ярким примером устаревшего законодательства было запрещение синди­катов, имевшихся в конце XIX в. в России во множестве и ведших нелегальное существование.

Долгое время законодательство строжайше запрещало всякие биржевые сделки. Лишь в 1893 г. закон, запрещающий их «не за деньги», был отменен.

Те фабриканты, купцы, промышленники, которым удалось обратить на себя милостивое внимание царского правительства, становились баловнями судьбы. Их осыпали подарками, субсидиями, монополиями, винными и другими откупами. По всякому поводу они обращаются к правительству, не встречая отказа. В особен­ности шли в гору промышленники, которых случай или связи поставили на видное для правительства место. Они получали крепостных, земли, заказы, деньги, оброки.

С другой стороны, со всяким провинившимся перед государством промышлен­ником поступали так же решительно и круто, как и с впавшим в немилость высоко­поставленным лицом. У него отбирали фабрики и заводы, лишали всего состояния и «отрешали» от звания фабриканта (как чиновника за служебный проступок). Вплоть до начала XIX в. правительство смотрело на частные богатства помещиков и про­мышленников как на собственные подарки, отбиравшиеся в наказание за плохое поведение.

Начиная с середины XIX в., правительство удерживало контроль над своими подопечными и другими методами. Оно уже не отрешало впавших в немилость фаб­рикантов от фабрик, не жаловало им и крепостных рабочих. Однако теперь вошло

в привычку награждать предпринимателей за благонравное политическое поведе­ние. С этой целью были закрыты для иностранцев и даже для людей «нерусского происхождения» целые отрасли экономической деятельности. Также пытались на­ционализировать кредит и торговлю, организовать государственное кормление «патриотов» путем раздачи (как и прежде) подрядов, поставок, субсидий.

С этой целью Государственный банк, который по своей задаче должен был регу­лировать денежное обращение страны, присвоил себе политическую функцию, ока­зывая экономическую поддержку ряду предприятий и лиц, обладающих большим политическим кредитом и полным отсутствием кредита экономического. К 1905 г. банк выдал подобных неуставных ссуд на сумму 100 млн руб. — «патриотам» отече­ства, награждавшимся за выполнение особо важных государственных задач. К ним тогда относились винокуренные заводчики, получавшие от казны свыше 26 млн руб. в год, сахарозаводчики, в карманы которых ежегодно из казны притека­ло 12-14 млн руб., акционеры железных дорог, получавшие до 17 млн руб. в год (при Александре III железнодорожным магнатам простили долги на сумму 706 млн).

При таком подходе можно говорить лишь о протекционистском инвестицион­ном государственном поведении, которое, в свою очередь, стимулировало выработ­ку потребительски-инфантильного инвестиционного отношения предпринимателей и дворян. Деньги, причем государственные же, вкладывались туда, куда было угодно государству, с целью получения не только барышей, но и государственных милостей.

В результате такой финансовой политики государственный бюджет России ис­пытывал хронический дефицит. Приходилось брать внешние займы, по которым, естественно, нужно было платить.

Только в течение 20 лет, предшествующих первой мировой войне, Россия еже­годно делала заем за границей около 200 млн руб. Это заставляет посмотреть на необычайный экономический подъем 1913 г. несколько иначе — как на красивую «обертку» экономической неустойчивости и нищеты.