На Западе интерес к модели человека в различных экономических теориях достаточно повысился начиная с 60-х гг. XX в. 25 страница

К1887 г. положение Государственного банка можно было назвать блестящим, так как он располагал кредитными билетами на 166,5 млн руб., 28 млн руб. собственных денег, частными суммами на 320 млн руб. и казенными на 87,5 млн руб. Часть денег «отсасывал» Дворянский банк. Тем не менее государство впервые стало рассчитывать на широкое развитие своей деятельности в интересах промышленности и торговли.

Однако основные банковские операции отнюдь не отражали вышеуказанную цель. В 1887-1886 гг. основные банковские операции (44 % от всех остальных) были связаны с учетом и переучетом векселей. Второе место занимали текущие счета, обеспечиваемые процентными бумагами (25 %). На третьем месте были ссуды под залог государственных и частных процентных бумаг (23 % ) и ничтожное количество операций проводилось с целью развития торговли и промышленности(ссуды промышленным предприятиям, в среднем за год 8 млн, — 4 %, ссуды сельским хозяевам, 0,93 млн, — 0,4 %, ссуды под товары и документы на товары, 4 млн, — 2 %).

Частные банки также не ставили целью развитие торговли и промышленности. Более того, долговременный опыт показал, что частные банки без поддержки госу­дарства существовать не могли и что их главные средства — вклады, тем или иным способом изъятые из Государственного банка. Их количество за двадцать лет суще­ствования не превысило 250 млн руб. (в 46 акционерных банках коммерческого кре­дита). Это характеризует лишь доверие общества к Государственному банку, не­смотря на невыгодные условия приема им вкладов. Государственный банк платил по 5-летним вкладам 4 %, по 10-летним — 4,5 %, а по бессрочным — 3 %. С 1889 г. пошло снижение по срочным вкладам до 0,5 %, а по бессрочным — до 2 %. В то же время частные банки платили по вкладам до востребования 4 %, а по срочным 5-6 %. Част­ные банки поддерживали биржевые игры, сторонясь мелких промышленников и торговцев. Однако так же вел себя и Государственный банк.

Инвестиционное государственное поведение в самом конце XIX в. было подчи­нено подготовке денежной реформы. Для этой цели, начиная с 1890 г., закупается на заграничных рынках наличное золото. В 1892 г. золотые запасы России составляли

514 млн руб. Для сравнения — запасы английского банка были 141 млн руб., фран­цузского — 426 млн руб., германского — 159 млн руб. Причем процентное соотноше­ние этих запасов к выпущенным в обращение банковским билетам составляло: для английского банка — 87 %, для французского — 52 %, для германского — 45 %, а для русского — 69 %. Однако, несмотря на благоприятные для реформы условия, Россия имела огромную металлическую задолженность, в результате чего ежегодно платила за границу 100 млн руб. золотом. Кроме того, ежегодно русские путешественники вывозили за границу золота на 34 млн руб.

Приход на пост министра финансов С. Ю. Витте ознаменовал собой поворот государственного инвестиционного поведения в сторону оживления промышлен­ной деятельности страны. С этой целью была проведена реорганизация денежного кредита,удобного и доступного как крупным, так и мелким хозяйственникам. Дан­ная акция привлекла промышленников и купцов в банк за кредитом, однако возвра­щались эти кредиты с трудом, что нанесло значительный ущерб Государственному банку. Например, ссуды под товары с 10 млн руб. в 1892 г. поднялись до 63 млн руб. в 1895 г. Из них 48 млн к 1896 г. остались непогашенными. Ссуды промышленникам (выдавались с 1895 г.) достигли в 1896 г. 20 млн руб. Однако и они превратились в долгосрочные. Ссуды землевладельцам с 17 млн руб. в 1892 г. поднялись до 42 млн руб. в 1895 г. и также с большим трудом погашались.

Государству пришлось принять ряд стесняющих мер по выдаче и возврату ссуд, что отбило охоту обращаться за ними в Государственный банк. Да и выдаваться день­ги стали под надежное обеспечение и только под те проекты, которые заслуживали с точки зрения общих экономических интересов государства особой поддержки.

С 1898 г. в Европе и России начался промышленный кризис. Искусственно взле­тевшие за счет казенных заказов металлообрабатывающая и угледобывающая про­мышленности оказались на грани банкротства. Поддерживая их, а также ряд пред­приятий-банкротов, государство понесло огромные убытки. Однако точную сумму денег, инвестированных в эти предприятия, узнать невозможно, так как эти ссуды были укрыты в специальных счетах «на особых основаниях». И вообще о том, какого рода предприятиям были даны по случаю кризиса ссуды, не сообщалось. Это была коммерческая тайна даже для Государственного Совета, так как выдавались деньги с Высочайшего соизволения. По сведениям Государственного контроля, таких ссуд к 1902 г. числилось свыше 100 млн руб. Представители «несерьезной прессы» завы­шали эту цифру в несколько раз.

Государственный банк начал также финансировать новые предприятия (напри­мер, акционерное общество «Пахарь», учрежденное С. Ф. Шараповым). Он высту­пил и в роли покровителя ежедневной прессы (ссуды под акции товарищества «Гу­тенберг», издающего газету «Новости»), и в роли спасателя от банкротства разных иностранных гешефтмахеров (ссуды под акции бумажной фабрики Паллизена). и покровителя отечественного «гостеприимства» (ссуда под акции гостиницы в Москве). Государственный банк приходил на помощь и частным ипотечным банкам (Харьковскому, Московскому, Земельному). Их дела расстроились из-за злоупот­реблений директоров. Он брал под опеку практически обанкротившиеся металлур­гические заводы (Мальцевский, Сормовский, Донецко-Юрьевский и т. д.), горно­промышленные предприятия; выдавал ссуды банкам, неудачно употребившим текущие вклады своих клиентов; платил за акционерные общества проценты по их облигациям, помещенным за границу, и т. п.

При такой неуемной трате государством денег выяснилось, что ссуды являлись часто непроизводительными и не спасали предприятия от гибели. Государственные деньги пропадали как в бездонной бочке. Более того, Государственный банк, выдав ссуду определенному предприятию, связывал себя с его судьбой, так как оказывался в положении покровителя, поддерживающего жизнь еле стоящего на ногах произво­дителя. С выдачей ссуд к этим предприятиям приставлялись государственные чи­новники, следящие за распоряжением государственными деньгами. Эти люди начи­нали диктовать свои условия по применению денег, что не входило в их обязанности, и предприятия от неумелого применения финансов окончательно разваливались. Тут на помощь приходили государственные заказы, дававшиеся по повышенным по отношению к рыночным ценам преимущественно тем, кто задолжал Государствен­ному банку.

К 1903 г. в этом банке осталось 130 млн руб., а количество одних только долго­срочных ссуд (по официальным данным) превысило 100 млн руб. Оказалось, что все свои коммерческие операции банк вынужден вести за счет средств казны, текущих счетов правительственных учреждений и отдела расчетов между железными доро­гами. В подобном положении не находился ни один из европейских банков, что делало наш банк шатким и бессильным.

В таком положении Государственный банк изначально оказался благодаря Высо­чайшему постановлению. Еще раз сказалось противоречие между феодальными от­ношениями, господствовавшими в финансовой системе России, и здравым эконо­мическим смыслом.

К концу второй половины XIX в. в стране появляются кредитные учреждения, частные и общественные.Это — акционерные коммерческие банки. В 1902 г. их было 42. Они обладали основным капиталом в 200 млн рублей и запасным — около 70 млн руб. Совершали операции за счет вкладов, количество которых доходило до 800 млн руб., из которых одних срочных — 300 млн руб. Данные банки открывали текущие счета, выдавали ссуды под ценные бумаги, приобретали их, в том числе для спекуляции.

Любопытно, что банки в основном «зарывались биржевой игрою и грюндер­ством», ссуды же под товары и товарные бумаги были ничтожны, не доходя для 10 петербургских банков до 10 млн руб. в год, для 4 московских — 3-4 млн руб. в год. Учет соло-векселей не доходил до 15 млн руб. в год, а с обеспечением недви­жимостью — и до 2 млн руб. Некоторые банки пытались оказать посредничество производителям по сбыту их продуктов за границу, но из этой попытки почти ниче­го не вышло. Экспортная торговля по-прежнему оставалась в руках иностранцев.

Довольно развитой оказалась операция по выдаче ссуд под хлебные грузы, дохо­дившая во всех банках до 140 млн руб. в год. Деятельность акционерных банков направлялась Министерством финансов и Государственным банком.

Кроме акционерных банков в России были распространены общества взаимного кредита (более 150 в 1902 г.). Они обладали ничтожными капиталами, всего около 32 млн руб. основных и 11 млн руб. запасных и специальных. Количество вкладов в них немногим превышало 100 млн руб. и текущих счетов — 75 млн руб. Средства эти расходовались преимущественно на учет векселей, открытие онкольных счетов, учет соло-векселей с обеспечением, выдачу ссуд под процентные бумаги и в меньшем количестве под товары.

К 1902 г. 247 городских банков (из них 40 губернских) обладали также весьма небольшими капиталами (около 34 млн руб. основного и 8 млн руб. запасного). Они располагали срочными вкладами на сумму до 13 млн руб., бессрочными вкла­дами на сумму свыше 70 млн руб., а вклады на текущий счет составляли около 14 млн руб. Эти деньги столь невелики, что об особенно крупной деятельности этих банков, как и Общества взаимного кредита, не стоит и говорить. Кроме обычных коммерческих операций эти банки выдавали еще ипотечные ссуды под залог го­родских имуществ и земельных участков в уездах.

Инвестиций в торговлю и промышленность оказывалось мало. Ни одна страна не нуждалась так сильно в подобных кредитах, как Россия, и ни в одной стране дело не было поставлено так плохо и безнадежно.

Общее количество капитала на 1902 г. составляло около 68 млн руб. Однако, сравнивая работу данных учреждений с подобными западными, можно понять авто­ра, говорящего о их плачевном состоянии в России.

Так, у нас имелось лишь одно кредитное учреждение на 72 тыс. жителей, тогда как в Германии — на 4800, в Австро-Венгрии — на 8800, в Италии — на 27,5 тыс. жителей. Но еще рельефнее выступает жалкое положение сравнительно с сосед­ними странами, если вспомнить, какими капиталами обладали их учреждения мелкого кредита. В Германии основной капитал 7559 товариществ составлял 87,5 млн руб., а занятый — около 460 млн руб., в Австро-Венгрии на 2412 учрежде­ний основной капитал доходил до 41 млн руб., занятый — до 366 млн руб., в Ита­лии на 594 учреждения — на 38 млн основного капитала вкладов и займов на 140 млн руб.

Несмотря на то что государственный бюджет России (по цифрам на XIX в.) в сравнении с другими культурными государствами по своим абсолютным величи­нам стоял на 1-м месте, по сумме, которая приходилась на 1 жителя страны, бюджет уступал всем крупным европейским государствам. Правительство, манипулируя прямыми и косвенными налогами (которые в основном ложились на низшие сосло­вия), выколачивало из населения деньги в бюджет. Однако его дефицит, несмотря на все ухищрения, оставался характерной особенностью российской финансовой системы на протяжении практически всей ее истории.

В 1897 г. примерно лишь ⁱ/_l3 часть бюджета шла на правосудие, религиозные нужды и на народное просвещение; 48 % — на войско, флот и государственный долг; 23,4 % — на средства сообщения; 20 % — на управление и пенсии, пособия и аренды.

Итак, основными особенностями российского инвестиционного государствен­ного поведения с XVIII по XX в. были:

♦ поглощенность военными расходами и содержанием огромного бюрократи­ческого аппарата;

♦ подавление коммерческой банковской инициативы вплоть до начала XIX в. (монополизация банковского инвестиционного поведения);

♦ неумение вложить привлеченные средства в какие-либо направления разви­тия экономики, культуры или просвещения;

♦ выполнение финансовых обязательств перед вкладчиками любой ценой;

♦ стремление управлять инвестиционным поведением населения, несмотря на его крайнюю косность и конформизм; довольствоваться малым в ущерб эко­номическому интересу;

♦ протекционизм по отношению к дворянской части населения, готовность ему помогать, не считаясь с экономическим положением в стране;

♦ неспособность к партнерским финансовым отношениям с зарубежными эко­номическими субъектами, неготовность отстаивать экономические интересы российского государства.