На Западе интерес к модели человека в различных экономических теориях достаточно повысился начиная с 60-х гг. XX в. 24 страница

Однако развитие капитализма в России имело все тот же идейный фон, укреп­ленный разнообразной деятельностью русской интеллигенции, возникшей в конце XVIII в. Вспомним русскую классическую литературу: хороший человек беден, биз­несом не занимается. Обломов — хороший человек, а Штольц — плохой, хотя и делает полезные вещи. Хороший человек — щедр. Если у хорошего человека появят­ся деньги, он идет к цыганам в кабак, а плохой купит акции. Хороший тратит сегодня, плохой — откладывает на завтра. Для американца аморально тратить деньги зря, это в культуре заложено: деньги — символ труда, будущее твое и твоих детей. В России установка на отсроченное потребление отсутствует.

Такой идейный фон существовал вплоть до Октябрьской революции и в значи­тельной степени способствовал ее осуществлению,

5.5. Инвестиционное поведение российского государства, его характерные особенности до начала XX в.

До середины XVIII в. российское государство расходовало основную массу бюд­жетных денег на содержание двора, ведение войн, освоение захваченных террито­рий. Такое экономическое поведение государства практически не было ориентиро­вано на внешний финансовый рынок. Только после частичного включения России в биржевые игры с Западом с середины XVIII в. можно говорить об ее инвестицион­ном поведении. По-прежнему ведущую роль играли вложения в военные расходы. Однако для пополнения приходной части бюджета уже использовались не только прямые и косвенные налоги с населения, но и применялось осознанное манипулиро­вание его инвестиционным поведением (в основном дворян и купечества).

С1758 по 1796 г. была осуществлена кампания замены медных денег на бумаж­ные ассигнации. Первые десять лет успеха не принесли вследствие неправильной организации дела. Однако с конца 1768 г., когда в Москве и Санкт-Петербурге были учреждены специальные эмиссионные банки с разменным фондом на 500 тыс. руб. медной монетой в каждом, дело быстро пошло на лад. Для ускорения мероприятия подати принимались ассигнациями; при уплате налогов на сумму 500 руб. в счет обязательно должна была вноситься одна 25-рублевая ассигнация. Среди населения быстро возник массовый спрос на ассигнованные деньги, и не только потому, что государство мягко, но настойчиво принудило людей к обмену, но и потому, что ас­сигнации были намного удобнее в пользовании.

Пресса опубликовала Высочайший Манифест, в котором излагалась цель обме­на: «Тягость медной монеты... отягощает и обращение», «Дальний перевоз всякой монеты многим неудобствам подвержен» и т. д. Однако логично предположить, что выпуск ассигнаций был произведен не столько для удобства частных лиц, сколько для получения средств на покрытие расходов, связанных с первой Турецкой войной. По плану предполагалось выпустить ассигнаций на сумму 2,5 млн руб., под обеспече­ние разменным фондом в 2 млн руб., и таким образом использовать разницу в 500 тыс. руб. для необходимых военных расходов.

Поскольку ассигнации первоначально пользовались достаточно крупным успе­хом, ассигнационные банки даже взимали 0,25-0,5 % комиссионных за размен мед­ных монет. Обмен мелких денег был открыт с 1772 по 1788 год в двадцати двух городах России.

Правительство полностью осуществило свои первоначальные планы. В банки при обмене денег на ассигнации были произведены в 1771 г. крупные вложения на сумму 8 337 050 рублей. Это неудивительно, так как посещение банка являлось при очень плохом в те времена состоянии дорог делом весьма обременительным, а вынужден­ная поездка подталкивала инвестора сделать заодно и вклад личных средств под 5 % годовых.

Успех воодушевил правительство на дальнейший выпуск ассигнаций, несмотря на то, что их курс слегка упал — до 98-99 % за 100 единиц. Тем не менее спрос на ассигнации продолжат оставаться высоким из-за высокой потребности населения в большом количестве денежных знаков. Это объяснялось развитием торговли и про­мышленности в империи. Кроме того, на ассигнации был большой спрос за границей, особенно в Пруссии, для расплаты с русскими купцами, снабжавшими Западную Европу хлебом и другими продуктами сельского хозяйства. Способствовал этому и рост населения, в частности из-за присоединения к России ряда территорий — Тур­ции, Польши, вызвавший рост налогов, платить которые частично приходилось ас­сигнациями.

К 1786 г. сумма выпущенных ассигнаций достигла 46 млн руб., чем полностью исчерпала свое обеспечение. Дальнейший выпуск ассигнаций мог привести в рас­стройство всю систему денежного обращения. В конечном счете это и произошло. Количество выпущенных ассигнаций довели до 100 млн руб., обеспечение их было в значительной степени фиктивно: 17,5 млн руб. для раздачи в ссуду дворянству под 8 % с погашением в течение 20 лет; 11 млн руб. для раздачи ссуд городам под залог недвижимости под 7 % с погашением на срок до 22 лет (предполагалось, что эта акция принесет прибыль 20,3 млн руб.); 15 млн руб. направлялось в воен­ный фонд и т. д.

Вторая Турецкая война, а затем и войны Шведская, Польская и Персидская, шед­шие одна за другой почти до конца царствования Екатерины II в 1797 г., сделали невозможным адекватное экономическое поведение государства. На покрытие госу­дарственного дефицита были израсходованы ассигнации, предназначенные на про­изводственные затраты (строительство дороги между Москвой и Петербургом, Вытегорского канала и т. д.), на выдачу ссуд дворянству и городам и на производство коммерческих операций. Пришлось обратиться к выпуску необеспеченных размен­ным фондом ассигнаций, учитывая и все суммы огромных трат на военные действия. В результате к 1797 г. дефицит бюджета достиг 157 703 640 руб.

Экстенсивная государственная политика сводила на нет все попытки правитель­ства пополнить бюджет с помощью разумного управления инвестиционным поведе­нием граждан.

Итак, курс ассигнаций стал резко падать. Если в 1787 г. он составлял 97 % за 100, в 1791 г. - 81 % за 100, то в 1795 г. -уже 68 % за 100 единиц.

Другим мероприятием, целью которого было увеличение государственного бюд­жета за счет инвестиционного поведения граждан, было преобразование в 1786 г. дворянских банков в Москве и Санкт-Петербурге в государственные заемные бан­ки. При этом они расширяли свои функции, так же как и Ассигнационный банк, стали принимать вклады, выдавать ссуды. Был учрежден Земельный банк (1763 г.), а также ссудные, сохранные и вдовьи казны в Санкт-Петербурге и Москве; приказы общественного призрения в губернских центрах. Эти учреждения также принимали вклады под 5 % роста и выдавали ссуды.

Все эти банки и учреждения играли (кроме, пожалуй, Ассигнационного банка) весьма скромную роль в активизации инвестиционного поведения основной массы населения.

Вступивший на престол в 1801 г. Александр I отменил дальнейший выпуск ассиг­наций, несмотря на недостаток в обращении денежных знаков. Стало очевидным, что улучшения финансовой системы в России с помощью выпуска ассигнаций не произошло.

С этого периода государственное инвестиционное поведение изменяется мало. Александр I собственноручно вычеркнул те предполагаемые государственные расхо­ды, которые, по его разумению, были не нужны. Однако началась очередная война (теперь с Наполеоном) и привела русские финансы в еще большее расстройство. Дефицит за 9 лет составил громадную сумму — 366 600 274 руб.

Необходимо было привлечь внутренних инвесторов, которые дали бы деньги государству в ссуду. В начале XIX в. у населения уже имелись денежные капиталы, нуждавшиеся в верном помещении. Однако попытка выпуска внутренних займов успехом не увенчалась. Причиной этому является укоренившаяся у населения при­вычка помещать свои сбережения на вклады в государственные кредитные уста­новления: сохранительные и ссудные казны воспитательных домов, приказы обще­ственного призрения и заемный банк, которые принимали их под весьма высокий процент (5 %) и выдавали по первому требованию. Поместить деньги в государ­ственный заем было весьма неудобно, так как для этой процедуры приходилось ехать в СанктгПетербург, тогда как кредитные учреждения были во всех губерни­ях. Кроме того, вкладные билеты, выдаваемые кредитными установлениями, обра­щались как деньги. Их охотно брали в ссуду торговцы под небольшой процент, а вкладчик по своему вкладу получал уже не 5 %, а больше. Вследствие различного

рода удобств в государственные кредитные учреждения стекались почти все сбере­жения населения. По сведениям И. И. Кауфмана,26 даже иностранные капиталисты вносили свои вклады в эти кредитные установления.

Итак, кампания с государственными займами окончилась полным крахом. Пра­вительству пришлось заимствовать средства на покрытие государственного дефи­цита из упомянутых государственных кредитных установлений, а также опять при­ступить к выпуску ассигнаций. Причем в этот раз выпуск необеспеченных ассигнаций достиг суммы 533 млн руб., в результате чего курс ассигнационного рубля упал до 33 копеек в 1810 г., а в 1811 г. — до 25 копеек.

В этот период шла очередная подготовка к войне, требовавшая огромных денег. Государству пришлось открыть заем под 6 %, чтобы конкурировать с государствен­ными кредитными установлениями. Естественно, что государство потерпело на этом займе большие убытки.

Царское правительство России за этот период в своей инвестиционной политике изыскивало деньги почти исключительно на войны.

В 1823 г. на пост министра финансов вступает Е. Т. Канкрин, который оконча­тельно прекращает выпуск (но не расчеты) ассигнаций и ликвидирует Ассигнацион­ный банк. В результате этого государство лишается важнейшего ресурса для возвра­та вкладов на случай их внезапного востребования.

Население продолжало упорно вкладывать деньги в государственные кредитные установления под 5 %. Учитывая эту привычку, Е. Т. Канкрин в 1829 г. провел проект понижения процентов по вкладам с 5 до 4 %. Данная политика была избрана верно, так как не оказала никакого влияния на отлив вкладов. Даже напротив, вклады про­должали приливать в огромном количестве, и банки едва успевали их размещать. Уверенность в прочности государственных кредитных установлений у населения была неизменна, так как правительство ни разу не нарушило своих обещаний по выплате процентов, несмотря на войны и другие государственные мероприятия, тре­бующие огромных вложений средств.

Кроме вкладных билетов кредитных учреждений, которые торговцы с удоволь­ствием брали у вкладчиков под небольшой процент, помещики проявляли еще один любопытный вид инвестиционного поведения. Они стали закладывать в банк свои имения с целью получения ссуды под низкий процент на 26 лет, которую они тут же вносили на вклады и получали вкладные билеты на предъявителя, т. е. на неизвест­ное лицо. Затем эти вкладные билеты ссужались торговцам также под небольшой процент.

Министерство финансов Е. Т. Канкрина весьма умело управляло инвестицион­ным поведением населения, выдавая по вкладам вкладные билеты на предъявителя, которые заменяли владельцу деньги. Ведь инвестор ничего не терял, внося деньги в государственные казенные установления, и одновременно получал проценты. Госу­дарство же всегда имело под рукой свободную наличность. Все деньги, поступившие в государственные кредитные установления, передавались в Заемный банк. Он-то и платил 4,5 % и выдавал ссуды частным лицам под залог имений или правительству из расчета 5 %. Государственные кредитные установления имели право приобретать на свое имя государственные процентные бумаги (которые в то время мало были в ходу).

Многие Помещики, польстившись на получение дешевых ссуд под имения, разо­рились в первый же неурожайный год (1833). Монархическое государство спешно

пришло им на помощь. Дворянам — основному оплоту — государство отсрочило платежи по займам для неурожайных губерний, несмотря на крайне сложное финан­совое положение. В который раз феодальные отношения в России оказались гораздо сильнее экономического здравого смысла, сводя практически на нет результаты ин­вестиционной политики правительства.

В1842 г. в России была организована система сберегательных касс. По вкладам определили 4 % годовых с начислением сложного процента. Доходы начислялись не с 6-го месяца, как в банках, а уже с 1 -го.

Однако привычка населения вкладывать в государственные кредитные установ­ления долго оставалась неизменной. Несмотря на явные преимущества, вклады в сберегательных кассах в 1843 г. были ничтожны (119 129 руб.). В установлениях же — огромны (только в приходах — 41 090 542 руб.). Да и государственные кредитные установления накопили к этому времени из своих прибылей значительные капита­лы (приказы — 12 985 930 руб., сохранные казны — 61 465 866 руб., Заемный банк — 3 млн руб.). Положение этих учреждений было довольно прочным. Конформная психология народа, стремившегося к надежности, стабильности, пусть в ущерб ре­альному экономическому интересу, проявилась сполна.

Инвестиционное поведение вкладчиков, выражавшееся в высоком доверии к казенным банковским учреждениям, подкреплялось еще и тем, что последние умуд­рились выдавать вклады и проценты по первому требованию, невзирая ни на какие трудности. В 1840 г. разразился очередной неурожай. Помещики активно стали за­бирать свои вклады, опустошая банковские заведения. На помощь ради сохранения доверия вкладчиков пришло Государственное казначейство, которое позаимство­вало деньги из военного неприкосновенного (!) фонда, что было решением экстраор­динарным.

Однако нужно было срочно исправлять критическое финансовое положение. В 1840 г. была изобретена и стала осуществляться новая кампания по выуживанию денег из населения. Полунасильственным путем был организован обмен теперь уже серебряных денег на специальные «билеты». Одновременно пустили слух о том, что вскоре серебряный рубль потеряет ценность, а также организовали прием пода­тей и сборов в новых кредитных билетах. Данная кампания принесла правительству около 12 млн руб. чистой прибыли.

Самое любопытное, что сменивший министра финансов Е. Т. Канкрина граф В. П. Вронченко (1844-1851 гг.) устроил целую систему препятствий для размена кредитных билетов обратно в серебряную монету (кстати, очень любимую в провин­ции). Это, естественно, приводило к задержке денежной наличности в руках государ­ства. Неограниченный обратный обмен производился только в Санкт-Петербурге. В других местах обменивали не более 100 руб. в одни руки. К тому же удерживалось 2-3 % от суммы обмена.

С 1845 г. количество кредитных билетов начинает резко преобладать над размен­ным фондом; в 1852 г. их количество обеспечивалось лишь на 39 %.

Начавшаяся Крымская война подталкивает к срочному выпуску уженичем не обеспеченных кредитных билетов. На них население приобретало облигации госу­дарственного займа. Любопытно, что выпуск кредитных билетов сверх обеспеченно­го фонда наводнил рынок денежными знаками, которые население стало вкладывать в государственные же кредитные установления. Эти учреждения были спасены от краха вследствие высокой востребованности вкладов по причине Крымской войны.

Видимо, у людей из-за непривычного обилия денежных знаков создалась иллюзия денежного благополучия в стране. Ведь цены росли медленнее, чем количество не­обеспеченных денежных знаков, тем более в стране, где долгие годы преобладал натуральный обмен.

Инвестиционное поведение государства этого периода не отличалось от пре­дыдущих. Деньги расходовались, во-первых, на военные действия; во-вторых, на погашение займов; в-третьих, на выдачу требуемых вкладов из государствен­ных кредитных установлений. Основными вкладчиками являлись дворяне и купцы. Обмануть доверие дворян было бы равносильно потере их поддержки государства.

Привлечение денег в банковские учреждения государством тормозило разви­тие промышленности и торговли. Деньги крутились в банках и шли на нужды госу­дарства, а не на предпринимательскую деятельность. Более того, государство с тру­дом находило область применения наличной массы, чтобы обеспечить выплату процентов. Так, к 1857 г. наличность в банках составляла 180 млн руб., что говорило о крайнем несоответствии хозяйственной деятельности в стране и наличия денег у населения.27 Централизация банка и содержание наличности в руках одного вла­дельца — государства, являются отличительной чертой инвестиционного поведения в России до второй половины XIX в.

В 1857 г. группой иностранных и русских капиталистов (Перейрами, Гопе, Бе­рингом, Штиглицом) было учреждено Главное Общество Российских железных дорог. Оно выпустило акции и облигации, которые требовалось сбыть. Обществу удалось привлечь к себе инвесторов-вкладчиков, войдя в партнерские отношения с правительством. Была разыграна следующая партия. В государственных кредитных установлениях специальным указом был понижен процент по вкладам с 4 до 3 %. В то же время бумаги Общества, гарантированные правительством, обещали прино­сить высокий процент. Партия удалась на славу. Значительное понижение процен­тов по вкладам вызвало среди их владельцев настоящий переполох. Вклады стали изыматься из казенных банковских установлений с необычайной быстротой и поме­щаться в акции и облигации Главного Общества. Кассовая наличность государствен­ных кредитных установлений сократилась на 239 млн руб., облигаций и акций было в 1857-1858 гг. куплено на 110 млн руб.

Данная акция истощила к 1859 г. всю кассовую наличность банковских установ­лений, так как и государство из этих учреждений также заимствовало деньги, а их нужно было возвращать в срок по первому требованию вкладчиков, да еще с процен­тами. Если банковские установления платили вкладчикам 3 %, то государство, взяв деньги в качестве займа из банковских же установлений, платило уже 4 % и более в зависимости от срока займа. Пришлось правительству брать внешний заем для пога­шения своих долгов. Однако даже его не хватило на их покрытие.

Неправильная государственная политика по отношению к казенным кредитным установлениям привела к невероятному обогащению группы привилегированных, вступивших в соглашение с государственным аппаратом предпринимателей. Она же потребовала заключения займов на сумму 400 млн руб., которые всей тяжестью легли на последующие поколения, и увеличения денежных знаков на 100 млн руб. А ведь весь бюджет России того времени равнялся 300 млн руб. Более того, расходы по содержанию данных учреждений требовали более 1 млн руб. ежегодно. Банков­ские учреждения при этом не могли (не стремились?) найти применения вкладам, по которым еще нужно было платить проценты.

Неудачная инвестиционная кампания совместно с Главным Обществом желез­ных дорог привела к тому, что пришлось ликвидировать очень удобную для населе­ния систему банковских установлений.

В1860 г. был учрежден новый Государственный банк, принимавший бессрочные вклады под 3 %, срочные — под 4 % от 3 до 5 лет, а также выпускал 5 %-ные банков­ские билеты. С их помощью, а также в связи с понижением процента по вкладам в старых государственных установлениях до 2 %, правительству удалось изъять вклады из старых банковских учреждений и привлечь их в новые. Однако не все вклады были сделаны в новый банк. Часть инвесторов в 1860 г. поместила свои деньги в 1801 году в 5 %-ные акции Главного Общества железных дорог, которые были присланы из-за границы на продажу по завышенным ценам. Заграничные бур­жуа при этом нажили огромные капиталы, а русские мелкие капиталисты понесли потери. Это была уже вторая попытка России выйти на международный финансо­вый рынок.

Исследуя инвестиционную политику государства XVIII-XIX вв., можно сде­лать вывод, что правительство было озабочено возвратом вкладчикам заимство­ванных денег. Для поддержания надежного имиджа правительство делало много­численные внешние займы, брало их из неприкосновенных военных фондов, но все вклады и проценты по вкладам выплачивались в срок. Создается впечатление, что в финансовой политике государство вертелось как «уж на сковороде». С одной стороны, деньги привлекались в государственные учреждения, а с другой — ис­пользовались неумело. Долги приходилось отдавать с трудом. Но к чести прави­тельства, ради этой цели оно всегда находило выход из затруднительного поло­жения.

Удивительнее всего то, что за 100 лет жизни казенных кредитных учреждений, существовавших для привлечения инвестиций, государство так и не смогло найти серьезного применения притекавшим капиталам. Неправильное отношение к день­гам пронизало всю культуру сверху донизу. Деньги были, и объекты для вложения также имелись (сооружение железных и других дорог, крестьянская реформа, раз­витие торговли и промышленности, переустройство общества на капиталистиче­ский лад). В то же время государство тяготилось временной необходимостью вы­плачивать 5 млн руб. процентов по капиталу, лежавшему «мертвым грузом».

Экономисты находят объяснение этому в неправильной политике министров финансов, наличии в высших кругах идей о несостоятельности кредитных казен­ных установлений и т. д. На наш взгляд, все это является также отражением ха­рактерного для российской культуры пренебрежительного отношения к деньгам и их функциям.

Неумелыми российскими отношениями с финансами пользовались западные дельцы. Они опять нажили огромные капиталы на неумелой финансовой политике русского государства во время упразднения казенных кредитных учреждений. Как выяснилось, небольшая часть частных лиц поместила свои вклады после упраздне­ния вышеуказанных заведений в 5 %-ные банковские билеты. Большая часть вкла­дов была выброшена на рынок или на покупку бумаг Главного Общества Российских железных дорог (напомним, что его учредителями являлись заграничные вороти­лы). При этом финансово безграмотных бывших вкладчиков обманывали разного рода продавцы процентных бумаг, в том числе и Главное Общество.

Как пишет П. П. Мигулин,28 продавцы процентных бумаг даром получили на лик­видации государственных кредитных установлений огромные капиталы, которые или проживали самым бессмысленным образом, развивая в обществе расточитель­ность, или поощряли иностранную промышленность. Акции вновь создаваемых, ча­сто «дутых», предприятий разоряли бывших вкладчиков казенных установлений. В то же время новые «гешефтмахеры», наживая баснословные состояния, заменяли собой старинные русские торговые фирмы.

Русские деньги утекали за границу как через дырявый мешок. Государство же в самый критический момент переходной эпохи от помещичьего крепостного хозяй­ства к рыночному лишило кредита землевладение, торговлю и промышленность. Из-за отсутствия у государства денег в течение 10 лет в России не существовало ипотеки. Первые банки этого профиля были открыты, начиная с 1864 г.: Земский банк Херсонской губернии — в 1864 г.; Общество взаимного поземельного кредита — в 1866 г.; акционерные земельные банки — только в 1870-х гг.

Землевладельцы до открытия этих заведений пользовались ссудами частных лиц под 10-12 %, вместо прежних 5 %. Вновь открытый ипотечный кредит в частных земельных банках определялся в 8-9 %.

Ликвидация бывших государственных кредитных установлений длилась почти 20 лет. На нее были истрачены все капиталы Государственного банка, все срочные вклады и даже часть бессрочных. В этом сказались не только трудности организаци­онного характера. Ведь вклады (несмотря на резко сниженный процент) с трудом изгонялись со счетов. Вкладчики не хотели расставаться с удобными, надежными государственными кредитными установлениями.

Итак, в руках государства с середины XIX в. остался только Коммерческий банк с ничтожным капиталом (25 млн руб. на 1879 г.). Ему в помощь было разрешено открыть частные банки, некоторые из которых впоследствии (конец XIX в.) стали весьма солидными: Санкт-Петербургский международный, Волжско-Камский, Учетно-ссудный, Азовско-Донской, Международный.

Первый опыт образования частных кредитных учреждений вместо казенных был весьма плачевным, так как финансовые махинаторы (Рыков, Юханцев) умышленно разоряли своих вкладчиков, пока государство не наладило надзор над новыми част­ными финансовыми учреждениями (ситуация очень похожа на нынешнюю).

Кредит в дореформенной России был развит. Так, по сведениям Л. В. Ходско-го, на 1859 г. было заложено 44 166 имений и ссуд выдано на 425 503 000 руб.29 Первые два десятилетия частные коммерческие банки слабо развивали свою дея­тельность, шли на помочах государства, постоянно снабжавшего их деньгами. Даже повышенный в частных банках процент по сравнению с Государственным банком не особенно привлекал вкладчиков, упорно прятавшихся за финансовой «спиной» государства. В результате правительству так и не удалось создать ни крупных могущественных банков подобно западным, ни самостоятельной первоклассной биржи.

В России не существовало ни социально-экономического, ни культурного источ­ника, откуда бы выросли частные банкиры. На Западе они органически развились главным образом из товарной торговли, из экспедиционного и транспортного про­мыслов. Большинство исследователей сходятся во мнении, что «как явление ти­пичное, частный банкир не знаком русской истории вплоть до XIX в.».30 Только в 90-е гг. XIX в. произошло слияние банковского и промышленного капиталов, когда

банки начали финансировать промышленность, вести учетные операции, давать ссу­ды, проводить операции с ценными бумагами и т. д.

Ликвидация системы государственных кредитных установлений, Крымская вой­на, отмена крепостного права, Турецкая война, бесконечная помощь частным банкам привели к тому, что к 1883 г. свободных средств у государства практически не оста­лось. Пришлось взять 6 % заем у населения в размере 50 млн руб. золотом. Печально, но огромная часть этих денег была потрачена на погашение банковских билетов быв­ших государственных кредитных учреждений 1-го и 2-го выпуска, закладных листов банков, 5 % облигаций городских кредитных обществ и т. д.

Особый интерес представляет инвестиционное поведение государства в ходе реорганизации аграрного сектора.Как известно, отмена крепостного права в 1861 г. требовала от крестьян довольно большого выкупа, который вяло поступал на госу­дарственные счета. Сельское хозяйство вследствие отсутствия у большинства крес­тьян денег на покупку дополнительной земли не развивалось. В 1883 г. было решено организовать Крестьянский банк с отделениями, который выдавал бы крестьянам ссуды.

Этот банк был посредником между землевладельцами и крестьянами. Он выда­вал 5,5 % закладные листы (государственные свидетельства) на покупку земли на. срок до 34 лет. Ежегодно с заемщиков взималось 5,5 % плюс 7,5-8,5 % дополнитель­но, что было обременительно для крестьян.

Банку разрешалось давать ссуду не свыше 75 % нормальной оценки земли плюс 50 % в случае покупки особо ценной земли. Таким образом, заемщиками данного банка могли стать только зажиточные крестьяне. Хотя первоначальной идеей, исхо­дя из отчета Государственного Совета за 1882 г., было снабдить землей крестьянское население, ею не обеспеченное и вследствие этого обедневшее.

В первые два года своего существования банк выдал ссуд на 9 524 369 руб. для покупки 210 047 десятин, распределенных между 98 тыс. крестьянами. Таким обра­зом, он обеспечил всех состоятельных желающих крестьян землей, а сам при этом стал получать крупные прибыли и даже расплатился практически со всеми ссудами, взятыми у Государственного банка. Можно только отметить, насколько велика раз­ница в инвестиционном поведении государства по отношению к дворянам и купцам в сравнении с крестьянами. Такое впечатление, будто крестьяне не государственные кормильцы, а пасынки, из которых можно выжимать деньги при любом удобном случае. Так, ссуды в Дворянском банке для помещиков были на 1,75 % меньше, чем для крестьян в Крестьянском банке. На открытие Дворянского банка государство инвестировало первоначально 3 млн руб. На его счет было передано ценных государ­ственных бумаг на сумму 93 млн руб. Вследствие низкого процента по ссудам в ча­стных банках он достигал 7-10 единиц. Дворянский банк был завален требованиями на ссуду, особенно со стороны крупного и среднего землевладения. Они даже при массированной поддержке государства не смогли быть выданы полностью.

Так как ссуды в данном банке выдавались без так называемого бизнес-плана (в современном понятии) заемщика, то банк не принес сельскому хозяйству пользу, поскольку многие ссуды были применены не по назначению. Дворянский же банк оказался гирей на шее государства, которое выискивало различные, порой экзоти­ческие, пути для его поддержки. Так, в 1889 г. Государственному банку при помощи ряда крупных частных банков было поручено реализовать выигрышный заем, деньги от которого должны были окупить убытки банка Дворянского. Прессе было поруче-

но подчеркивать успех и создавать как можно больший ажиотаж вокруг выигрыш­ных листов. Для участия в выигрышном займе были привлечены даже мелкие дер­жатели денег. Для этого была допущена рассрочка в уплате на закладные листы с выигрышами. При несвоевременной уплате очередных взносов владелец терял пер­воначальный взнос и право участвовать в займе.

Государственный банк объявил, что выдает ссуды под залог оплаченных листов из 4 % годовых, но на срок два года (это было очень дешево, ведь банк взимал 6,5 % годовых). Такие льготы возбудили в биржевых сферах и среди населения небыва­лое волнение. Учреждения, где открывалась подписка на заем, были просто осажде­ны публикой, любителями легкой наживы. Всего подписалось 258 200 лиц на 26 млн листов на сумму 5 621 597 475 руб. Подписка превысила сумму займа в 32,7 раза. Наибольшую сумму подписки дал Санкт-Петербург (91 %), затем Москва (6,6%). Все это напоминает ажиотаж, связанный с современной кампанией типа «Хопер», При этом мелкие подписчики сосредоточились в Государственном банке, а крупные в частных — Международном и Учетно-ссудном. На самую крупную сумму подпи­сались сами банки в надежде на легкие барыши при перепродаже впоследствии зак­ладных листов публике. Так Дворянский банк был спасен и получил в свое распоря­жение 90 млн руб. Они предназначались лишь для покрытия будущих убытков банка вследствие оказания заемщикам благотворительного кредита.