На Западе интерес к модели человека в различных экономических теориях достаточно повысился начиная с 60-х гг. XX в. 14 страница

Еще одну характерную черту, присущую русскому народу, А. П. Щапов назвал своеобразной способностью «мыслить и жить так, как пошло из старины». Ученый так объясняет наличие «традиционализма» русских: «Чувственно-образное воспри­ятие тренировало память до совершенства. По памяти передавались предания, суе­верия, пословицы, рутинные понятия и обычаи. Память заменяла знания и была верховным критерием... всех умственных и экономических понятий и убеждений. Она заменяла всякие рациональные и научные основы... при таком значении памяти народной... руководительной силой была... память старины, а не разум... Любовь к старине... вековой прочности и неподвижности старинных основ была причиной экономического малосилия», так как если «вместо обдуманности управляют... ста­ринные привычки, то сами собой проявляются слабость и недостаток, а вместе с ними бедность и нужда».36

3.3. Эволюция «социокультурных стереотипов» в поведении российских предпринимателей

Выше были рассмотрены основные черты характера русского народа. В нашу зада­чу входит также выяснение того, как они проявляли себя в поведении российских предпринимателей на различных этапах развития российского предприниматель­ства. Необходимо выявить и характерные для предпринимательского сословия «стереотипы поведения» в зависимости от того, из каких социальных групп комп­лектовался предпринимательский социум в различные периоды своего существо­вания.

Заметим, что кодекс или стереотипы Предпринимательского поведения менялись в России несколько раз со сменой социальной комплектации предпринимательско­го социума. Развитие предпринимательской культуры, основанной на «кодексе пред­принимательского поведения», появление и исчезновение различных норм и пра­вил поведения происходило по принципу естественного отбора. Выживали те культурные тенденции, которые наилучшим образом обеспечивали жизненные цели не только предпринимательского социума,, но и всего российского населения.

Культурные тенденции, которые не смогли пройти сквозь «эволюционные филь­тры», отсеивались.

До конца XV в. среди предпринимателей господствовал «кодекс поведения», основанный на культуре князей и воинов, формировавших купечество.

Судя по красочным описаниям поступков древних предпринимателей Ибн-Фадланом, Н. М. Никольским и Й. Херрманом напрашивается вывод, что основными нормами поведения изучаемого социума являлись соблюдение языческих славян­ских ритуалов; смелость, низкая ценность человеческой жизни; состояние опьянения, обусловленное специальным обрядом, и совершение весьма рискованных коммерчес­ких путешествий. Данные ритуалы практически не отличались от общепринятых славянских языческих методов общения со сверхъестественными силами.

Отличительные особенности культурных тенденций предпринимателей данного периода обусловливались путешествиями и спецификой военно-коммерческого мышления.

Н. М. Никольский пишет, что первые предпринимательские походы мало отли­чались от разбойничьих. Если по пути встречались караваны или селения, которые, не могли себя защитить, купцы захватывали их товар, что считалось в порядке вещей.37

По описаниям П. П. Толочко, княжеская дружина во время обхода подчиненной князю территории собирала не только дань, но и то, что можно было продать в буду­щих длительных торговых походах: лен, пеньку, воск, мед и т. д.38 Удивительные факты по перепродаже не только захваченных в военных походах людей, но и своих же соотечественников приводит Й. Херрман: основными покупателями рабов «са-калиба», т. е. славян, были арабские халифаты Испании, Северная Африка, Перед­няя и Средняя Азия, Византия. Рабы из стран Балтики были одной из важнейших, если не самой значительной, статьей экспорта. При этом количество славян, прода­вавшихся только в Византию, исчислялось десятками тысяч. Если первые сообще­ния о рабах-славянах появились при дворе арабских халифов и относятся к VII-IX вв., то последние существовали даже в средневековой Византии. Использовались «сакалибы»-мужчины преимущественно в качестве членов элитарных частей при­дворной гвардии или евнухов при дворе эмиров. Что касается «сакалибов»-жен-щин, то они служили украшением гаремов арабских владык. Автор делает любопыт­ный вывод, что именно работорговля способствовала процветанию Руси, начиная с IX в.39

Использование разбоя и работорговли соотечественниками для получения пред­принимательской прибыли говорит о низких нравственных ориентирах первых куп­цов, а также о заниженной ценности человеческой жизни.

11 Убедительным фактом этого являлся обряд погребения купца. Вот как описывает его

!   Ибн-Фадлан: «Если кто-нибудь из членов торгового похода заболеет, его бросают в

11 шалаш, стоящий в стороне от лагеря, оставив немного воды и хлеба. Если больной

I   ]   выздоровеет, то он возвращается к товарищам, если же умрет, его сжигают. В случае
j!  гибели главаря похода перед сожжением в специальной лодке к нему подкладывают
) ] благовония, хлеб, мясо, разрезанных пополам его собак, лошадей и убитых деву-

II  шек».40

Можно предположить, что нецивилизованные методы обогащения предприни­мателей, идущие параллельно с низкой оценкой как собственной, так и чужой жиз­ни, существовали в этот период на Руси благодаря не только языческому прессингу, согласно которому нравственные ориентиры не имели значимости, но также вслед­ствие специфики их военно-авантюристического мышления.

Проявление среди предпринимателей этого периода разницы между будничным и праздничным поведением можно проследить только по описаниям очевидцев. Судя по русским народным сказкам, а также записям Ибн-Фадлана, можно предпо­ложить, что праздничное поведение наблюдалось у предпринимателей только после удачных походов или из-за необходимости совершить языческий ритуал (например, в процессе пышных похорон руководителей похода). В остальное время наблюдалось будничное поведение. Таким образом, чередование праздничного и будничного пове­дения определялось спецификой военно-предпринимательской деятельности. При этом, если праздничное поведение во время походов проявляло себя как социально-изолированное, т. е. без привлечения посторонних лиц, то на родине оно практичес­ки ничем не отличалось от общепринятого славянского.

: лан отмечает: «Если умирает в походе один из его руководителей, все его деньги

z еяят на три части. Одна треть остается семье, которая ждет купца на родине, другую

треть употребляют на погребальную одежду, а последнюю тратят на устройство пира и

I! приготовления набида, который все будут пить в день принесения в жертву и сожжения

\ \ вместе с телом господина его девушек. Набид же пьют и ночью, и днем, да так, что иногда

\ | кто-либо умирает с чашей в руке».

11 Возвращение из торгового похода может задержаться на неопределенный срок. Описа-

11 ние поведения купцов в данной ситуации весьма напоминает характерное для русских

) |  поведение во время языческого праздника масленицы. Вот что пишет об этом И. П. Кали-

I   j    нинский: «В это время у рз'сских почти беспрерывно продолжается обжорство и пьян-

II  ство... они упиваются до упаду и беспамятства. В течение всей масленицы только и
I I слышно, что кого-то убили, кого-то бросили в воду».41

Пировали купцы часто не один день, а на праздник созывалось, по данным Г. Про-шина, «бесчисленное множество не только знатных, но и простых мужиков».42 Имен­но во время праздничного поведения у древних предпринимателей проявлялось чисто русское нищелюбие, а также любовь к пьянству и обжорству.

Особенность рассматриваемого периода в том, что среди предпринимателей тог­да практически не проявились такие русские черты, как стремление к равенству в материальной обеспеченности членов похода и коллективизм, растворяющий поня­тие «я» в «мы».

Это/объясняется спецификой социальной принадлежности предпринимателей. Это была элита, определяющая жизнь общества, выделявшаяся из деревенских об­щин. Соответственно, коллективистское, уравнительное мышление не мешало обо­гащению первых предпринимателей. В результате занятие предпринимательством считалось очень почетным. Исследователь М. Ротшильд заметил, что до конца XV в. «само занятие торговым делом было очень почетным. За обиду торгующему лицу наказание удваивалось». Такое положение дел, по мнению автора, способствовало экономическому развитию Руси, так как «коммерческого процветания достигали только страны, в которых купечество было поставлено наравне с высшим сословием и поэтому могло проявить необходимую в крупных делах мощь».43

На рубеже XIII-XIV вв. торговые люди постепенно обособляются в привилеги­рованную группу городского населения, выделявшуюся имущественным положени­ем и поддержкой княжеской власти.

Именно в это время происходит рост численности купечества в городах Север­ной Руси — Пскове, Вологде, Твери и т. д. Однако именно Новгород в этот период достиг величайшего торгового процветания, благодаря тому, что остался вследствие татаро-монгольского ига единственным посредником между Западной Европой и всем населением Северо-Востока. Ослабевшая торговая связь с восточными страна­ми побудила новгородское купечество к активному сотрудничеству с западными партнерами. В результате гаНзейцы (немцы) щедро ссужали новгородцев деньгами для закупки товаров на внутреннем рынке с целью дальнейшей их перепродажи в Западной Европе.

Первые зачатки такой русской черты, как коллективизм в предпринимательской деятельности, стали проявляться благодаря объединению купцов в единые органи­зации — артели. Как пишет М. Ротшильд, от их имени происходили торговые сдел­ки. Каждая артель имела своего старосту, являвшегося держателем общественных капиталов. Каждый член артели вступал в нее на паевых началах.44

Стремление предпринимателей к объединению было вызвано еще и тем, что объединенным в цеха ганзейцам было намного удобнее вести дело с подобными же артелями русских купцов, а не с множеством отдельных частных лиц. Особенно це­нили западные предприниматели в русских купцах стремление поддержать христи­анское благочестие путем построения огромного количества церквей и храмов. Каж­дая артель строила свою церковь. За это мероприятие отвечал староста.

С конца XV в. артельная форма предпринимательской деятельности перестает существовать. «Смутное время» уничтожило северо-западное купечество вместе с достигнутыми культурными ценностями.

До конца XV в. в развитии российского предпринимательства существовали оп­ределенные культурные тенденции.

Среди них выделяются нормы и правила, базировавшиеся на «кодексе поведе­ния» князей и воинов, формировавших купечество:

соблюдение славянских языческих ритуалов;

низкая ценность человеческой жизни;

длительность состояния опьянения, обусловленного специальным обрядом;

совершение долгих и весьма рискованных коммерческих путешествий;

использование разбоя и работорговли для получения предпринимательской прибыли наравне с торговлей общепринятыми товарами;

соблюдение разницы между будничным и праздничным поведением.

Можно отметить почетное отношение к предпринимательской деятельности как среди самого купечества, так и других слоев населения, включая духовенство.

С конца XV в. до начала XVII в. на Руси воцаряется «смутное время». Северо­западное купечество подвергается практически полному уничтожению. Можно предположить, что культурные тенденции прошлого периода подверглись значитель­ному разрушению.

После значительного инкубационного периода с начала XVIIв. начинает форми­роваться «кодекс поведения» гостей и людей «гостиной» и «суконной» сотни. Это была довольно незначительная прослойка населения, составляющая примерно 600 человек, представлявших феодалов-вотчинников, ориентированных на внутреннюю торговлю. Данное сословие относилось к небогатой части населения. Основной за­дачей периода было укрепление на внутреннем рынке и противостояние произволу представителей власти. В этом помогала подмеченная многими авторами склонность к плутовству.

М. Вяткин приводит сведения о том, что русские купцы постоянно совершен­ствовались в искусстве обманывать и никогда «не обижались, если сами "попада­лись на удочку" более хитрого иностранца. Напротив, такой купец пользовался осо­бым уважением, и его усиленно звали в свою компанию, надеясь разбогатеть его талантами». Русские купцы всегда страшно запрашивали цену. Если вещь стоила рубль, они просили десять, старались плохой товар выдать за хороший, божились, клялись в его доброкачественности. Особо поражало иностранцев то, что чем «пуще русский клянется и крестится, тем хуже товар». Это сбивало1 с толку новичка, но, привыкнув к такой особенности русских купцов, «охотнее покупали у иностранцев. Зная это, купцы прикидывались иной раз иностранцами».

Как считает М. Вяткин, плутовство русских купцов было вынужденным, ибо цены на рынке того времени отличались неустойчивостью. Кроме того, царило бес-

чинство царских и таможенных чиновников, которые могли взять у купца наилуч­ший товар, причем даром. Воеводы под всяким предлогом хватали торговцев, сажали их в тюрьмы и не выпускали, пока не получали взятки; разгоняли торги, били торгов­цев батогами. Товары облагались многочисленными поборами на мостах, заставах, перевозах. В результате купец находился в постоянной неизвестности перед завтраш­ним днем, а поэтому стремился к возможно большей сиюминутной прибыли.45

Именно централизованная власть с ее огромным количеством безнаказанно дей­ствующих чиновников и воевод и нестабильностью рынка заставляла русских тор­говцев плутовать и совершенствоваться в этом «искусстве». Плутовство, обман — лишь вынужденная форма приспособляемости русских купцов к новым политико-экономическим условиям, а не врожденная черта, которую иностранцы приписыва­ют нашим соотечественникам. Тем более, что до XVI в., т. е. до введения централизо­ванной власти, практически не существовало литературы, в которой отмечалось бы, что русским присуще плутовство. Все сведения об этой специфической черте появ­ляются именно с XVIв.

Такого же мнения придерживается публицист П. А. Бурышкин, который объяс­няет появление легенды о бесчестности русских купцов так: «Они постоянно были во мраке относительно большей части того, чем торговали, страшились обмана, не доверяли, были обманываемы и, в свою очередь, обманывали. Иностранцы смотре­ли на Россию как на страну, выгодную для них преимущественно по ее невежеству, потому что русских можно было легко обманывать». В мемуарах П. А. Бурышкина приведены выводы русского историка Кулишера, считающего, что «плутовство» при совершении торговых сделок не является специфически русской чертой.46 Условия постоянной неопределенности способствовали укреплению в купечестве суевернос­ти и обращению к сверхъестественным силам.

Данные условия вынудили тогда предпринимателей прибегать не только к плу­товству и соблюдению привычных языческих методов, помогающих в торговле, но и к любопытному качеству, которое П. Н. Милюков назвал «способностью усваивать всевозможные черты любого национального типа». Это часто помогало купцам сбыть товар покупателям, принимавшим их за иностранцев. Иностранные же товары запол­нили российский рынок, и русское нищее купечество не могло конкурировать с ними.

Сами купцы называли себя «холопами» и «людишками» при обращении к госу­дарю: «мы холопы твои, гостиной и суконной сотни людишки... многие из нас оску­дели и обнищали до конца. Наши торжишки отняли иноземцы... оскудели мы от воеводского задержания и насильства».47

СXVIIIв., в результате петровских преобразований, изменяется правительствен­ная политика по отношению к предпринимательству. В развитии данной деятельно­сти появляются новые культурные тенденции.

До этого в этике культурных тенденций выделялись нормы и правила поведения, базировавшиеся на «кодексе» гостей и людей «гостиной» и «суконной» сотни, ори­ентированных на внутреннюю торговлю и являющихся обнищавшими феодалами-вотчинниками:

вынужденное плутовство;

суеверность и использование привычных языческих приемов, помогающих в торговле;

приобретение неопределенности в национальных чертах характера, что помо­гало выдавать себя за иностранцев;

неспособность защититься от произвола государственных чиновников.

Третья смена «кодекса поведения» предпринимателей начинается с XVIII в. в связи с двумя важнейшими событиями, произошедшими на Руси. Это раскол рус­ской церкви на два крыла и Петровские преобразования.

Идеологический раскол Православной церкви послужил толчком для образова­ния огромного количества старообрядческих общин, соединивших в себе языче­скую и православную культуру. Данные общины выделяли наиболее инициативных людей, отвечавших за материальное снабжение общины продуктами питания, одеж­дой и другими необходимыми товарами.

Некоторые из таких людей, например, Демидов, Осокин, Ковылин, были заме­чены Петром I, привлекшим их и всю общину для работы на мануфактурах во благо государства. Именно выходцы из старообрядческих общин составляли основную массу гильдийского купечества. Примерно 2/з крупных предпринимателей были ста­рообрядцами до конца XIX в. Источником пополнения старообрядческих общин являлось в основном крестьянство, пауперизованное городское население и обед­невшее купечество и духовенство. Можно предположить, что предпринимательство этого периода имело «кодекс поведения» крестьян-старообрядцев и «отходных» крестьян. Данный «кодекс» продержался до конца XIX в.

Чтобы понять причину возникновения и своеобразия стереотипов поведения предпринимателей данного периода, необходимо исследовать среду, из которой они вышли. Это была сельская община с ее специфической культурой. Выражаясь тер­минами К. Юнга, коллективная бессознательность сельской общины определяла спе­цифику поступков российских купцов. Стереотипы поведения русской общины ис­следовались А. К. Байбуриным, А. П. Топорковым, Т. А. Берштамом и другими.

Ее основными чертами являлись диаметральность поведения в праздники и буд­ни, отсутствие чувства меры, сакральность соблюдения обрядов и ритуалов, равен­ство всех членов в материальном достатке, коллективизм, преобладание интуитив­ного и эмоционального начал. Все эти черты ярко проявились у купечества данного периода. Однако основной функцией купца-старообрядца была забота и ответствен­ность за собратьев по вере. Поэтому если ранее, пишет М. И. Пыляев, смысл жизни торговца состоял в том, чтобы «иметь жирную лошадь, толстую жену, крепкое пиво... баню и сад... смотрение кулачных боев, медвежьей травли...», то теперь начинается бурный процесс облагораживания купеческого облика.48

Объединенные мощной ценностью «старой» веры, предприниматели-старообряд­цы приходили на помощь не только членам своей общины, но и не оставляли в беде друг друга. Так сплачивался союз буржуазии старообрядческой веры. Начиная с середины XIX века, когда купцы-миллионеры резко выделились среди членов сво­их общин, происходит оформление специфического предпринимательского кодек­са чести, который назывался также заповедями купцов. Вот некоторые из них:

денежку наживай, да честь не продавай;

не надо барыша, была бы слава хороша;

лишнего не бери, душу не губи;

неправая нажива — купцу не разжива;

не возьмешь товаром, не возьмешь обманом;

барыш наживай, да совесть не потеряй;

превыше всего прибыль, а честь превыше прибыли.

Данные заповеди имеют отпечаток православно-языческого отношения к разме­ру полученного барыша. Древнерусский постулат «не гоже на Руси одному сытому

быть», углубленный православным — «помоги ближнему», способствовал проявле­нию саморазрушительного чувства вины за свое богатство. Как пишет Н. О. Лос-ский, появляется «кающийся купец», считающий необходимым уплатить «долг на­роду». В среде крупной буржуазии по мере накопления крупных капиталов стало распространяться настроение стыда своего богатства. Считалось кощунственным называть право собственности «священным». В результате кроме всему миру извес­тной благотворительности Третьяковых, Морозовых, Мамонтовых и т. д. появи­лись богачи, дававшие деньги революционерам, боровшимся против капитализма. Вот что пишет по этому поводу Н. А. Бердяев: «...русский купец..., который наживал­ся нечистым путем и делался миллионером, склонен был считать это грехом, зама­ливал этот грех и мечтал о монашестве. Поэтому купец был плохим материалом для образования буржуазии западноевропейского типа».49

С ростом предпринимательских капиталов среди купечества возрастала необхо­димость в благотворительных расходах. Щедрость российских предпринимателей стала настолько велика (особенно после 1861 г.), что поражала и иностранцев, и соотечественников. Но об этой черте купеческого характера целесообразнее гово­рить в связи со следующим периодом развития российского предпринимательства.

Чтобы лучше прочувствовать своеобразие «кодекса поведения» купцов рассмат­риваемого периода, необходимо на живом примере проследить основные стереоти­пы его поведения. Вот пример одного из самых знаменитых и богатых купцов-старо­обрядцев середины XIX века В. А. Кокарева.

i; ^ Публицист А. К. Стальковский пишет: «Это был тип коренного русского человека, с его

11 достоинствами и недостатками, — человека, который был не чужд утонченной цивили-

|!   зации, а крестился двумя пальцами, не прочь был заимствовать с Запада, что там было

[ |  хорошего, но верил, что Россия — страна мужицкая. Шампанское пил с квасом и огуреч-

] |  ным рассолом. Обожал иногда поесть с лотка у прохожей бабы тертого гороха с пост-

i |  ным маслом. Он прекрасно излагал свои мысли, искусно подбирал подходящие словеч-

\\   ки и новые обороты, отличался остроумием. Так же хорошо и оригинально писал, любя

! |  употреблять библейские изречения».50

11 Заработав на винных откупах в кратчайший срок огромное состояние, он пустил свои

\ \  деньги на то, чтобы поднять Россию к передовым рубежам экономического и техническо-

I   j    го прогресса. Он вкладывает деньги в новейшие отрасли производства (нефтяное дело),
] I налаживает торговлю с Персией, организует первый московский Купеческий банк.
iI  Во всех его начинаниях была поддержка купцов-старообрядцев: Морозова, Солдатенко-

II  ва, Хлудова и других. Такая взаимопомощь характерна для русского купечества.

| ]  Разбогатев и став знаменитостью, В. А. Кокарев осознал тесную взаимосвязь между

ij   личным и общественным богатством. Вместе с другими разбогатевшими купцами он

j I занялся общественно-политической деятельностью, благотворительностью и меценат-

\ \  ством. Общественно-политическая деятельность выражалась в торжественных обедах,

| j  банкетах в честь, например, готовившегося освобождения крестьян или подготовки к

I j встрече героев-севастопольцев. Банкеты-манифестации, посвященные освобождению

i |  крестьян, были проведены с целью распространения записки с названием «Зарделась заря

I   освобождения крестьян». После чего на В. А. Кокарева стали писать доносы, называя
j j  «денежным двигателем» тайного политического общества, а в качестве его сподвижников

II  выделяли купцов I гильдии И. Ф. Мамонтова, П. И. Степанова, К. Т. Солдатенкова.51

11 На встречу с севастопольцами было потрачено 200 тыс. руб. На этом пышном праздне-

i |  стве московское купечество совершало поступки, излишество и театральность которых

||   до сих пор поражают воображение. «Кокарев с Мамонтовым, сняв шапки, несли на

|!   большом серебряном блюде хлеб, соль, какую-то испеченную гору, для которой чуть ли

!!  не складена была особая печка. Поравнявшись с гостями, Кокарев передал поднос стар-

11 шему офицеру. Други и братья, — сказал он им, едва сдерживая слезы, — благодарим вас

11 за ваши труды и подвиги, за пролитую вами кровь в защиту родной земли. Примите

11 наше сердечное спасибо и наш земной поклон. С этим словом он повалился им в ноги. За

I i ним повалились на землю следовавшие сзади купцы. Минута была торжественная! Все

• I плакали».52

|    «Беспринципный делец», раскольник и самодур В. А. Кокарев, по данным К. А. Сталь-

I   ковского, играл ведущую роль во множестве общественных благотворительных органи-

|    заций (Комитете по оказанию помощи голодающим, различных филантропических и

|    организационных проектах Славянского Комитета). Он одним из первых среди русско­
го купечества обратился к меценатской и коллекционерской деятельности.

Имея картинную галерею и собрание памятников прикладного искусства, поощряя тру-| ды артистов и архитекторов, миллионщик В. А. Кокарев и на этой стезе не обошелся без I эксцентрического поступка. Выставленный на всеобщее обозрение на письменном сто-I ле кабинета пресловутый «золотой лапоть» стал символом и мишенью сатирических ! стрел целого поколения образованных людей России.

Однако, несмотря на насмешки и оскорбительное отношение, именно купечество оказалось носителем и держателем традиционной русской культуры.

Можно предположить, что основные ценности славянской общины были выра­жены в «кодексе поведения» предпринимателей третьего поколения в виде тради­ционализма, религиозности, патриотизма, враждебности к иностранным идеям, свя­зи со своими крестьянскими корнями, благотворительности, взаимопомощи.

Отсутствие чувства меры, выражающееся в четкой смене эксцентричных поступ­ков вплоть до «наоборот», имеет свои корни именно в сакральном смысле соблюде­ния периодичности будничного и праздничного поведения. Так, аскетическое воз­держание перемежалось лихими и зрелищными загулами, православная этика : соседствовала с древнерусским языческим мировоззрением, невежество сочеталось с особой интуицией в восприятии прекрасного в области искусства, стремление к богатству шло «рука об руку» с щедрой благотворительностью, осознанием своих крестьянских корней, а также отсутствием «святости собственности» и проявлени­ем патриотических чувств.

Любой поступок имел оттенок особой экспрессии, открытости, свободы, что представляло яркий неотразимый колорит «купеческого кодекса поведения». Пора­жающие на первый взгляд своей экстравагантностью поступки типа кокаревских имели прямое отношение к достижению основной цели — получению прибыли. Они . играли роль бесплатной и эффективной рекламы, прославляя и обогащая впослед­ствии «зачинщика диких выходок». Ведь заключая сделку или покупая товар у зна­менитого В. А. Кокарева, человек субъективно оказывался в ореоле славы известно­го купца, что повышало самооценку.

Перенос ценностей общины — практически закрытого социума, жизнь которого подчинена ритмам природы, — на предпринимательский социум, функционирую­щий в рыночной экономике, совершенно неадекватен. Предприниматель, вступив­ший в рынок, должен принять те ценности, которые помогут ему быть жизнеспособ­ным в мире рыночных законов.

Прежде всего необходимо поменять социальную установку, объектом которой являются ценности, связанные с коллективизмом и равенством, нацеленные на ин­дивидуализм и неравное положение людей в материальном достатке и духовном развитии. Как известно, изменить социальную установку крайне трудно.

Поэтому до тех пор, пока купечество не оторвалось от членов-своих общин, оно чувствует необходимость своего занятия, свою полезность и необходимость. По мере

отрыва от общины купечество проникается чувством вины за то, что имеет матери­альный достаток больший, чем у окружающих людей.

Если предприниматель оторвался от членов своей общины, возможно, он при­близился по материальному уровню к аристократии. Но этот слой считает ниже своего достоинства общаться с «чернью».

Офицерская служба среди дворянства была самым почетным занятием. Потому к предпринимателям отношение обратное — пренебрежительное: «купчишки».

Крестьяне в этот период относились к купечеству довольно лояльно, ибо видели в нем силу, способствующую их жизнеобеспечению. Но как только предпринима­тель выделялся из общинной среды, крестьяне постепенно начинали проявлять за­висть к его богатству и недовольство тем, что обязанный их «кормить» богач «плохо исполняет свои обязанности».

Правительство считало необходимыми для развития государства те формы пред­принимательства, которые способствовали развитию военно-промышленного ком­плекса и обогащению казны. Потому всячески поощряло промышленный вид пред­принимательства, а также различные виды откупов.

Духовенство практически не проявляло интереса к российским предпринимате­лям. Более того, по мере сил Оно пыталось бороться со старообрядческими обще­ствами. Лишь благодаря предпринимателям-старообрядцам удавалось сохранить бщины от посягательств ортодоксального православия.

Итак, с началаХУШдо концаХ1Хв. развитие российского предприниматель­ства определяли культурные факторы, базирующиеся на «кодексе поведения» кресть­ян-старообрядцев и «отходных» крестьян, сформировавших впоследствии гильдий-ское купечество. К наиболее ярким нормам и правилам поведения этого периода можно отнести:

диаметральность, проявляющуюся в поступках, совершаемых в различное время, что обусловлено особенностями праздничного и будничного поведе­ния членов общин;

отсутствие чувства меры;

заботу о членах старообрядческой общины;

взаимопомощь купцов-старообрядцев;

соблюдение этического кодекса чести, не позволявшего обогащаться сверх меры и получать прибыль нечестным путем;

появление «ростков» чувства вины за свое богатство по мере отрыва от чле­нов старообрядческих общин;

традиционализм;