На Западе интерес к модели человека в различных экономических теориях достаточно повысился начиная с 60-х гг. XX в. 8 страница

В 1854 г. все беспоповские общины перестают существовать в качестве религи­озных организаций. Александр II передает все богадельни, келью и кладбища ста­рообрядцам поповского направления. Это акция уже не могла повлиять на даль­нейшую предпринимательскую деятельность разбогатевших купцов-федосеевцев вне общин.

Старообрядство поповского направления к концу XVIII в. уже представляло из себя легальную организацию. Московская группа являлась центром гигантской системы, протянувшей свои владения до крайних районов России. Имея обширные связи и огромные капиталы, данная община не пожалела сил, чтобы «устранить с дороги» конкурента в промышленно-торговой и духовной деятельности — старооб­рядцев другого духовного толка.

Поповские купцы в основном занимались хлебной торговлей. Постоянные и связи с хлебородными общинами со всех краев России ставили москвичей, вла­дельцев именитых таганских и рогожских капиталов, в известность о видах на урожай, о ценах на хлеб. Это давало возможность ранее всех других конкурентов производить закупки. В XIX в. рогожцы устанавливали свои цены на Московской

и Нижегородской ярмарках на все важнейшие товары, их влияние чувствовалось даже в Иркутске, Бухаре и Хиве. В 30-х гг. XIX в. рогожцы организивали первые крупные мануфактуры, на которых работали крестьяне, выкупавшиеся на волю, снаб­женные рекрутскими квитанциями, освобождавшими от службы в армии.

Особенно благоприятно складывались условия для экономической активности в старообрядческих общинах с 1861 г., после отмены крепостного права. Надо отме­тить, что борьба вокруг крестьянской реформы между дворянами и буржуазией закончилась победой последних благодаря усиленному нажиму именно со стороны разбогатевших старообрядцев.

Масса освобожденных крестьян двинулась в раскол. В результате количество староверов стало неуклонно расти, пополняя заводы и фабрики купцов-старообряд­цев. В 1863 г. количество старообрядцев в России достигло 8 млн человек, или Уб части всего православного населения. Другие источники приводят цифру в 13-14 млн сторонников старой веры.

Существует несколько причин, согласно которым происходило перетекание пра­вославного населения в «старую» веру.

Во-первых, «старая» вера была более близка и понятна русскому человеку, особенно крестьянину, по своему религиозному содержанию, адаптированно­му к язычеству. «Старая» вера не была окрашена политическим содержанием, как «новая», главной целью которой было поддержание самодержавия.

Во-вторых, вступая в раскол, человек сам выбирал общину по интересам: по­повскую, беспоповскую, аскетически-воздержанную или распущенную, бо­лее или менее магического толка. Таким образом, «старая» вера давала свобо­ду выбора.

В-третьих, «старая» вера предоставляла возможность для бедной части насе­ления получить бесплатный кров, пищу и заботу.

В-четвертых, «старая» вера избавляла человека от влияния государственной власти и способствовала раскрытию способностей человека. Достичь послед­него в мире жесткой социальной регламентации, введенной Петром I, было очень трудно. Как пишет Н. М. Никольский, «"новая" вера должна была вос­питывать... страх божий, вселять в сердца любовь к святой церкви и предан­ность царю и Отечеству».

В-пятых, «новая» вера практически не занималась вопросом духовности наро­да. И, по утверждению князя Гагарина, «когда народ в вопросах веры предо­ставлен сам себе, он вынужден искать руководителей и духовных наставников и учителей». Таких духовных учителей народ находил именно в расколе. Попав в старообрядческую общину, человек оказывался в особой системе, кото­рую сплачивал мощный стержень — единоверие. Одна вера помогала членам общи­ны очень быстро достигать поставленных целей. Постоянное спасение от репрессий и стремление выжить выдвигало из рядов общины наиболее способных личностей, которым доверяли не только отправление культа, но и казну. Так появлялись купцы-миллионеры, которые обязаны были заботиться о благосостоянии своих единовер­цев. Приходилось налаживать свое производство, сбыт товаров, торговые связи и связи с правительством. Вся эта деятельность выявляла в людях предприниматель­ские качества, которые впоследствии помогли им крупно обогатиться.

Объединенные могучей ценностью — «старой» верой, эти предприниматели все­гда приходили друг другу на помощь, выручая из самых неприятных ситуаций. Так сплачивался союз буржуазии и старообрядческой веры, который образовался в ре­зультате того, что «раскол обшарил всю Россию и, находя выдающихся из массы личностей, усваивал их себе, предоставлял в их распоряжение только торговлю и промысел, а люди сметливые и даровитые могли из этого сделать кое-что. Личности, выходившие из из ряда дюженных, обогащались торговлею и промыслом и, сильные связью, существовавшей во все времена между последователями раскола во всех частях России, скоро делались главными деятелями в русской коммерции».

В результате исключительно тяжелого положения старообрядцев они вынужде­ны были различными методами уберегать свои общины от посягательств правитель­ства и официальной церкви, что повлияло на развитие экономической активности до такой степени, что в течение XVIII и XIX вв. русская промышленность сосредо­точилась в руках старообрядцев и продолжала пребывать у них до смены едино­личного владения промышленными предприятиями акционерной формой соб­ственности.

Итак, мы выяснили, что именно «старая» вера способствовала развитию эконо­мической активности в России. Среди отечественных исследователей распростра­нено инение, что экономическая активность старообрядцев сыграла историческую роль огромной важности, а именно ту же миссию, что и протестантизм на Западе. Как известно, протестантизм явился двигателем социального прогресса, ибо именно это религиозное течение внедряло буржуазные отношения, разрушающие старые фе­одальные рамки общества, мешавшие прогрессивному развитию промышленности.

Прежде всего необходимо отметить, что православие, по мнению большинства исследователей, «не имеет экономической концепции, так как основная цель его — попечение о спасении души, не имеет непосредственного отношения к экономике. Некоторые даже утверждают, что нет ничего более противоестественного, чем пользоваться понятием "православная экономика"».

Мы уже отмечали, что старообрядчество, характеризующееся повышенной эко­номической активностью, совместило в себе языческие культы и приспособленные к ним православные. Произошло «наслоение нового на старое». Специальных обря­дов, направленных на «освящение» экономической активности, православие не име­ло. Поэтому купечество выработало специфические языческог-православные обря­ды, которые к официальной религии отношения не имели. Вот некоторые из них. Русская церковь канонизировала отечественных святых Бориса и Глеба и стала празд­новать день этих святых на второй день мая. Торговые люди постепенно преобразо­вали этот день в «Барыш-день», пользуясь тем, что никто не работал ни дома, ни в поле, — а значит, можно было праздно гулять на ярмарках. Сложилось даже поверье, что чем больше будет барыша от торговли в день св. Бориса, тем больше прибыли будет в течение всего года. Исследователь русских обычаев и праздников А.С. Петрушевич объясняет причину празднования дня барыша именно в день св. Бориса созвучием двух похожих по произношению, но совершенно разных по смыслу слов: Борис-барыш. При этом А. С. Петрушевич считает естественным для русского чело­века увязывать смысл какого-нибудь события с созвучным словом, имеющим часто совершенно иной смысл.

Та же картина наблюдалась и с именем другой святой, Параскевы-Пятницы, чье имя празднуется 28-го октября. Эта святая, по сведениям И. П. Калининского, в простонародье приобрела почетное звание покровительницы торговли. Для рус­ских не имело большого значения, что церковь назвала Параскеву Пятницей лишь потому, что она вознеслась на небеса в этот день недели. Об этом каноническом факте мало кто знал. Зато всем известно, что издревле на Руси проводились Пятниц­кие торги и ярмарки. В честь святой Параскевы-Пятницы народ праздновал девять торговых пятниц, которые следовали одна за другой в продолжение девяти недель после Пасхи. Если раньше пятница посвящалась празднованию Живы, Фреи или Макоши — богинь плодородия и богатства, то с появлением православной святой сменились имена, а суть праздника осталась прежней.

Вот что по поводу пятницы написано в Церковном словаре: «Сей день... в пост для воспоминания страстей и распятия на кресте Господа Иисуса. Но простолюдины пяток называют пятницей, суеверно почитают мученицу Параскеву... что с греческого означает по-славянски пяток... Сие заблуждение яко слову Божию противно...» Чествовали свя­тую Параскеву-Пятницу следующим образом: «Приносили в церковь для освящения разного рода плоды, приношения эти потом хранились в домах как священные предметы до следующего года. Иконы убирались лентами, цветами и травами и носили в таком виде в крестных ходах и других важных церемониях... На всех городских торжищах ставилась икона св. Параскевы-Пятницы».

Глубоко почитался у торговых людей св. Николай Чудотворец, чье имя праздну­ется церковью в шестой день декабря. К нему обращались за помощью в бедах и несчастиях. Он помогал в разрешении самых трудных проблем. Он же являлся хра­нителем на водах, поэтому купцы всегда имели икону этого святого на палубе и в случае опасности умоляли ее о помощи. Кроме того,, день празднования Николая Чудотворца совпал с днем, который служил сроком для разного рода сделок, плате­жей и хозяйственных договоров. Так и повелось, что в обязанности святого стал входить контроль за ходом хозяйственных договоров.

Так как православная церковь не имела в арсенале святых, покровительствую­щих предпринимательству, и молитв, способствующих успеху данной деятельно­сти, то купечество вынуждено было само присваивать эти функции некоторым свя­тым и придумывать различные заговоры, компенсирующие отсутствие специальных молитв. Купцы пользовались для этих целей специальными заговорами, где упоми­нали имя св. Архангела Михаила.

На всякий случай, если св. Архангел Михаил не услышит заговора, совершался наговор на мед, в данном случае ответственность за благополучие торговли перено­силась на пчел, которые роятся, ощутимы и видимы. Поэтому пользовались этим наговором с большой охотой. Для исполнения данной процедуры приходилось идти к колдунье, которая наговаривала на мед: «Как пчелы роятся, так бы к (имя купца) покупатели для его товару сходились». Потом этим наговоренным медом купец дол­жен был умываться.

В результате русские предприниматели пользовались специальными религиоз­ными обрядами, не имеющими отношения к официальной церкви, но использую­щими элементы православных культов. Православная церковь считала это суевери­ем, но особо не противилась данному факту и пошла на ряд уступок, приспособив свой праздничный календарь к языческому. Это видоизменило древние обряды, придав им христианскую форму. Так, новогодние празднества и Святки приурочи­вались к Рождеству и Крещению, день бога Ярилы слился с днем Троицы, день Пе­руна стал днем Ильи Пророка, Велеса — днем св. Власия и т. д.

Это привело к тому, что русский народ после правительственных указов, обя­зывающих посещать церковь, стал праздновать двойные праздники. Так, придя в церковь на день Иоанна Предтечи и со смирением выслушав церковную службу, народ шел домой и по старым обрядам с обязательным застольем, хмельными на­питками и игрищами отмечал день Купалы. Та же картина наблюдалась при праз­дновании остальных церковных дат. Надо полагать, что и купечество следовало этой традиции.

Православную веру русский народ принял по-своему, преобразив в народное христианство, «где православие слилось с древними верованиями, пропиталось ими и превратилось в двоеверие».

Старообрядчество отличалось тем, что оберегало в себе это двоеверие особенно тщательно, ибо оно должно было защищать свою веру одновременно и от православ­ной церкви, и от правительства. В результате предпринимательство в России прак­тически до конца XIX в. являлось носителем языческо-православной религии, име­ющей характерные черты идеологии двоеверия.

Период с середины XVIII до конца XIX в. характеризуют следующие особен­ности:

экономическая активность развивалась исключительно среди держателей «старой» веры;

экономическая активность развивалась во всех раскольничьих общинах неза­висимо от своеобразия «старой» веры;

экономическая активность явилась одним из факторов сохранения старооб­рядческих общин от поглощения чуждой «новой» верой и от посягательств правительства;

предпринимательские капиталы образовывались в общинах различными пу­тями, в зависимости от оттенка «старой» веры: путем торгово-сбытовых операций, путем «пророчества» и обмана интересующегося экзотической мистикой населения, путем вложения капиталов в промышленные предпри­ятия;

к середине XIX в. два направления старообрядчества: поповское и беспоповс­кое, представляли из себя двух довольно могучих предпринимательских конкурентов. Более жизнеспособные поповцы «поглотили» не успевших об­завестись политическими связями беспоповцев и стали безраздельными хо­зяевами российского рынка;

промышленное предпринимательство староббрядцев тормозилось феодаль­ными рамками крепостного права, в результате купечество прогрессивно про­явило себя на пути свержения старых феодальных отношений и формирова­ния новых, капиталистических;

старообрядческие общины выделили из своей среды людей, способных к предпринимательской деятельности, обеспечивающей жизнеспособность этих общин в социуме. На этих людей ложилась ответственность не только за добывание денег на хлеб насущный, но и, как правило, они же являлись духов­ными лидерами всех членов своей общины;

старообрядчество вырастило целую плеяду знаменитых купцов-миллионе­ров;

♦ старообрядчество совместило в себе языческие и приспособленные к ним пра­вославные культы; результатом такого совмещения явилось формирование специфических языческо-православных обрядов и верований, которыми пользовались предприниматели, несмотря на то, что к православию они не имели никакого отношения.

После отмены крепостного права в 1861 г. правительство создает условия, пре­пятствующие экономической активности купечества. В результате узкие рам­ки двоеверного старообрядческого предпринимательства были вынуждены раз­двинуться и вобрать в себя как православное вероисповедание дворянства, так и язычество крестьян. К концу XIX в. многие купцы уже практически оторвались от старообрядческих общин. Им приходилось постоянно поддерживать связи с пра­вительственными чинами и дворянскими фамилиями, которые имели православ­ное вероисповедание. В предпринимательской среде происходило смещение рели­гиозной веры в сторону православия.

Необходимо отметить, что у аристократии способ осмысления мира тяготел к православию, у крестьян — к язычеству. Купечество, составляющее наибольшую часть предпринимателей в общем предпринимательском социуме данного перио­да, находилось по мировоззренческим позициям где-то между православием и язычеством.

При этом проявляющий экономическую активность аристократ мог бы утвер­ждать: «Я существую для того, чтобы служить Богу, а следовательно, его помазан­нику — императору во имя личного спасения». Экономически активный предста­витель крестьянства мог бы утверждать следующее: «Я существую для того, чтобы достигать своих целей и просто выживать с помощью сверхъестественных сил».

Купец мог утверждать и то и другое в зависимости от обстоятельств. Схематич­но это можно представить следующим образом .

Итак, начиная с конца XIX в. происходит обогащение сознания экономически активного населения православными духовными тенденциями.

Как известно, христианство возникло как религия нищих и рабов и явилось вполне прогрессивной идеологией I—IV вв. Его основной целью было решение нравственных проблем, общих для всех — и богатых, и нищих, и обездоленных. Экономические проблемы, как мы уже указывали выше, данную религию не зани­мали. Особенность православного направления в христианстве заключается в том, что оно пронесло через многие века в первоначальном виде основные постулаты христианства, практически не адаптировав их к текущей исторической обста­новке.

Рис. 2.2. Мировоззренческие позиции купечества

Можно предположить, что православие, базирующееся, по словам религиозного философа В. С. Соловьева, «исключительно на определениях и формулах VII и VIII вв., как будто с тех пор ничего не произошло»,63 рассматривало основные эко­номические категории (собственность, богатство, прибыль) с точки зрения правед­ности или неправедности их возникновения. Основной целью собственника, как и всех остальных, являлось спасение души от ада. Для этого существовали богоугод­ные неимущие, на которых можно было потратить свое богатство и, став перед смер­тью нищим, т. е. богоугодным, войти без помех в Царство Божие. При этом любая деятельность, в том числе и предпринимательская, должна была быть построена на любви к ближнему, незлобивости и терпимости, что позволит объединиться вокруг Бога. Последняя православная идея получила в начале XX в. особое название — соборность.

Нужно отметить слабый интерес православной церкови к бурным социальным процессам конца XIX в., в частности к появлению новых слоев населения, таких как рабочие и буржуазия, и более прогрессивных видов предпринимательства — про­мышленного и финансового. В результате государственная религия утрачивала роль регулятора общественного поведения. Даже бурный расцвет материалистиче­ской философии, возникшей в результате становления России на путь капитализ­ма, не отразился в богословских трудах. Православие по-прежнему отвергало все земное и так же примитивно истолковывало мифы и притчи о богатых и бедных.

Нарождающиеся промышленники, нуждающиеся в духовном руководстве, об­ращались к православным первоисточникам и находили в них советы с «мертвя­щим догматизмом». Православие, по мнению известных религиозных философов Л. С. Чаадаева, А. С. Хомякова и В. С. Соловьева, стало духовным тормозом на пути развития экономической активности. Оно поддерживало чисто русские нацио­нальные черты характера — следование традициям, пусть даже догматическим; под­держание коллективизма посредством духовной соборности и магического миро­воззрения; веру в судьбоносность явлений и непротивление злу, перекладывание ответственности за происходящее на Бога, царя, барина и т. д. Приняв за духовное руководство к действию православие, русские предприниматели проявили неадек­ватное отношение к своей собственности. Эта неадекватность выражалась в отказе от «святости» своей собственности и в погруженности в чувство вины перед бого­угодными неимущими. Такая идеология вызвала на редкость щедрое проявление благотворительности в предпринимательской среде, усугубившее русское нищелю-бие. Выход из создавшегося положения В. С. Соловьев видел в «соединении» пра­вославия с актуальными запросами общества. Необходимо было в новом свете рас­смотреть высшие религиозные ценности, погрузиться «в пучину вещных интересов», как это в свое время сделал католицизм.

Итак, нарождающийся капитализм в России имел в своем духовном арсенале православный догмат о богоизбранности нищих, в то время как западные предпри­ниматели руководствовались к действию постулатом о богоизбранности богатых; православие утверждало, что спасутся только те, у кого отсутствует собственность, т. е. неимущие, а протестантизм опирался на постулат о спасении тех, у кого «тугой кошелек».

Критерии богоугодности, т. е. очевидного факта спасения души человека, с точки зрения католицизма (протестантского направления) и православия можно отразить в табл. 2.3.

Необходимо отметить, что российская буржуазия, имеющая в конце XIX—нача­ле XX в. в основном православно-языческое мировоззрение, была окружена народ­ной массой, имеющей скрытую за внешним христианским обрядоверием языче­скую сущность. Подтверждает эту мысль о религиозном сознании русского народа Н. А. Бердяев, который пишет, что в начале XX в. «русский народ в массе ленив в религиозном восхождении, его религиозность равнинная... почва натуралистиче­ская, быт еще языческий». Как известно, язычество опирается на магическое миро­воззрение. Как утверждает Н. А. Бердяев, «в темной русской стихии... есть вечные мистические реакции против всякой культуры, против всякого личностного начала, против прав и досто'инств личности, против всяких ценностей. Эта погруженность в стихию русской земли... не совместима ни с какой культурой ценностей, ни с каким самосознанием личности». Выделяющаяся на фоне общей языческой народной массы православно-языче­ская буржуазия представляла собой объект, вызывающий недовольство, зависть и агрессию. Ибо магия, неотделимая от патриархальности и совместного (общинного) ведения хозяйства, по утверждению М. Вебера, не терпит ничего выделяющегося на общем фоне, «она равносильна рутине в области техники и экономики; она является одним из главных препятствий для рационального развития экономики и тормозит универсальное стремление к наживе». В результате духовным тормозом на пути развития российского предпринимательства явились не только консервативные православные догматы, но и общее языческое мировоззрение народной массы, окру­жающей предпринимателей.

Период с конца XIX в. по 1917 г. имел следующие особенности:

внедрение в предпринимательское сословие представителей аристократии, а также отрыв купечества от членов старообрядческих общин по имуществен­ному положению и социальной иерархии;

смещение религиозной веры предпринимательского социума от языческо-православной к православно-языческой вере;

православные догматы, которыми стати руководствоваться в своей деятель­ности предприниматели, нацеливали на спасение души от вечных посмертных страданий;

любые «земные» вопросы толковались православием только с позиции спасе­ния души, регулированием хозяйственных, экономических и социальных про­цессов данная идеология не занималась;

в принципе православие не запрещало заниматься предпринимательством, по­лучать прибыль и иметь собственность, главное, чтобы человек соблюдал пра­ведное поведение;

концепция праведного поведения нацеливала предпринимателей использо­вать прибыль от результатов деятельности не на личное потребление, а для

поддержания жизни неимущих, т. е. богоугодных людей; если прибыль пре­вращалась в собственность, которая способствовала жизни в роскоши, то пред­полагалось, что предприниматель не спасет душу.

Православие толковало древние первоисточники в их первозданном виде, не адаптировав к текущей ситуации, что явилось духовным тормозом на пути капита­листического развития России:

догматическая православная концепция о богоугодности неимущих, коренив­шаяся в первоисточниках религии нищих и рабов, привела к неадекватному отношению предпринимателей к своей собственности. Это выразилось в от­казе от «святости» собственности, вызвало чувство неполноценности и вины перед неимущими, отказ от активных действий по защите своего имущества, ибо виноватый и неполноценный не может защищаться;

нацеливание предпринимателей со стороны православия на неадекватно щед­рую благотворительность способствовало пассивному пребыванию в нищете богоугодных неимущих;

православие поддерживало русские национальные черты характера, не спо­собствующие развитию экономической активности: следование догматиче­ским традициям, нищелюбие, коллективизм, магическое мировоззрение, не­противление злу, перекладывание ответственности за происходящее на Бога, барина, общину и т. д.;

православие явилось одним из факторов, приведших к нежизнеспособности российского предпринимательства;

языческое сознание окружающей буржуазию народной массы, сопутствую­щее общинному ведению хозяйства, также тормозило развитие предприни­мательства, ибо оно способствовало выделению людей из общей массы, что вызывало зависть, агрессию и недовольство.

Период с 1917 г. является переходным от православно-языческого к атеистиче­скому мировоззрению.

В этот исторический период параллельно с уничтожением буржуазии как чуж­дого класса, несовместимого со строительством нового социалистического государ­ства рабочих и крестьян, происходило искоренение института православия. Свет­лое будущее коммунизма, по мнению нового правительства, было несовместимо ни с какой религией, в том числе и с православием.

По данным А. Краснова-Левитана, к 1941 г. осталось по всей стране всего сто церквей. Для примера, в 1917 г. только в Петрограде функционировало 96 часовен, церквей, храмов и подворий. В 1924 г. их осталось всего семь, остальные были закрыты, снесены и порушены. Особо жестоким репрессиям подвергся православ­ный клир в период с 1937 по 1939 г., во времена «ежовщины». Как выяснилось в результате переписи населения 1937 г., более 50 % населения оказались верующи­ми. Из 124 епископов в живых осталось только четверо, из 400 иерархов уничто­жено было 390, репрессиям подверглись 280 архиереев. В Ленинграде из 50 священ­ников остались 8 на пять действующих церквей.

Рассмотрение развития советской экономической культуры, частично разру­шившей этику православия и создавшей советскую этику, заслуживает особого вни­мания. А сейчас перейдем к рассмотрению этики протестантизма.

2.5. Психология хозяйственной деятельности, основанная на этике протестантизма

-

В чем и почему исторические судьбы западноевропейских стран отличались от су­деб стран Востока и юго-востока Европы? Практически в любой экономической, социологической, психологической или обобщенной работе утверждается органи­ческая связь особенностей православия и стран «византийского содружества» и «латинской традиции» со спецификой Запада.

Католическая церковь до XV в. проповедовала следующее суждение: «Купец может действовать безупречно, но не может быть угодным Богу». В ходе Реформа­ции XVI в. были сформулированы принципы развития и предложены средства мо­тивации массовой предпринимательской деятельности. Новые религиозные идеи выразились в протестантизме, выступившем с разрушением основополагающих цер­ковных догматов. В частности, данное христианское направление сделало упор на созидательной мирской деятельности как сфере, где проявляется идущее от Бога предопределение к спасению души. Был видвинут новый постулат о том, что спасе­ние получают люди не по заслугам, а в безусловном предопределении. То есть чело­век рождается или избранным Богом к спасению, или нет, независимо от его воли. Предназначенные к спасению составляют небольшую группу людей. Критерием того, избран ли кто-либо к спасению, по утверждению М. Вебера, является земной успех. В период зарождения капитализма лучшим способом проявить свое личное право на спасение стало достижение успеха в бизнесе и приумножении своего ка­питала.

Новая религия утверждала, что чем больше у предпринимателя денег, тем боль­ше может быть уверенности в своей избранности. Таким образом реформированное христианство в его капиталистической ветви было приспособлено к комфортабель­ному земному существованию и стало главным двигателем капиталистического предпринимательства.

М. Вебер стремился доказать появление и развитие в Европе образа жизни, по­ведения и деятельности, основанных на типично западном рационализме, который, в свою очередь, был тесно связан с экономической организацией, основанной на формально свободном труде, с «аскетизмом в миру», с идеей о «профессиональном долге», с наукой и рациональными формами искусства. В начале XX в. он разработал концепцию этики предпринимательства. Основные принципы данной концепции отражены в его базисных трудах.66

М. Вебер заметил весьма тесную связь между религиозной идеологией и хозяй­ственной этикой во всех странах мира, при этом каждая из мировых религий явля­ется выражением интересов определенного общественного слоя. Каждому обще­ственному слою исторически соответствует определенная религиозная идеология, которая, в свою очередь, оказывает сильнейшее влияние на хозяйственную этику общественного слоя.

Под хозяйственной этикой М. Вебер понимал приемы, методы и нормы хозяй­ствования. Так на чем же основывать эту этику, если не на религиозной идеологии?

Еще С. Н. Булгаков в «Философии хозяйства» отмечал сакральный смысл хо­зяйственной деятельности, который существовал и будет существовать. Булгаков пишет, что «хозяйство было бы невозможно и непонятно вне предположения о том, что существует такой трансцендентальный носитель хозяйственной функции, вно­
сящий единство и связность в разрозненные акты хозяйства, их организацию. Вне
предпосылки о таком субъекте все эти отдельные хозяйственные акты рассыпались
бы, как ничем не связанные, и не интегрировались бы в целое, оставаясь лишь в своей
обособленности».

Субъективной предпосылкой для возникновения современного капитализма (объективной предпосылкой явилось первоначальное накопление капитала), по мне­нию М. Вебера, явилось христианство, в частности протестантизм.