Потаенную игру ради достижения той же цели. 9 страница

основываем свои ожидания на привычных представлениях,

клише, традициях, заведенных порядках. Многие художники,

писатели и прочие «поставщики культуры» считают, кажется,

верхом свежести и оригинальности создание текстов,

картин и других произведений, как можно более непонятных,

странных или шокирующих. Такие работы, хотя и способны

породить непродолжительную вспышку интереса, в действительности

не наделены истинной властью оригинальности,

поскольку не вступают в столкновение с культурным контекстом,

не противоречат ему: они не действуют против наших

ожиданий. Они — не явления, а просто странные или забавные

вещицы — быстро выветриваются из памяти.

Стремясь к тому, чтобы создать что-то нешаблонное, обязательно

помните: самое важное при этом — мыслительный

процесс; не само произведение, не сам маневр, а то, какой

смысл вы в него вкладываете. По-настоящему потрясают и

надолго откладываются в памяти произведения, вырастающие

на почве обыденного и банального, появления которых никто

не ожидает, заставляющие задумываться и спорить о самой

природе реальности, которую мы видим вокруг нас. Оригинальность

непременно должна быть стратегией, особенно

в искусстве.

ОБОРОТНАЯ СТОРОНА

Нет никакого смысла нападать на противника с той стороны

или таким способом, которого они от вас ждут, — тем самым

вы лишь позволите им как следует подготовиться. Лишь в

единственном случае годится такой подход — если вы замыслили

самоубийство

ДЕЙСТВУЙ НА ТЕРРИТОРИИ

НРАВСТВЕННОСТИ:

СТРАТЕГИЯ БЛАГОЧЕСТИЯ

В лицемерном мире, где каждый стремится выглядеть лучше,

чем он есть, любое дело, которое вы отстаиваете, должно казаться

более справедливым и благородным, чем у противной

стороны. Взгляните на это таким образом: вы сражаетесь за

некую местность, за территорию морали; разузнав мотивы

ваших соперников, а потом повернув дело так, чтобы они, эти

мотивы, казались дурными, вы можете выбить у них почву из-

под ног и лишить их пространства для маневра. Ищите бреши

в имидже оппонентов, цельтесь по самым уязвимым местам,

вскрывайте любой обман или проявление лицемерия. Ни в коем

случае не полагайтесь на то, что окружающие и так разберутся,

кто прав, что ваша правота очевидна; пропагандируйте ее,

сделайте ее достоянием общественности. Когда же вы, в свою

очередь, окажетесь под ударом со стороны умного неприятеля,

не приходите в негодование и не сетуйте; действуйте,

отвечайте ударом на удар. Если получится,

покажите всем, что вы — безвинная

жертва несправедливых нападок,

предстаньте страдальцем, без вины

виноватым. Научитесь использовать

чувство вины в качестве морального оружия.

Используя все возможные

средства, проведите вначале «моральную атаку», нанося удары

по наиболее уязвимым сторонам противника. Обращаясь

к массам, обличайте его в самых сильных выражениях и добейтесь,

если сможете, чтобы в людях проснулась уже дремавшая

в них неприязнь, враждебность. Цитируйте высказывания

оппонентов, и тогда ваши нападки будут выглядеть

честными и беспристрастными. Пятна на их репутации, появившиеся

не без вашего участия, прилипнут к ним не хуже

клея. Спровоцировав соперников на грубую силовую контратаку,

вы сумеете снискать себе еще большую симпатию и

общественную поддержку. Вместо того чтобы трубить на

каждом углу о своей праведности — это выглядело бы неумно

и неубедительно, — лучше наглядно продемонстрировать

контраст между необдуманными действиями своих противников

и собственными бескорыстными деяниями. Предъявите

самое страшное из всех обвинений — докажите, что они гонятся

за властью, тогда как вами движут благородные и высокие

цели.

Не беспокойтесь из-за того, что ради победы в битве за

нравственность вам приходится прибегать к всевозможным

манипуляциям. Во всеуслышание заявляйте о своих целях —

несомненно, более справедливых, чем у противника, — открыто

демонстрируйте, какому делу вы служите, и это полностью

отвлечет внимание публики от того, какие средства

вами при этом используются

Встречаются, однако, отдельные люди или группы людей,

которые используют мораль в совершенно иных целях — не

для поддержания общественного порядка, а для извлечения

максимальной выгоды для себя в конфликтных ситуациях,

будь то война, политические игры или бизнес. В их руках

мораль становится оружием, которое они используют, чтобы

привлечь внимание к своему — разумеется, правому! —

делу, в то же время отвлекая людей от неприглядных и куда

менее благородных делишек, неизбежных в любой борьбе

за власть. Они часто играют на тех двойственных, противоречивых

чувствах, которые все мы испытываем по отношению

конфликтам и власти, используя наше чувство вины в

своих целях. К примеру, они могут представить себя жертвами

несправедливости, и тогда выступающий против них рискует

предстать в невыгодном свете, показаться бесчувственным

и порочным. Или они могут изобразить из себя этакий

эталон нравственности, продемонстрировать такую степень

морального превосходства, что нам становится стыдно и неловко

противоречить им.

Встречаются, однако, отдельные люди или группы людей,

которые используют мораль в совершенно иных целях — не

для поддержания общественного порядка, а для извлечения

максимальной выгоды для себя в конфликтных ситуациях,

будь то война, политические игры или бизнес. В их руках

мораль становится оружием, которое они используют, чтобы

привлечь внимание к своему — разумеется, правому! —

делу, в то же время отвлекая людей от неприглядных и куда

менее благородных делишек, неизбежных в любой борьбе

за власть. Они часто играют на тех двойственных, противоречивых

чувствах, которые все мы испытываем по отношению

конфликтам и власти, используя наше чувство вины в

своих целях. К примеру, они могут представить себя жертвами

несправедливости, и тогда выступающий против них рискует

предстать в невыгодном свете, показаться бесчувственным

и порочным. Или они могут изобразить из себя этакий

эталон нравственности, продемонстрировать такую степень

морального превосходства, что нам становится стыдно и неловко

противоречить им.

дуальном уровне, поскольку выглядят невероятно убедительными

в своей искренности и обладают огромной силой воздействия

на человеческие эмоции.

Сознательные воины — те, кто пользуется стратегией,

прекрасно понимая, что делает. Они представляют особо серьезную

опасность на публичном уровне, где могут добиться

преимущества, манипулируя средствами информации. Лютер

относился ко второй категории воинов, однако он и в самом

деле верил в ту мораль, которую проповедовал, поэтому использовал

эту стратегию исключительно для того, чтобы взять

верх в борьбе с папой. Менее искренние воины морали часто

неразборчивы в применении данной стратегии, они приспосабливают

ее абсолютно к любому делу, на стороне которого

решают выступить

Все сказанное выше в значительной мере относится ко

всем формам конфликтов. Когда ваши враги пытаются выставить

себя в выгодном свете, показав, что они благороднее

и нравственнее вас и, следовательно, правда на их стороне,

вы должны понимать, что все это означает в действительности:

не рассуждения о морали, о добре и зле, правоте и

неправоте, а умная, коварная стратегия, внешний маневр.

Есть много способов распознать подобные внешние маневры.

Во-первых, моральная атака зачастую наносится с давно

оставленного поля и не имеет ничего общего с сутью конфликта,

как вы ее представляете. Противник припоминает, вытаскивает

на свет нечто, что вы делали в абсолютно другой

области, например какой-то компрометирующий факт, — это

помогает переманить на свою сторону ваших сторонников

или заставить вас мучиться, испытывая чувство вины. Во-вторых,

атака часто носит эмоциональный характер: доводам

рассудка противопоставляются чувства и личные выпады.

Если вы поняли, что подверглись атаке со стороны воина

морали, применяющего внешний маневр, жизненно важно для

вас взять себя в руки, совладать с эмоциями. Если вы начнете

оправдываться, жаловаться или злобно огрызаться, это будет

выглядеть так, словно вы и впрямь в чем-то провинились,

словно вам есть что скрывать. Воин морали, как правило, хороший

стратег: единственный способ эффективно противостоять

ему — тоже быть стратегом. Даже если вы точно знаете,

что ваше дело правое, никогда нет уверенности в том,

что окружающим оно видится в том же свете. В современном

мире все определяют наружность и репутация; позволить

своему неприятелю влиять на эти вещи — все равно что

услужливо предложить ему выбрать наиболее удобную позицию

на поле сражения. Если уж бой за территорию морали

начат, вы должны драться изо всех сил, чтобы занять главенствующую

высоту, — в точности, как если бы это был реальный

военный конфликт.

Как и в любой форме военных действий, конфликт в области

морали подразумевает возможность обороны и нападения.

Находясь в обороне, начинайте активно работать над

разрушением репутации противника. До и во время американской

революции великий пропагандист Сэмюэл Адамс избрал

своей целью разрушить репутацию Англии как либеральной

и цивилизованной страны с широкими взглядами. Он пробил

бреши в этом моральном имидже, сделав достоянием

гласности то, что Англия нещадно эксплуатировала ресурсы

колоний, в то же время не допуская включения их населения

в демократические процессы. Американские колонисты,

которые прежде были весьма высокого мнения об Англии,

в результате кампании Адамса резко переменили свое отношение

к ней.

Чтобы добиться успеха, Адамс вынужден был прибегать

к преувеличениям и передержкам, вырывая из контекста и

подчеркивая те ситуации, в которых Англия выглядела особенно

неприглядно. Картина, которую он рисовал, не была

объективной; он намеренно игнорировал те случаи, когда

Англия обходилась с колониями вполне справедливо. Он не

преследовал цели добиться справедливости, ему нужно было

совсем другое — повод для разжигания войны. При этом он

понимал, что колонисты начнут войну лишь в том случае, если

она будет выглядеть в их глазах справедливой, а Британия

предстанет воплощением зла. Если вы задались целью испортить

моральную репутацию врагу, для этого не потребуются

тонкость и щепетильность. Ваша речь, ваши определения

добра и зла должны быть предельно четкими и сильными.

Нужно мыслить категориями черного и белого. Трудно заставить

людей сражаться за оттенки серого.

Самый, пожалуй, убийственный прием, самое страшное

оружие в арсенале моральной наступательной войны — уличить

противника в лицемерии: люди по природе своей не выносят

лицемеров и ханжей. Это, однако, срабатывает лишь в

том случае, если лицемерие зашло достаточно далеко. Никому

нет дела до безобидных противоречивых суждений, высказанных

много лет назад, а вот если неприятель, громогласно

заявляющий о благородных устремлениях, не всегда

ведет себя в соответствии с провозглашаемыми идеалами —

тут есть за что уцепиться. Пропагандистские кампании, которые

велись алжирцами и северовьетнамцами, отчасти удались

настолько хорошо потому, что те смогли продемонстрировать

разрыв между провозглашаемыми Францией и США

идеалами свободы и независимости и теми действиями, которые

предпринимались их правительствами для подавления национально-

освободительных движений. Оба государства —

США и Франция — выглядели законченными лицемерами

Если вы видите, что сражение с неприятелем неизбежно,

обязательно старайтесь заставить его начать действия

первым. В 1861 году президент США Авраам Линкольн с помощью

хитроумных маневров добился того, чтобы Юг первым

начал боевые действия в Форт-Самтере, положив начало

Гражданской войне. Благодаря этому Линкольну удалось

занять выгодную моральную позицию и привлечь на свою

сторону многих колеблющихся северян. Если вы ведете агрессивную

войну, ваша цель — ослабить противника, найти

способ выставить себя в выгодном свете, предстать не захватчиком,

а освободителем. Вы сражаетесь не за территорию

и не за деньги, а за то, чтобы освободить людей, страдающих

от гнета поработителей.

Если вы слабее неприятеля,

если вы уступаете ему в физическом или военном отношении,

у вас больше оснований начать против него внешний

маневр. Перенесите сражение на территорию морали, где

можно ставить подножку и ударить сильнее.

Лучшая защита против воинов морали — не подставляться,

не давать им повода для нападения. Оправдывайте свое

доброе имя всей своей жизнью. Живите в строгом соответствии

с теми принципами, которые вы проповедуете, — по

крайней мере, на людях. Принимайте участие в самых благих

и справедливых делах. Затрудните противникам труд по выкапыванию

компрометирующих материалов, чтобы их атака

захлебнулась и рикошетом ударила по ним же. Если вам приходится

прибегнуть к каким-то непопулярным мерам или совершить

что-то неблаговидное, обратитесь к помощи подставного

лица — доверенного человека, который бы мог таскать

каштаны из огня, играть на вашей стороне, скрывая вашу роль

в этом деле. Если это невозможно, заранее обдумайте все и

разработайте план моральной самообороны. В любом случае

и при любых обстоятельствах старайтесь, чтобы в ваших

поступках и действиях не было даже малейшего намека на

лицемерие и двуличие

Пятно на репутации может расползаться, как инфекция.

Часто бывает так, что, стараясь поправить положение, вы,

сами того не желая, лишь подтверждаете возникшие у людей

сомнения. Получается только хуже. Поэтому нужно соблюдать

предельную осторожность: лучшая защита против моральной

атаки — профилактика. Старайтесь заранее определить

свои уязвимые места и принять превентивные меры.

Обычно войны такого рода заканчиваются, когда победитель

удовлетворяет свои интересы. Войны, которые ведутся

из-за морали, более долгие и кровопролитные: если в противнике

видят воплощение зла, его нужно полностью уничтожить,

только тогда может быть окончена война. Моральная

кампания Лютера против Рима породила такую ненависть,

что в 1527 году, когда армия императора Священной Римской

Империи германской нации Карла V вошла в Святой город,

солдаты в течение полугода громили церкви, а их жестокость

по отношению к клирикам вошла в историю

В жизни все так же, как на войне. Если вы вступили в конфликт

с каким-то человеком или группой людей, у вас обязательно

есть какие-то интересы — то, ради чего вы сражаетесь,

чего хочет добиться каждая сторона. Это могут быть

деньги, власть, положение и т. д. На карту поставлены ваши

интересы — и не нужно угрызений совести, вы не должны

испытывать вины за то, что вы их защищаете. Обычно такие

конфликты не носят характера злобных или кровопролитных

войн; большинство людей, надо отдать им должное, достаточно

рассудительны — они не стремятся к затяжным сварам

и стараются поскорее с ними покончить. Но есть и такие,

кто сражается из чувства справедливости, — вот эти люди

могут быть весьма опасны. Они могут стремиться к власти,

маскируя свою жажду власти красивыми словами о морали;

возможно, ими движут какие-то темные застарелые обиды;

но в любом случае им недостаточно удовлетворить свой

практический интерес — им нужно что-то большее. Даже

если вы одержите над ними победу или, по крайней мере,

удачно отобьете их атаку, лучше всего впредь держаться от

них подальше. Благоразумие и осторожность в таких случаях

важнее бесстрашия. По возможности старайтесь избегать

стычек с воинами морали; как правило, эти кампании грязны

и отвратительны и не стоят потраченных на них времени, сил

и эмоций.

Образ:Микробы. Проникнув в

организм, они быстро распространяются

внутри и атакуют.

Ваши попытки побороть вредоносные

бактерии часто только

закаляют их, они набирают

силу, вам все труднее

с ними справиться.

Лучшая защита от них — профилактика.

Заранее подготовьтесь

к возможной атаке, сделайте

прививку,

повышающую

сопротивляемость

организма. В борьбе с микробами

нужно научиться держать удар.

Авторитетное мнение:Стержень войны — имя и

справедливость. Пекись о своем добром имени и

о том, чтобы неприятель получил дурное имя; превозноси

свою справедливость и разоблачай несправедливость

неприятеля. Тогда твоя армия обретет

великую мощь и будет сотрясать небо и землю.

— Toy Би Футан.

«Заметки о войне ученого дилетанта» (XVI в.)

ОБОРОТНАЯ СТОРОНА

Нападение в войне морали чревато опасностью: если люди

поймут ваши поступки, поза праведника может оттолкнуть их,

вызвать неприязнь. Не считая тех случаев, когда ваш неприятель

действительно порочный и дурной человек, лучше

пользоваться этой стратегией в гомеопатических дозах, не перебарщивать

и ни в коем случае не казаться назойливым.

Моральные битвы нужны для того, чтобы повлиять на мнение

общественности; в какой-то степени они являются продуктом

коммунального потребления, и вы должны постоянно

следить за их ходом — соразмерять эффект, повышая или

понижая температуру, когда это необходимо

ОСТАВЬ ВРАГА БЕЗ ОБЪЕКТА

НАПАДЕНИЯ:

СТРАТЕГИЯ ВАКУУМА

Чувство пустоты, вакуума — безмолвие, изоляция, невозможность

общения — для большинства людей непереносимо. Эта

человеческая слабость, этот страх являют собой плодородную

почву для мощной стратегии: станьте невидимым и неуловимым,

пусть противники растеряются, не видя объекта для нападения,

— вам останется наблюдать, как они гоняются за

призраками в пустоте. Эта стратегия заключает в себе самую

суть, квинтэссенцию партизанской войны. Вместо открытых

лобовых наступлений и масштабных битв раздражайте

неприятеля неожиданными точечными атаками —мелкие,

как булавочные уколы, как укусы комара, они в то же время способны

нанести ущерб. В бешенстве от собственного бессилия,

от невозможности применить силу против неуловимых врагов,

ваши противники будут постепенно терять

рассудительность — и силы. Такую

партизанскую войну можно развернуть

в крупное политическое событие —

народную войну, которую венчает мощное,

сметающее все на своем пути восстание.

ТОЛКОВАНИЕ

За годы до того, как Наполеон вошел на территорию России,

Александр I неоднократно встречался с ним и неплохо изучил.

Французский император был человеком агрессивным,

воинственным и азартным, он мог ввязаться в драку, даже если

шансы его были невелики — Александру все это было известно.

Для того чтобы гений Наполеона реализовался в полной

мере, ему требовалось поле битвы. Отказываясь вступать в

бой, можно было измотать его и, главное, заставить броситься

в погоню за пустотой: обширные, но пустынные земли,

деревни без съестных припасов и фуража, оставленные города,

в которых нечем было поживиться, пустые переговоры,

пустое время, когда подолгу ничего не происходило, и,

наконец, мертвенная пустота зимы.

Суровый климат России

совершенно сломил Наполеона, чей организаторский талант

оказался бессилен против природы. Что же до стратегии русского

царя и его полководцев, она, как показало время, сработала

блестяще. Наполеону никак не удавалось добраться

до неприятеля, и это не просто выводило его из себя, но

увлекало все дальше: еще несколько миль к востоку, хотя бы

одно настоящее сражение, и он покажет этим трусам, преподаст

им хороший урок. Его чувства — раздражение, гнев,

растерянность — захлестывали, мешая сосредоточиться, затуманивая

обычно ясный стратегический ум. Как он, например,

мог предположить, что падение Москвы заставит русских

сдаться? Армия Александра, несмотря на понесенные

потери, еще была грозной силой, в то время как от французской

армии осталась лишь небольшая часть, и это в преддверии

зимних холодов. Наполеон был словно зачарован магическим

притяжением пустоты, в которую он вступил и которая

затягивала его все дальше в никуда

Стратегия русских к тому же посеяла панику в рядах

французских солдат, известных своей дисциплиной, выучкой

и боевым духом. Солдат может вынести многое, за исключением,

пожалуй, тягостного ожидания боя, который все оттягивается

на неопределенное время, и постоянного напряжения,

которому на смену никак не приходит облегчение. Вместо

генерального сражения французам доставались бесконечные

летучие атаки партизан, которые неожиданно появлялись

неизвестно откуда и внезапно исчезали. Постоянное ощущение

близкой опасности выматывало нервы, оно могло довести

до расстройства даже испытанных наполеоновских бойцов.

Тысячи солдат и офицеров погибали от дизентерии, но

многие и многие просто теряли волю к победе.

Человеческой натуре не свойственно долго выдерживать

неизвестность, пустоту любого рода. Мы все с трудом переносим

долгое ожидание, затянувшееся молчание, бездействие,

одиночество. (Как знать, не проявляется ли в этом наш

страх перед последней, окончательной пустотой — нашей

собственной смертью,) Мы невольно стремимся к тому, чтобы

заполнять и занимать пустое, ничем не занятое пространство.

Не давая противнику цели, по которой он мог бы нанести

удар, стараясь быть неуловимыми, ускользая, мы успешно

играем на этой человеческой слабости. Выведенный из

терпения отсутствием не борьбы, но любого человеческого

взаимодействия, противник очертя голову бросается за нами,

начисто забывая о каких бы то ни было стратегиях и даже о

простом благоразумии. Именно уклоняющаяся сторона, независимо

оттого, велики или малы ее силы, определяет динамику

конфликта

Чем могущественнее, чем масштабнее неприятель, тем

лучше срабатывает эта стратегия: изо всех сил стараясь добраться

до вас, он представляет собой отличную мишень. Воспользуйтесь

этим и нанесите удар. Для того чтобы добиться

максимального психологического эффекта и окончательно

вывести противника из себя, от вас не потребуется массированных

атак — легкие повторяющиеся уколы будут держать

его в постоянном напряжении, заставляя бурлить от гнева и

возмущения. Сделайте свою пустоту полной: затяжные бесплодные

переговоры, ни к чему не ведущие пустые беседы,

потраченное впустую время, не ведущее ни к победе, ни к

поражению. В мире повышенных скоростей такая стратегия

просто убийственна, настолько сильно бьет она по нервам

людей. Чем меньшего они могут добиться, тем более сокрушительное

поражение их ожидает.

Чем дольше тянется война, тем меньше остается

ресурсов, и так продолжается до тех пор, пока ресурсы не

достигают критического предела, после которого продолжение

войны невозможно. Боевой дух солдат тоже со временем

неизбежно идет на спад.

Впрочем, как и в любой другой сфере человеческой деятельности,

эта позитивная, упорядоченная сторона порождает

другую сторону — теневую. У этой «изнанки» своя собственная

форма власти и искаженная, обратная логика. Эта

теневая сторона — партизанская война. Зачатки партизанской

войны возникли очень давно, тысячи лет назад, когда

мелким племенам и народам приходилось защищаться от

вторжения более могущественных соседей. Чтобы выжить,

армиям этих народов приходилось прятаться от захватчика и

действовать исподтишка, ведь любое прямое столкновение

было бы для них гибельным. Скоро стало понятно: чем дольше

они скрываются, избегая сражения, тем более эффективно

удается нарушать планы врага и сбивать его с толку, опровергая

привычные представления о логике войны

Впоследствии это получило развитие. Первые «партизаны

» древности по достоинству оценили все преимущества

маленьких, разрозненных отрядов перед организованной армией.

Они оставались в постоянном движении, никогда не

формируя ни передовой линии, ни флангов, ни тыла, по которым

мог бы ударить противник. Противник стремится к

тому, чтобы война по-прежнему была привязана к определенному

пространству? Значит, нужно предоставить в его

распоряжение как можно больше пространства — обширную

территорию, на которой можно спрятаться, слиться с

природой. Это вынудит противника гоняться, раскрываясь и

подставляясь под удар, за летучими отрядами. В такой войне

само время становится наступательным оружием, заставляя

врага томиться ожиданием и подрывая его боевой дух.’

Эта стратегия становится все более мощным и популярным

инструментом в современной войне. Причин тому несколько.

Во-первых, пользуясь новейшими достижениями

в развитии оружия и взрывчатых веществ, небольшой

партизанский отряд способен причинить громадный ущерб.

Во-вторых, традиционная война наполеоновского типа развивалась

в сторону увеличения армии. Такая армия в современной

войне неповоротлива, уязвима, она не может адекватно

реагировать на тактику внезапных быстрых нападений по

типу булавочных уколов, применяемую подвижными отрядами.

Наконец, партизанская война идеально подходит для

достижения не только военных, но и политических целей.

Вдохновляя местное население на поддержку своего дела —

правого и благородного, разумеется, — революционный

вождь может тайно умножить свои силы: его гражданские

сторонники могут саботировать начинания противника, могут

послужить в качестве разведчиков, могут превратить всю

страну в вооруженный лагерь

Наполеон проиграл русским потому, что его стратегический

518

опыт некуда было применить; его разум капитулировал раньше

чем его армия.

Именно в силу того, что партизанская война настолько

психологична, она имеет многообразнейшие применения в

сфере социальных конфликтов. В жизни, как и на войне, нашим

мыслям и чувствам свойственно концентрироваться на

моментах взаимодействия с окружающими. Иметь дело с

людьми, намеренно от нас ускользающими, избегающими

контактов, весьма нелегко, такое поведение не может не сбивать

с толку. В иные моменты хочется поймать их, чтобы заставить

наконец поговорить, а иногда просто руки чешутся

побить их — так или иначе, они притягивают нас к себе; динамику

процесса контролирует тот, кто ускользает. Есть

люди, которые намеренно идут дальше, они атакуют нас, подвергают

неожиданным и стремительным нападениям. Такие

могут завладеть нашими мыслями, и чем дольше они будут

удерживать эту опасную власть, тем труднее отказаться от

ведения войны на их условиях.

Учитывая технологический

прогресс, новейшие достижения которого помогают поддерживать

загадочный имидж, используя массовую информацию,

которая одновременно служит и ширмой, и вспомогательным

средством в партизанской войне, сила и эффективность

подобной войны в политической или социальной сферах невероятно

возросли. Во времена горячих политических баталий

можно прибегнуть к кампании в стиле партизанской войны