Лекция 5. Перевод в Европе XVII-XIX веков

План лекции:

5.1. Классицистический перевод XVII-XVIII веков

5.2. Романтический период перевода

5.3. Теория непереводимости В. фон Гумбольта

28

Mounin G. Les belles infideles. Lille, 1994. P. 13 ²⁹ См. Гарбовский H. К. Теория перевода. - M., 2004. С. 111-121.

48

5.1. Классицистический перевод XVII-XVIII веков Под классицизмом понимают течение в европейской художествен­ной культуре, возникшее в XVII столетии во Франции и получившее за­тем распространение в других странах. Характерной чертой классициз­ма стал рационалистический подход к проблемам искусства, провоз­глашение вневременного, построенного по законам разума эстетическо­го идеала, в соответствии с которым должны оцениваться художествен­ные произведения. Особой популярностью у представителей класси­цизма пользовалось античное наследие, в котором видели абсолютную норму и образец для подражания.

Начиная с конца XVII в. в европейских литературах определяются принципы перевода, базирующиеся на нормах эстетики Николя Буало, согласно которым текст перевода должен приближаться к некоему ху­дожественному идеалу. Характерной чертой перевода в период господ­ства классицизма принято считать вольную трактовку оригинала, дохо­дившую иногда до прямого вмешательства в передаваемый текст. Со­гласно эстетической позиции классицизма, текст оригинала признавался несовершенным материалом. При переводе приветствовались любые исправления, украшения, изменения композиции и состава персонажей, обусловленные стремлением приблизить текст к классицистическим идеалам: единству времени, места и действия, опоре на создающиеся нормы изысканной («перециозной») письменной литературной речи, соответствию изысканным вкусам салонной публики. В результате ис­чезали авторское и стилистическое своеобразие оригинала, устранялся его национальный колорит. В фокус внимания попадает эстетичность переводного текста, в угоду его верности оригиналу. «Самый приятный перевод есть самый верный», пишет Флориан. «Нравиться!» - становит-

30

ся девизом переводчиков эпохи «прекрасных неверных» .

Прекрасные неверные «переводы-переделки» получили наиболь­шее распространение во Франции, где они выходили, в том числе, из-под пера великих мастеров словесности Корнеля, Расина, Мольера, Ла-фонтена, Буало. Понятие «французская манера перевода» стало сино­нимом неуважительного отношения к подлиннику.

Предводителем течения «прекрасных неверных» в переводе счита­ется Николя Пьеро Д'Абланкур. Ему приписывают сравнение перевода с женщиной, которая если верна, то не красива, а если красива, то не­верна.

Принцип «угождать читателю и совершенствовать автора» приме­нялся к писателям самых различных эпох - от античных классиков до

Гарбовский Н.К. Теория перевода. - М., 2004. С. 126.

49

Шекспира и Сервантеса, не говоря уже о более близких по времени пи­сателях. Так, французский переводчик Флориан, переводивший «Дон Кихота», также отмечал, что рабская верность оригиналу есть порок, и поэтому считал себя вправе удалить из текста романа «излишки» и эпи­зоды, в которых видны «черты дурного вкуса». А.С. Пушкин в статье «О Мильтоне и Шатобриановом переводе «Потерянного рая» пишет: «...Долгое время французы пренебрегали словесностью своих соседей... В переводных книгах, изданных в прошлом столетии, нельзя прочесть ни одного предисловия, где бы не находилась неизбежная фраза: мы ду­мали угодить публике, а с тем вместе оказать услугу и нашему автору, исключив из его книги места, которые могли бы оскорбить образован­ный вкус французского читателя. Странно, когда подумаешь, кто, кого и перед кем извинял таким образом...» .

Теоретические проблемы перевода в рассматриваемую эпоху ре­шались в рамках «спора древних с новыми», т. е. дискуссии о сравни­тельном достоинстве античных и современных писателей. Его зачин­щиком выступил знаменитый французский писатель Шарль Перро (1628-1703). В 1687 г. вышла в свет его поэма «Век Людовика Велико­го», в которой доказывалось, что французы, которым выпало счастье быть подданными «короля-солнца» (Людовика XIV), не только ни в чем не уступают древним грекам и римлянам, а, напротив, во многих отно­шениях даже превосходят их. Таким образом, был поставлен под со­мнение один из существенных постулатов классицизма - признание ан­тичности абсолютным идеалом. Однако сам подход к явлениям искус­ства, в том числе и к методу перевода, по существу, оставался класси­цистическим: по-прежнему провозглашалось наличие некоего идеала (только не в древности, а в современности), равняясь на который над­лежало «исправлять» в соответствии с ним переводимых авторов.

В качестве примера Перро приводит перевод стихотворения Гора­ция «Сатиры», выполненный видным поэтом и теоретиком классицизма Никола Буало. По мнению Перро, на французском языке оно выглядит гораздо изящнее, нежели в оригинале, где стихотворение страдает гру­бостью и шероховатостью. Высказанное неуважительное отношение Ш. Перро к античным идеалам вызвало раздражение таких крупнейших представителей французского классицизма, как Ж.П. Расин и самого Н. Буало.

Начавшийся в XVII в. спор продолжился и в следующем столетии. В 1714-1716 гг. вся читающая Франция с напряженным вниманием следи­ла за дискуссией о принципах перевода поэм Гомера. Ее наиболее актив-

Цит. По: Федоров А. В. Основы общей теории перевода. - М., 1983. С. 27.

50

ными участниками стали два создателя французских версий «Илиады» -член Французской Академии Антуан Удар де л а Мотт и Анна Дасье.

Де ла Мотт так определил свои переводческие принципы в «Слове о Гомере»: «Во многих местах я - переводчик, во многих других - ав­тор... Я хотел, чтобы мой перевод был приятен, а для этого понадоби­лось подменить понятия, принятые в век Гомера, понятиями, приняты­ми ныне... Я ставил себе целью дать публике французскую поэму, кото­рая читалась бы, и полагал, что могу достигнуть этой цели в том случае, если поэма будет короткой, интересной и свободной, по крайней мере, от больших недостатков». Как теоретические установки Удара де ла Мотта, так и их практическая реализация вызвали резкую отповедь оп­понента Анны Дасье.

В чисто личном плане спор между двумя переводчиками «Илиа­ды» (как ранее между Ш. Перро и Н. Буало) закончился в 1716 г. свет­ски учтивым примирением. Однако сама проблема, поднятая в рамках «спора древних с новыми», продолжала привлекать к себе внимание и вылилась в проблему верности оригиналу. Так, в вышедшем в 1719 г. сочинении «Критические размышления о поэзии и живописи», историк и критик Жан Батист Дюбо (1674-1742) полемически выступает против «ненавистников древности» и заостряет внимание на ограниченных возможностях любого перевода, вызванных несходством исходного и переводящего языков, их стилистических систем, моментами нацио­нальной культурной специфики: «Перевод - это эстамп, в котором от картины остались только композиция и позы фигур, да и те искажены».

Однако еще до того, как упомянутая выше поэма Ш. Перро поло­жила начало многолетнему спору, в 1661 г. во Франции вышел в свет трактат «О наилучшем способе перевода», автором которого был Пьер Даниэль Юэ (1630-1721). Именно его обычно считают высшим дости­жением французской переводческой мысли рассматриваемой эпохи, ставя автора в один ряд с наиболее выдающимися теоретиками перевода от Лютера до наших дней.

Юэ выдвигает требование, чтобы перевод следовал за подлинни­ком «слово в слово» и сохранял саму структуру последнего до такой сте­пени, которая возможна без насилия над переводящим языком. Автор трактата не обходит трудностей, которые обусловлены несходством язы­ков, но считает их лишь доказательством того, что перевод представляет собой настоящее искусство. Особый интерес трактату Юэ придает нали­чие в нем специального раздела, посвященного научному переводу, в ко­тором автор усматривает одну из важнейших задач цивилизации, до сих пор находившуюся в ничем не оправданном пренебрежении.

51

В силу распространенности французского языка, его установления в качестве языка межнационального общения в Европе XVIII века, те­чение «прекрасных неверных» вышло за пределы чисто национального французского явления и на долгие годы стало образцом для подражания переводчиками других европейских стран.

В практике английского перевода рассматриваемой эпохи также обнаруживаются черты, сближающие его с классицистическими уста­новками, хотя сам классицизм и не получил на Британских островах та­кого широкого распространения, как во Франции.

Ярким образцом «прекрасных неверных» может считаться крупнейший представитель английского классицизма Александр Поп (1688-1744). Переводя Гомера, Поп довольно сильно видоизменял оригинальный текст, руководствуясь критерием «хорошего вкуса». Он снабдил поэмы отсутствовавшей в оригинале рифмой, заменил гекзаметр более привычным для английской поэзии размером. Версия Попа приобрела большую популярность, в том числе и среди крити­ков. Крылатой в этой связи стала фраза филолога Ричарда Бентли: «Это прелестная поэма, мистер Поп, но вы не должны приписывать ее Гомеру». А известный историк Эдуард Гиббон назвал перевод Попа портретом, который наделен всеми достоинствами, кроме одного -сходства с оригиналом.

В числе основоположников английского классицизма называют и поэта и теоретика перевода Джона Драйдена (1631-1700). Драйден предлагает различать три возможных способа передачи иноязычного текста: метафразу - пословное и построчное воспроизведение текста; парафразу, или собственно перевод, при котором переводчик строго следуют не столько словам, сколько смыслу произведения; и имитацию (подражание), создавая которую, переводчик не только варьирует и смысл и слова, но и готов отклониться от оригинала, как ему заблаго­рассудится.

Наиболее резкие замечания Драйден адресовал буквалистской ма­нере перевода. Что касается имитации, то Драйден все же считает ее наиболее выгодным способом передачи, который в максимально воз­можной степени позволяет переводчику показать себя, но крайне не­справедливым по отношению к автору оригинала. Давая негативную характеристику дословности и подражанию, Драйден настаивает все же на необходимости среднего пути между ними.

Своеобразным итогом развития английской переводческой мысли XVII-XVIII вв. стала работа Александра Ф. Тайтлера (1747-1813) «Essay on the Principles of Translation», первоначальный вариант которой

52

представлял собой доклад, прочитанный в 1790 г. на заседании Коро­левского Общества.

В своей работе Тайтлер останавливается на давнем споре о том, что должен передавать переводчик - только ли дух и содержание оригина­ла, или же он обязан также сохранять верность стилю и манере автора, включая присущие произведению формальные признаки. Считая обе приведенные точки зрения противоположными крайностями, и утвер­ждая, что «подлинное совершенство» следует искать между ними, Тайтлер определяет хороший перевод как равнозначный подлиннику по производимому на читателя впечатлению. Примечательно, что схожие мысли были высказаны примерно в то же время его соотечественником Дж. Кемпбеллом в книге «Перевод четырех Евангелий с примечания­ми». Актуальность и свежесть завяленного принципа не утрачена и с позиций современной нам теории перевода, в рамках которой он полу­чил научное обоснование.

Говоря о немецкой переводческой практике рассматриваемой эпохи в целом, необходимо отметить, что - в связи с присущей ей общей тен­денцией - особое внимание в Германии, как и во многих других евро­пейских странах, уделялось воссозданию античного наследия, т. е. пере­воду греческих и римских писателей.

В Германии особый интерес к проблемам перевода стал наблюдать­ся начиная со второй половины XVIII столетия. Одним из его проявле­ний стало стремление отмежеваться от того, что крупнейший представи­тель рассматриваемой эпохи Готхольд Эфраим Лессинг (1729-1781) на­звал «неверным французским переводом». Резкая критика последнего была необходима еще и потому, что на протяжении многих лет немец­кий читатель в ряде случаев знакомился с произведениями европейской литературы, по переводам с французских переводов, хотя даже прибе­гавшие к такому способу передачи авторы часто признавали, что фран­цузы позволяют себе по отношению к оригиналу большие вольности.

Вопросов перевода касался в своей работе «Основы критической поэзии» профессор Цюрихского университета Йозеф Брейтингер (1701-1776). По его мнению, от переводчика требуется воспроизведе­ние тех понятий и мыслей, которые он видит перед собой сплетенными в замечательный красочный узор. Необходимо соблюдать присущие оригиналу «порядок, отношение и связь», чтобы перевод действовал на душу читателя с такой же силой, как и подлинник.

Присоединяясь к требованию соблюдать верность подлиннику, пи­сатель Фридрих Готлиб Клопшток (1724-1803) вместе тем акцентирует внимание прежде всего на верности духу оригинала, поскольку по от­ношению к «буквам» она неизбежно ограничивается объективным фак-

53

тором - степенью близости самих языков. Кроме того, от переводчика требуется сохранение красоты облика оригинала, равно как и от автора - художественный талант, поскольку, как замечает Клопшток, даже в любви одной только верности недостаточно - необходима еще и обхо­дительность. Наконец, нельзя забывать и о конечной цели перевода -обогащении и обновлении языка, на который он выполняется.

Уделял внимание проблемам перевода и видный немецкий просве­титель и писатель Иоганн Готфрид Гердер (1744-1803). Он противопос­тавляет друг другу французскую и немецкую традиции, формулируя разницу между ними следующим образом: французы, слишком гордя­щиеся своим национальным вкусом, подгоняют все чужое под него, то­гда как «бедные немцы», не имеющие еще по-настоящему «ни публики, ни отечества, ни тирании хорошего вкуса», хотят видеть оригинал та­ким, какой он есть.

Деятельность Брейтингера, Клопштока, Гердера и других авторов названной эпохи часто характеризуется как своеобразная «первая вер­шина», достигнутая переводческой мыслью Германии и во многом под­готовившая тот взлет, которым характеризовался немецкий перевод в следующем XIX столетии.

5.2. Романтический период в переводе

Возврат интереса переводчиков к национальному своеобразию подлинника возникает в эпоху Просвещения, когда фокус человеческо­го мировоззрения смещается в сторону познания собственной истории, национального самосознания, национального места в общем историче­ском развитии.

Наиболее развернуто и полно романтическое направление прояви­лось в начале XIX в. Его первыми теоретиками выступили братья Фридрих (1772-1829) и Август Вильгельм (1767-1845) Шлегели. Осно­вой романтической концепции стала борьба против канонов классициз­ма с присущим последнему понятием абсолютного вневременного идеала, отвечающего законам разума. Отсюда основные особенности романтического подхода:

• отрицание рамок - стремление к универсализму, широкому ох­вату явлений действительности;

• отказ от безликого идеала в пользу индивидуальности, усилен­ный интерес к человеческой личности;

• смещение интереса с идеалов античной литературы в пользу ли­тератур других стран и народов, стремление выявить присущую им не­повторимость и передать ее.

54

Такое понимание задач перевода пришло в первой четверти XIX века с закатом идеалов классицизма и подъемом новой литературы, пропитанной фольклором и местным национальным колоритом и свое­образием (работы немецкого просветителя Гердера, Гете, перевод Шил­лером «Макбета»). В целом поворот связан с последствиями разгрома армии Наполеона и подъемом национальных идей в большинстве осво­бодившихся стран.

Первые заметные проявления построенного на новом мировоззре­нии отношения к переводу зародились на немецкой почве. В Германии, в конце восемнадцатого - начале девятнадцатого века формируется переводческая школа, связанная с развитием романтического направ­ления и творчеством Новалиса, братьев Шлегелей, Гофмана, Ф.Д. Шлейермахера.

А.С. Пушкин так определяет новое отношение к переводу: «От пе­реводчиков стали требовать более верности и менее щекотливости и усердия к публике - пожелали видеть Данте, Шекспира и Сервантеса в их собственном виде, в их национальной одежде» .

Новое мироощущение человека наложило отпечаток и на выбор ис­точников для перевода. В литературном наследии народов выбираются произведения, отстоящие на исторической дистанции от момента пере­вода: вновь переводится драматургия Шекспира (немецкие романтики Август Шлегель и Людвиг Тик, французские - Шатобриан и Альфред Де Виньи), произведения Сервантеса.

Как отмечает И.С. Алексеева, «практика классицистических пере­делок еще чувствовалась в этих первых опытах, но в каждой из этих ра­бот отмечается качественная новизна: попытка разными способами пе­редать национальную специфику. Переводы романтиков остаются в на-

33

циональнои культуре народов навсегда» .

Повышение требований к переводу привело к обострению осозна­ния его трудностей. В теоретическом плане такое осознание совпало с развитием сопоставительного языкознания, пролившего свет на своеоб­разие национальных языков, на несопоставимость подходов в отраже­нии языками специфики народного «духа». Выделение народной спе­цифики, «духа» языка в очередной раз поставило вопрос о возможности перевода и дало толчок к развитию «теории непереводимости».

³² Цит. По: Федоров А. В. Основы общей теории перевода. М., 1983. С. 29.

³³ Алексеева И. С. Введение в переводоведение. СПб., 2004. С. 77.

55

5.3. Теория непереводимости Вильгельма фон Гумбольта

Наиболее категорично высказался о невозможности перевода зна­менитый немецкий лингвист, философ языка и видный переводчик ан­тичной поэзии Вильгельм фон Гумбольт (1767-1835). В письме Августу Шлегелю (1976) он пишет: «Всякий перевод представляется мне безус­ловно попыткой разрешить неразрешимую задачу. Ибо каждый пере­водчик неизбежно должен разбиться об один из подводных камней, слишком точно придерживаясь либо своего подлинника за счет вкуса и языка своего народа, либо своеобразия собственного народа за счет своего подлинника. Нечто среднее между тем и другим не только труднодостижимо, но и просто невозможно» .

В ответ А. Шлегель высказался не менее пессимистично, сравнивая перевод с поединком, в котором неизбежно погибает один из его участ­ников - либо автор подлинника, либо переводчик.

Теория непереводимости стояла в непосредственной связи с мисти­ческим взглядом Гумбольта и его единомышленников на языки мира, каждый из которых, по их мнению, определяет и выражает националь­ное своеобразие «духа», а, следовательно, и мышления данного народа, и поэтому не сводим ни к одному другому языку.

В основании теории непереводимости лежит преувеличенное вни­мание к формальным элементам языка (свойственное романтикам и символистам). Несовпадение формальных элементов разных языков де­лает невозможным воспроизведение формального характера какой-либо особенности подлинника и вместе с тем ее смысловой и художествен­ной роли. Понимание же целого произведения как суммы формальных элементов ставит под вопрос возможность перевода в целом.

В переводоведческой литературе часто излишне акцентируют вни­мание на высказываниях, подобно приведенному выше, подтверждаю­щих принципиальное отрицание Гумбольтом самой возможности пол­ноценного перевода. Между тем, в других трудах он неоднократно от­мечал, что реальный опыт перевода с разных языков наглядно демонст­рирует возможность - пусть с разной степенью удачи - выразить каж­дую идею в любом языке. Кроме того, нельзя забывать, что сам Гум­больдт много занимался переводческой деятельностью в течение прак­тически всей жизни и часто говорил о переводе как своей страсти, овла­девающей им с непреодолимой силой.

В наиболее полной форме взгляды Гумбольдта нашли воплощение в предисловии к выполненному им переводу трагедии Эсхила «Агамем­нон» (1816).

Цит. По: Федоров А. В. Основы общей теории перевода. М., 1983. С. 31.

56

Теория непереводимости нашла поддержку в XX веке в американ­ской теории Сепира и Уорфа, согласно которой особенности каждого языка влияют на мышление людей, пользующихся языком, а в резуль­тате, на содержание мысли, сформулированное на одном языке, не мо­жет найти соответствие в другом, а также в идеях неогумбольдианцев (Лео Вайсбергер, Германия; Уиллард Куайн, США) о неналожимости языковых картин мира и о несводимости значений и ситуаций в разных языках.