Моя безмятежность, мое уединение

Этот парк, то место, где случалось сопровождать отдохновение. Встречать солнце и улыбаться дождю. Оставьте хоть пару строк для моей жизни, для поиска, для одиночества. Всего-то пару строк, произнесенных в пустоту из тиши. Город каменеет вокруг: высятся башни, простираются улицы, металл гудит повсюду. И там, там место для дивной луны, для строгих аллей. Для того, чтобы начало было концом, и наоборот. И наоборот. Вот ветры, вот деревья. Их так много в горсти у времени. И тот, кто влюблен, познает горечь одиночества. А не крик нарасхват. Птицы все еще осаждают эти озера; их подсвечивает солнце. Но существует ли путь обратно, когда боль одинокости и покинутости вонзается в меня? В уединении вкусив бессмертия, а в безмятежности - покой. Линии, линии, квадраты. Линии, линии, пелена. Твои губы, твои глаза, твой смех, моянепокоренность. Тот, кто среди гама, страха и беспокойства остановился и обрел отблеск луны, вчерашнюю иллюзию, наконец, мечту и раскованность. Конечно же, веру обрел и ясный взгляд и научился мечтать. Ветер. В даль уносят воспоминания о мерно, мерно пережитом времени. Об океане. О тоске среди руин прошлого. О будущем, на которое пролита наша кровь, заблуждения кровь. Моя печаль, мое детство, такое простое и безоблачное. Обрывок, осколок, обломок безмятежности и уединения. Под сенью лип, среди дубрав, ветер в соснах. Рваная жизнь. Рваное сердце. Мое первое и последнее одиночество в самое пошлое, глухое, бесконечно лживое время. Куски листа, песня аиста. Горсть земли. Одинокая юность. Мои-твои слова. Память. Как здесь пусто. Вот и взгляд и травы в запустенье. Прости, моя непрошенная свобода. Мой сумрак, мой день, светлый день. Моя безмятежность, мое одиночество. Любовь. И ясное небо. Небо. Трава. Пустые камни. Ну и ты где-то в тиши. Где-то в моих объятиях, потерявшись, позабыв о ласке. О, жизнь. Где же твой свет?

В чужой тени

Сколько ни живи под небесами, все равно былое будет подобно праху.

В погожий светлый день, такой же, каким был июль позапрошлого года, я сижу на берегу в немом одиночестве в своей панаме и голубой накидке, и вглядываюсь в реку и странствующие облака. Но не могу уловить, увидеть ту свежесть, ту ясность, которые царили здесь пару лет назад. Маленький деревенский пляж совсем зарос, но здесь также груды мусора. Как жаль! Я думаю порой о краткости жизни, той жизни, которую, как кажется со слов некоторых людей, они совсем не ценят. И решаю про себя пусть они там: давят друг друга, купаются в роскоши, выживают. Да, но это место столь простое, безыскусное. Полоска пляжа – и больше никого. Год от года мне все легче смотреть солнцу «в глаза». Но что ждет там – никому неизвестно. И вот здесь на этих берегах, теплых и тоскливых, я вновь пытаюсь почувствовать, увидеть, осязать то, что было некогда утрачено. Мне говорят, что я живу впустую. Но мне так нравится не нарушать той гармонии, которая царит здесь, где каждая пылинка на счету и ветер заботливо все сочетает. Вот, к примеру, муха угодила в паутину. Я не хочу ее спасать, потому что у нее своя судьба, свой путь в этом мире. Вот она уже высвободилась… Ветер пригоняет тучу за тучей на наш сад и другие сады. Раз за разом я обретаю вышний свет, в котором покой и нежный блеск, касающийся души. Да пребудет свет!

Зелёная пристань

Там можно было облокотиться и смотреть на стоячую тихую воду реки. Сравнивать ее с небом, сушей и даже огнем.

А знаешь, это было в те незапамятные времена, когда по Волге еще ходили ракеты. Когда люди были чуть более чутки и добрее. Но ведь так всегда кажется с течением времени. С этим не поспоришь. И вот в те времена, я, кроха, и мои бабушка с дедушкой высаживались из ракеты и сходили на пристань. Невдалеке была переправа на другой берег, через речушку, между селом и деревней. В селе, как известно, есть церковь, в деревне же она отсутствует. Теперь пристань убрали, и в переправе нет надобности. Вот и все. Когда я была там последний раз, в помещении, возле касс, было полно мух, и одна женщина спросила меня: «Ты в порядке?». В жизни можно заниматься чем угодно, но остановиться, задуматься, перевести дыхание так важно.

Пристань. Я часто задумываюсь о том, каково подлинное значение этого слова. Пристань – это место, где можно пристать, перестать двигаться, идти, ехать куда-то. Также это – остановка, станица, станция; какой-то переход в статичное состояние тоже слышится в этом слове. Конечно, у разных людей в жизни есть свои пристани. Они живут, всегда накапливая опыт, и только проходя через пристань, становятся чище, краше и даже выглядят порой духовно богаче. И одна женщина, совершенно незнакомая, однажды очень странно посмотрела на меня, когда я спросила у знакомой девочки, почему пристань снесли. Женщина посмотрела каким-то глубоким строгим взглядом, словно из глубин прошлого. И еще долго потом всматривалась в мою ускользающую вдаль фигуру, словно я ей кого-то напоминаю. Может быть, человека, которого уже и нет в живых. Люди иногда смотрят тебе в глаза, а в их выражении лица словно бы черты кого-то другого, иногда уже ушедшего из жизни человека. Так бывает под небом, на Земле. И вот, когда сносят пристань, то человеку уже не сойти на берег, и приходится выбирать другой маршрут. И смотришь, бывает, вдаль по вечерам, туда, где заходит солнце, и чего-то не хватает – нет пристани, зеленой пристани на другой стороне. Но кто уже будет вспоминать, и говорить об этом?!! И это уже давно мало кого интересует….

Опустошение

«…и не убоишься опустошения, когда оно придет»

    Библия, Книга Иова, 4-21

Потом ты долго будешь смеяться в прихожей, потом – это только потом, как славно, что с ангелом вы стали похожи, ночь – за бортом, день – за бортом. Я не нуждаюсь ни в ком.

Выйдя за калитку, в ароматы поля, и почувствовав себя чересчур одиноко, мне подумалось о вольном изгнанничестве. Спустившись к реке и заглядевшись на низкое небо в облачных грядках, я остановила себя на мысли, что человек сам того не желая раз за разом обретает нечто вечное, что ему, пожалуй, только и остается. А в особенности мне, с моим непримиримым взглядом на вещи, на людей и с моими пустыми прохладными руками. На берегу, столь заросшем, все выглядело опустошенным. Где ни души, лишь ветер что-то неторопливо внушает реке. Я останавливаюсь у берега и пристально вглядываюсь туда, где в погожее позапрошлое лето яблоку негде было упасть: разговоры, крики, неосторожные взгляды отдыхающих. Те признаки жизни, которые, как кажется, унесло за далью скорое течение времени. Но в те дни, мне казалось, что лето не кончится. И мы будем доверчиво встречаться глазами, и бесконечная любовь будет проплывать над нашим несмелым чувством. Но теперь там ни души, а тебя и в помине нет. Как и следовало ожидать. Может быть, в будущем будет все иначе. Но здесь и сейчас, я думаю о своем одиночестве, таком таинственном, бесценном и порой мятежном. Да, одна грусть обитает в тех местах, опустошение, где я не слышу твоего смеха. Опустошение в тех краях и на душе. И лишь осколки памяти. И обращение к себе время от времени. Возвращаясь к себе, я обнаруживаю, что я намного ничтожней прелого листка, которого ветер гоняет по полю.

«-Что же ты не вернешься ко мне?

- Я вас не знаю больше!», - только этот короткий разговор доносится рефреном «из самых глубин забвения», из прошедших дней. В тех краях, где уединившись, все равно не чувствуешь одинокость. И все же здесь иногда, но соприкасаешься с вечностью. Да, мой друг, у меня в душе такая рана! Ведь без тебя, словно бы опустело все здесь. Здесь все. Где иногда мне кажется, что даже берег замер в ожидании тебя. Удел человеческий на Земле – в его беспрестанном поиске, безмолвии, одинокости, неприкаянности. Где бежишь под открытое небо от глупых разговоров, обретаешь нечто вечное, но понимаешь, что все еще в пути. И навалилось опустошение столь безутешное, столь трагичное, что даже не было слез, ни боли, а только сжалось сердце во мне.

Никто

Осеннее холодное солнце едва-едва просвечивало лениво из облаков. Последний день сентября. Случайный гербарий сухих листьев на скамейках. В парке под ногами опавшие кленовые листья. И ему казалось, что они, эти прекрасные листья, тоже часть тайны его маленькой простой истины. Суть которой и состоит из любви к ней, нежной и пугливой, хрупкой и опасной. Он уже познал, что цивилизация безумна, что люди в этой системе – лишь жалкие тени; темные, напрасные души, снующие на продажу. Он уже познал, что живет на Земле, в приюте у вечности. Где простираются поля, высятся горы, шумят реки, вздыхают океаны, синеет небо, покоятся храмы и пикируют чайки. И здесь на Земле он – никто: ни почтальон, ни посудомойка, ни дворник. Он только прохожий, нездешний, случайный странник. Города растут, пестреют и пожирают души человеческие. Он идет прямо или чуть наискосок, в парке тишина. Лишь слышен шорох сорвавшихся с деревьев листьев. Под ногами скрипят листья и желуди. Танцует осень на своем законном «балу». Впросиньтянутсяразноцветныедеревья. «I come to you defences down, with the trust of a child».