Часть VI. ГОРИЗОНТЫ ОТКРЫВАЮТСЯ НА ЗАПАДЕ 4 страница

Окончила она свою речь весёлой просьбой о завтраке. Когда же пришёл доктор и ещё несколько лиц и она встретила их одетая и, сидя в кресле, завела с ними шутливый разговор, изумлению их не было предела. Секрет таких её выздоровлений, казавшихся чудом для окружающих, отчасти раскрывается в следующих строках Тайной Доктрины:

«Мы утверждаем, и настаиваем на этом утверждении, что Звук есть прежде всего огромная оккультная сила; и это такая колоссальная мощь, что вся электрическая энергия, которую мог бы выработать миллион Ниагар, не идёт в сравнение даже с малейшим потенциалом её, если она приложена по законам оккультного знания. Можно произвести звук такого свойства, что пирамида Хеопса поднимется на воздух, или умирающий, даже на последнем вздохе, будет возвращен к жизни, наполненный новой энергией и силой. Ибо Звук порождает озон или, скорее, притягивает воедино элементы, которые вырабатывают его, чего не умеет химия, но что вполне по силам алхимии. Он может даже воскресить человека или животное, чьё астральное "жизненное тело" ещё не отделено безвозвратно от физического в результате обрыва магнетической или одической нити. Уж можете поверить, что писательница, трижды спасённая от смерти этою силою, знает кое-что об этом не понаслышке» [94]. 

Это, добавляет Е.П.Б., может показаться "слишком ненаучным, а посему не стоящим внимания". Но вот уже в наши дни, совсем недавно, наука продемонстрировала возможности левитации с помощью звука.  

1 мая 1887 года Е.П.Б. отбыла из Остенде в Лондон. По приезде она поселилась в небольшом коттедже под названием "Мейкотт" в районе Аппер-Норвуд. Это место на несколько месяцев, до переселения в более просторное жилище, стало центром теософской работы. Так начался новый этап активной деятельности на поприще теософии в Европе и Америке. Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА) с августа 1979 года применяет звук для вращения и передвижения объектов в пространстве. Опубликовано более двадцати технических статей с описанием успешных разработок в этой области, среди них есть статья под названием "Стабилизированная акустическая левитация плотных материалов при использовании высокомощной сирены". Она проиллюстрирована фотографиями различных предметов, например стальных шариков, парящих в пространстве. Эти исследования по контракту с НАСА проводит Лаборатория реактивного движения при Калифорнийском технологическом институте в Пасадине [95]. 

Глава 4. «В альбионских туманах поселена»

Свой переезд в Лондон Е.П.Б. описывает в письме к Вере Желиховской так:

«Ну вот я и в альбионских туманах поселена! Именно поселена, я не сама поселилась! Перетащили меня мои адмираторы*, — чуть не на кровати, всё время везли и на руках переносили. Далась я им!.. Решили, что без меня и дороги в Царство Небесное не найдут: прислали депутацию с петицией в 72 имени теософов, твёрдо решившихся лишить бедное Остенде моего "облагораживающего" присутствия и "благодетельных магнетических токов", — excusez du реи**!.. "Восчувствовали мы – говорят — дух святости и духовного усовершенствования в вашей атмосфере. Вы одни можете просветить нас и оживить впадающее в спячку и бездействие Лондонское общество!" Ну вот, я приехала и поддала жару, — пусть не пеняют... Я сижу у стола и пишу, а они все у меня ходнем-ходят... Вчера был митинг, сформировали новую ветвь теософического общества и, вообрази, назвали единодушно — Blavatsky Lodge of the Т. S.!!.» [96].

Новая теософская ложа была основана через три недели после прибытия Е.П.Б. Олкотт сообщает, что "четырнадцать молодых людей объединились и создали знаменитую впоследствии Ложу Блаватской. Взяв такое название, они тем самым публично выступили в поддержку той, чьё имя, казалось, было так запятнано заговором Куломбов и миссионеров" [97]. В протоколах заседаний Ложи Блаватской отмечено, что первое официальное собрание состоялось 19 мая; на нём было заявлено, что "целью ложи будет активная деятельность" [98].

Следующее собрание прошло 25 мая. Было решено приступить к выпуску журнала и основать своё издательство. Бертрам Китли в "Воспоминаниях" объясняет, как возникла мысль о новом журнале:

«... Видя, что для подготовки Тайной Доктрины к печати потребуется год и даже больше, Е.П.Б. настаивала на том, что в этот период необходима какая-то внешняя деятельность по распространению идей Общества; и единственное, что мы смогли придумать, — это издавать журнал под редакцией Е.П.Б. Итак, мы решили выпускать журнал под названием Люцифер: Носитель Света, и занялись подготовкой к этому» [99].

Вторым редактором Люцифера стала писательница Мейбл Коллинз, записавшая за несколько лет до этого текст "Света на Пути" — книги, ставшей теософской классикой. Именно в её доме, в "Мейкотте", поселилась Е.П.Б. и было положено начало журналу. Синнетт, со временем изменивший своё негативное отношение к переезду Е.П.Б. в Лондон, говорит в выпуске "Ревью оф ревьюз" за июнь 1891 года, сразу после её смерти:

«...Те немногие годы, которые ей оставалось прожить, её авторитет и влияние на окружающих постоянно возрастали. На её приёмах было полно народу, её духовные силы и энергия достигли прежнего накала. Её присутствие вдохновляло на рождение и осуществление новых замыслов по развитию Теософского движения. Недоброжелатели, утверждавшие, что интерес к г-же Блаватской вызван ажиотажем вокруг подлинных или фальшивых "феноменов", имели возможность на практике убедиться в обратном... в эти последние годы вся её общественная активность была направлена на то, чтобы обучать теософской философии и этике, и рядовой посетитель на её приёмах или лекциях не имел ни малейшей надежды увидеть хоть какой-нибудь оккультный феномен» [100].

Е.П.Б. так объяснила новую линию поведения:

«"Оккультные явления"... не дали желаемого результата... Предполагалось, что образованная публика, в особенности учёные, признают наконец существование новой и чрезвычайно интересной области исследований, став свидетелями физических действий, производимых усилием воли, которым они не в состоянии дать объяснение. Предполагалось, что теологи будут только приветствовать доказательства того, что душа и дух — не просто плод их воображения... но вещи столь же реальные, как и тело, только гораздо более важные, — доказательства, в коих они так нуждаются в наши дни расцвета агностицизма. Эти ожидания не оправдались. И природа феноменов, и их цель были поняты и истолкованы превратно... Феномены действительно возбудили любопытство в умах тех, кому довелось быть их свидетелями. Но, к сожалению, интерес этот оказался в большинстве случаев праздным. У многих очевидцев разыгрался ненасытный аппетит к чудесам ради самих чудес, без какого-либо желания изучать лежащую в их основе философию или науку; тогда как феномены были не более чем банальной и, так сказать, случайной иллюстрацией их истинности и силы... За редкими похвальными исключениями, люди воспринимали феномены либо как чудо, либо как нечто от лукавого, либо просто как обыкновенный обман или развлечение, либо как фокусы тех опасных "призраков", что устраивают маскарад на спиритических сеансах и питаются жизненной энергией медиумов и участников таких сеансов... Оккультист может производить феномены, но он не в силах наделить людей ни способностью мыслить, ни добросовестностью, без чего невозможно понять и оценить их правильно. Поэтому не удивительно, что было сказано оставить феномены — пусть идеи теософии говорят сами за себя» [101].

Рассказывая об истории создания Тайной Доктрины, Бертрам Китли вспоминает, как Е.П.Б. перевозили из Остенде в Англию:

«Мы... приехали в "Мейкотт", и не прошло и двух часов, как все рабочие материалы Е.П.Б. были распакованы и она с головой ушла в работу. Её работоспособность поражала. Она просиживала за рабочим столом с раннего утра и до позднего вечера. Даже когда её одолевала болезнь и другой на её месте лежал бы беспомощный в постели, она упорно продолжала продвигать возложенный на себя труд» [102].

Вскоре Арчибалд и Бертрам Китли, закончившие в своё время Кембридж, получили на просмотр рукопись Тайной Доктрины. Они тщательно изучили её и пришли к выводу, что это выдающийся труд, однако составленный "без всякого плана, структуры или композиции". Е.П.Б. поручила им исправить этот недостаток. Чтобы не портить оригинал, они отдали рукопись перепечатать и работали с машинописным вариантом [103]. В 1889 году, в дни работы съезда ТО в Соединённых Штатах, Арчибалд Китли дал интервью "Нью-Йорк таймс". Когда репортёр спросил, занимается ли Е.П.Б. "в настоящее время демонстрацией феноменов и проявляет ли она оккультные способности, которые ей приписывали в прошлом", Китли ответил:

«Крайне редко, кроме тех случаев, когда по ходу работы в этом возникает практическая необходимость... Когда г-жа Блаватская, [приехав из Индии], писала Тайную Доктрину, у неё не было при себе ни выписок, ни справочников, однако часто она приводила цитаты в двести-триста слов из разных источников, точно указывая имя автора, том и страницу, как если бы нужная книга находилась прямо перед ней. Несколько обеспокоенный этим, я предложил: "Не думаете ли вы, что мне стоило бы проверить точность некоторых цитат?" "Проверьте, коли есть охота", — ответила она. Набрав побольше цитат, я отправился в Британский музей. Насколько я знал, книги, которые цитировала Е.П. Б., можно было найти только там. Я обнаружил, что отобранные мною тексты совпадали с первоисточниками до мельчайших подробностей. Было одно или два исключения, когда на указанной ею странице я не смог найти приводимого отрывка. Скажем, давалась ссылка на страницу 307. Нужного текста на ней не было. Но, следуя своим догадкам, я открыл страницу 703 и там обнаружил фрагмент, который искал, слово в слово... Цитаты, о которых идёт речь, в основном были из Журнала Азиатского общества в Калькутте, многие — из статей полковника Уилфорда; и хотя эти работы написаны не более 50-60 лет назад и большой редкостью их не назовешь, всё же они имеются у крайне малого числа частных лиц, к коим Е.П.Б. не относилась. И в процессе своей работы она не имела к ним иного доступа, кроме как вышеупомянутым способом через астральный свет» [104].

В разговоре с репортёром было затронуто множество других тем, но когда читатели "Нью-Йорк таймс" раскрыли на следующий день газету, они обнаружили материал, озаглавленный так:

ПОЛЬЗА ОТ АСТРАЛЬНОГО СВЕТА, посредством которого можно цитировать то, чего вы никогда не читали.

Среди тех, кто навещал Е.П.Блаватскую летом 1887 года, был американец Александр Фуллертон. Активный сотрудник Нью-Иоркского ТО, он помогал Джаджу издавать журнал Путь. Фуллертон целиком посвятил свою жизнь теософии, оставив карьеру священника епископальной церкви [105]. Он пишет:

«Я хорошо помню мой первый разговор с [Е.П.Б.] в августе 1887 года. Я заметил ей, что испытываю естественное беспокойство, находясь рядом с человеком, способным читать все мои мысли. Она ответила, что читать чужие мысли бесчестно. Я сказал, что, пожалуй, не назвал бы это "бесчестностью", а, скорее, недобрыми намерениями или посягательством на личную неприкосновенность. Она, однако, возразила, что это именно бесчестность; что читать мысли человека без его согласия — всё равно что присвоить чужой кошелёк, и что она никогда не пользовалась этой своей способностью, кроме тех случаев, когда сам человек просил об этом или когда обстоятельства настоятельно того требовали» [106].

Глава 5. Беседа в «Мейкотте»

Однажды в "Мейкотт" к Е.П.Б. наведался молодой ирландец Чарлз Джонстон. Он был одним из основателей Дублинской ложи Теософского общества, в которую входили Уильям Батлер Иейтс и другие ирландские литераторы. Впоследствии Джонстон стал известен благодаря своим вдохновенным переводам древнеиндийских писаний [107]. Он изучил санскрит, когда готовился к поступлению на государственную службу в Индии. По возвращении из Индии он много писал для прессы. На рубеже века Джонстон с женой Верой (дочерью Веры Желиховской) поселился в Нью-Йорке, где преподавал в Колумбийском университете и других организациях, сотрудничал в журналах и активно участвовал в Теософском движении [108]. Запись беседы Джонстона и Е.П.Б. приводится ниже с некоторыми сокращениями.

«Весной 1887 года я познакомился с доброй старой "Эйч-Пи-Би*" — всем своим друзьям она велела называть себя именно так. Её ученики снимали симпатичный домик в Норвуде, где над лабиринтом улиц возвышался огромный стеклянный неф и двойные башни Хрустального дворца. Лондон представал во всей своей мрачноватой красе. Е.П.Б. как раз заканчивала свой рабочий день. В первое мгновение, когда она обернулась ко мне, я обратил внимание на её курчавые волосы, а затем на глаза, излучавшие необыкновенную силу. Она приветствовала меня словами: "Дорогой мой! Я так рада вас видеть! Входите, поговорим! Вы как раз к чаю подоспели!" Затем последовало пронзительное "Луиза!", и появилась её горничная, швейцарка, на которую обрушился поток распоряжений по-французски. Когда мы удобно расположились вдвоём, она рассказала мне милую историю о преданности Луизы. Дело, кажется, было в Бельгии. Источник, из которого Е.П.Б. поступали средства к существованию, временно оказался недоступен, и ей приходилось довольно туго. Как-то раз один состоятельный господин зашёл к ним, чтобы увидеть знаменитую русскую "колдунью", и не поскупился на чаевые для её служанки. Едва он откланялся, как вошла раскрасневшаяся Луиза и извиняющимся голосом произнесла: "Быть может, мадам не обидится, — она запнулась, — мне ведь не нужны эти деньги", — и попыталась передать douceur** своей госпоже. Приход Луизы прервал этот рассказ, и Е.П.Б. с лукавой улыбкой перешла на другую тему: "Вы, разумеется, читали отчёт ОПИ — Общества призрачных исследований — и вам известно, что я русская шпионка, и притом первейшая самозванка нашего века?" "Да, я читал этот отчёт. Но его содержание было мне известно ещё до того. Два года назад я присутствовал на собрании, где его впервые зачитывали. Но, насколько я могу судить, [Ходжсон] на самом деле не расследовал ни одного оккультного феномена; он просто расследовал смутные и спутанные воспоминания о них случайных свидетелей. Тогда после собрания к нам спустился улыбающийся [Майерс] и спросил, что я думаю об отчёте. Я ответил, что это один из самых несправедливых и односторонних докладов, которые мне когда-либо приходилось слышать, и что если бы я уже не состоял в [Теософском] обществе, то непременно вступил бы после таких нападок. Он как-то сразу скис и отошёл". "Они немногого добьются. Слишком материалистичный у них подход, — сказала Е.П.Б., — и уж больно они боязливы. В этом и кроется причина, почему они так настроены против меня. Они испугались, что поднимется буря, если они признают наши феномены истинными. Только представьте, что бы за этим последовало! Да ведь для современной науки это означало бы признание наших Махатм и всего того, чему я учила в отношении обитателей оккультного мира и их огромных сил". "Самое забавное во всей истории с этими психическими исследователями, — сказал я, — что в своём узком кругу они убедились: большинство этих магических сил представляют собой именно то, что вы о них говорите. Они целиком переняли, если не сказать украли, ваше учение об астральном свете. Взять то, что они больше всего высмеивали, — путешествия адептов и их учеников в астральном теле: вы знаете, какое негодование вызывает у них бедный Дамодар и его путешествия в астральном теле из одной части Индии в другую и даже из Индии в Лондон. Так вот, у них у самих имеются убедительные свидетельства о таких же явлениях. Я знаком с одним из членов их комиссии, профессором физики, который обнаружил явление передачи мыслей на расстояние и провёл все необходимые начальные эксперименты в этой области. Он показывал мне ряд их неопубликованных статей, и среди них был отчёт о точно таких же астральных путешествиях, совершенных при полном сознании. Речь шла, по-моему, о каком-то молодом враче, впрочем, это уже детали. Интересно другое. Этот путешественник вёл дневник своих посещений. Человек, которого он посещал, делал то же самое, и их записи полностью совпадают. Всё это засвидетельствовано и отдано в печать; но вот когда о том же самом заявляете вы, они называют вас мошенницей". Если мне когда-нибудь доводилось видеть на чьём-то лице подлинное благоговение — то было лицо Е.П.Б., когда она говорила о своём Учителе. Я спросил о его возрасте. Она ответила: "Дорогой мой, точно сказать не могу, поскольку не знаю. Но вот что я вам скажу. Впервые я встретила его, когда мне было двадцать — в 1851 году. Он был в расцвете сил. Теперь я старуха, а он не состарился даже на день. Вот всё, что я могу сказать. Выводы можете делать сами". Затем она рассказала о других Учителях и адептах, которых знала. Она делала между ними различие, как если бы адепты были капитанами оккультного мира, а Учителя — генералами. Она знала адептов многих рас — из Северной и Южной Индии, Тибета, Персии, Китая, Египта; европейцев из Греции, Венгрии, Италии, Англии; адептов из некоторых рас Южной Америки, где, как она говорила, находилась одна из лож адептов. "К ней и относится предание о златом граде Маноа, или Эльдорадо, которое стало известно испанским конкистадорам, — рассказывала она. — Эта раса связана с древними египтянами, и её адепты до сих пор нерушимо хранят тайну своей обители. Есть такие члены лож, которые постоянно перемещаются между центрами, поддерживая между ними непрерывную связь. Но они всегда связаны и другими способами". "Посредством астральных тел?" — "Да, — ответила она, — и другими способами, ещё более высокими. У них общая жизнь и сила. Восходя духовно, они поднимаются выше расовых различий, к нашему общечеловеческому началу. Их цепь неразрывна. Адепты суть необходимость в природе земной и надземной. Они — связующие звенья между людьми и богами; "боги" же — это души великих адептов и Учителей давно прошедших рас и веков, и так далее, до порога Нирваны. Эта последовательность непрерывна". "Чем они занимаются?" "Не будучи адептом, это едва ли можно понять. Но они поддерживают духовную жизнь человечества". "Каким образом адепты направляют души людей?" "По-разному, но главным образом учат души непосредственно, в духовном мире. Вам будет трудно это понять. Но вот вполне доступная вещь: через определённые регулярные периоды времени они пытаются дать миру в целом правильное представление о духовных предметах. Один из числа их выходит в мир, чтобы учить народы, и остаётся в истории как основатель новой религии. Таким Учителем был Кришна; и Зороастр; также Будда и Шанкарачарья, великий мудрец Южной Индии. Таким был и Назареянин [Иисус]". "Есть ли у адептов неизвестные нам свидетельства о его жизни?" "Должны быть, — ответила она, — поскольку они располагают самыми подробными сведениями о жизни всех Посвященных. Однажды я вместе с Учителем побывала в огромном пещерном храме в Гималаях. Там было много статуй адептов; указывая на одну из них, Учитель сказал: "Это тот, кого вы зовёте Иисусом. Мы считаем его одним из величайших среди нас". Но работа адептов не сводится только к этому. Через гораздо более краткие промежутки времени они направляют в мир посланника, с тем чтобы учить человечество. Такая попытка предпринимается в последней четверти каждого столетия, и в нашем веке [эта] их работа представлена Теософским обществом". "В чём польза от него человечеству?" "В чём польза от познания законов жизни? Разве это не помогает вам избежать болезни и смерти? Да, есть болезнь души, и есть смерть души. Только истинное учение о Жизни может исцелить их. Догматические церкви, с их адом и проклятием, их металлическими небесами***, с их огнем и серой, почти отвратили мыслящих людей от веры в бессмертие души. Если же они не верят в жизнь после смерти, то жизни после смерти для них нет. Таков закон". "Разве то, во что человек верит, может сказываться на нём? Или она есть, или её нет, во что бы он ни верил". "То, во что человек верит, сказывается следующим образом. Жизнь после смерти слагается стремлениями человека и его духовным ростом, которые полностью раскрываются в том духовном мире. Каково его развитие [в нашем мире] — такова и его жизнь после смерти. Она выступает как дополнение его жизни здесь. Все неудовлетворённые духовные устремления, все желания более возвышенной жизни, все вдохновенные мечты о прекрасном расцветают в той жизни духовной, и для души наступает день, тогда как жизнь на земле для неё — это ночь. Но если у нас нет устремления к возвышенному, нет веры ни в какую жизнь после смерти, то пуста душа наша, и не из чего сложиться нашей духовной жизни". "Что же тогда происходит с нами?" "Немедленное перевоплощение, почти без промежуточного периода, причём [прежнее] сознание в этом, другом мире не восстанавливается". "Чему ещё вы, как теософы, учите?" "Похоже, сегодня вечером я попала под перекрёстный допрос, — ответила она с улыбкой. — Мы учим тому, что старо как мир, и однако учить этому нужно до сих пор. Мы учим всеобщему братству". "Давайте не будем говорить расплывчато и общими фразами. Скажите мне точно, что вы под этим подразумеваете". "Берём конкретный случай, — сказала она. — Взять англичан. Как они жестоки! Как бесчеловечно обращаются они с моими бедными индусами!" "Я всегда считал, что в материальном отношении они очень много сделали для Индии", — возразил я. "Но к чему все эти материальные блага, если вас повсеместно презирают и унижают? Если попраны идеалы национальной чести и гордости, если вас постоянно заставляют чувствовать, что вы низшая раса — смертные низшего порядка — свиньи, как называют индусов англичане и сами искренне в это верят. Так вот, всеобщее братство есть нечто совершенно противоположное этому. Никакие материальные блага не компенсируют надругательство над душами целого народа и уничтожение его идеалов. Кроме того, есть и другая сторона, на которую мы, теософы, всегда указываем. Не существует "низших рас", ибо все равны в нашей семье человеческой. И поскольку в предыдущих жизнях мы воплощались в каждой из этих рас, надо относиться к ним более по-братски. Они наши подопечные, вверенные нам. А как поступаем мы? Захватываем их земли, расстреливаем их на пороге их собственного дома. Надругавшись над их женщинами, разграбив имущество, мы с невозмутимым видом лицемерно заявляем, что совершаем всё это ради их же блага". "Это и есть то, чему послали вас учить адепты?" "Да, и этому, и другим вещам, которые очень важны, а вскоре станут ещё важнее. Существует опасность чёрной магии, ибо весь мир устремился к ней, и в особенности Америка. Только глубокое знание подлинной психической и духовной природы человека может спасти человечество от смертельных опасностей". "Сказки про ведьм в это, с позволения сказать, девятнадцатое столетие, в наш просвещённый век?" "Да, сэр! Сказки про ведьм в наш просвещённый век! И попомните мои слова. Грядут такие сказки, о которых в средние века и не помышляли. Целые народы, сами того не замечая, скатятся к чёрной магии****, действуя, разумеется, с благими намерениями, коими, при всём том, будет вымощена дорога в ад! Разве не видите вы того огромного зла, что кроется в гипнотизме? Гипноз и внушение — огромные и опасные силы, по той самой причине, что жертва даже не догадывается, что подвергается их воздействию, — её лишают воли. Вначале это может применяться из самых лучших побуждений и в благих целях. Но мне уже много лет, я немало повидала во многих странах, и как бы хотела я верить, что эти силы будут использоваться лишь во благо! Если бы вы могли предвидеть то, что предвижу я, то вы, всем сердцем и душою, принялись бы распространять учение о всеобщем братстве. Это единственное спасение!" "Как же это поможет защитить людей от гипноза?" "Очищая сердца тех, кто мог бы злоупотребить им. Всеобщее братство зиждется на всеобщей душе. Именно потому, что есть единая душа, общая для всех людей, и может существовать такое братство или даже взаимопонимание. Помогите людям укрепиться в этой мысли, и они будут в безопасности. В каждом человеке есть божественная сила, которая должна управлять всей его жизнью, и её-то никто не может склонить ко злу, даже величайший чародей. Пусть люди примут её водительство, и тогда им не страшен ни человек, ни дьявол. Знаете, дорогой мой, что-то мы припозднились, я уже засыпаю. Так что позвольте пожелать вам доброй ночи!" И Старая леди откланялась с той величавостью, которая никогда не покидала её, ибо была у неё в крови. Из всех, кого я знал, она была аристократкой самой высочайшей пробы» [109].

Глава 6. Ланздаун-Роуд, 17

"Мейкотте" Е.П.Б. прожила четыре месяца. Когда для Ложи Блаватской потребовалось помещение более просторное и ближе к центру Лондона, братья Китли сняли подходящий трёхэтажный дом на Ланздаун-Роуд, 17, окруженный живописным садом (см. фото 30) [110]. Переезд на новое место в сентябре 1887 года совпал со знаменательным событием — выходом первого номера журнала Люцифер. Своим форматом и оформлением он выгодно отличался от Теософа с его перегруженными страницами, мелким шрифтом и тусклой бумагой. Название журнала шокировало многих, не стали исключением и родственники Е.П.Б. Имя Люцифер обычно связывали и связывают с дьяволом, или падшим ангелом. В первом же номере, в редакционной статье "Что в имени?", Е.П.Б. подробно объясняет, почему выбор пал на это слово. Предельно ясно она говорит об этом в письме к родным:

«Что вы на меня напали за то, что я свой журнал Люсифером назвала? Это прекрасное название! Lux, Lucis-свет; ferre - носить: "Носитель света" — чего лучше?.. Это только благодаря Мильтоновскому "Потерянному раю" Lucifer стал синонимом падшего духа. Первым честным делом моего журнала будет снять поклёп недоразумения с этого имени, которым древние христиане называли Христа. Эосфорос — греков, Люсифер — римлян, ведь это название звезды утра, провозвестницы яркого света солнечного... Разве сам Христос не сказал о себе: — "Я, Иисус, звезда утренняя"* (Откров. Св. Иоанна XXII, ст. 16)?... Пусть и журнал наш будет, как бледная, чистая звезда зари, предвещать яркий рассвет правды, — слияние всех несогласий, всех толкований по букве, в единый, по духу, свет истины!» [111].

Чтобы избежать обвинений в тенденциозности, редакция пригласила к сотрудничеству всех, не только теософов. Е.П.Б. особо указывает на это в статье "Что есть истина?" в февральском номере за 1888 год: "На страницах нашего журнала найдётся место и для самых убеждённых материалистов; более того, даже для тех, кто не испытывает угрызений совести, опускаясь до брани в адрес столь дорогих нам доктрин теософии, или же презрительно усмехается и позволяет себе выпады в наш адрес" [112]. В пятнадцати номерах подряд Люцифер публиковал сатирический роман, в котором в роли главных действующих лиц выведены ведущие теософы. Сама Блаватская была представлена, по её собственному выражению, "чем-то вроде говорящего медиума-попугая". Автором сего романа, носившего название "Говорящий образ УРУР", был Франц Гартман. В сентябре 1887 года из Швеции возвратилась графиня Вахтмейстер. Незадолго до её возвращения Е.П.Б. получила письмо от Акселя, сына графини, в котором тот просил совета в связи с состоянием своего здоровья. Она пишет ему 11 сентября [113]:

«Мой дорогой граф, Я отвечаю только сегодня, поскольку мне не хотелось, чтобы ответ исходил только от меня. Совет таков: старайтесь вести как можно более размеренную жизнь — и ложитесь спать пораньше. Поступайте в Лейпцигскую консерваторию и постарайтесь обговорить особые условия для себя, чтобы посещать меньше занятий — по состоянию здоровья. Физических упражнений по утрам или по вечерам вполне достаточно... если вам удастся целиком и полностью сосредоточить свои мысли на музыке — вернее, гармонии. Ведь гармония — умственная, психическая и духовная, когда в ней купается сама ваша душа, оказывает сильное влияние и на физиологическую часть всего организма. Когда мысли в беспорядке и невозможно ни на чём сосредоточиться — это и есть та дисгармония, от которой происходят телесные недуги. Держитесь музыки и её философии, и все прочие философии придут к вам естественным образом. Я надеюсь, что вы меня поняли; но если матушка с вами, она разъяснит вам слова Учителя. Желаю вам успехов и здоровья, благодарю за оказанное доверие, поверьте, всегда по-братски Ваша, Е.П. Блаватская».

Граф стал известным композитором. Он написал несколько симфоний и две оперы, в том числе посвященную жизни Будды. Одним из его учителей, говорят, был Венсан д'Энди. Граф дожил до восьмидесяти двух лет [114]. В другом месте Блаватская говорит о том, как важна гармония души для физиологии человека: "Половина, если не две трети заболеваний — плод наших страхов и воображения. Уничтожьте страх, направьте воображение по другому руслу, и природа довершит остальное"**. Она, однако, добавляет, что не следует полагаться на одну лишь волю в тех случаях, когда больному требуется "безотлагательная помощь опытных хирургов и врачей" [115]. В статье "Беседы по оккультизму" E.П.Б. пишет, что в излечении болезней "в этом веке наука достигла больших успехов, но почти всё это направлено на устранение последствий, но никак не причин этих бед... В будущем, по мере расцвета нашей цивилизации, возникнут новые болезни и появятся неведомые дотоле расстройства, причины которых лежат глубоко в умах людей и могут быть искоренены, лишь когда жизнь будет строиться на духовных началах" [116]. Е.П.Б. никогда не утверждала, что может исцелять болезни, но есть свидетельства, что она обладала познаниями в этой области. Об этом рассказывает Элис Кледер в книге "Е.П. Блаватская, какой я её знала". Вскоре после кончины Е.П.Б. она была на приёме у Меннелла, лечащего врача Е.П.Б. в Лондоне. Вот что она пишет: