Часть IV. АМЕРИКА – СТРАНА НАЧИНАНИЙ 13 страница

Я не могу писать здесь о том, что произошло дальше, хотя никогда этого не забуду, но около восьми утра Е.П.Б. внезапно открыла глаза и попросила завтрак, впервые за два дня заговорив своим обычным голосом. Я отправилась за доктором, и он был поражен переменой в состоянии больной. "Ах, доктор, вы же не верите в наших великих Учителей", — сказала ему Е.П.Б.» [248].

У происшествия, о котором Купер-Оукли рассказывать не стала, были и другие свидетели. В тот вечер в проходной комнате перешёптывались супруги Купер-Оукли, Дамодар Маваланкар, Баваджи Д.Натх и д-р Франц Гартман, прислушиваясь, не позовет ли Е.П.Б. к себе. Внезапно на веранде возник полностью материализовавшийся Учитель М. Он быстро пересек проходную комнату и вошёл в покои Е.П.Б. Между тем сидевшие в соседней комнате вышли... По выздоровлении, Е.П.Б. поведала ближайшим друзьям, что к ней пришёл Учитель и предложил выбор: с миром умереть сейчас, и на этом её мученичество окончится, или жить ещё несколько лет ради [написания] Тайной Доктрины...[249]

Сто лет спустя В.Харрисон замечает, что не может найти оправдание для тогдашних членов Совета ТО, которые отказывались "позволить учредительнице Общества защитить себя законным путём. Создаётся впечатление, что они заботились лишь о собственной репутации. Была Е.П.Б. обманщицей или нет, но она имела право на беспристрастное рассмотрение своего дела. Этого так и не произошло. Если бы ей разрешили прибегнуть к юридически грамотной помощи, о чём она просила, то и Ходжсону, и Обществу психических исследований пришлось бы очень несладко", не говоря уже о Куломбах [243].

21 марта 1885 года Е.П.Б. направила следующее письмо в Генеральный совет Теософского общества:

«Господа,

Я вынуждена снова подать прошение об отставке, уже поданное мною 27 сентября 1884 года и отозванное по настоятельным просьбам и ходатайствам друзей из Общества. Мою нынешнюю болезнь врачи признали смертельной; мне не обещают и года жизни. В этих обстоятельствах было бы нелепо оставаться на посту секретаря-корреспондента, и я настоятельно прошу позволить мне уйти в отставку. Я хочу посвятить немногие оставшиеся мне дни иным мыслям и быть свободной на случай возможной смены климата, если сочтут, что это будет мне на пользу. Говорю всем вам, и каждому из моих друзей и единомышленников, своё любящее "прощай". Если случится так, что это будет моим последним словом, я заклинаю вас всех, во имя блага человечества и ради вашей собственной кармы, хранить верность Обществу и не позволить врагу разрушить его. Братски и навек ваша — в жизни и смерти.

Е.П. Блаватская».

Заявление об отставке было вскоре опубликовано в Теософе вместе с заключением её врача:

«Настоящим подтверждаю, что г-же Блаватской решительным образом противопоказаны те тревоги и волнения, которым она подвержена в Мадрасе. Состояние её сердца требует полного покоя и подходящего климата. Рекомендую ей немедленно отправиться в Европу и жить в умеренном климате — в каком-нибудь тихом месте.

31-3-85.

Мэри Шарлиб, д-р медицины, бакалавр естественных наук, Лондон» [250].

Решение покинуть Адьяр принимала не Е.П.Б. Она протестовала, ей не хотелось бросать на произвол судьбы теософскую работу в Индии**251. Решение это было продиктовано не только заботой о её здоровье; многие просто уже не верили в её миссию и считали помехой её дальнейшее пребывание в Адьяре [252].

Одной из главных причин того, что всё обернулось именно так, стали действия Ходжсона. Он откровенно злоупотребил своими полномочиями представителя ОПИ, внушая всем встречавшимся ему теософам, что он доказал "сплошное мошенничество" во всех делах, связанных с Е.П.Б. [253]. Он, должно быть, проявил незаурядную настойчивость, потому что ещё до отъезда из Индии в конце марта 1885 года сумел-таки убедить адьярское руководство отозвать публикации о деле Куломбов, защищавшие Е.П.Б. Он сам впоследствии поведал об этом своём успехе [254].

 Е.П.Б. покинула Индию 31 марта и уже никогда больше туда не возвращалась. Она отплыла в Неаполь в сопровождении Мэри Флинн, индуса-чела Баваджи и Ф. Гартмана. В июне Олкотт написал Ф. Арундейл в Лондон:

«Здесь [в Адьяре] начали собирать пожертвования, чтобы оплатить расходы по болезни бедной Е.П.Б. (более 70 фунтов) и на переезд, пока она не начнёт получать из Москвы деньги за свои литературные труды. Но я сомневаюсь, что она сможет что-нибудь делать, учитывая её подагрические пальцы, слабое сердце и альбуминурию. Нам надо относиться к ней как к почётному пенсионеру и обеспечить ей хороший уход. Бедная женщина — после стольких трудов оказаться выдворенной из дому при таких прискорбных обстоятельствах и, может статься, даже умереть с клеймом позора на своём блистательном имени!» [255].

Отчёт Ходжсона был опубликован только в конце 1885 года. Последствия этого оказались просто поразительными, вспоминает Гартман. Скандал "известил о существовании ТО и теософского учения весь мир, тысячи людей читали и обсуждали книги г-жи Блаватской, с её взглядами познакомились те, кто иначе никогда не узнал бы о них" [256]. А в Соединённых Штатах Теософское движение обрело второе дыхание [257]. Уже через четыре месяца после того, как было обнародовано заключение Ходжсона, в Нью-Йорке вышел первый номер журнала Путь, основанного Джаджем. На следующий год в Англии начал выходить журнал Люцифер, издаваемый Е.П.Б. Много лет спустя Франческа Арундейл заметила:

«В самом начале, когда одна неудача следовала за другой, нам казалось, что каждая из них угрожает самому существованию Движения, мы то и дело восклицали: "Это уж точно погубит Общество". Но потом мы увидели, что, возрождаясь каждый раз как феникс из пепла, оно воскресает к новой жизни и становится только крепче от перенесённых ударов» [258].

Эти наблюдения подтверждаются данными из статьи Блаватской "Последние достижения теософии" (1890):

«... Начнём с 1884 года, когда против нас ополчилось лондонское Общество психических исследований. По официальным данным за тот год, на 31 декабря 1884 года в мире было 104 филиала Теософского общества. В 1885 году, как ответ нашим обвинителям, возникло ещё семнадцать филиалов, в 1886 году — пятнадцать, в 1887 — двадцать два, в 1888 — двадцать один... К июню 1890 года мы насчитали в наших протоколах более 200 филиалов... Если уж все эти заговоры и нападки не нанесли Обществу серьёзного урона и не подорвали его рост, то ему уже ничего не страшно. Мы можем с благодарностью повторить христианскую мудрость, слегка перефразировав её применительно к нашему движению: "Кровь мучеников есть семя теософии". Наше Общество потрудилось на славу, добрые зёрна ярко выделяются даже в кучах мякины, и ничто не помешает им стать надёжным основанием для храма истины — как в ближайшем, так и в отдалённом будущем» [259].

Но всё это отнюдь не было очевидным, когда в 1885 году Е.П.Б. прощалась с Индией. А следующий год стал для неё годом жесточайших испытаний.