РАСКОЛ КАК ЯВЛЕНИЕ РУССКОГО РЕЛИГИОЗНОГО СОЗНАНИЯ.

ПАТРИАРХ НИКОН (1605 – 1681). СТАРООБРЯДЧЕСТВО.

ПРОТОПОП АВВАКУМ (1620/1621 – 1682)

«…ритор и философ не может быть христианин»;

«…по вере своей и дела творят таковы».

Аввакум

Исторический период от смерти царя Федора Ивановича до установления правления династии Романовых принято называть Смутным временем.

В это время Россия подверглась польско-шведской интервенции, была захвачена Москва и разорены русские земли, составлявшие основу государства.

В период Смуты и непосредственно после нее появились ряд произведений, которые принято называть «Повести Смутного времени». Внимание авторов этих произведений сосредоточено на проблемах религиозной и политической независимости страны.

Почему произошла Смута, почему государство и нация оказались втянутыми в потрясения, которые привели их к краю гибели? Ответ на этот вопрос дается религиозными мыслителями с позиций православной историософии.

«Смута есть искушение, посылаемое соборной душе народа как возможность явить свою веру перед лицом злобных нападок и разрушительной ненависти». «Шестьсот лет после крещения Руси русский народ мужал и креп под сенью Креста Христова, под отеческим пастырским надзором церковным. Шестьсот лет восходил он «из силы в силу», преодолев родовые распри, княжеские междоусобицы, католическую агрессию на Западе и татарское нашествие на Востоке, осознав свое великое служение хранителя Истины, приведя в соответствие с ней все стороны народной жизни» [5, с. 182].

С этой точки зрения, несостоятельны утверждения сторонников субъективно-идеологического понимания истории о том, что главными причинами Смуты были особенности характера Ивана Грозного, после смерти которого к власти пришли «временщики».

Все «начала и концы» исторических процессов, согласно историософии, следует искать в духовной сфере бытия.

Наиболее ярким произведением цикла «Повестей Смутного времени» является написанная неизвестным автором «Новая повесть о преславном Российском царстве и великом государстве», в центре которой находится описание подвига защитников Смоленска при осаде города войсками польского короля и обличение правящих кругов русского общества в предательстве.

Автор скрывает свое имя, поскольку боится «злой смерти» за то, что выступает против представителей власти. Современных ему русских правителей он называет «кривителями», осуждая посланное под Смоленск посольство, которое в составе людей «всех чинов» отправилось к польскому королю, мечтой которого издавна было «наше государство взяти и владети». Он обвиняет в предательстве «наших благородных», которых он называет «злодеями отечества», действующими ради «своея мимотекущая славы и величества». Автор, постоянно пользующийся формулировками учения «Москва – Третий Рим», призывает всех русских людей объединиться и постоять «за свое великое государство», «за святую непорочную христианскую правду» [19, с.140].

Народное ополчение под руководством К. Минина и Д. Пожарского освободило Москву от завоевателей. Новгородский глава (земский староста) Кузьма Минин обратился к народу с такими словами: «Вступимся за православную веру и поможем Московскому государству! Не пожалеем ничего: продадим дома свои, заложим жен и детей и соберем казну на жалованье войску! Умрем за Русь Святую!».

В 1613 году был собран Великий Собор (Совет Всея Земли), на котором Михаил Федорович Романов был провозглашен Государем и Великим Князем Всея Руси Самодержцем. На Совете Всея Земли была дана соборная клятва, согласно которой преступление против государства признается преступлением религиозным. «Если же кто не похощет послушати сего соборного уложения, – говорит клятва, – которое Бог благословил, и станет иное говорить, таковой, будь он священного чину, от бояр ли, воинов или простых людей, по священным правилам Святых Апостолов и Семи Вселенских Соборов… да будет извержен из чину своего и от Церкви Божией отлучен…» [5, с. 202].

Уровень религиозности русской жизни XVII века был чрезвычайно высок. В каком-то смысле именно «избыток благочестия» можно назвать причиной Раскола, имеющего глубокий философский смысл.

«Общество, – пишет митрополит Иоанн, – раскололось в зависимости от тех ответов, которые давались на волновавшие всех, всем понятные в своей судьбоносной важности вопросы:

- Соответствует ли Россия ее высокому служению избранницы Божией?

- Достойно ли несет народ русский «иго и бремя» своего религиозно- нравственного послушания, своего христианского долга?

- Что надо делать, как устроить дальнейшую жизнь общества, дабы обезопасить освященное Церковными Таинствами устроение жизни от разлагающего, богоборческого влияния суетного мира западных лжеучений и доморощенных соглашателей?» [5, с. 213].

Поводом для церковного Раскола послужил процесс исправления обрядов и богослужебных текстов. Еще при Иване Грозном на «Стоглавом» Соборе обсуждался вопрос о церковных книгах и отмечалось, что при переписке допускаются искажения текста. Собор рекомендовал завести вместо писцов типографию и печатать книги. В Смутное время печатный дом сгорел, так что издание книг на время прекратилось; вопросы соотношения славянских и греческих текстов решали люди особого звания – «книжные справщики».

В 1652 г. патриаршество всея Руси принял новгородский митрополит Никон. Опираясь на восточных патриархов и церковных иерархов из только что присоединенной Левобережной Украины (ранее украинская православная церковь была подчинена Константинопольскому патриарху), он стал проводить реформы строго по греческому образцу. Церковные новшества породили оппозицию, которая обвинила Никона в измене Православию и «латинстве».

Действительно, греческие книги и обряды по сравнению с образцами времени принятия Русью православия были искажены гораздо сильнее, чем русские. Многие книги, по которым проводились исправления, были напечатаны в католической Италии. Кроме того, занятая Никоном позиция, согласно которой «русские обряды не священи суть», а русской церкви необходимо во всем слушаться греческую, явилась серьезным, целенаправленным ударом по русскому национальному самосознанию, по теории «Москва – Третий Рим».

После церковного Собора 1666 г., который предал защитников «старой веры» анафеме, движение раскола приняло массовый характер. В наиболее непримиримых направлениях появилась проповедь ухода от зла во имя сохранения «истинного Православия» и спасения души. Возникла практика самосожжений»; восемь лет тянулась осада Соловецкого монастыря, ставшего оплотом старообрядчества. На том же Соборе Никон, пытавшийся поставить себя выше царя, был лишен патриаршего сана и в звании простого монаха отослан на покаяние в Ферапонтов монастырь.

Раскольники, фактическая численность которых измерялась миллионами, провозгласили гибель Московского православного царства и наступление царства Антихриста. Они считали, что царь Алексей Михайлович, патриарх и все власти выполняют волю дьявола. Позднее старообрядцы явление Антихриста будут видеть в реформах Петра I. Распространенными были ожидания «конца света».

Наиболее значительным вождем раннего раскола стал умный и обладающий литературным талантом протопоп Аввакум. Аввакум открыто заявлял, что внесение исправлений оскверняет истинную веру и древнее русское благочестие. За свои убеждения, от которых он никогда не отрекся, Аввакум был расстрижен и сослан в Пустозерский острог, где после 15-летнего пребывания в сыром земляном срубе умер мученической смертью. 

Н.А. Бердяев называет протопопа Аввакума «величайшим русским писателем допетровской эпохи». «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное», принадлежит к шедеврам мировой литературы. «Житие» переводилось на многие иностранные языки и высоко оценивалось И.С. Тургеневым, Ф.М. Достоевским, Л.Н. Толстым.

Аввакум рассказывает о себе, как о христианском подвижнике, пророке и неустрашимом борце за правду, продолжая традиции житий святых, поучая читателей примером собственной жизни. По его мнению, если ради веры человек способен претерпеть все «жестокое», «плачевное», «смертоносное», значит житие его духовно. Если же человек проводит жизнь в «роскоши мира сего» и преисполнен «неправды и беззакония», то такой человек «грехотворителен и гнусен». В отличие от Нила Сорского, он призывает читателя не к внутренней борьбе с грехами, а к внешней борьбе с гонителями и врагами истинной веры.

Аввакум отрицательно относится к философии в «западно-латинском» понимании. «Не ищите риторики и философии, ни красноречия, но здравым истинным глаголом последующе, поживите. Понеже ритор и философ не может быть христианин» [16, с.159]. О своем образовании Аввакум пишет: «… не учен словам, но не разумом; не учен диалектики, и риторики, и философии, а разум христов в себе имею, яко же и Апостол глаголет: аще и невежда словом, но не разумом» [2, с.666]. «Иуда чудотворец был, да сребролюбия ради ко дьяволу попал. И сам дьявол на небе был, да высокоумия ради свержен был»
[2, с. 666].

В своих сочинениях Аввакум удивляется мощи и красоте нашего Отечества, подчеркивает значение национального языка, обычаев и традиций России. Обращаясь к царю Алексею Михайловичу, протопоп пишет: «Ты ведь, Михайлович, русак, а не грек! Говори своим природным языком; не уничижай его в церкви, и в дому, и в пословицах. Как нас Христос научил, так и подобает говорить» [16, с. 159].

«С реализмом жизнеописания Аввакума связана еще одна черта, – пишет Н.С. Трубецкой, – его ярко выраженный национальный характер. В то время как традиционные жития, даже русских святых, развертывают повествование, так сказать, в своего рода условном географическом окружении, где вряд ли узнаваемы подлинные черты России и исторической эпохи, в книге Аввакума перед нами предстает конкретная Россия XVII века. Ее и ее народ Аввакум любит горячей любовью, но не потому, что это его страна и его народ, а потому, что он рассматривает Россию и русских как носителей истинной веры» [24, с. 615].

«Мой Христос не приказал нашим апостолам так учить, еже бы огнем, да кнутом, да виселицею в веру проводить… по вере своей дела творят тако-
вы же». 

ЮРИЙ КРИЖАНИЧ (1617/18 – 1683).

«ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ»

«Ничто не может быть более гибельным

для страны и народа, нежели пренебрежение

своими благими порядками, обычаями, законами,

языком и присвоение чужих порядков и чужого

языка и желания стать другим народом».

Юрий Крижанич – славянский ученый-энциклопедист, хорват-католик, нашедший духовную родину в России и принявший православие.

Крижанич был человеком с разносторонним образованием: философ и богослов, политико-эконом, филолог. Сиротой он был вывезен в Италию и получил образование в римском коллегиуме, где готовили миссионеров для распространения католицизма в других странах. Крижанич, как славянин, предназначался для России. «Но у него была своя затаенная мысль – пишет В.О. Ключевский – миссионерский энтузиазм служил бедному студенту-славянину лишь средством заручиться материальной поддержкой со стороны конгрегации… Рано стал он думать и глубоко скорбеть о бедственном положении разбитого и порабощенного славянства» [20, с. 368].

Крижанич считал, что объединение разрозненного славянства следует вести из единого политического центра – России; он собрал и обобщил большой материал о различных сторонах российской жизни. В своих проектах он использовал исторический опыт древневосточных и античных государств, привлекал работы Платона, Аристотеля, Цицерона и других мыслителей прошлого. По не совсем ясным причинам Крижанич был сослан в Тобольск, где прожил 15 лет и написал свои основные трактаты. В наиболее известном труде «Политика» он провел сравнительный анализ исторического опыта России с порядками европейских стран и дал прогноз дальнейшего развития нашей страны. Вернувшись в Европу, он продолжил борьбу за освобождение славянства и был убит в битве с турками под Веной.

Ю. Крижанич пытался в своих трудах разрешить основное противоречие духовной жизни России XVII в.: с одной стороны, страна нуждалась в «умственном просвещении» и «внешней цивилизации» (иностранное влияние после Смутного времени в Москве, действительно, усилилось), но, с другой – в обществе сохранялось подозрительное отношение к философскому образованию как «прелести бесовской», связанной с еретическими учениями Запада и Востока (греки). Мыслитель проводил четкую границу между мудростью, знанием и философией. Под мудростью он понимал «постижение наиболее важнейших и наивысших вещей» (иными словами, Бога, природы, общества, человека), под знанием – «понимание причин вещей», а под философией – «стремление к мудрости». Философия у него выступает как наивысшая ступень познания. Она учит правильно судить обо всех вещах, не ошибаться и не заблуждаться. «Подлинный философ ничего не умеет делать и обо всем может судить» [18, с. 36].

По мнению Крижанича, будущее России зависит от распространения в народе просвещения. Он определяет четыре основных направления развития России: 1) просвещение, наука, книги, – «мертвые, но мудрые и правдивые советники»; 2) правительственная регламентация, действия «сверху», так как «царским повелением все можно исправить в России» (Крижанич – сторонник самодержавия); 3) политическое право должно ограничить самодержавие в жестокостях управления; в государстве не должно быть «людодерства» – тирании и обременения народа непосильными налогами; 4) распространение технического образования, когда по всем городам должны быть учреждены профессиональные школы (даже женские училища рукоделий). Необходимо перевести иностранные книги о торговле и ремеслах на русский язык. В результате всех этих мер станет возможным разработка естественных богатств страны и распространение новых производств, особенно металлургии [3, с. 452 - 464].

Многие исследователи отмечают, что, читая преобразовательную программу Ю. Крижанича. Невозможно не заметить ее сходства с программой Петра I. По Крижаничу, «пришло время нашему народу учиться наукам. Ибо в сие время Бог по своему милосердию и щедрости вознес на Руси славу и величие славянского королевства так высоко, что в прошедшие века у нашего народа никогда не бывало столь славного королевства».

Мыслитель верит в будущее России и всего славянства: они стоят на ближайшей очереди в мировом преемственном возделывании мудрости сменяющимися народами. Как филолог Крижанич хотел разработать единый для всех славян язык и написал большое количество грамматик, словарей лингвистических трактатов.

Ю. Крижанич был неприятно удивлен бытовавшим уже тогда в высших кругах русского общества преклонением перед Западом и пренебрежением национальным достоинством. Это явление, которое он назвал «чужебесием», имеет следствием «чужевладство», то есть иноземное иго [3, с. 497].

«Ни один народ под солнцем, – пишет он, – искони веков не был так изобижен и посрамлен от инородцев, как мы, славяне, от немцев; затопило нас множество инородников; они нас дурачат, за нос водят, больше того – сидят на хребтах наших и ездят на нас, как на скотине, свиньями и псами нас обзывают, себя считают словно богами, а нас дураками. Что они выжмут страшными налогами и притеснениями из слез, потов, невольных постов русского народа, все это пожирают иноземцы, купцы греческие, купцы и полковники немецкие, крымские разбойники. Все это от чужебесия: всяким чужим вещам мы дивимся, хвалим их и превозносим, а свое домашнее житие презираем… Ничто не может быть более губительным для страны и народа, нежели пренебрежение своими благими порядками, обычаями, законами, языком и присвоение чужих порядков и чужого языка и желание стать другим народом» [3, с. 621- 635].