Кто такой Иисус Христос, чему учил и кому служил? 29 страница

Д 3а. Влеса молим мы, нашего Отца,[31] чтоб двинулся по небу Конник Суражий,[32] и чтоб взошёл над нами Сурье сказать колёса золотые вращать.[33] Ведь это Солнце [34] наше, что светит на наши дома, и перед ликом Его бледнеет лик огнищ домашних.

Огоньку сему, Семургле [35] Богу говорим мы появиться и объявиться в небе, и приняться за дело своё до самого до синего до света [т.е. до рассветных сумерек]… называем Ему имя Его: «Огнебоже!» [36] и идём трудиться, как и всякий день, омовенья телу сотворя; едим и в поля идём трудиться наши, как Боги всякому велели мужу, кто способен трудиться ради хлеба своего.

Даждьбоговы вы внуки, любимцы Божьи, и Божие орало [т.е. плуг] вы так в деснице держите… Славу воспоём Прекрасному,[37] и до вечера думаем мы таково и пятикратно Богов мы славим в день. Пьём сурицу [38] в знак благости и общности с Богами, Которые во Сварге суть [пребывают], также пьют за счастье наше…

Воспоём Прекрасному славу, и золотой Суражий конь поскачет в небе… Домой идём мы, потрудившись, огонь мы там творим и пищу нашу едим. И говорим, любовь к нам Божья какова и отходим ко сну. Итак, прошёл ведь день и темень настаёт…

Также даём десятую мы часть нашим Отцам и сотую – властям [т.е. тем, кто нами управляет]… И так и пребываем славными, поскольку славим мы Богов и молимся с телами, омытыми водою чистою…

Д 4г.Сурожу [39] ж Святу быть над нами [т.е. Солнце Святое пребывает над нами]… […] И всякий день к Богам взираем, которые есть Свет, которого мы называем Перун, Даждьбог, Хор,[40] Яр,[41] и именами многими иными… Так воспеваем славу мы Богам и милостью Божеской живём, покуда жизни не лишимся.

Сурожа [т.е. Сурья-Солнце] бьёт наших врагов, которые суть мизгири [пауки], на Неё [т.е. на Сурью] ползущие… и нам грозящие болями и Маром-Марой,[42] и всяческим жизни концом… Бог Сильный явится… и будет бить мечом тем – молнией, и они издохнут.

Сурья светит на нас и к нам [т.е. лучи Её идут к нам], и видим Её… Во-первых же, слава Сурье, Снопу-Деду,[43] которые зло изгоняют…

Злое племя дасов [44] поднялось из этой тьмы. И это злое племя на Пращуров наших налетело… и напало, и многие явились поражённые и умерщвлённые.

И тот Орей Старый Отец и говорит: «Идём из той земли, где гунны [45] наших братцев убивают. В час этих зверств кровь льётся. И скот наш они крадут, и убивают детей».

И сказал то Старый Отец, и мы направились в другую землю, которая мёдом и молоком течёт. И есть земля та… и все отправились. А сыновья три Орья были Кий и Пащек, и Хоровато,[46] откуда три славных [или славянских, т.к. «славене» означает и то, и другое] племени проистекли. Сыновья те были предводители храбрые дружин, и так все и уселись на коней, да и отправились… За ними ж едут дружины молодёжи, скот, коровы, повозки бычиные [т.е. повозки, запряжённые быками; на лошадях русы раньше ездили только верхом] и овцы… И дети шли, и старцы, и матери, и женщины, как немощные люди [т.е. которые не могли сражаться].

Так шли они на полдень к морю и мечами разили врагов. Шли до гор великих и до травных равнин, где было злаков множество.

Там они и поселились с Кием, который Киева строитель был.[47] Там ведь и была столица Русская… Многой крови стоил исход тот Славным. А они пренебрегали скверным, что случалось [т.е. не обращали на тяготы внимания] и двигались, куда им Орей говорил. Потому как кровь ведь та своя, и кровь наша про то же говорит, что мы есьмы все Русичи. Не слушайте врагов, что говорят, что вы не добродетельны… От Орея Отца мы происходим и т…[48]

Д 6в. От Отца Орея и до Дира [49] было тысячу пятьсот лет.[50] Вот, те Праотцы наши знали медные мечи. Так ведь Твастер [51] им сказал сделать железные и брать коней, которые бегут от Богов к нам.

Так была Русколань [52] сильной и крепкой. Ведь благодаря Перуну, владеющему нами, сколько бы мы не вытаскивали мечи – побеждали врагов, отгоняли их в их земли. Потому как вожди времени рода Орея славны и сильны были, – как и те, которые под солнцем били Египет,[53] и раньше. В те же времена не было у нас единства, и были мы с вами как овцы без Влеса. Он ведь сказал нам, что надобно нам ходить прямо, но никогда не криво [т.е. жить по Правде, а не по Кривде], а того мы не послушались.

Так парсы [54] убрали большую часть Русов [возможно, в смысле «отстранили с ключевых позиций»], почтив Набсура.[55] Не остерегались ведь они врагов, и так напали те на них…, и пошли они клонить головы свои под вражеские бичи. Тогда-то сильные враги напали на всех трёх. А те-то пошли с говядами [крупным рогатым скотом] на заход Сурьи [на запад] и там пропали. Наши же люди пошли под Набсура царя. А после того-то пошли на солнце Египетское.

Д 6г. Долго пришлось тем годам порабощения длиться. И так пришёл день, и Русы убежали от Набусара [56] царя – парсы же не пошли за ними – и так пришли Русы в края наши. А там ведь они слышали песни наши об Интре и Волу,[57] чему мы твёрдо веруем. Мы с вами есьмы с Богами нашими, а своим Богам свои не в тягость. Оттого едины мы и, раз мы Их несём, то Они у нас и есть [букв. «Их несущие, Их имеем»], и никогда мы не должны называть Их иначе, как это делают говорящие на (других) языках.

Когда порабощение то вавилонское мы претерпевали, и князем их тут был Набсур царь, который их-то подчинил. И они своих молодых давали в воины… мучения претерпевали, и они били палкой. И то терпеть мы с вами не могли никак.

И не можем, и говорим им, что нам это не по сердцу. Так в тот день, когда было великое землетрясение и землевертение [или, возможно, смерчи], и овраги расселись вокруг до неба, там кони и волы метались и ревели. Забрали мы свои стада и бросились на полночь [т.е. на север] и спасли души наши. И так Богами хранимы будете,[58] и чем ни за что терять нам сынов своих и своих дочерей, да и жён. И будем просто свои уже и жить в благополучии. А как шли бы на челе ратей, то не были бы смятены и в рабство не отдались бы все и ходили бы не как псы. Потомки мы Славных, и героями быть можем, а не обращали внимания мы с вами [т.е. пренебрегали своим благородным происхождением и единением и потому попали в кабалу].

Вот Магура поёт песни свои к сече [т.е. призывающие, подготавливающие к битве]. И та Птица – от Индры,[59] потому как Индра был и пребудет Индрой только, Который даёт Перуну все брани,[60] чтобы Тот поверг их, чтобы пришёл Ярый [61] наш в лунче. И лучше нам пропасть, но никогда по воле своей не быть рабами и жертвы творить богам их [т.е. врагов].

Д 6е.[…] Разбиты были Русы греками [62] и ромеями, и они [т.е. Праотцы] пошли по берегам морским до Сурожи. И там сотворили Сурожский край, потому что он солнечный; дань он выплачивает Киеву. Вот – то, что было создано, не долго оно продолжалось, а мы ведь весьма сражались.

И тут-то в первый раз варяги пришли на Русь. И Аскольд силой своей разгромил князя нашего и разбил его… Аскольд, а потом и Дир, уселся над ними [т.е. над Русами в Киеве], как непрошеный князь. И они-то княжить начали над ними, на самом-то деле будучи вождями, а мы ещё останки его храним [намекается на Аскольдову могилу]. Огнебог [63] и от дома того отвращает лик свой, и от них [т.е. от тех князей], потому как были те князья греками крещены. Аскольд – тёмный воин, а так просвещён греками, что никаких Русов нет, а суть они варвары. И тому можем мы смеяться, потому как были кимры [древний народ], также Отцы наши, а они-то ромеев трясли и греков разметали, как поросят напуганных.

Д 7а.Слава Богам нашим!

Есть у нас истинная вера, которая не требует человеческих жертв. А то делается у варягов, которые истинно всегда совершали её, именуя Перуна Паркуном, и Ему жертву творили.

Нам же следует полевую жертву давать, и от трудов наших пшена, молока и туков [жиров или сала]. Ведь подкрепляем мы Коляду [64] ягнёнком,[65] и во время Русалий [летнего праздника], в день Яров [66] также, и Красной Горы.[67] То ведь делаем мы в воспоминание гор Карпатских. И в то время род наш звался карпени. А как стали мы жить в лесах, то имя назвали нам древичи, а на поле мы имели имя поляне.

Так в любом случае, что греки начнут говорить на нас, что мы приносим в жертву людей – а то ложь, потому как нет такого на самом деле, и у нас другие обычаи. А тот, кто хочет повредить другим, говорит недоброе. А с тем глупый не борется, и таковой он и есть [т.е. он таким и становится], и другие говорят так же. […]

Все христианские источники единогласно утверждают, будто в Древней Руси существовали человеческие жертвоприношения и что христианизация Руси очистила нашу землю от этой скверны. Приведённый же фрагмент «Влесовой Книги» категорически отрицает существование человеческих жертвоприношений, называя это ложью и наговорами греков, т.е. христиан. О том же говорится и в другой дощечке, автор которой предостерегает своих сородичей: «Се, Боги Русские не берут жертвы человеческие… А вот варяги и эллины богам дают жертву иную и страшную, человеческую. И того не должны мы делать, потому как мы – Даждьбоговы внуки и не должны идти за другими следами чужими…» (Д 24б).

В этой связи для нас интересно мнение крупного специалиста по древней русской истории А.Г.Кузьмина, кстати, противника подлинности Влескниги, который писал: «Дело в том, что собственно славянское язычество человеческих жертвоприношений не знало. Наличие таковых у некоторых групп балтийских славян – свидетельство сложных ассимиляционных процессов. В частности, жители острова Рюген руги (их называли также русы, рутены, руйяны, раны – примерно так же, как и киевских русов) изначально славянами не были, а перейдя на славянскую речь, сохраняли многие обычаи, включая обряд погребения (трупоположение вместо типичного для славян трупосожжения). А за различием в обрядах стоит и разное видение потустороннего мiра» (Кузьмин, 2004, с.13). И в другом месте: «В описании Льва Диакона войны греков с “тавроскифами” Святослава имеется ряд бытовых зарисовок. Среди них обычно привлекает внимание обряд человеческих жертвоприношений. С.Гедеонов даже акцентировал внимание на этом обряде, доказывая невозможность признания русов норманами. Он полагал, что именно для славян-руси было характерно приношение в жертву юношей и девушек. […] С.Гедеонов, видимо, прав, говоря об отсутствии такого обряда у германцев. Но и у славян его тоже, по-видимому, не было. Здесь мы видим отражение религиозных и бытовых представлений, характерных для кельтов в Европе и тавров в Причерноморье» (Кузьмин, 2003, с.310).

Сохранилось летописное сообщение о принесении киевлянами в жертву Богам, идолы которых поставил князь Владимiр, сыновей и дочерей (ПВЛ, с.37); жертвой этого ритуала якобы пали варяжские мученики в Киеве. Однако это конкретное упоминание о человеческих жертвоприношениях не может считаться достоверным фактом, поскольку рассказ монаха-летописца о мученической смерти двух христиан имеет апологетический характер и содержит различные сомнительные подробности. На искусственность легенды указывает замечание в «Повести временных лет» (ПВЛ, с.39): «И не свесть никто-же, где положиша я» («И не ведает никто, где их положили»). Это при том, что летописцем приводятся пространные речи варяга, обличающие якобы неистинность Русских Богов и восхваляющие истинность еврейско-христианского бога. И потом о каком неведомом месте захоронения варягов можно говорить, если, судя по летописи, они были принесены в жертву и их останки должны были находиться на месте совершения требы? Между тем, в зольнике киевского святилища на Перуновом холме археологи вообще не обнаружили никаких людских останков. Всё это свидетельствует о литературном происхождении легенды, которая в дальнейшем стала обрастать новыми подробностями. В так называемом Прологе – сборнике кратких житий христианских святых, расположенных по дням празднования, – во-первых, появляется день памяти «мученикам» (очевидно, мифический день их «мученической кончины») – 12 июля, сразу за днём памяти блаженной кончины княгини Ольги, наступившей якобы 11 июля, а во-вторых, названо имя варяга-сына, неизвестное летописцу, – Иоанн. В более же поздней церковной традиции (не ранее XVII века) появляется уже и имя варяга-отца – Фёдор (Карпов, 1997, с.143-146). Всё это приводит нас к выводу, что происхождение соответствующего летописного сообщения было литературным и не имеет никакого отношения к действительности. 

В качестве другого примера «человеческих жертвоприношений» апологеты христианства обычно приводят следующее описание якобы ритуала жертвоприношения жителями города Ретры Сварожичу Радигосту, сделанное Адамом Бременским и повторённое Гельмольдом: «Епископу Иоанну, старцу, схваченному с другими христианами в Магнополе, то есть в Микилинбурге [славянский Микулин Бор], жизнь была сохранена для торжества [«язычников»]. За свою приверженность Христу он был [сначала] избит палками, потом его водили на поругание по всем славянским городам, а когда невозможно было заставить его отречься от имени Христова, варвары отрубили ему руки и ноги, тело выбросили на дорогу, голову же отсекли и, воткнув на копьё, принесли её в жертву богу своему Редегосту в знак победы» (Гельмольд. Славянская хроника. М., 1963, с.76-77).

В данном описании обращает на себя внимание то обстоятельство, что тело католического прелата было не сожжено, как это полагалось при жертвоприношении животных, а разрублено на части. Как мы видели, согласно ведийским представлениям славян, сам способ погребения умершего напрямую определял посмертную судьбу его души. Если путём сожжения свободного человека его душа напрямую возносилась на небо к Сварогу и Сварожичам, то совершенно другая судьба ожидала преступника, каковым в глазах славян являлся епископ Иоанн. Вот как Ибн Фадлан описывает обычаи восточных славян в дохристианскую эпоху по отношению к преступникам, посягнувшим на святость супружеских уз либо на чужую собственность: «А кто из них совершит прелюбодеяние, кто бы он ни был, то заколотят для него четыре сошника, привяжут к ним обе его руки и обе ноги и рассекут (его) топором от затылка до обоих его бёдер. И таким же образом они поступают и с женщиной. Потом каждый кусок его и её вешается на дерево… И они убивают вора так же, как убивают прелюбодея» (Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Т.2. М., 1967, с.125). Подобно тому, как куски тела казнённого становились пищей для птиц и зверей на земле, так, очевидно, и душа преступника обрекалась на поедание чудовищным змеем в загробном мiре. Эти воззрения и обусловленную ими практику мы наблюдаем у восточных славян, и, как видим, данная практика была свойственна и славянам западным, которые отнюдь не собирались допускать в свой ведийский рай духовного руководителя своих самых заклятых врагов. Как видим, к обряду жертвоприношения казнь католического прелата не имела ровно никакого отношения. Точно таким же образом поступали наши прародители и со всеми другими преступниками.   

Обвиняя наших дохристианских предков в человеческих жертвоприношениях и ссылаясь при этом на единственный мифический случай принесения в жертву двух варягов киевлянами, выдуманный христианским летописцем, и на сомнительный случай принесения в жертву католического прелата западными славянами, христиане, конечно же, не вспоминают о гекатомбах отнюдь не выдуманных человеческих жертв, принесённых богу Израилеву во имя «истинной веры». Теоретически, казалось бы, самопожертвование Иисуса Христа должно было бы стать самой последней жертвой в иудейской и христианской традиции. На деле же – наоборот, с него-то и началась долгая и кровавая история жертвоприношений ради лично Христа и ради иудейского бога в продолжение ветхозаветной традиции, тысячелетиями практиковавшейся евреями в отношении всех неевреев. Эти человеческие жертвоприношения выражались в дальнейшем в избиении целых народов (например, западных славян и русов в Прибалтике и индейцев в Латинской Америке), отказывавшихся христианизироваться, а также многих сотен тысяч так называемых еретиков (катаров, альбигойцев, гуситов, гугенотов, стригольников, «жидовствующих» и др.) и инаковерующих (Тридцатилетняя война, Варфоломеевская ночь и др.), а также в изжаривании на кострах сотен тысяч обвинённых в ереси, в колдовстве, в ведовстве, в пропаганде научных знаний, не совместимых с учением церкви, и т.п. Жертвенный дым от этих костров, и довольно густой, поднимался веками, в то время как всесожжения жертвенных животных уже давным-давно, с разрушения Иерусалимского храма, не наблюдалось. Таким образом, можно сказать, что произошёл процесс, обратный тому, что был в далёкой древности: в кровавых жертвоприношениях христиане успешно заменили животных людьми, и эта жертва была принята богом евреев и христиан. И нет никаких оснований предполагать, будто этот еврейско-христианский обычай должен исчезнуть. Предсказать сегодня его формы вряд ли возможно, но кровавая человеческая жертва, принесённая иудохристианскому богу, скорее всего, не будет им отвергнута (Прот.Иоанн, с.127).

К этому следует добавить, что русские, так называемые «православные», христиане даже не осознают, что самой страшной человеческой жертвой являются они сами, добровольно приносящие себя в жертву еврейскому упырю Иегове и его «единородному сыну» Иисусу, которые незаметно щиплют свои обязательные жертвы с их тел в виде постов и всевозможных воздержаний и «умерщвлений плоти», а с их душ – в виде покаяний и отказа от свободы нравственного выбора. «Безропотное следование чужим навязанным заветам и есть жертва, а миф о первородном человеческом грехе – самое мерзкое из всех жертвоприношений, даже по сравнению с кровавыми жертвами дикарей. Это – принесение в жертву политизированному абсолюту самой сочной сердцевины человеческой сущности. При рождении мы получаем её из рук христианских священнослужителей надкушенной уже на всю оставшуюся жизнь. Вы ответственны за грех праотца Адама – разве это не жертвоприношение?» (Авдеев, 2004, с.113).

Д 7д. […] То ведь Матерь Всех [68] поёт во Сварге о подвигах ратных. И пойдём от домов своих и бросимся на врагов, чтобы дать им отведать Русского меча. Сеча ясная [олицетворение сечи] речет, что не надобно нам другого делать, а лишь идти вперёд. А «назад» не должны мы говорить, потому как нет у нас задов, только переды. И быстро пойдём, и кто быстро идёт, быстро имеет славу, а кто потиху идёт, то вороны на него каркают и куры квохчут. Мы – не говяды [т.е. не скоты], а есьмы Русы чистые.

И это – другим научение, чтобы знать, как Правь есть с нами, а Нави не боимся мы с вами, потому как у Нави нет силы против нас. Потому надобно нам молить Богов о помощи в трудах наших ратных и усердствовать.

Вот ведь Матерь Всех бьёт крылами о трудах ратных и славе воинам, которые испили воду живую от Перуницы [69] в сече жестокой. И та Перуница летит к нам, и она рог даёт, полный воды живой о жизни вечной герою нашему, который меча вражеского получил, а голову отрубленную потерял. Так смерти нет у нас таким, но жизнь ведь вечная, а вожди-братья о братьях труждаются.[70]

Д 7е. А умрёт – и на луга Свароговы идёт, а там Перуница речёт: «То ведь никто иной, а Рус-герой, а не грек и не варяг, а славный [прославленный; славянин] роду славного. И он идёт вослед за пением Матеревым, Матери Всех Наших, на луга твои, Свароже великий!»

И речёт ему Сварог: «Иди, сыне мой, к красе этой вечной и там узришь ты своих деда и бабку. А они-то в радости и веселии тебя узрят! Плакали они много доныне, а теперь им будет возрадоваться о жизни твоей вечной до конца концов». А краше того, что там, мы не ведаем.

Как воины ясные, цель у нас иная, не как у греков – и слава у нас иная. И так дойдём до Рая нашего и узрим цветы прекрасные и деревья, и луга. И нам свивать снопы, на полях тех жито убирать и ячмень веять, и пшено-просо собирать в закрома Сварожьи. То ведь богатство иное! – потому как земное было во прахе и болезнях, и страданиях [а там благо непреходящее], – и да будут мирными дни его вечные. […]

Д 7э.Там Перун идёт и головой золотой трясёт, молнии рассевает во Сваргу синюю, и она укрепляется от них. И Матерь Слава поёт о трудах всяческих ратных. И нам надобно послушаться и хотеть брани яростной за Русь нашу и Святых Праотцев наших. Матерь Слава сияет до облаков, как Солнце, и предвещает нам победы и гибель. Но мы-то с вами не боимся, потому как – то жизнь земная, а ведь есть и жизнь вечная. И о том нам надобно заботиться больше, потому как земное против неё – ничто. Мы на земле, как искры, и исчезнем ведь во тьме, как бы нас никогда и не было.

Так слава наша пойдёт к Матери Славе и пребудет в Ней до конца концов земных и иных жизней.[71] Это у нас с вами по-свойски, не бояться смерти, потому как мы – потомки Славные, а Даждьбог породил нас через Корову Земунь.[72] И вот мы кравенцы [потомки Кравы Земунь] – и скифы, анты, русы, борусины и сурожцы. Так мы остаёмся наследники Русские и с пением ведь идём во сию во Сваргу Сварожью Синюю. […]

Д 7ж. И тут знать нам надобно, чтобы род Русский собирался в десятки, и десятки – в сотни, и чтобы те напали на врагов, чтобы пинать их головы отрубленные. И там злодеев посчитать, чтобы звери-хищники, их поев, издохли.[73]

Текут реки великие на Руси, и многие воды журчат спевы стародавние о тех болярах, которые не боялись, в поля готские идя [т.е. в часть степи, захваченной готами], и годы многие бились за Волю Русскую. Те-то Славные ничего не берегли, ни живота своего.

Так говорит о них Берегиня [74] и бьёт крылами Матерь Всех Слава и говорит о тех потомках, которые ни грекам, ни варягам не поддадутся. Речёт та Птица о героях борусских,[75] которые от ромеев рук пали около Дуная возле Троянова вала.

А они без тризны легли, и Стрибы [76] те пляшут, о них плачут по Овсеню,[77] а зимой студёной грохочет о них же рёв степной. А голуби дикие и так рекут, что погибли они со славой, а не оставили земли своей врагам. Не мы ли сыны – да и потомки – и не покинем так землю нашу ни варягам, ни грекам!

Отцам нашим и Матерям слава, которые нас учили о Богах наших и водили Стезёю Правою. Так идёмте и не будемте нахлебниками, но славными Русами, которые Богам Славу воспевают, и так они Славяне оттого.

От морских берегов моря Готского шли мы до Днепра, а нигде не видели бродягу другого, такого как Руса. А эти-то гунны и язы отогнаны. Так ведь был у нас болярин Оглендя, который над нами посвирепствовал и драл нас на части.

От утра до утра [т.е. что ни день] видим мы, как и иное дурное делается на Руси, и ждём, что настанет доброе, а ведь не настанет оно иначе, если силу свою не сплотим и не возьмём цель единую в мысли наши. Это ведь глаголет вам голос Праотцев. И этому вонмите [т.е. слушайте и поймите, от глагола «внять, внимать»], потому как иного не должны вы делать!