Толкование законодательства Европейского Союза

Традиционные английские правила, принципы и каноны, а так­же техника толкования законодательных актов не подходят для того, чтобы с их помощью английские судьи могли интерпрети­ровать соответствующие акты, принимаемые на уровне Европей­ского Союза. Объясняется это тем, что европейское законодатель­ство разрабатывается на основании традиций континентальной системы права, которая не доверяет судьям решение вопросов, связанных с определением более широких принципов правовой политики, но вверяет им проработку более узких вопросов, дета­лей и конкретных признаков.

В английской законодательной традиции Парламент озабочен прежде всего прорисовкой всех деталей и нюансов будущего ста­тута. Его мало волнуют абстрактные соображения и принципы. Ведь на самом деле они ограничивают самостоятельность судеб­ной власти, а значит, ее ответственность перед обществом.

В континентальной традиции права все обстоит иначе. Зако­нодатель здесь, как правило, не склонен утруждать себя тщатель­ной проработкой деталей. Парламенты и другие законодательные органы на континенте не тяготеют к составлению нормативных текстов с той исчерпывающей полнотой и конкретностью дета­лей, каковая считается естественной для их английских коллег. Напротив, они больше сосредоточены на определении общих принципов ответственности. В результате судьи континентальной части Европы интерпретируют законодательство только в тех пре­делах, в каких его нормы охватывают конкретные обстоятельства и ситуации. Если новая ситуация "не вписывается" в текст зако­на, судья не вправе восполнить пробелы и вынужден отказывать в правосудии, отсылая к воле законодателя, к директивам и инст­рукциям власти.

Конечно, английским судьям приходится сталкиваться с необ­ходимостью толковать законодательные акты Европейского Сою­за. Однако приемы толкования отличаются некоторыми особен­ностями. Эти особенности учитывают природу законодательства и законодательного процесса на континенте.

Так, практически полностью исключается применение бук­вального толкования. Правило "устранения зла" оказывается бо­лее приемлемым. Однако континентальные судьи, толкуя евро­пейское законодательство, идут дальше. Они применяют так на­зываемый целевой подход. Его отличие состоит в том, что он учи­тывает дух, а не букву закона. По целому ряду дел Европейский суд справедливости достаточно ясно это продемонстрировал (на­пример, дело Van Dun v. Home Office [1975]). Считается, что анг­лийским судьям при необходимости толковать европейское зако­нодательство, а также международные договоры и другие офици­альные документы надлежит исходить не из английских канонов и презумпций, а с учетом целевого подхода.

Необходимость такого подхода была подчеркнута лордом Деннингом в деле H.L.Bulmer Ltd. v. J. Dollinger SA [1974], кото­рый отметил: "Вне всяких сомнений, английские суды должны следовать тем же самым принципам, что и европейские суды. В противном случае возникнут разногласия между странами, вхо­дящими в Европейский Союз. Этого нельзя допустить. Все су­ды должны одинаково толковать Договор об образовании Евро­пейского Союза, а также иные документы, инструкции и дире­ктивы.

Английские суды должны следовать европейскому образцу. Им не следует педантично анализировать каждое слово закона. Они не должны спорить о точном грамматическом смысле текста. Они должны уяснить цель или намерение и следовать им"*.

* H.L. Bulmer Ltd. v. J.Dollinger SA [1974] Ch 401, at P. 425-426.

В заключение отметим, что при толковании европейского за­конодательства английским судьям надлежит учитывать преце­денты по делам, рассмотренным Европейским судом справедли­вости. Это вытекает из ст. 3 Закона о Европейском Сообществе 1972 г. с изменениями и дополнениями, внесенными Законом о Европейском Сообществе (поправки) 1986 г.

Глава 7. ИСТОЧНИКИ ПРАВА АНГЛИИ: СУДЕБНЫЙ ПРЕЦЕДЕНТ

Прецедентное право

В отличие от многих других стран мира в Англии отсутствует ко­дифицированная система права. На деле это означает, что все за­коны принимаются в общем-то на случайной и несистематизиро­ванной основе. В этих условиях складывается положение, при ко­тором одни области права оказываются довольно полно охвачен­ными статутами и нормами делегированного законодательства (трудовое право, право социального обеспечения, акционерное право и др.), другие отрасли права — в гораздо меньшей степени (обязательственное право, договорное право и др.).

Но даже и там, где законодательство оказывается вполне адек­ватным, его положения часто остаются неясными и порой не ис­черпывают того значения, которое им может быть придано на практике. Поэтому применение судами положений законодатель­ных актов зачастую бывает сопряжено с необходимостью давать объяснения и толковать законы, о чем мы говорили выше.

Кроме того, все это приводит к тому, что суды вынуждены об­ращаться к иным источникам права, которые могут восполнять отсутствие или нехватку законодательства и обеспечивать право­вое регулирование там, где законодательные инструменты отсут­ствуют или оказываются недостаточными. К числу таких источ­ников права относится судебный прецедент.

Общая доктрина судебного прецедента как обязательного ис­точника английского права сложилась лишь во второй половине XIX в. До этого считалось неприличным даже думать о том, что судьи могут устанавливать своими решениями нормы права, так как в правовом сознании общества укоренилась деклараторная доктрина права. Она не позволяла относить судебный прецедент к числу источников права, так как его объективным источником признавались обычаи и традиции страны.

Согласно деклараторной доктрине права, судьи просто призна­вали право таким, каким оно было бы и без них. Поэтому свои решения — прецеденты — они рассматривали лишь как убеди­тельное свидетельство, подтверждающее наличие нормы права в том виде, в каком оно было сформулировано в решении по дан­ному делу (persuasive precedent), но отнюдь не как обязательный прецедент, т.е. источник права (binding precedent).

Так, в решении суда по делу Fisher v. Prince (1762) лорд Мэнсфилд определил: "Разумные доводы и дух судебного дела, а не бу­ква отдельного судебного решения — вот что образует право".

С течением времени английские судьи стали все больше обра­щать внимание на те судебные решения, которые по аналогичным делам принимались ранее. Наконец, судья Парк в деле Mirehouse v. Rennell (1833) выразил указанную выше позицию следующим образом: прецеденты должны приниматься во внимание такими, какие они есть, а судьи не могут "отвергать их или вообще отка­зываться от аналогии".

Следует отметить, что деклараторная теория права распростра­нялась только на те дела, которые рассматривались в судах обще­го права. В делах, которые рассматривались по нормам права справедливости в Суде канцлера, судьи пытались лишь доискать­ся справедливости по данному делу. Из-за неопределенности и непоследовательности с точки зрения деклараторной доктрины прецедента система права справедливости долгое время подверга­лась критике. Все это привело к тому, что начиная с 1700 г. Суд канцлера также начинает уделять все больше внимания своим предыдущим решениям, часто признавая их обязательный харак­тер.

Действующая сегодня доктрина обязательного судебного пре­цедента в ее современном виде сформировалась под влиянием двух важных обстоятельств.

Во-первых, это образование по инициативе судебных иннов* Лондона в 1865 г. специального Совета и Правового общества. В обязанности этих учреждений входила публикация решений вы­шестоящих судебных инстанций при обязательном профессио­нальном контроле каждого выпуска. До этого такие публикации предпринимались в частном порядке. Некоторые издания гаран­тировали точную информацию, а на другие положиться было нельзя. Многие судебные решения оставались вообще неиздан­ными.

* Судебные инны — в Англии школы-гильдии. Более подробно см. гл. 13.

Во-вторых, это создание единой централизованной системы судов, которая была объявлена законами о судоустройстве, при­нятыми в период с 1873 по 1875 г. Действие системы прецедентного права было бы невозможно, если бы английские суды не входили в единую систему и не находились в определенном ие­рархическом соподчинении.

В настоящее время роль судей в создании права Англии теоре­тически все еще рассматривается как спорная проблема. Обще­принятым является конституционное положение, согласно кото­рому суд не может отказать в правосудии на том основании, что по данному вопросу отсутствует закон. Поэтому если суд должен принять решение в той области права, в которой законодательная регламентация отсутствует, у него просто не остается иного выхо­да, как создать норму права, в соответствии с которой он затем разрешает дело по существу. Иными словами, судебные реше­ния — это не что иное, как источник права сам по себе.

Однако ряд теоретиков права находят, что идея наделения су­дей правотворческой властью не вписывается в общеполитиче­ские постулаты современности о разделении властей в демократи­ческом государстве. Получается, что судебная власть присваивает себе полномочия законодательной власти, а это противоречит конституционным основам государства и принципу разделения властей.

Кроме того, идея правотворческой роли судей противоречит и очевидным фактам. Судьи по определению не могут создавать право. Они могут лишь обнаруживать его, выяснять и формули­ровать его нормы. При этом нормы права, чтобы быть "обнару­женными", уже должны существовать, так сказать, в готовом ви­де. Изучая другие правовые нормы и проводя аналогии, судьи просто приходят к тому праву, которое уже существует.

Так или иначе, но, несмотря на неизбежное стремление анг­лийских судей принимать посильное участие в реальном процес­се правотворчества, понятие обязательного прецедента все же принято связывать с фундаментальными представлениями о нем. В этом отношении доктрина обязательного прецедента дополня­ется принципом "стоять на решенном" (stare decisis).

Согласно этому принципу, суды не могут пересматривать пре­цеденты по своему усмотрению. Принципу "стоять на решенном" необходимо следовать даже в тех случаях, когда тот или иной пре­цедент обнаруживает несправедливость или ошибки, т. е. прин­цип служит выражением признания обязательной силы даже еди­ничного судебного решения. Этот подход, заметим, чужд конти­нентальной системе права, в рамках которой единичное судебное решение, пусть даже и вынесенное высшей судебной инстанцией, никогда не рассматривается как обязательный прецедент.

Широко распространено мнение, согласно которому Англия считается родиной прецедентного права. Это действительно так. Общее право, распространившееся столь широко в мире в обобщенном виде как англо-американское право, появляется тогда, когда прецедентное право уже занимает достаточно прочные по­зиции в судебном обиходе англосаксов, населявших территорию современной Англии. Ко времени становления общего права как системы норм, противостоящих правовым обычаям на местном уровне, прецедентное право уже устоялось и успело обрасти ухо­дящими в глубокое прошлое традициями, оформилось как систе­ма, получило значительное развитие и закрепилось территориаль­но. По существу, прецедентное право — это практика многочис­ленных английских судов переходного к феодальному государст­ву периода. Оно и послужило добротной практической и норма­тивной основой для перехода к самой идее общего права.

Считается, что общее право возникло как право, которое рас­пространяется на всех жителей и все территориальные образова­ния Англии и Уэльса. Исторически сложилось так, что в Англии и Уэльсе единое (общее) право было сформировано через дея­тельность судов. Поэтому во многом для Англии термины "общее право" и "прецедентное право" — это одно и то же. Иными сло­вами, их можно употреблять как синонимы.