Представление интересов заявителя в уголовном процессе

Описание проблемы:

92. Ст. 45 УПК РФ предусматривает, что в качестве представителя потерпевшего может быть допущен, помимо адвоката, один из близких родственников потерпевшего либо иное лицо, о допуске которого ходатайствует потерпевший.

В своих многочисленных решениях Конституционный Суд РФ разъяснял, что такое право потерпевшего является производным из конституционных прав на квалифицированную юридическую помощь, на доступ к правосудию, а также является отражением принципа состязательности уголовного процесса (например, Определения КС РФ от 05.02.2004 №25-О, от 05.12.2003 N 446-О, от 05.12.2003 N 447-О).

В своем определении от 18 января 2005 года N 131-О КС РФ указал, что «правовой статус лица как потерпевшего устанавливается исходя из фактического его положения: он лишь процессуально оформляется постановлением дознавателя, следователя, прокурора и суда о признании потерпевшим, но не формируется им».

Ту же мысль КС РФ повторил и развил в своем определении от 17 ноября 2011 г. № 1555-О-О: «правовой статус лица как потерпевшего устанавливается исходя из фактического его положения: он лишь процессуально оформляется постановлением дознавателя, следователя или суда о признании потерпевшим, но не формируется им, поскольку обеспечение гарантируемых Конституцией Российской Федерации прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве обусловлено не формальным признанием лица тем или иным участником производства по уголовному делу, в частности потерпевшим, а наличием определенных сущностных признаков, характеризующих фактическое положение этого лица как нуждающегося в обеспечении соответствующих прав. При этом право потерпевшего иметь избранного им самим представителя для оказания помощи в отстаивании своих прав и законных интересов (пункт 8 части второй статьи 42 и статья 45 УПК Российской Федерации) не ограничивается никакими условиями и может быть реализовано потерпевшим на любом этапе производства по уголовному делу».

Несмотря на наличие указанных разъяснений Конституционного Суда РФ, чье толкование закона является общеобязательным для всех правоприменителей, должностные лица Следственного комитета нередко ограничивают заявителей в праве выбора представителя. При этом высказывается утверждение, что представителем заявителя может быть только адвокат.

Формированию такой позиции, на наш взгляд, отчасти способствует формулировка закона (ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ: лица, участвующие в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении, вправе пользоваться услугами адвоката), отчасти – незнание позиции Конституционного Суда РФ по указанному вопросу.

Предлагаемое решение:

93. Считаем необходимым внести в один из ведомственных нормативных актов (например, в приказ от 15.01.2011 г. № 2 «Об организации предварительного расследования в Следственном комитете Российской Федерации») положение, обязывающее должностных лиц СК РФ обеспечивать заявителям реализацию права на представителя независимо от наличия адвокатского статуса у последнего.

Другой вариант решения проблемы – издание ведомственного нормативного акта, полностью посвященного вопросам реализации прав потерпевших и заявителей. К слову, подобная Инструкция действовала в Следственном управлении СК РФ по Чеченской Республике и касалась реализации прав потерпевших.

Полагаем крайне желательным наличие подобного ведомственного акта, во-первых, изданного на федеральном уровне, во-вторых, содержащего нормы, касающиеся реализации прав не только потерпевшего, но и заявителя.

94. Освещая вопрос представления интересов пострадавших от пыток, необходимо упомянуть о проблеме оказания юридической помощи лицам, находящимся в местах принудительного содержания.

Следует сразу оговориться, что данная проблема имеет ярко выраженный региональный характер и распространена, насколько известно авторам данного доклада, лишь в столичном регионе (г. Москва).

Суть проблемы заключается в том, что адвокаты могут посетить своих доверителей в местах принудительного содержания исключительно с письменного разрешения следователя, в чьем производстве находится данное лицо. Между тем, российское законодательство определяет, что для посещения своего доверителя в месте принудительного содержания адвокат должен представить лишь ордер и свое удостоверение.

В марте 2015 г. за юридической помощью в «Комитет против пыток» обратились фигуранты дела об убийстве Бориса Немцова Тамерлан Эскерханов и Заур Дадаев, которые пожаловались на противозаконные методы воздействия в отношении них.

Направленный «Комитетом против пыток» для опроса заявителей, адвокат Евгений Губин не смог встретиться с Зауром Дадаевым. Сначала администрация СИЗО отказалась пропускать его в отсутствие согласия следователя. А затем следователь, в чьем производстве находилось дело об убийстве Б.Немцова, прямо запретил адвокату встречаться со своим доверителем[7].

Недопуск адвоката к своему доверителю, пожаловавшемуся на применение пыток, для оказания ему юридической помощи был обжалован в суд, однако в удовлетворении жалобы было отказано всеми судебными инстанциями.

Озвученная представителем Следственного комитета РФ в суде позиция свидетельствует о том, что, во-первых, следствие не видит разницы между адвокатом, осуществляющим защиту доверителя от уголовного преследования и представляющим его интересы как пострадавшего от преступления, а во-вторых, необоснованно считает себя вправе по своему усмотрению ограничивать конституционное право граждан на оказание им юридической помощи[8].

В феврале 2016 г. юристы «Комитета против пыток» направили в интересах Дадаева жалобу в Европейский суд по правам человека.

95. Подводя итог названным выше проблемам, следует констатировать, что систематическое вынесение незаконных процессуальных решений, ненадлежащий процессуальный контроль, нарушение прав заявителя (потерпевшего) на информацию и доступ к правосудию, необъективная оценка собранных доказательств, затягивание процессуальных сроков – все это относится к признакам неэффективности расследования.

Вынесение незаконных процессуальных решений, в свою очередь, связано с непроведением всех необходимых проверочных, следственных действий либо несвоевременным их проведением, что также свидетельствует о неэффективности расследования. Практика работы следственных органов свидетельствует об отсутствии методики расследования такой категории дел, как превышение должностных полномочий с применением насилия.

96. В настоящее время можно говорить о формировании судебной практики по компенсации пострадавшим морального вреда, причиненного неэффективным расследованием, в частности, неоднократным вынесением незаконных процессуальных решений. Практику подачи в национальные суды исковых заявлений о компенсации морального вреда, причиненного неэффективным расследованием, юристы МРОО «Комитет против пыток» начали еще в 2009 г.

Результаты рассмотрения данных исков имеет ярко выраженные региональные особенности (например, отказы в удовлетворении таких исков в ста процентах случаев в Республике Марий Эл). Однако важен сам по себе факт, что установить факт и взыскать компенсацию за неэффективное расследование возможно и в национальных судах, а не только в Европейском суде по правам человека. К сожалению, получается это не всегда, да и размеры компенсаций редко соответствуют присуждаемым Европейским судом, о чем будет сказано подробнее в соответствующем разделе доклада.

97. Что касается Европейского суда по правам человека, то на настоящий момент им вынесен не один десяток решений, в которых официальное расследование, проводимое следственными органами России, признается неэффективным. При этом, однако, качество расследований не улучшается, что приводит к вынесению новых решений и выплате пострадавшим компенсаций из государственного бюджета.

98. В п. 157 Шестого периодического доклада Российской Федерации указано, что «в учебно-методические семинары сотрудников следственных управлений на постоянной основе включено изучение постановлений ЕСПЧ по делам против России, а также по прецедентным делам против других стран, касающихся вопросов нарушения прав и свобод граждан со стороны правоохранительных органов, приказов и распоряжений СК России по данным вопросам».

К сожалению, приведенные выше примеры систематических нарушений со стороны следственных органов свидетельствуют о том, что на самом деле практика Европейского суда по правам человека, касающаяся критериев эффективного расследования, недостаточно изучается и, что самое главное, внедряется в деятельность Следственного комитета РФ.

Между тем, добросовестный анализ уже принятых решений Европейского суда и учет совершенных в тех или иных делах ошибок могут способствовать качественному изменению ситуации.

99. Полагаем, что для решения проблемы неэффективного расследования жалоб на пытки необходимо применение следующих мер общего характера:

- В первую очередь, необходимо разработать и ввести в действие методические указания о расследовании рассматриваемой категории преступлений.

Зачастую эффективность расследования нивелируется в самом начале, когда по различным причинам оперативно не произведены те или иные процессуальные действия, в результате чего доказательства безвозвратно утрачиваются. Это, прежде всего, касается поиска и изъятия следов преступления, видеозаписей с камер наблюдения на месте происшествия, фиксации имеющихся у пострадавшего телесных повреждений и т.п.

В связи с этим, методика должна содержать примерный перечень проверочных (следственных) мероприятий, производство которых необходимо в первую (первоначальный опрос заявителя, осмотр места происшествия, фиксация и изъятие следов преступления, назначение судебно-медицинской экспертизы в отношении пострадавшего, истребование видеозаписей с камер видеонаблюдения и т.п.) и вторую очередь.

При этом необходимо установить обязанность руководителей следственных отделов контролировать выполнение следователями всех необходимых процессуальных действий, давать соответствующие поручения, выяснять причины невыполнения.

Возможно, разработку подобных методических рекомендаций следует производить совместно с Министерством внутренних дел, чьи сотрудники обеспечивают, как правило, оперативное сопровождение по делу. В этом случае должна быть предусмотрена строгая ответственность оперативных сотрудников за невыполнение или ненадлежащее выполнение поручений следователя.

Следует отметить, что необходимость наличия подобных методических указаний осознается и самими сотрудниками Следственного комитета, свидетельством чему является, например, совместный приказ от 31 декабря 2014 г. №211/1323 «О порядке взаимодействия следователей следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Нижегородской области и сотрудников ГУ МВД РФ по Нижегородской области при рассмотрении сообщений о преступлениях, связанных с превышением должностных полномочий и применением насилия сотрудниками органов внутренних дел».

100. Как отметил Конституционный суд РФ в своем Постановлении от 05.02.2007 г. №2, решение Европейского суда по правам человека, наряду с нормами Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., «являются составной частью российской правовой системы, а потому должны учитываться федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права».

На основании этого, полагаем необходимым организовать в Следственном комитете РФ изучение и анализ практики Европейского суда, последующую подготовку учебных и методических материалов с обязательным доведением их до личного состава.

Кроме того, считаем целесообразным проводить анализ и давать оценку работы должностных лиц Следственного комитета РФ по конкретным делам, по которым Европейский суд по правам человека признал нарушение права на эффективное расследование.

Для работы по имплементации практики Европейского суда по правам человека считаем целесообразным привлекать различных экспертов и специалистов, в том числе неправительственные организации, обладающие значительным опытом работы с Европейским судом и имеющие серьезный экспертный потенциал.

Между тем, серьезным препятствием для сотрудничества с такими организациями, несомненно, станет включение их в реестр организаций, «выполняющих функции иностранного агента». Наличие такого статуса, несущего однозначно негативную коннотацию, определяет крайне отрицательное отношение к таким организациям со стороны государственных органов и должностных лиц и является причиной прекращения сотрудничества с ними.

Вопрос 22