Знакомство со стилем коммуникации

Задача по распознаванию обмана облегчается, если изобличитель лжи знаком со стилем коммуникации лжеца. Так, например, людям свойственно проявлять более открытый стиль коммуникации, ког­да они разговаривают с привлекательными людьми, чем когда они говорят с непривлекательными людьми. Это означает, что привле­кательные и непривлекательные люди привыкают к различным сти­лям коммуникации (DePaulo, 1994). Де Пауло, Танг и Стоун (DePaulo, Tang & Stone, 1987) исследовали вопрос, оказывает ли этот факт влияние на распознавание лжи. Участников просили сообщать прав­ду и ложь привлекательным и непривлекательным собеседникам. Эти высказывания были записаны на видео и предъявлены привле­кательным и непривлекательным наблюдателям. На видеозаписи были видны только потенциальные лжецы, но не те привлекательные или непривлекательные люди, с которыми они разговаривали.

(стр. 114)

Результаты показали, что привлекательным наблюдателям лучше удавалось распознавать правду или ложь, которая сообщалась при­влекательным людям, тогда как непривлекательным наблюдателям лучше удавалось распознавать правду или ложь, которая сообщалась непривлекательным людям. Отсюда следует, что привлекательные и непривлекательные люди лучше распознают ложь, когда по отно­шению к ним используется стиль коммуникации, с которым они бо­лее знакомы.

Аналогичный паттерн имеет место, когда изобличители лжи пы­таются распознать ложь, сообщаемую людьми, принадлежащими их культуре, либо людьми, принадлежащими к другой культуре (Bond, Omar, Mahmoud & Bonser, 1990). Наблюдатели оказались до неко­торой степени способными отделить правду от лжи, когда к ним обращались представители их собственной культуры, но не смогли сделать этого, когда их собеседники имели иное культурное проис­хождение. Например, американским наблюдателям удавалось рас­познать ложь и правду на уровне выше ожидаемого при случайном угадывании, когда с ними разговаривали их соотечественники, но они не могли сделать этого, когда им предлагалось оценить иордан­цев. Иорданские наблюдатели демонстрировали противоположный паттерн. Они могли распознать ложь и правду на уровне выше ожи­даемого при случайном угадывании, сообщаемую другими иордан­цами, но они не могли распознать правду и ложь, сообщаемую аме­риканцами. (Наблюдатели должны были оценивать видеозаписи правдивых и лживых высказываний, предъявляемых без звука.)

Возраст лжеца

Ложь — это навык, требующий обучения. Например, легче рас­познать ложь маленьких детей, чем детей более старшего возраста (DePaulo, 1991; Feldman, Jenkins & Pooola, 1979). Процесс совершенствования навыков лжи не прекращается с наступлением зрелости. Изобличители лжи испытывают больше трудностей при распозна­вании лжи, сообщаемой 79-летними людьми, чем 19-летними людь­ми (Parham, Feldman, Oster & Popoola, 1981). Однако это не означа­ет, что маленькие дети — плохие лжецы. Напротив, некоторые из них обладают поразительными способностями ко лжи. Так, например, в нашем исследовании (Vrij & Van Wijngaarden, 1994) пятилетние и шестилетние дети пробовали два напитка, а именно грейпфрутовый и апельсиновый соки. После каждой пробы они должны были убе­дить наблюдателей, что напиток вкусный, независимо от того,

(стр. 115)

насколько вкусным он был на самом деле. Дети записывались на ви­део. После того как оба интервью были завершены, выяснялось ис­тинное мнение каждого ребенка об обоих напитках. Почти всем из них понравился апельсиновый сок и не понравился грейпфрутовый. Произвольная выборка видеозаписей детей, которые лгали в одном интервью и говорили правду в другом, была показана взрослым. После каждого фрагмента видеозаписи их просили указать, действи­тельно ли, по их мнению, ребенку нравился напиток, или нет (мы несколько изменили цветовую гамму видеозаписей, так что напит­ки невозможно было определить по цвету пустого стакана). Наблю­датели смогли распознать только 56% правды и лжи.

В другом исследовании (Westcott, Davies & Clifford, 1991) детей в возрасте от 7 до 11 лет просили описать посещение музея. Некото­рые дети действительно были в музее и могли правдиво описать экскурсию. Другие же дети никогда не были в этом музее, но видели фильм о нем. Их просили притвориться, что они действительно были в музее. Наблюдатели должны были оценить каждого ребенка и определить, говорит он правду или лжет. Они смогли распознать 59% правды и лжи.

Исследование, проведенное Джексоном (Jackson, 1996), красно­речиво свидетельствует о том, насколько искусно дети могут лгать. Одной группе детей в возрасте 11-12 лет показали фильм о шим­панзе, а затем провели с ними интервью, посвященное этому филь­му. Другая группа детей того же возраста не видела фильма, но долж­на была притвориться, что видела его. Видеозаписи интервью с деть­ми были показаны адвокатам и студентам. Результаты показали, что детям, не видевшим фильма, очень успешно удавалось обмануть ад­вокатов и студентов. Только 31% адвокатов и 25% студентов осозна­ли, что высказывания этих детей были лживыми. Эти цифры просто поразительны, поскольку перед детьми была поставлена непростая задача. Однако большинство детей, относившихся к группе лжецов, ранее смотрели фильм о шимпанзе и рассказывали об этом опыте.

Некоторые из лгавших детей использовали весьма изобретатель­ную стратегию (хотя, возможно, они делали это неосознанно). Всех детей спрашивали, понравился ли им показанный фильм о шимпан­зе. Те, кто действительно смотрел фильм, говорили, что фильм им понравился, в отличие от детей, которые не видели фильма. Те, кто сказал, что фильм не понравился, использовали это в последующем интервью. Когда их просили описать некоторые подробности филь­ма, они ответили, что не могут их вспомнить, потому что фильм им

(стр. 116)

не нравился, и поэтому они невнимательно его смотрели. В целом дети привели правдоподобные причины того, почему они не помнят подробностей фильма.

Личность лжеца

Один из факторов, препятствующих распознаванию лжи, состо­ит в том, что невербальное поведение некоторых индивидов произ­водит впечатление, что они говорят правду (погрешность честного поведения), тогда как естественное поведение других оставляет впе­чатление, что они лгут (погрешность нечестного поведения) (Riggio, Tucker & Throckmorton, 1988; Vrij, 1993a; Vrij & Van Wijngaarden, 1994; Vrij & Winkel, 1992b; Zuckerman, DeFrank, Hall, Larrance & Rosenthal, 1979). Это явление связано с чертами личности.

К примеру, экспрессивные индивиды излучают доверие, незави­симо от правдивости их утверждений. Дело не в том, что они осо­бенно искусны во лжи, а в том, что их спонтанность рассеивает со­мнения, что облегчает для них задачу остаться неразоблаченными (Riggio, 1986).

Индивиды, испытывающие сильное чувство застенчивости, так­же производят правдивое впечатление на других, независимо от того, говорят ли они правду. Кажется, будто они знают, как вести себя, чтобы вызвать у людей доверие. В частности, как показано в главе 2, этим людям свойственно ограничивать свои телодвижения, когда они лгут, а этот паттерн поведения наблюдатели склонны ассоции­ровать с правдивостью. Эти люди также часто прибегают ко лжи (см. главу 1).

С другой стороны, интроверты и социально тревожные индиви­ды производят на окружающих более подозрительное впечатление. Социальная неловкость интровертов и впечатление напряженности, нервозности или страха, свойственных социально тревожным инди­видам, интерпретируются наблюдателями как индикаторы обмана. Если эти данные распространяются и на профессиональных изоб­личителей лжи, таких как таможенные офицеры, а нам не известны причины, которые бы говорили об обратном, это означает, что инт­роверты и социально тревожные индивиды в большей степени под­вергаются риску, что над их багажом будет произведен обыск, чем остальные туристы. Однако сомнительно, чтобы эти категории лю­дей занималась контрабандой. Интроверты не часто лгут (см. гла­ву 1) и совершают меньше преступлений, чем экстраверты (Eysenck, 1984). Кроме того, социально тревожные индивиды относятся к типу

(стр. 117)