Оценки точности профессиональных изобличителей лжи

¹ Оценки точности для опытных и молодых специалистов в совокупности.

ему опыту в данной области. Мне известны восемь проведенных на сегодняшний день исследований, в которых в качестве наблюдате­лей использовались профессиональные изобличители лжи. Список этих исследований приводится в табл. 3.3.

Де Пауло и Пфейфер (DePaulo & Pfeifer, 1986) просили участни­ков своих исследований — 258 федеральных офицеров правоохра­нительных органов, — как опытных (n = 114), так и молодых (n = 144), — распознавать обман при прослушивании аудиозаписей ин­дивидов, отвечавших на вопросы, касающиеся их установок и мне­ний, перед жюри. Задача исследования Экмана и О'Салливана (Ekman & O’Sullivan) состояла в том, что наблюдателей (включав­ших 34 члена Секретной службы, 60 федеральных специалистов по работе на полиграфе и 126 офицеров полиции) просили распозна­вать обман на основе видеозаписей женщин, которые рассказывали о том, какие чувства у них вызывает увиденный фильм. В исследо­вании Гарридо и его коллег (Garrido, Masip, Herrero, Tabernero & Vega, 1998) 121 студент из Полицейской академии Испании наблю­дал за женщиной, которая сообщала правдивые и ложные сведения о просмотренном ею фильме. Кёнкен (Köhnken, 1987) показывал

(стр. 101)

80 офицерам полиции видеозаписи людей, которые вспоминали по­казанный им фильм (об ограблении и драке). Фрай (Vrij, 1993a) по­казывал 91 следователю полиции видеозаписи людей, отрицавших свое обладание комплектом наушников. Аналогичная процедура была использована Фраем и Грэхемом (Vrij & Graham, 1997). В этом исследовании участвовало 29 офицеров полиции. Фрай и Манн (Vrij & Mann, в печати) показывали 65 офицерам полиции фрагменты ви­деозаписей полицейских допросов лица, осужденного за убийство (этот случай был описан в главе 2). В другом исследовании Фрай и Манн (Vrij & Mann, 1999) показывали 52 строевым (uniformed) офи­церам полиции видеозапись реальной пресс-конференции, участни­ки которой просили общественность помочь найти их родственни­ков или убийц своих родственников, хотя впоследствии они сами были признаны убийцами. В табл. 3.3 указаны оценки точности, по­лученные в этих исследованиях.

Таблица 3.3 показывает, что уровень точности профессиональ­ных изобличителей лжи составляет 45-60%, при том что 50%-ный уровень точности ожидается даже при случайном угадывании. Сред­ний уровень точности составляет 54%, что близко к уровню точнос­ти (56,6%), полученному в исследованиях, в которых в качестве на­блюдателей использовались студенты колледжей. На этом основа­нии мы можем заключить, что профессиональные изобличители лжи распознают обман не лучше, чем студенты колледжей. Три исследо­вания, проведенные Де Пауло и Пфейфером (1986), Экманом и О'Салливаном (1991), а также Гарридо и его коллегами, фактически подтверждают этот вывод. В этих исследованиях в качестве наблю­дателей выступали также и студенты колледжей. Де Пауло и Пфейфер (1986) обнаружили, что сотрудники правоохранительных орга­нов (как молодые, так и опытные офицеры) столь же хорошо (или, наверное, точнее будет сказать, столь же плохо) распознавали об­ман, что и студенты колледжей. Я вернусь к этому вопросу далее в этой главе. Результаты, полученные Гарридо, показывают, что сту­денты университета распознавали обман лучше, чем студенты по­лицейской академии. Интересно отметить, что даже в исследовании Экмана и О'Салливана уровень точности оказался достаточно низ­ким. Наблюдателям предъявлялись видеозаписи индивидов, перед которыми стояла сложная задача. Во-первых, они должны были сказать, что они изумлены, когда им показывали ожоги и ампутации, а во-вторых, ставки для них были высоки, поскольку их убедили в том, что их успех в выполнении задачи, включающей обман, ассоци-

(стр. 102)

ируется с успехом в их карьере. Результаты показали, что даже в столь сложной ситуации многим людям удается избежать разобла­чения своей лжи.

Исследования, проведенные Фраем и Манном, интересны тем, что это единственные на сегодняшний день исследования, в кото­рых наблюдателям предъявлялись образцы реальной лжи, предпо­лагавшей высокую ставку, а именно видеозапись лица, осужденного за убийство (Vrij & Mann, в печати) или видеозапись пресс-конфе­ренции с людьми, признанными убийцами своих родственников (Vrij & Mann, 1999). (Ни один из наблюдателей в обоих исследова­ниях не был знаком с использованными в них судебными процесса­ми.) Тот факт, что уровень точности, полученный при наблюдении за индивидом, осужденным за убийство, был несколько выше, чем уровни точности, полученные в ходе большинства других исследо­ваний, подтверждает точку зрения, согласно которой распознавание лжи в реальной жизни проще, чем в условиях лаборатории. Однако более подробный анализ результатов этого исследования показыва­ет, что это не совсем так, поскольку высокий уровень точности (64%) объясняется тем, что наблюдатели оказались намного более успеш­ными в распознавании правдивых показаний убийцы (70%), чем его ложных показаний (57%). В исследованиях с просмотром пресс-кон­ференции также был получен низкий уровень точности распознава­ния лжи (50%). Таким образом, даже в этих реалистичных ситуаци­ях навыки офицеров полиции в распознавании лжи выглядели весь­ма скромными. Средний уровень точности распознавания лжи для исследований, перечисленных в табл. 3.3, оказался несколько ниже (49%), чем уровень точности распознавания истины (54%).

Интересным результатом, полученным в исследованиях Де Пау­ло и Пфейфера, а также Гарридо и его коллег, оказался тот факт, что офицеры полиции были более уверены в своих решениях, чем студенты колледжей. Это свидетельствует о том, что профессиональные изобличители лжи лишь более уверены в себе, но не более точ­ны при распознавании обмана, чем непрофессионалы.

Уверенность в себе. Высокая уверенность профессиональных изобличителей лжи в своих способностях к разоблачению обмана может негативно отразиться на выполнении их профессиональных обязанностей, поскольку вероятно, что чем более уверен индивид в своих способностях к распознаванию обмана, тем менее активные действия он будет предпринимать по тщательному анализу поведе­ния людей (Levine & McCornack, 1992; Lord, Ross & Lepper, 1979).

(стр. 103)

Высокий уровень уверенности часто приводит к поспешному при­нятию решений на основании ограниченного объема информации. Представьте себе следующую ситуацию. Некто собирается совер­шить в выходные автомобильную прогулку. К несчастью, в тот мо­мент, когда он собирается отправиться в поездку, погода окончатель­но портится. В такой ситуации неуверенный в себе водитель, веро­ятно, соберет больше информации об обстановке на дорогах, чем опытный водитель, а потому примет более обдуманное решение, ка­сающееся того, ехать ему или не ехать. В частности, неуверенный в себе водитель будет слушать прогноз погоды, чтобы выяснить, как развивается ситуация. Опытный же водитель, вероятно, будет пола­гаться на такие неадекватные эвристики, как «Не может быть, что­бы такая плохая погода продержалась долго» или «Наша местность известна своей плохой погодой, но, наверное, погода будет лучше там, куда я отправляюсь отдыхать» и т. д. Аналогично, высокая уве­ренность в распознавании обмана также может привести к исполь­зованию таких неадекватных эвристик, как «лжецы отводят взгляд», «лжецы запинаются» и т. д. Использование эвристик при распозна­вании обмана является принципиальной ошибкой. Как отмечалось в главе 2, характер взаимосвязей между обманом и невербальным поведением слишком сложен для того, чтобы быть переведенным в простые эвристики.

Отсутствие обратной связи. Тот факт, что профессиональные изобличители лжи оказываются столь же неточными, как и непро­фессионалы, при распознавании обмана, говорит о том, что профессиональные изобличители лжи, по-видимому, не могут научиться на своем ежедневном профессиональном опыте правильно интерпре­тировать невербальное поведение людей. Одно из объяснений этого факта касается обратной связи, которую они получают относитель­но точности принимаемых ими решений. Возможно, что реальный опыт в распознавании обмана приводит к лучшему пониманию по­ведения лжецов только в том случае, когда наблюдатели получают адекватную обратную связь о результатах — то есть адекватную ин­формацию о том, были ли их оценки правдивости/лживости выска­зываний людей точными или ошибочными. В реальной жизни та­кая обратная связь о результатах, как правило, отсутствует (DePualo & Pfeifer, 1986). Рассмотрим, к примеру, работу таможенного офи­цера. Хорошая обратная связь по отношению к этой профессии означает, что офицеры получают представление о том, сколько турис­тов, которых они остановили и обыскали, действительно пытались

(стр. 104)

провезти контрабандные товары, но также и о том, сколько турис­тов, которых они не обыскали, пытались провезти контрабандные товары. Последняя форма обратной связи, как правило, отсутству­ет. Таможенные офицеры практически никогда не узнают о том, сколько туристов, которых они не обыскивали, оказались контрабан­дистами, а потому не могут обучаться на своем опыте1.

Вполне возможно, что таможенный офицер, задержавший на про­тяжении своей карьеры многих контрабандистов, а потому считаю­щий себя хорошим специалистом по распознаванию обмана, окажется не столь уж хорошим сотрудником, если принять во внимание ко­личество контрабандистов, которым удалось его обмануть.

Исследование, проведенное Фраем и Семином (Vrij & Semin, 1996), подтверждает аргумент относительно роли обратной связи. Они изучили с помощью вопросника представления, касающиеся не­вербальных индикаторов обмана, характерные для различных групп людей, а именно студентов колледжей, таможенных офицеров, тю­ремных охранников, строевых офицеров полиции, полицейских сле­дователей и заключенных. Между этими группами было обнаруже­но несколько различий, включая следующие различия в представ­лениях, касающихся отведения взгляда и движений кистей и пальцев.

Отведение взгляда (рис. 3.1) не является надежным индикатором обмана — иными словами, как лжецы, так и лица, сообщающие прав­ду, как правило, демонстрируют сходные паттерны отведения взгля­да. Однако многие студенты, таможенные офицеры, строевые офи­церы полиции и следователи указали, что, по их мнению, отведение взгляда ассоциируется с обманом. На фактическую взаимосвязь между этими явлениями (таковая отсутствует) чаще всего указыва­ли заключенные.

Многие люди совершают меньше движений кистями и пальца­ми, когда лгут. Относительно большое число заключенных отмети­ло эту связь (рис. 3.2). И напротив, студенты, таможенные офице­ры, строевые офицеры полиции и следователи в целом ассоцииро­вали увеличение количества таких телодвижений с обманом.

(стр. 105)

Рис. 3.1. Отведение взгляда

Рис. 3.2.Движения кистей и пальцев

(стр. 106)

Эти два примера показывают, что заключенные имеют более точ­ные представления о фактической взаимосвязи между невербаль­ным поведением и обманом, чем профессиональные изобличители лжи и обычные люди. Это предположение впоследствии было под­тверждено другими результатами данного исследования. Заключен­ные придерживались более точных представлений, касающихся взаимосвязи между невербальным поведением и обманом, чем все ос­тальные группы участников. Представления остальных групп мало чем отличались друг от друга. Мы объяснили эти результаты, пред­положив, что заключенные, вероятно, имеют более адекватную об­ратную связь. Мы утверждали, что:

Преступники живут в среде, в которой обман значительно более рас­пространен, чем в мире, в котором живут «нормальные» люди. Обще­ние с другими преступниками, а также с остальными, как правило, непорядочными представителями подпольного мира приводит к тому, что любая выборка заключенных имеет богатый опыт столкновения с по­зерством, блефом, угрозами, обещаниями, «подставами» и т. д., многие из которых являются лживыми и бесчестными. Достижение успеха в этом мире и адаптация к нему отчасти зиждется на способности опреде­лить, когда тебе лгут (Vrij & Semin, 1996, p. 67).

Второе проведенное мною исследование представило дополни­тельные свидетельства того, что профессиональные изобличители лжи не вполне осознают, какие невербальные поведенческие сигналы являются индикаторами обмана (Vrij, 1993a). В этом исследова­нии 91 следователю полиции предъявлялись видеозаписи коротких интервью с 20 студентами, которые говорили правду или лгали по поводу своего обладания наушниками. Следователей просили ука­зать, лгал каждый из студентов или нет. Об этих 20 индивидах я рас­полагал некоторой информацией — в частности, об оценках их типичного поведения во время интервью; об отведении взгляда, улыбке, запинках и ошибках речи, тоне голоса, а также о характере движений корпуса, головы, кистей, пальцев, рук, стоп и ног.

Кроме того, были известны их физические характеристики (пол и стиль одежды), а также измерены черты личности (социальная тре­вожность и застенчивость на людях (public self-consciousness); эти черты исследовались с помощью вопросника, заполнявшегося до на­чала интервью). Прежде всего результаты показали, что офицеры полиции не были успешны в распознавании лжи, сообщаемой сту­дентами. Уровень точности их оценок составил 49%, что практиче­ски соответствует уровню, ожидаемому при случайном угадывании

(стр. 107)

Рис. 3.3. Поведенческие сигналы, используемые следователями

(50%). Во-вторых, интересно отметить, что, хотя следователям и не удалось успешно идентифицировать лжецов, уровень согласия меж­ду ними по поводу того, кто лгал, а кто говорил правду, оказался вы­соким. Поскольку многие следователи приняли сходные решения, их оценки, должно быть, базировались на одних и тех же поведенческих сигналах, либо они обрабатывали эти сигналы аналогичным образом. Поэтому представлялось разумным проанализировать спо­соб, посредством которого следователи обрабатывали эти сигналы. Для определения этого способа я провел статистический тест, назы­ваемый регрессивным анализом, который позволяет получить представление о том, какие сигналы следователи фактически использо­вали при принятии решения (так называемые субъективно воспри­нимаемые признаки обмана; см. начало этой главы). Эти результаты показаны на рис. 3.3.

Анализ поведения, продемонстрированного 20 студентами на ви­деозаписи, показал, что существует одно достойное упоминания раз­личие между студентами, сообщавшими правду и ложь. Лжецы фактически совершали меньше движений кистями и пальцами, чем го­ворившие правду. Это означает, что следователи могли разоблачить многих лжецов, если бы обращали внимание на их кисти и пальцы. На рис. 3.3 показано, что следователи действительно изучали дви­жения кистей и пальцев, но приходили к ошибочным решениям, по­скольку полагали, что лгали те, кто совершал больше движений кис­тями и пальцами. Еще большее влияние на их решение оказывали улыбки студентов, хотя улыбка не является надежным показателем обмана.

(стр. 108)

Черты личности студентов также оказывали влияние на решения, принимаемые следователями. Социально тревожные студенты про­изводили впечатление менее честных людей, чем те, кто не отличал­ся социальной тревожностью, а индивидам, получившим высокие оценки по шкале застенчивости, доверяли больше, чем тем, кто по­лучил низкие оценки по этой шкале. Очевидно, следователи интер­претировали поведение, демонстрируемое индивидами, отличавши­мися низкой застенчивостью и высокой тревожностью, не как фор­му естественного поведения, а как поведенческие признаки обмана. Хорошо одетые студенты производили впечатление более честных, чем менее опрятно одетые. Очевидно, что индивидуальная манера одеваться является сомнительным основанием для решения о том, лжет индивид или говорит правду. Наконец, следователи принима­ли во внимание также содержание речи. Студенты, демонстрировав­шие большую готовность к сотрудничеству во время интервью, про­изводили впечатление более честных, чем те, кто был не склонен к сотрудничеству. Ни один из использованных следователями призна­ков не являлся надежным индикатором обмана. Учитывая это, не­удивительно, что студентам удавалось их обмануть.

Пол наблюдателя

Женщины выражают себя невербально более ясно и динамично, чем мужчины. Они улыбаются и смотрят в глаза окружающим чаще, чем мужчины, ближе подходят к собеседнику и больше ориентируются на тактильные ощущения (DePaulo, Epstein & Wyer, 1993). Бла­годаря этому женщины источают больше тепла, чем мужчины. Жен­щины также лучше, чем мужчины, выражают свои мысли и чувства посредством выражения лица. Кроме того, им лучше удается прочи­тывать невербальное поведение других людей, — иными словами, они лучше, чем мужчины, понимают сообщения, которые хотят пе­редать им другие люди (Hall, 1979, 1984; Rosenthal & DePaulo, 1979). Наиболее значимым преимуществом женщин перед мужчинами яв­ляется способность к чтению выражений лиц, которые являются наи­более легко контролируемыми поведенческими сигналами (см. так­же главу 2) (DePaulo, Epstein & Wyer, 1993). Женщины уделяют больше времени наблюдению и интерпретации невербальных сиг­налов и используют больше сигналов в процессе принятия решений (Hurd & Noller, 1988).

Холл (Hall, цит. по: DePaulo, Epstein & Wyer, 1993) изучала пре­восходство женщин над мужчинами в понимании невербальных

(стр. 109)

сообщений в 11 различных странах. Она обнаружила, что женщины особенно искусны в этом в тех странах, где они производят впечат­ление наиболее притесняемых (то есть в странах, где пропорционально невелико число женщин с высшим образованием). Объяснением этого факта может являться тенденция к приспособлению. Тендер­ная роль женщин во многих обществах предполагает, что они вы­нуждены приспосабливаться к окружающим в большей степени, чем мужчины. Знание о том, как интерпретировать невербальное поведение людей, может быть очень ценным подспорьем в достиже­нии этой цели.

Хотя женщины превосходят мужчин в интерпретации невербаль­ных сообщений, они не более успешны, чем мужчины, в распознава­нии лжи (DePaulo, Epstein & Wyer, 1993; Hurd & Noller, 1988; Manstead, Wagner & MacDonald, 1986). Тем не менее Маккорнак и Паркс (McCornack & Parks, 1990) обнаружили, что женщины лучше, чем мужчины, распознают ложь, сообщаемую их партнерами. Женщи­ны менее подозрительны, чем мужчины, и чаще полагают, что чело­век говорит правду (DePaulo, Epstein & Wyer, 1993). Следующее объяснение представляется обоснованным. Женщины более успеш­ны, чем мужчины, в декодировании информации, которую индивид хочет передать. Однако при обмане лжецы пытаются скрыть свои истинные мысли и чувства. При распознавании лжи наблюдатели должны обращать внимание не на то, что люди хотят сообщить, а на то, что они пытаются скрыть. Но женщины подготовлены к этой задаче не лучше, чем мужчины. Когда они пытаются распознать ложь, они, вероятно, слишком подвержены влиянию той информа­ции, которую индивид хочет сообщить, что делает их более довер­чивыми, чем мужчины.

Характеристики лжеца