Почему существуют различия между объективными и субъективными индикаторами обмана

Существует по меньшей мере три возможные причины, по кото­рым люди придерживаются неверных предположений относитель­но поведения лжецов.

1.  Возможно, это связано с жизненным опытом людей (Köhnkenm 1990,1996). Почти каждый человек может вспомнить случаи, когда некто лгал и при этом выглядел нервозным и был разоблачен вслед­ствие этой нервозности. На этом основании изобличители лжи мо­гут ошибочно предположить, что все лжецы ведут себя таким обра­зом. Мне встретился яркий пример этого феномена пару лет назад, когда я разговаривал с сотрудником Голландской военной полиции. Голландская военная полиция, наряду с другими службами, несет ответственность за проверку паспортов в аэропортах. Офицер воен­ной полиции сказал мне, что считает свою организацию успешной в разоблачении лжи. В подтверждение своей точки зрения он показал мне видеозапись, на которой были видны пассажиры, показываю­щие свои паспорта офицеру военной полиции. У одной женщины наблюдались явные признаки нервозности, что вызвало у офицера подозрения. Он тщательно проверил ее паспорт и обнаружил, что документ поддельный. Я спросил, не оказалось ли, что паспорта од­ного или более других снятых на видео пассажиров также оказались поддельными. Офицер не смог ответить на этот вопрос, поскольку паспорта других пассажиров тщательно не проверялись. Этот факт

(стр. 89)

вызывает сожаление, так как возможно, что кто-то из других пасса­жиров, не проявлявших нервозности, также мог иметь поддельный паспорт, поскольку не все пассажиры с поддельными паспортами проявляют нервозность.

2.  Тот факт, что существуют различия между объективными и субъективными индикаторами обмана, вызывает удивление, ибо создается впечатление, что поведение, которое мы сами демонстриру­ем, когда лжем, отличается от поведения, которое демонстрируют другие люди, когда лгут! К примеру, когда мы лжем, мы совершаем меньше телодвижений, однако думаем, что другие люди совершают больше телодвижений, когда они лгут. Почему мы считаем себя ис­ключением? Исследования показывают, что мы вовсе не считаем себя исключением, а просто не знаем, как мы ведем себя, когда лжем. Фрай, Семин и Булл (Vrij, Semin & Bull, 1996) интервьюировали участников своих исследований дважды. В одном интервью участ­ники лгали, а в другом говорили правду. После второго интервью исследователи просили участников указать в вопроснике, как, по их мнению, они вели себя во время обоих интервью. Эти ответы срав­нивались с фактическим поведением участников во время обоих интервью. Результаты показали, что участники не осознавали свое­го поведения во время интервью. Хотя фактически они совершали меньше телодвижений, когда лгали, чем когда говорили правду, они полагали, что совершают больше телодвижений при обмане! Таким образом, при распознавании обмана других людей люди ищут поведенческие сигналы, которые, с их (ошибочной) точки зрения, ука­зывают на их собственную ложь.

3.  Высказывая свои представления о том, как ведут себя лжецы, люди, вероятно, склонны думать о тех ситуациях, в которых вполне может проявляться нервозное поведение, например о случаях, когда ставка представляется весьма высокой или когда лжецы оказывают­ся неподготовленными ко лжи. Представления людей могут оказать­ся иными, если спросить их о других, менее исключительных ситуа­циях. Недавно мы проверили это предположение в серии экспери­ментов (Taylor & Vrij, 1999; Vrij, 1998b; Vrij & Taylor, 1999), в ходе которых просили наблюдателей указать свои представления, каса­ющиеся неискреннего поведения в ряде конкретных ситуаций. Так, например, в одном из этих исследований (Vrij, 1998b) я предложил четыре различных сценария, в которых ставки и сложность переда­чи содержания подвергались систематическим манипуляциям. Сце­нарии описывали интервьюирование водителя офицером полиции

(стр. 90)

Вставка 3.1

Как опрашиваемые становятся подозреваемыми

На полицейских допросах

Возможно, что взаимодействие с подозреваемыми во время полицейских допросов приводит к едва заметным изменениям в поведении, демонстрируемом полицейскими во время этих допросов. Так, например, офицера полиции может раздражать информация, которую подозреваемый сообщает или отказыва­ется сообщать, что может выражаться в едва заметных тело­движениях, совершаемых офицером. Одно недавно проведен­ное исследование показало, что в конечном итоге это ведет к тому, что подозреваемый начинает производить более подозрительное впечатление (Akehurst & Vrij, 1999). Офицер полиции провел ряд интервью (со студентами колледжа), имитирующих полицейские допросы. Телодвижениями офицера во время этих интервью манипулировали таким образом, что в эксперимен­тальной группе офицер совершал больше едва заметных дви­жений кистями и пальцами, чем в контрольной группе.

Результаты показали, что эти манипуляции оказали влияние на телодвижения, совершаемые опрашиваемыми. Они «имити­ровали» поведение, демонстрируемое офицером полиции, – иными словами, опрашиваемые из экспериментальной группы совершали больше едва заметных движений кистями и пальца­ми, чем опрашиваемые из контрольной группы, – феномен, из­вестный как интеракционная синхрония. В последующем экспе­рименте фрагменты этих интервью (пять интервью из экспери­ментальной группы и пять интервью из контрольной группы) были показаны следователям полиции, которых попросили оце­нить степень подозрительности опрашиваемых. Результаты показали, что опрашиваемые из экспериментальной группы производили более подозрительное впечатление, чем опраши­ваемые из контрольной группы, вследствие того факта, что оп­рашиваемые из экспериментальной группы совершали больше движений кистями и пальцами. При этом ни один из экспертов не заметил, что полицейский в ходе этих интервью также совер­шал больше движений кистями и пальцами.

по поводу дорожного происшествия, случившегося по вине водите­ля. Однако водитель не хотел признавать свою вину и говорил по­лицейскому, что он невиновен. В половине сценариев последствия происшествия описывались как серьезные и повлекшие за собой

(стр. 91)

смертельный исход (высокие ставки), а в другой половине проис­шествие описывалось как незначительное (низкие ставки). В поло­вине сценариев присутствовал свидетель, указывавший на вину во­дителя (высокие когнитивные требования), а в другой половине сце­нариев не имелось никаких свидетельств, помогающих офицеру полиции установить факты (низкие когнитивные требования). Участники осознавали, что последствия были более серьезными в случае тяжелого дорожного происшествия, чем в случае незна­чительного происшествия, однако они ожидали в равной степени нервозного поведения во всех сценариях. Очевидно, наблюдатели не вполне осознавали тот факт, что демонстрируемое лжецами по­ведение зависит от ситуации.