Истинные невербальные признаки лжи

(стр. 54-55)

Окончание табл. 2.1

Признаки относятся к связи между фактическим поведением и обманом: > – усиление во время лжи; < – уменьшение (признака) во время лжи; прочерк – нет взаимосвязи с ложью; пустое место – исследование взаимосвязи не производилось.

¹ Воспринимаемая высота голоса. При измерении высоты голоса с помощью акустической аппаратуры не было выявлено различий в высоте голоса между лжецами и говорящими правду.

(стр. 56-57)

Вставка 2.1

 Краткий обзор и описание невербального поведения

Вокальные характеристики

1. Запинки при разговоре: использование междометий «э-э», «хм» и т. п.

2. Речевые ошибки: повторение слов и/или предложений, из­мененные и неполные предложения, оговорки и т. д.

3. Высота голоса: изменение (повышение или понижение) тона голоса.

4. Скорость речи: число слов в единицу времени.

5. Латентный период: продолжительность молчания между во­просом и ответом.

6. Частота пауз: частота встречаемости периодов молчания в речи.

7. Продолжительность пауз: длительность периодов молчания.

Лицевые характеристики

8. Взгляд: направленность взгляда на лицо собеседника.

9. Улыбка: улыбчивость и смешливость.

10. Моргание.

Движения

11. Самоманипуляции: почесывание головы, запястий и т. д.

12. Иллюстраторы: функциональные движения кистей и рук, предназначенные для изменения и/или подтверждения ска­занного устно.

13. Кисти и пальцы: нефункциональные движения кистей или пальцев при относительной неподвижности рук в целом.

14. Ноги и стопы.

15. Голова: кивание и мотание головой.

16. Туловище: движения туловища (как правило, сопровождаю­щие движения головы).

17. Смена позы: движения, направленные на смену положения на стуле (обычно — в сочетании с движениями туловища и ног).

и говорящими правду обычно очень мала (всего несколько герц) и вследствие этого может быть выявлена лишь с помощью сложной аппаратуры.

Во-вторых, лжецы, по-видимому, делают более длинные паузы в речи. Это, скорее всего, связано с необходимостью больше думать.

Что касается ошибок, запинок и скорости речи, то данные проти­воречивы. В большинстве исследований имело место повышение ко-

(стр. 58)

личества запинок и ошибок и снижение скорости речи во время лжи, но в ряде наблюдений были выявлены противоположные паттерны. Не исключено, что это обусловлено различной сложностью лжи, как будет показано ниже.

Странная картина проявляется и в отношении периода молчания и частоты пауз. В отличие от предыдущих трех параметров, здесь противоречия не могут быть объяснены сложностью лжи. Поэтому мы можем заключить, что четкая связь между периодами молчания, частотой пауз и ложью отсутствует.

Вторая часть табл. 2.1 (невокальные характеристики) демонстри­рует весьма противоречивые паттерны. При подробном изучении можно выделить три истинных индикатора лжи: у обманщика дви­жения рук, кистей, пальцев, стоп и ног беднее, чем у говорящего прав­ду. Снижение активности этих движений, вероятно, обусловлено сложностью лжи. По-видимому, лжец вынужден больше думать, и это «заглушает» язык тела. Другое возможное объяснение — лжец, пытаясь выглядеть искренним, движется очень ограниченно и пы­тается избежать тех движений, которые не являются обязательными. Это приводит к необычному уровню ригидности и подавленности.

Как я уже говорил, эти результаты не означают, что все люди во время обмана повышают тон голоса или двигаются меньше, чем ког­да говорят правду. Они указывают на то, что большинство лжецов ведут себя именно так. В частности, в ходе моего собственного экс­перимента было установлено, что 64% из 181 участника во время лжи меньше двигали кистями, пальцами и руками в целом; в то же время у 35% отмечалось повышение интенсивности таких движений (Vrij & Akehurst, 1996a; Vrij, Winkel & Akehurst, 1997).

Все остальные параметры (отведение взгляда, самоманипуля­ции, изменение положения и моргание) оказались недостоверными признаками лжи. Это неожиданные результаты, так как они про­тиворечат стереотипным среди людей убеждениям о невербальных индикаторах лжи, о чем будет сказано в главе 3. Как правило, на­блюдающий за собеседником будет ожидать, что лжец станет демон­стрировать нервное поведение и признаки напряженного мышления. Однако зачастую обманщики не ведут себя подобным образом. Например, люди ожидают, что лгущий отводит взгляд. Возможно, этого следовало бы ожидать, так как лжец может нервничать или уси­ленно думать, а отведение взгляда — это признак нервного или ког­нитивного напряжения. Поэтому возможно, что обманщики, по меньшей мере, склонны смотреть в сторону. И все же отведение

(стр. 59)

взгляда — недостоверный индикатор лжи. Причина в том, что его слишком легко контролировать. Если лжец захочет смотреть прямо в глаза собеседнику, это не потребует от него больших усилий. Оче­видно, что паттерны поведения, которые легко контролируются, ни­когда не могут быть надежными признаками лжи. Неверным оказа­лось и убеждение, что лжецы часто держат руки у рта, о чем часто пишется в литературе для полиции (см. главу 1).

В полицейских справочниках иногда упоминается, что движения глаз показывают, говорит ли человек неправду. Особенно популяр­на установка, что лжец смотрит влево. Эта идея проистекает из мо­дели нейролингвистического программирования, хотя те, кто разра­батывал эту модель, никогда не упоминали о связи между движени­ями глаз и ложью. На практике нет убедительных доказательств того, что движения глаз выдают ложь. Даже упоминавшие об этой связи авторы никогда не приводили подтверждающих эту точку зрения данных. Поэтому данная проблема не подлежит дальнейшему обсуж­дению (критику литературы для полиции см.: Vrij & Lochun, 1997).

Одна из возможных причин отсутствия паттернов нервного по­ведения лжецов в экспериментах — это то, что они просто недоста­точно нервничали в ходе этих экспериментов. Не исключено, что поведенческие признаки лжи различны в зависимости от того, высока ли ставка. То есть у обманщика может проявляться нервное поведе­ние, если ставки высоки, но если нет серьезной проблемы — оно не проявится. Я вернусь к этому вопросу позднее.

Помимо этого, может оказаться, что некоторые из индикаторов лжи не были распознаны исследователями, потому что используемая ими система подсчета недостаточно детализирована или потому что они не знали, на что надо было обратить внимание. Например, ряд экспе­риментаторов не замеряли частоту проявления паттернов поведения при лжи и при правдивых ответах, а замеряли продолжительность таких паттернов. На мой взгляд, измерение продолжительности не­достаточно конкретно. Это может объяснять, почему некоторые авто­ры не выявили различий между говорящими правду и обманщиками, а другие — нашли такие различия. В частности, Фили и де Терк (Feeley & deTurck, 1998), Напп, Харт и Деннис (Knapp, Hart & Dennis, 1974), Краут и Поу (Kraut & Рое, 1980), Миллер, де Терк и Калбфлейш (Miller, deTurck & Kalbfleisch, 1983), Риггио и Фридман (Riggio & Friedman, 1983), Стифф и Миллер (Stiff & Miller, 1986) измеряли дли­тельность элементов поведения и не обнаружили значимых расхож­дений между лжецами и нелжецами. Кстати, ни один из исследовате-

(стр. 60)

лей не предложил альтернативного метода, выявляющего дополни­тельные, не перечисленные выше признаки. Исключением является Экман с его наблюдениями касательно улыбок. Таблица 2.1 указыва­ет на то, что улыбчивость не связана с ложью. Однако Экман и его коллеги обнаружили корреляцию между улыбкой и ложью в тех слу­чаях, когда делалось различие между эмоциональной и фальшивой улыбками (Ekman, 1988; Ekman, Davidson & Friesen, 1990; Ekman & Friesen, 1982; Ekman, Friesen & O'Sullivan, 1988). К эмоциональным улыбкам относятся все те, при которых человек действительно испы­тывает положительные эмоции. Эти улыбки предположительно сиг­нализируют о таких эмоциях. Эмоциональная улыбка осуществляет­ся посредством действия двух мышц: zygomatic major (большая скуло­вая мышца), которая поднимает уголки рта к скулам, и orbicularis oculi (круговая мышца глаза), которая поднимает щеки и стягивает кожу внутрь глазницы, что приводит к возникновению морщинок под гла­зами и морщинам в форме вороньей лапки в области уголков глаз. Фальшивая улыбка вызывается произвольно с целью убедить собе­седника в том, что положительная эмоция имеет место, хотя на самом деле это не так. При фальшивой улыбке не работает круговая мышца глаза. Таким образом, улыбка без напряжения этой мышцы является лживой. Вместе с тем улыбка, при которой задействуется эта мышца, не всегда является эмоциональной. Во время фальшивой улыбки эти мышцы могут сокращаться, так как они используются и при других эмоциях, таких как дистресс, печаль или боль. Когда кто-либо пыта­ется скрыть эти эмоции за фальшивой улыбкой, круговые мышцы гла­за могут сокращаться. Кроме того, хорошо владеющие мимикой люди способны изображать улыбку, которая выглядит натуральной. Экман и его коллеги установили, что у говорящих правду чаще (чем у лже­цов) отмечается эмоциональная улыбка, а у лжецов более часто встре­чается фальшивая улыбка. Если не делать различий между эмоцио­нальной и фальшивой улыбкой, правдивые люди улыбаются пример­но столь же часто, как и обманщики (Ekman, Friesen & O'Sullivan, 1988). Есть и другие отличия ложной улыбки от искренней. Фальши­вая улыбка более асимметрична, возникает преждевременно или за­поздало, она чаще более длительна (Ekman, Davidson & Friesen, 1990; Ekman & Friesen, 1982).

В работах Пола Экмана также установлено, что наблюдения за мельчайшими проявлениями эмоций на лице дают значимую инфор­мацию о лжи (Ekman, 1992). Эмоции почти автоматически активи­руют мускулатуру лица. Например, гнев выражается в истончении

(стр. 61)

губ и нахмуривании бровей. Поднятые и сближенные брови, подня­тые верхние веки и напряженные нижние веки обычно означают страх. Радость, как только что было сказано, активирует мышцы, поднимающие уголки губ, наморщивающие кожу под глазами и об­разующие складки «воронья лапка» в уголках глаз. Если человек скрывает свое эмоциональное состояние, он должен подавить эти ми­мические реакции. Таким образом, если испугавшийся человек ут­верждает, что он не боится, ему необходимо избежать мельчайших проявлений страха на лице. Это трудно, в особенности потому, что такие эмоции, как правило, возникают неожиданно. В частности, люди обычно не выбирают, испугаться им или нет, это происходит автоматически, как результат конкретного события или конкретной мысли. Может оказаться, что подозреваемая на допросе в полиции испугается в тот момент, когда поймет, что полиция знает о ее при­частности к преступлению больше, чем она думала. В первый мо­мент испуга могут проявиться мимические проявления страха, ко­торые могут разоблачить ложь. Поэтому подозреваемая, скорее все­го, попытается воспрепятствовать такому проявлению эмоций, как только они возникнут. Обычно человек способен подавить мимиче­скую реакцию через 1/25 секунды от момента ее начала (Ekman, 1992). Это очень быстро, наблюдатель может ничего не заметить (факти­чески, если наблюдатель моргнул в момент проявления эмоции, он не увидит ее). Выявление таких мельчайших проявлений для нетре­нированных наблюдателей — нелегкое дело, но Экман (1992) пола­гает, что это — навык, которому можно научиться.

Может сложиться и противоположная ситуация. Некто может изобразить переживание определенной эмоции, не испытывая ее на самом деле, Мать может изображать перед ребенком гнев, хотя по-настоящему она совсем не злится. Для убедительности матери необходимо импровизировать мимические проявления гнева — она должна поджать губы. Однако эти мышцы плохо поддаются произвольному контролю (Ekman, 1992).

Также сложно скрыть одну эмоцию за маской другой. Например, муж-изменник во время разговора с женой может испугаться, если поймет, как много она знает о его похождениях, но решит спрятать это эмоциональное состояние, изобразив гнев по поводу того, что она не доверяет ему. Чтобы выглядеть убедительно, ему необходимо по­давить проявления страха на лице и заменить их мимикой гнева. Это трудно, поскольку он должен нахмурить брови (знак гнева), а они имеют тенденцию подняться (знак страха) (Ekman, 1992). Внимание

(стр. 62)

к мельчайшим мимическим реакциям может оказать значительную помощь в распознавании лжи. Работы Экмана показали, что трениро­ванный наблюдатель может на основе мимических микропроявлений определить истинность или ложность 80% утверждений (Frank & Ekman, 1997). Если одновременно принимать в расчет другие элемен­ты поведения (иллюстраторы и тон голоса), результаты будут еще лучше — до 86% (Ekman, O'Sullivan, Friesen & Scherer, 1991).