Методы исследования культурно-психологической идентичности.

Дискриминантный анализ (от лат. Discrimination- различение) используется Рональдом Инглгартомдля принятия решения того, какие переменные различают(дискриминируют) две или более возникающие совокупности (группы) в выборе личностью указанных ранее материалистических и постматериалистических ценностей.При помощи дискриминантного анализа проверялась теорема "Культурного прорыва"как изменения ценностей в западной модели этнической идентификации (см. Inglehart R. Modernization and Postmodernization. Cultural, Economic and Political Change.-Princeton Univ. Press, 1997.) Автор приводит тезис, согласно которому вэтнически зрелых возрастных группах значимо большее количество человек высказались в пользу материальных и религиозных ценностей. Среди младших поколений, согласно Инглехарту, растёт доля постматериалистов. Склонность респондентов к постматериалистическим, собственно, современным духовным ценностям зависит от их образования и профессиональной квалификации. Чем выше образование и профессиональная квалификация, тем выше склонность к постматериалистическим ценностям, значительная доля которых приходится на социально-экономический status quo— текущее или существующее положение делОтца[554] . Сохранить статус-кво — значит оставить всё так, как есть.Статус-кво Отца — один из основных элементов дебатного кейса, часто используетмого в парламентском форматеамериканской конституции: We the People, "Мы, народ .. содействия общему благосостоянию и обеспечения нам и нашему потомству благ свободы". Логика отцов-основателей обычно приводятся в статус-кво. Остаётся лишь выяснить, кто эти отцы. В современном мире существует характерная замена status quo Отца его эгре́гором[555] (от др.-греч. ἐγρήγορος «бодрствующий», лат. egregium - славный) — в новых (нетрадиционных) религиозных движениях — душа вещи, ангел, «ментальный конденсат», порождаемый мыслями и эмоциями людей и обретающий самостоятельное бытие. На наш взгляд, неминуемый для обыденного сознания белорусов эгрегор "Бацька"мог бы быть с успехом заменён памятью Францизска Скорины не только в названии улицы, где находится Институт психологии, но и в образе «бодрствующего» на страже Национальной библиотеки Первопечатника с «Библией белоруской» в левой руке (это чтобы не дискриминировать левшей), запечатлённого скульптором Алесем Дранцом. 

Для изучения проблем культурно-психологической идентичности будущего специалиста полезно владение типологией овладения избранной профессией. Например:

1. «Крутая» профессия.

Начнём с того, что существует разница между «крутой» профессией и профессией релевантной, уместной. Крутые профессии воспринимают Логос через призму культуры, релевантные же - через призму личности.

Крутые профессии нанимают исключительно исполнителей, выглядящих как модели функционирования в огромных офисах,которые можно увидеть из космоса невооружённым глазом. Релевантные же понимают, что психология, по сути своей, радикальна содержанием личностного выбора. Таким всегда было и будет хорошо. Любая профессия, полагающая, что вам нужно быть «крутым», чтобы привлечь или сохранить положение в бизнесе , упускает самую суть латинского слова profeteri - говорить публично, пророчествовать. И это на фоне той известной ситуации, по которой "Деньги любят тишину". Пора попрощаться с мыслью о том, что смысл жизни релевантен любым нашим попыткам собирать большие материальные состояния с помощью нашей личности.

2. Профессия 70-х.

Когда мы поступали в Институт психологии, мы хотели жить в культурно разнообразном пространстве, так что нацелились на менее престижныефакультеты в центре столицы. Но некоторые преподаватели зависают в своём предмете на годы и десятилетия. Почему так?Когда вы переступаете порог, то как-будто возвращаетесь на полстолетия назад, в «психологию 70-х».В этой психологии было сильное увлечение деятельностью как принципиальной основой психики, так сказать, "Деятельность это наше всё". Но если вы придёте в такую психологию сегодня, то увидите, что там уже ничего не движется. Но зато вы увидите четкие и непоколебимые дефиниции и «подобающий» весьма серьёзный вид преподавателя. Поскольку психология 70-х не осознаёт т, что с ней что-то не так, то тут можно наблюдать следующее. Преподавателипсихологии отвечают на вопросы, которые давно никого не интересуют. Например, — стоит ли в своей деятельности использовать мнемические приемы Эбингауза или измерить порог чувствительности кожи; как измерить собственный интеллект или, научиться, согласно Макаренко, говорить "Иди сюда"с сотней оттенков.Это интересует исключительно психологов 70-х. Большинство их обсуждений включают в себя упоминания о том, «как здесь заведено». Если бы мы только стали такимипсихологами, как были 50 лет назад, то воскликнули бы: «Как же было чудесно в старые-добрые времена!» Вместо того, чтобы концентрироваться на возможностях будущего, этапсихология всё время стремятся пережить опыт прошлого. Все говорят на каком-то «паукообразном» наречии. Такие слова и выражения, как «методология психологического исследования» или «принцип детерминизма» здесь очень популярны. Психология должна прилагать усилия для того, чтобы соответствовать времени. Это означает, что в форме изложения психологии научные схемы возможны, но никак не за счёт сути. Это все равно что изучать науку ради достижения её самое. На самом деле, сутью психологии является Логос - слово, "которое было в начале", которое постоянно обновляетпсихологическое здание: "Се творю всё новое" (Отк. 5, 21). Физик с безупречной научной и моральной репутацией В.Г.Ефремов прочитал Библию только после своего воскресения 12 марта 2004 года в доме сестры. И нашел подтверждение своему посмертному опыту и своим мыслям об информационной сущности мира. В «Слове, которое было в начале» учёный исследует глобальную информационную суть, включающую в себя всеобъемлющее содержание всего:

— Мышление всех людей обладает свойством причинности, — говорит Владимир Григорьевич. — Но мало кто догадывается об этом. Чтобы не причинить зла себе и другим, нужно следовать религиозным нормам жизни. Святые книги продиктованы Творцом, это техника безопасности человечества.

3. Бизнес-профессия.

Просто и понятно, церковь — это не бизнес. Есть ли в церкви некоторые схожие с бизнесом элементы? Конечно же. Даже у Иисуса был казначей.

Но церковь, в первую очередь, — не бизнес. Вот несколько признаков, по которым вы поймёте, что ваша церковь действует как бизнес-организация:

— другие церкви — конкуренты. Причина, по которой в вашей церкви изменяется стиль прославления, философия служения и т.д., — не уступить в этом другим церквям.

— успех измеряется преимущественно в цифрах. Сколько людей приходят на этап прославления? Бюджет растёт или нет? Если цифры растут — всё движется в правильном направлении.

— видение не выходит за рамки материального мира. Проще говоря, строительство огромного материального царства в виде больших церковных зданий, огромных собраний, более важно, чем распространение Царства Божьего. Львиная доля церковных финансов употребляется на материальные объекты и удобства.

cerkov4

— пасторы — наемный персонал. Персоналу платят, чтобы он делал то, что ему скажут. Пастор — это тоже имущество такой церкви. Когда гости или посетители церкви задают вопросы о служении, ответ таков: «мы платим пастору за это».

— нет различия между новообращенными и перешедшими из других церквей. Недовольная и бунтующая семья, вышедшая из церкви на другом конце города, и новообращенный, впервые услышавший о Христе и желающий принять крещение, — будут рассматриваться одинаково.

— слова вроде «безответственность» используются тут ради «безопасной» игры. Решения, которые предусматривают вовлечение веры и риска, случаются тут реже, чем снег на экваторе. Каждое решение исходит из резона сохранить то критическое количество прихожан, которое обеспечит прирост бюджета.

Ведомая Духом Церковь не может быть бизнес-структурой. Бюджеты — не зло. Списки прихожан — тоже не плохо. Но Церковь, за которую умер Христос, — это не одно из ТОП-50 самых преуспевающих предприятий. Она должна быть однозначно сфокусирована более на людях, чем на цифрах, и более на всеобщем поручении, нежели на физическом местонахождении.

4. Профессия «социальный клуб»

Недавно, навещая своего друга, я заметил у него на полке кубок с надписью «Лига Юниоров». На обратной стороне кубка был список требований для членства в Лиге. В списке были такие пункты, как волонтерская деятельность в сообществе, посещение ежемесячных собраний, оплата небольших членских взносов и регистрация для голосования.

В целом, можно отметить, что Этническая идентичность является неотъемлемой частью толерантнойментальности беларуского общества с равными религиозно-правовыми достоинствами и обязанностями его членов. Национальная идентичность - составная часть социальной идентичности личности. Этническая идентичность белорусов является «когнитивно-мотивационным ядром индивидуального национального самосознания, хотя и содержит в себе также слой родового, племенного бессознательного. Толерантность современных белорусов это психологический феномен неприятия войн и религиозно-этническихпредрассудков не в виду отсутствия различных противоречий, но из-за ментальной предрасположенности к этнической и конфессиональной терпимости и представителям иных народов без расовой дискриминации.

     Исследователь языка, литературы и культуры белорусского народа, древнерусской палеографии и памятников письменности, Ефим Фёдорович Карский[556] (1860 — 1931) — белорусский филолог-славист, палеограф и этнограф, академик Петербургской Академии наук, придерживался взглядов, близких к идеологии «западнорусизма». Закончив Минскую духовную семинарию и Нежинский историко-филологический институт, Карский предпринял этнографическую экспедицию по Белоруссии, в ходе которой было собрано немало материала для исследований, и по итогам которой был издан первый том главного труда учёного — полномасштабной научной работы «Белорусы», заслужившей впоследствии название «энциклопедии белорусоведения».При советской власти Карский не единожды терпел невзгоды из-за своих убеждений. Так, уже в 1919 году он был снят с должности профессора в Минском педагогическом институте как человек с подозрительной  «политической физиономией»[557] и в этом же году подвергся аресту. Карский скептически относился к «насильственной белорусизации» в учреждениях. Появились статьи, в которых Карский назывался «черносотенцем», «шовинистом», «осколком царского режима», в вину ему ставилось то, что он в своём отчёте о командировке назвал Львов «старым русским городом», отмечал лучшую благоустроенность Западной Белоруссии (находившейся под властью Польши) по сравнению с Советской Белоруссией, то, что за границей он якобы входил в контакт с белогвардейцами и т. п. В 1927 году на закрытом заседании ЦК КП(б)Б было вынесено решение поставить вопрос об исключении Карского из Академии наук. Карский пытался оппонировать критикам, но его опровержения не печатали. Подвергаясь давлению со стороны партийного научного сообщества, в 1929 году он был снят с должности директора Музея антропологии и этнографии. Оставался безработным и без пенсии вплоть до своей смерти в Ленинграде  29 апреля 1931 года. Библиотека Карского, подаренная им в 1922 году Белорусскому университету, насчитывает ныне 2,5 тысячи книг и включает работы по этнографии и славяноведению русских, белорусских, польских, сербских, чешских, французских, словацких учёных.

Этнографические исследования Ефима Карского имеют историческое значение в первую очередь потому, что в них по языковому признаку описывается территория проживания белорусов в нач. XX в. Так фиксируется их положение на определенном историческом этапе накануне больших социальных потрясений. Здесь есть та особенность, что к белорусам исследователь относит только тех, кто говорит на белорусском языке, те же, кто проживает в смешанных областях, хоть по происхождению и белорус, но на своем языке не говорит, к белорусам не причисляется.  Таким образом описание дается по фактическому признаку. Белорусская речь достаточно отличается от литовской, чтобы без труда провести языковую границу[558] на севере. От поляков на западе белорусов отличает отсутствие носовых гласных звуков, полноголосие, нет шипящего rz после согласного (польск. brzeg – берег), «ж» вместо dz (miedza-мяжа) и «ч» вместо c (noc-ноч). На юге граница с малорусами определяется по произношению «е», «и» - у белорусов оно мягкое (бел.: вядзешь, мілы – малор.: вядэш, мылы), также у них мягкие «дз» и «ц», твердое «р». На востоке белорусы отличаются от великорусов мягким «дз» и «ц» на месте мягких «д» и «т» (дзеці – дети), «ў» (быў, прасіў), удвоение «л» перед j (Ілля) и другими фонетическими признаками. Сюда же добавляются различия этнографические: белорусский тип одежды, своя поэзия, мировоззренческие особенности. На этнографической карте, составленной Е. Карским, северная граница белорусских говоров простиралась за Себеж и Невель, на западе за Вильну, Гродно и Белосток, на юге за Пружаны, Мозырь, Городню и на востоке до Брянска, Дорогобужа и Ржева. Можно заметить, что на юге этнографическая граница Е. Карского проходит севернее современной государственной границы, не включены Брест, Пинск, а на востоке и северо-востоке она простирается значительно дальше вглубь России.

На границе с поляками белорусы именовали себя «русь[559] ».  Литовцы и латыши именуют белорусов «гудами[560] » (пос. Гудогай в Гродненской обл.). Украинцы называли белорусов «литвинами[561] ». На востоке великорусы назывались «полехи» или "ляхи". Белорусских переселенцев по экономическим причинам называли «горюны[562] » (ради горя и нужды)и «дольники[563] ». В северной части былой Витебской губернии белорусов называли «гэцыками[564] » за приставное «г» («гэта» - это) и «ц» вместо «ч». Известно было там же название «цвякунов[565] ». Сами белорусы до нач. XX в. не называли себя «белорусами». «Простой народ в Белоруссии не знает этого названия, - пишет ученый, - на вопрос: кто ты? простолюдин отвечает: - русский, а если он католик, то называет себя либо католиком, либо поляком; иногда свою родину назовет Литвой, а то и просто скажет, что он «тутэйшый» - здешний, конечно, противополагая себя лицу, говорящему по-великорусски, как пришлому в западном крае».

В своем этнографическом описании приводит Е. Карский также важные статистические данные. Он подсчитал количество белорусов, за исключением выселившихся за пределы своей родины в Сибирь и др. На 1903 г. получилось ок. 8,5[566] млн. человек. Большинство из них – православные. В городах и больших местечках до ¾ жителей – евреи[567] . Согласно данным из «Виленского календаря» за 1903 г., приводимых Е. Карским, православных в 6 белорусских губерниях было свыше 5,6 млн., католиков – 3, 3 млн., иудеев – 1,6 млн., старообрядцев – 184 тыс., протестантов – 127 тыс[568] ..

Белорусский народ ученый называет «племенем[569] », «народностью[570] », а язык – «наречием». Например, говоря о литовском периоде западнорусской истории, Е. Карский пишет: «С этого времени кладется прочное начало той русской народности, которая до сих пор известна под именем белорусской. Сам язык ее, уже вполне сложившийся к этому времени в главных особенностях, может быть назван белорусским». Как известно, одним из первых обратил внимание на особенности белорусской речи русский филолог К. Калайдович в 1822 г. в статье «О белорусском наречии». Е. Карский сознательно придерживался такой терминологии: «Белорусская речь есть одно из великорусских наречий, равносильное северновеликорусскому и южновеликорусскому», - говорил ученый в тезисах своего магистерского диспута. Можно встретить утверждение, что Е. Карский следовал в данном случае какому-то официозу по цензурным соображениям, а на самом деле колебался в своих выводах о самостоятельности белорусского народа и его языка, либо боялся высказать их прямо. На это нужно сказать, что ученый был последователен до конца и даже в то время, когда ни о каких цензурных запретах на “белорусский язык” не могло быть и речи, а именно, в 1922 г., когда издавал свой последний том “Белорусов”, считал правильным взгляд, что “белорусская народность” есть “разновидности русского племени” и неодобрительно отзывался об отказе от слова “наречие”.

В качестве характерного примера своеобразного прочтения текста Е. Карского о белорусском языке можно привести высказывание из авторитетного учебного пособия 1984 г., написанного Л. Шакуном. “У XIX ст. выйшла вядомая праца Я.Ф. Карскага “Обзор звуков и форм белорусской речи“. (…) Да беларускай мовы Я.Ф. Карскі падышоў як да самастойнай славянскай мовы: “Беларуская мова павінна лічыцца самастойнай: савакупнасць яе характэрных рыс не паўтараецца ні ў адной славянскай мове”. [571] Достаточно ознакомиться с названным “Обзором” Карского, чтобы увидеть, что его слова вырваны из контекста автором пособия. В действительности ученый пишет в заключении своего исследования: “Различное место разные ученые давали белорусскому наречию среди других частей русского языка. В настоящее время по этому вопросу ученые разделяются на три лагеря. Одни считают белорусское наречие подречием южновеликорусского говора, другие – подречием малорусского наречия, третьи, наконец, признают его таким же самостоятельным, как и великорусское и малорусское наречие (отметим наличие столь разных точек зрения во время бытовавшего якобы великодержавного цензурного официоза – А.Х.). (…) Вообще при сравнении языков необходимо рассматривать их всесторонне, чтобы, увлекшись чертами сходства, не пропустить черт различия и не предположить ближайшего родства там, где есть только случайное совпадение, или же заимствование. А если так смотреть на язык, то и белорусское наречие должно считаться самостоятельным: совокупность его характерных черт не повторяется ни в одном славянском языке. (…) Представителем третьего взгляда является М. Максимович. Он видит в белорусском наречии отдельный язык, занимающий середину между великорусским и малорусским. (…) Конечно, не принимая белорусского наречия за отдельный язык, как это делает Максимович, и не придавая ему такого значения в образовании великорусского, какое приписывает ему Надеждин, нам следует присоединиться ко взгляду М.А. Колосова, по которому старинное деление русского языка на три части не может считаться решительно ошибочным. (…) Он так и говорит о месте белорусского наречия: “Это не есть одно из разноречий южновеликорусского наречия, а напротив того, отдельный великорусский говор, стоящий рядом с северновеликорусским и южновеликорусским, отличающийся от них некоторыми архаическими особенностями”. Приняв во внимание все вышесказанное, мы соотношение главнейших частей русского языка представим в следующем виде: русский язык распался на два наречия: великорусское и малорусское. Затем великорусское наречие разделилось на говоры: северновеликорусский, белорусский и южновеликорусский; белорусский говор впоследствии подвергся сильному перекресному влиянию малорусского наречия и польского языка”[]. Из приведенного контектса видно, что Карский не разделяет мнение о самостоятельном белорусском языке, которое высказывал М. Максимович, он вполне определенно говорит, что белорусское наречие есть один из говоров великорусского языка, что позднее повторил и в I томе «Белорусов»[Карский, 1956].

В своем изложении белорусской народной словесности Е. Карский не оставляет своим вниманием ранних контактов славян и балтов[572] . Определенный интерес для этнопсихолога представляет анализ Е. Карского гидронимии белорусских рек[573] , селений, имён, например, Литва, Гервяты, Витаут. Литовское имя Vytautas (от vyti "преследовать" + tauta "люди"[574] ) носил великий литовский князь, сын Кейстута, племянник Ольгерда и двоюродный брат Ягайло. Князь гродненский в 1370-1382 годах, луцкий в 1387-1389 годах, трокский в 1382-1413 годах. Провозглашённый король гуситов, один из наиболее известных правителей Великого княжества Литовского, ещё при жизни прозванный Великим за победу в Грюнвальдской битве 1420 года.Был трижды крещён: первый раз в 1382 году по католическому обряду под именем Виганд, второй раз в 1384 году по православному обряду под именем Александр и третий раз в 1386 году по католическому обряду также под именем Александр. Речные литовско-латышские названия в Двинском и Неманском бассейнах носили крупные реки, а славянские принадлежали мелким, а в бассейнах рек Припяти, Березины, Днепра, Сожа и Десны. Отсюда начало белорусской народности Карский относит ко времени объединения всех западно-русских земель под властью литовских князей, т.е. к кон. XIV[575] в. Однако уже в XV в. стало сказываться влияние польских обычаев, которое усилилось во вт. пол. XVI в. после заключения Люблинской унии. Брестская церковная уния 1596 г[576] . способствовала распространению польского католичества и влиянию польской культуры на простой народ. Е. Карский насчитывает для этого периода только 65 слов, заимствованных из польского в народную речь, но последующие исследования белорусских ученых показали, что эта цифра явно уменьшена, польские заимствования того времени составляют более значительный лексический пласт. Последний раздел Речи Посполитой 1795 г. и упразднение Брестской унии на Полоцком соборе 1839 г. послужили усилению в белорусском крае русского элемента и ослаблению польского влияния. Говоря о белорусских народных произведениях и обычаях, Е. Карский отмечает их особенности и делает свои пояснения. “Например, великорусское племя знает очень мало колядок, тогда как малорусы и отчасти белорусы очень богаты ими. Песен купальских почти нет у великорусов; не так поэтичны у них веснянки, как у малорусов и белорусов, но у последних нет старин (былин)”, нет указаний на жертвенную обстановку (приношение в жертву козла), песен с припевом “Ой, Овсень!”, редко упоминается виноград, нет песен “подблюдных” с различными гаданиями о будущем браке[]. У белорусов довольно бледно справляется масленица, нет в это время кулачных боев и не возят разукрашенных деревьев или людей, изображающих масленицу, как это бывает у великорусов[]. Весенняя обрядность также имеет у белорусов свои особенности. Название Пасхи “Вяликдень” было некогда повсеместным у русских славян, но постепенно было забыто в России. В продолжение Светлой седмицы в Белоруссии принято петь великодные или волочебные песни. Это – отличительная черта белорусов. Таких песен нет даже на Украине[]. Празднование Купалы и купальская обрядность распространены у малорусов и белорусов больше, чем у великорусов[]. Приводит Е. Карский также один из вариантов известной песни “Купалінка”[]. Представляют интерес с точки зрения этнографии составленные ученым описания бытовой обрядности и песен белорусов при родах, сватовстве, похоронах, представляющими много параллелей с соответствующими традициями великорусов и малорусов.

Анализ данных современного исследованияГ.В. Гатальской, Н.М.Зайцевой, Н.М. Ткач,полученныхна основемодифицированной методики этнических стереотипов Д.Катца и К. Брели; семантического дифференциала выраженности определенного набора качеств у себя, своей этнической группы и иноэтнических групп соседей, а также анализа демографических данных респондентов и шкалы для измерения степени позитивности этнической идентичности, позволяет констатировать, что 77% респондентов испытывают гордость и спокойную уверенность, сопряжённую со своей национальной принадлежностью, что в целом свидетельствует о достаточно высоком уровне положительной валентности этнической идентичности белорусов. Однако, вызывает тревогу то обстоятельство, что 15% опрошенных отмечают отсутствие чувств, связанных со своей национальностью, а у 7% респондентов собственная национальная принадлежность вызывает чувства униженности, ущемлённости и обиды. Практически каждый девятый респондент в той или иной степени считает, «что белорусам нечем гордиться», а следовательно, не испытывает чувство гордости в связи со своей национальной принадлежностью (12%). 10% из числа респондентов-белорусов вообще «хотели бы принадлежать к другой национальности», 9% уверены в том, что они «не хотели бы продолжать жить в Беларуси», а 18% в определённой степени имеют сомнения в том, что «хотели бы продолжать жить в Беларуси». Причём, большинство из тех, кто с уверенностью предпочёл бы отъезд, относится к молодёжной части выборочной совокупности (из 9% - 6% респонденты в возрасте до 30-ти лет) и больше половины тех, кто «колеблется» строить своё будущее в Беларуси или нет - также молодые респонденты (из 18 - 10%). Все это свидетельствует о достаточно выраженном характере этнической неопределённости молодых белорусов[577] , а также позволяет сделать вывод, что в результате неблагоприятного межгруппового сравнения каждый четырнадцатый респондент ориентируется на стратегию индивидуальной мобильности, предполагающую возможную смену группы, и почти четвертая часть респондентов - на дальнейшее проживание за пределами своей родины. В перспективной реализации себя в деловой сфере, молодые респонденты во многом ориентированы на Запад и Америку, и большинство из них указывают на зависимость патриотических чувств от экономической, политической и экологической ситуации в стране.

Для выявления места этнической идентичности в структуре самосознания личности было важно выяснить, насколько часто респонденты называют этническую («Я белорус») или гражданскую самоидентификацию («Я гражданин Республики Беларусь»), а также каково ранговое место этничности в ряду других форм самосознания. О значимости этнической идентичности говорят полученные данные: каждый третий респондент (34%), отвечая на вопрос теста Куна-Макпартленда «Кто Я?», указал на свою принадлежность к белорусам («Я белорус»), каждый пятый (20%) выделил свою гражданскую идентичность («Я гражданин РБ»), при этом половина респондентов не упоминают ни о своей этнической, ни о гражданской принадлежности.

Во многом это объясняется сложностью исторического момента, обусловленного небольшой продолжительностью новой истории Республики Беларусь как суверенного независимого государства, а также сложностями экономического и социального развития.

Оценивая по числу упоминаний тех или других черт характера белорусов респондентами, описывающими национальный характер в свободной форме, в качестве позитивных исследователи выделили следующие качества:

- доброту и трудолюбиебелорусов;

- гостеприимство и толерантность, занимающие вторую позицию;

- патриотизм, ум, честность и аккуратность - третью;

- отзывчивость, открытость и спокойствие - четвертую.

Среди негативных черт национального характера респонденты в самой большей степени выдели:

- склонность к пьянству, пассивность;

- трусость и леность по частоте встречаемости занимают вторую позицию;

- наивность, покорность, доверчивость, неуверенность - третью.

На основе анализа автостереотипов исследователями был построен профиль национального характера белорусов по следующим качествам: 1 – сильный, 2 –трудолюбивый, 3 – агрессивный, 4 – умный, 5 – религиозный, 6– свободолюбивый, 7– верный традициям, 8 – аккуратный, 9 –индивидуалист, 10 – коллективист, 11 – патриотичный, 12 – обязательный, 13 – предприимчивый, 14 – духовный, 15 – добрый, сердечный.

Белорусы, по их оценке, в меру религиозны, при этом, данный показатель соответствует их идеальным представлениям; считают, что для них характерен традиционализм, т.е. склонность уважать и поддерживать обычаи, принимать и признавать традиционные ценности. Уровень его выраженности является близким к идеальным представлениям.По оценкам респондентов, предприимчивость довольно-таки выражена в национальном характере белорусов, однако «не дотягивает» до идеала (различия являются статистически значимыми).

В силу высокого уровня коллективистичности белорусов, по их оценкам соответственно индивидуализм в национальном характере представлен весьма умеренно, его уровень ниже «идеального» (различия также являются статистически значимыми).

Белорусы, по собственным оценкам, не агрессивны. Уровень выраженности данной черты в национальном характере – самый низкий, он также ниже идеального (различия являются статистически значимыми).

Исследователей интересовали гетеростереотипы белорусов, связанные с итальянцами, выбор которых был обусловлен интенсивно развивающимися отношениями в последние двадцать лет в связи с оздоровлением детей из загрязнённых районов, пострадавших от аварии на ЧАЭС.Интерес представляет тот факт, что, по оценке белорусов, ряд черт в национальном белорусском характере выражен ярче, чем у соседей (русских, украинцев, литовцев, поляков), а также у итальянцев. К ним относятся: трудолюбие, аккуратность, коллективизм, обязательность, духовность, доброта и сердечность. Вместе с тем, уровень выраженности агрессивности и индивидуализма в национальном характере белорусов самый низкий в сравнении с представителями выше названных этносов.

Полученные данные подтверждают также результаты контент-анализа свободного описания сходства и различия белорусского национального характера и русского. Многие респонденты обращают внимание на значительное сходство белорусского и русского характеров.

В сравнении с поляками и литовцами, у белорусов такие черты, как сила, трудолюбие, ум, свободолюбие, аккуратность, выражены сильнее. По таким качествам, как сила, трудолюбие, ум, свободолюбие, аккуратность выявлена статистическая достоверность различий с поляками и литовцами, а по патриотизму, верности традициям коллективистичности, обязательности различия не являются статистически достоверными. По такому качеству, как аккуратность достоверность различий существует только с поляками. Однако, по оценкам белорусов, поляки и литовцы религиознее, предприимчивее, агрессивнее и в большей степени индивидуалисты (различия являются статистически значимыми).

В сравнении с итальянцами, по мнению респондентов, в белорусском национальном характере сильнее выражены трудолюбие, ум, сила, аккуратность, коллективизм, обязательность, духовность, доброта и сердечность. По таким критериям, как трудолюбие, ум, сила и духовность различия являются статистически значимыми. Однако у итальянцев статистически достоверно ярче проявляются в характере свободолюбие, религиозность, верность традициям, индивидуализм, агрессивность. Данные контент-анализа подтверждают полученные результаты. При этом респонденты в свободном описании дополняют отличия национального характера белорусов от итальянцев такими качествами, как спокойствие, сдержанность, толерантность, скованность.

Итак, исследование особенностей национального характера белорусов позволяет утверждать, что они сформировались под влиянием культурно-исторических, религиозных, географических, климатических факторов.

Таким образом, это позволяет сделать вывод, что белорусы позитивно оценивают свой характер.Среди черт национального характера белорусов, которые, на взгляд респондентов, практически совпадают с чертами идеального национального характера, выделяются: сила, свободолюбие, ум.В настоящее время в структуре национального самосознания белорусов прослеживается доминирование позитивной валентности, выражающейся в положительном отношении к своей национальной принадлежности, а также преобладание позитивных чувств, переживаемых в связи с этим. Этническая идентичность характеризуется в большей степени определённостью, проявляющейся в осознании себя большинством белорусов представителями своей этнокультурной общности, что выражается в стремлении расширять знания, представления о культурных и психологических особенностях собственной группы. Однако тревогу вызывает достаточно выраженный характер неопределённости этнической идентичности молодой части респондентов, то, что каждый десятый респондент хотел бы принадлежать к другой национальности и вообще хотел бы проживать за пределами Беларуси.