Второй тур голосования и проблема антиобраза.

До сих пор мы говорили преимущественно об особенностях построения стратегии на основе положительного образа кандидата (партии) для случая многовариантного выбора. Когда речь идет о выборе из двух кандидатов (вторые туры президентских, губернаторских и «мэрских» выборов) начинает действовать другая сторона этой стратегии. Именно, для победы во втором туре принципиально иметь как можно меньший отрицательный образ, (антиобраз), т.к. на этой стадии, при ограниченности выбора, многие избиратели вынуждены голосовать не за того, кто им больше нравится, а за того, кто им меньше не нравится. Как раз в этом случае наиболее сильными оказываются кандидаты «приятные во всех отношениях». Образно говоря, если для того, чтобы победить на многовариантных выборах, выйти во второй тур президентских (губернаторских) выборов надо иметь как можно больше друзей, то для того, чтобы победить во втором туре, надо иметь как можно меньше врагов.

Основную стратегическую проблему второго тура можно сформулировать как проблему компенсации антиобраза кандидата. В частности, поражение ряда действующих губернаторов на выборах 95-97гг., которые выходили во второй тур с достаточно большим отрывом от ближайшего конкурента, но затем проигрывали этот тур, объясняется тем, что против них объединялись все группы избирателей, для которых оказался определяющим антиобраз власти (так называемый протестный электорат).

Понятие «антиобраз» уже несколько раз затрагивалось нами, и теперь настало время остановиться на нем подробнее.

Антиобраз является оборотной стороной положительного образа кандидата; его своеобразной тенью: если кандидат привлекает определенные группы избирателей своей личностью или позицией, то другие группы избирателей те же самые качества кандидата будут отталкивать. Поэтому полностью скомпенсировать антиобраз, не потеряв при этом положительного образа невозможно. Речь может идти только о частичной компенсации.

Можно привести лишь один пример, когда антиобраз формируется независимо от положительного образа кандидата. Речь идет о так называемом выбросе компромата: распространении сведений (истинных или ложных) о нарушении кандидатом общепринятых юридических и (или) этических норм и т.д. В этом случае ситуация переворачивается: сам факт выброса компромата дает возможность кандидату сформировать положительный образ «пострадавшего за правду». Таким образом, выброс компромата программирует в кампании определенную стандартную стратегическую ситуацию, которая вовсе не обязательно должна сработать против объекта атаки.

По своей проблематике компенсация антиобраза очень близка к обсужденной выше задаче расширения положительного образа - она столь же сложна, рискованна, столь же мало поддается общим рецептам и требует сугубо конкретных решений. Правда, компенсация антиобраза несколько облегчается тем, что она является по преимуществу задачей второго тура выборов, и ее можно отстроить по времени от процесса накачки положительного образа (который необходим, чтобы в этот второй тур попасть). Для первого тура голосования или же выборов в один тур эта задача не так актуальна, поскольку компенсация антиобраза сама по себе практически не дает прироста голосов: избиратели, переставая быть противниками кандидата, далеко не всегда становятся его сторонниками. Максимум, что она позволяет - снять барьеры, препятствующие расширению положительного образа. Это, конечно, важная задача (барьер антиобраза, например, может полностью или частично блокировать положительную динамику), но все же, как правило, не первоочередная.

 Более того. Можно привести примеры успешных кампаний, когда кандидат не только не компенсировал свой антиобраз, но вполне сознательно его усиливал (например, В. Жириновский на выборах в Думу 1993г.). Ведь одновременно с этим автоматически усиливался и его положительный образ. Иногда такой прием даже становится основой всей стратегии избирательной кампании. Правда, он эффективен лишь тогда, когда речь идет о выборах в один тур, и в особенности при многомандатных выборах, когда разыгрывается не одно, а несколько мест. Если же предстоит второй тур, то в нем приходится с лихвой расплачиваться за приобретенный в ходе первого тура антиобраз.

Кампании, в основе которых лежит не разыгрывание собственного положительного образа, а отработка антиобраза конкурентов, составляют очень важный класс негативныхизбирательных кампаний. К обсуждению проблематики таких кампаний мы еще обратимся не один раз.

Возвращаясь к теме компенсации антиобраза, приведем один эффективный прием, который можно было бы условно назвать «отстройкой от аналога». Для этого кандидат должен выбрать в качестве объекта критической атаки политика, обладающего антиобразом, близким к антиобразу самого кандидата. Например, кандидату выступающему в образе «сильной личности» (антиобраз – «страшный») целесообразно критиковать кого-либо за экстремизм и радикализм, для кандидатов КПРФ хорошей мишенью в плане компенсации антиобраза являются «левые» радикалы («леваки», «догматики») - и т.д. Достоинство описанного приема в том, что он по минимуму ослабляет положительный образ кандидата.

На некоторых других методах компенсации антиобраза мы постараемся остановиться в следующих разделах.

2.10 Иллюстрация №3 : президентская кампания 1996г. 

Избирательная кампания по выборам президента 1996г. является прекрасным примером использования негативных стратегий, основанных на отработке антиобраза конкурентов. Одно это делает ее подробный разбор весьма полезным и поучительным. Кроме того, именно после этой кампании начались разговоры о всемогуществе избирательных технологий; и было бы весьма интересно посмотреть, какие же именно «чудеса» произошли в 1996г.

Если рассмотреть стартовые позиции основных участников, определившиеся в результате выборов в Госдуму 1995г., то, на первый взгляд, коммунисты обладали колоссальным преимуществом. Выборы закончились блестящей победой КПРФ. Коммунистический электорат показал не только свои весьма солидные размеры, но и исключительную устойчивость и дисциплинированность. Так называемый «политический центр» и его лидеры ( « Яблоко», КРО вместе с А. Лебедем, И. Рыбкин, ПСТ Св. Федорова и другие) продемонстрировали полную несостоятельность своих президентских амбиций. Наконец, официально назначенная партия власти - НДР - с треском провалилась, не набрав даже 10% голосов. Понятно, что после такой победы выигрыш президентской кампании стал казаться коммунистам совсем нетрудным делом. Ряд опасных конкурентов - А.Лебедь, С. Федоров, В.Черномырдин, В.Жириновский - потеряли шансы быть избранными; Г. Явлинский не наберет больше положенных ему 7-8% и только размоет антикоммунистические голоса. Единственный оставшийся реальный соперник - Б. Ельцин - обладает практически нулевым рейтингом, а возглавляемая им власть пользуется поддержкой менее 10% избирателей. В общем, достаточно обозначить себя как главных противников власти и собрать все протестные голоса - и победить можно уже в первом туре.

Представляется, что именно под влиянием успеха 95г. КПРФ -сознательно или нет - вступила на путь, который определил ее поражение в 96г. Именно: вся президентская кампания КПРФ объективно была построена лишь на одной стратегической идее - на отработке антиобраза действующей власти (более широко: на критике олицетворяемого этой властью образа жизни). Судя по всему, такое построение кампании не просто казалась самым перспективным, но и было для КПРФ наиболее простым, привычным, не требовало от партийных лидеров и структур чего-то нового; получалось как бы само собой. Разоблачай себе «антинародный режим», формируй супротив него очередной «народный фронт» - вот и вся стратегия.

Подчеркнем, что мы говорим здесь не о той стратегии избирательной кампании КПРФ, которая была запланирована, а о той, которая реально проводилась в жизнь; неважно - в соответствии ли с волей штаба или вопреки этой воле.

Понятно, что коммунистов очень легко критиковать за принятую на президентских выборах 96г. стратегию после того, когда результаты этих выборов известны. Однако на момент принятия решения эта стратегия вовсе не казалось такой уж ошибочной. А главное, любая другая стратегия, связанная в первую очередь с расширением положительного образа КПРФ, хотя и могла привести к победе, одновременно с этим таила в себе и весьма серьезный риск.

Остановимся несколько подробнее на этом моменте, поскольку он хорошо иллюстрирует всю сложность задачи расширения образа и компенсации антиобраза.

 Как уже отмечалось, с точки зрения модели доминирующего стереотипа КПРФ олицетворяет прежний образ жизни; точнее - образ жизни 60 - 80гг. Мы, естественно, не разбираем здесь идеологию компартии. Нам лишь важно отметить, что с психологической точки зрения она (идеология) почти что идеально соответствует набору позитивных стереотипов человека эпохи «развитого социализма»; считающего свое существование оправданным и осмысленным благодаря тому , что он - гражданин великой державы, преодолевшей на своем пути невероятные трудности, прорвавшейся в кратчайшие сроки от сохи в космос, спасшей мир от фашизма, строящей общество социальной справедливости и т.д. В этом смысле КПРФ является типичной референтной партией, отражающей психологию своих избирателей. В этом ее сила: избиратели КПРФ, как правило, люди политизированные, с повышенным чувством долга, осознающие свою ответственность. Отсюда устойчивость и дисциплинированность базового коммунистического электората.

Но здесь же кроется и слабость КПРФ. Ее избиратели приучены к весьма жестким идеологическим канонам: чтобы соответствовать в их глазах «руководящей политической силе», надо быть очень точным в политической позиции, словах, манере поведения. Кроме того, они весьма подозрительно относятся ко всяким компромиссам в политике - для стереотипов прежнего образа жизни характерен не поиск взаимопонимания с идеологическими противниками, а борьба с ними. Поэтому попытки расширить положительный образ партии и ее кандидатов, которые неизбежно затрагивают идеологический канон, представляют для КПРФ огромный риск: они наносят удар по ядру положительного образа. О том же, к чему могут привести действия, разрушающие ядро положительного образа, мы уже говорили - к быстрой и практически полной потере своего электората. Мы не знаем, насколько степень такого риска осознавалась партийным руководством, но его явное нежелание идти на серьезные эксперименты по расширению образа в избирательной кампании 96г. становится в свете сказанного полностью понятным. Зачем совершать столь опасную для партии операцию, когда есть надежда победить, не прибегая к ней.

Единственная попытка расширения своего положительного образа была предпринята коммунистами, когда они стали организовывать широкое общенародное патриотическое движения во главе с Г. Зюгановым. Читателю, который уже ознакомился с нашим анализом основных групп российского электората, должно быть сразу понятно, что никакого реального расширения здесь получиться в принципе не могло - основная масса «патриотического» электората и так уже была готова голосовать за Г. Зюганова.

Итак, для КПРФ негативная стратегия кампании 96г. оказалась наиболее простой и удобной; наименее рискованной. Для Б. Ельцина же и его команды аналогичная стратегия (отработка отрицательного образа КПРФ) была единственной, которая давала отличные от нуля шансы на победу. И в результате думских выборов 95г. Б. Ельцин получил возможность построить такую кампанию. У него просто не осталось ни одного серьезного некоммунистического конкурента, что позволило ему уже в первом туре выборов работать в системе координат «за или против коммунистов». Не случись в 95г. провала «центристских» кандидатов на выборах в Думу - и Б. Ельцин с негативной стратегией избирательной кампании в 96г. не вышел бы даже во второй тур.

Таким образом, главной особенностью избирательной кампании 96г. была ее полная симметрия: вся стратегия команды Ельцина также состояла в розыгрыше антиобраза КПРФ и стоящего за ней образа жизни. Оба главных действующих лица избрали чисто негативную стратегию для своих избирательных кампаний. Характерной чертой таких ситуаций, имеющих цель максимально отработать антиобраз соперника, является своеобразная взаимная поддержка стратегий конкурентов. Действительно, чем более интенсивно и злобно «антинародный режим» нападает на коммунистов, тем больше резону всем противникам этого режима отдать голоса коммунистическому кандидату. Аналогично, чем сильнее коммунисты атакуют власть, тем больше голосов противников прошлого образа жизни эта власть получит. Парадоксальным образом конкурирующие стороны начинают работать друг на друга. Точнее, они вместе работают на максимальную поляризацию электората, действуя наподобие двух полюсов магнита.

Именно в этом плане и следует оценивать сверхинтенсивную рекламу Б. Ельцина, всякие песни, пляски и полеты на аэропланах в ходе его избирательной кампании. Эти трюки не давали голоса непосредственно, зато успешно создавали в обществе атмосферу истерии и крестового похода, ведущую к максимальной мобилизации и поляризации избирателей. Характерно, что КПРФ довольно спокойно воспринимала всю эту рекламную вакханалию, поскольку она также работала на поляризацию электората и, похоже, полагала, что в конечном итоге все пойдет на пользу ее кандидату.

Понятно, что когда две конкурирующие стороны вместе работают на создание определенной ситуации, причем каждая из них считает, что эта ситуация обернется именно в ее пользу, то одна из таких сторон обязательно ошибется. Ошиблись коммунисты. Антиобраз, накопленный компартией за 70 лет ее правления перевесил антиобраз действующей власти (хотя окончательный разрыв голосов оказался и не так велик). Принципиально, что такой расклад голосов по антиобразам во многом существовал и до всякой избирательной кампании; как объективная реальность. Кампания просто проявила его. Будь этот расклад иным - и вся «гениальная» реклама Б. Ельцина оценивалась бы сегодня со знаком минус, а про ее организаторов говорили бы (и совершенно справедливо!), что они своими руками привели Г. Зюганова к власти.

Подчеркнем, что мы вовсе не хотим как-то принизить деятельность президентского штаба. Мы просто считаем необходимым еще раз предостеречь читателей от веры во всемогущество рекламы. Что же касается штаба Б. Ельцина, его работу, без сомнения, следует оценивать весьма высоко, поскольку в ходе кампании ему удалось решить ряд действительно очень непростых задач.

Первая из них была связана с крайне низким стартовым рейтингом Б. Ельцина. Существовала реальная опасность, что его избиратели окажутся деморализованными, потеряют веру в победу своего кандидата и просто не придут на выборы. Поэтому в первом туре голосования Б. Ельцину необходимо было получить голосов хотя бы ненамного меньше, чем КПРФ. Этого удалось достигнуть, и с лихвой, за счет предъявления обновленного положительного образа президента - что-то вроде «царя – батюшки» (в 1991г. Б. Ельцин выступал как «борец за правду»). Далее сработал эффект «медового месяца»: рейтинг президента начал стремительно расти, и появилась реальная возможность мобилизации под него всех антикоммунистических голосов. В результате в первом туре удалось мобилизовать под Б.Ельцина не только электорат партии власти, но и большинство подвижных избирателей, а также большинство «либералов» и всех других, для которых уже на этой стадии голосования решающую роль играла негативная мотивация «против коммунистов».

Весьма интересно проследить за действиями штаба президента, направленными на то, чтобы не отдать в первом туре выборов Г. Зюганову голоса сторонников «сильной личности», которые, при прочих равных условиях, скорее склонны голосовать за КПРФ, олицетворяющую более сильную власть. Для этого был мобилизован А. Лебедь - судя по всему, примерно за полтора месяца до голосования первого тура президентский штаб взял избирательную кампанию генерала в свои руки. Именно эти полтора месяца А. Лебедь четко работал в своем образе; кроме того, ему был дан зеленый свет в СМИ. Комбинация удалась блестяще: генерал собрал под себя в первом туре 15% голосов, которые в противном случае отошли бы не только В. Жириновскому, но и Г. Зюганову.

В результате всех перечисленных действий (а также усилий за рамками публичной политики, в части обработки правящих элит, в первую очередь губернаторов) команде Ельцина удалось решить задачу первого тура - сравняться с Г. Зюгановым и даже несколько опередить его - хотя последнее, по нашим ощущениям, было достигнуто не без манипуляций при подсчете голосов. Собственно, этим практически была решена и задача второго тура: при огромной положительной динамике рейтинга Б. Ельцина ему, на волне успеха, автоматически доставались голоса всех некоммунистических групп избирателей. Проблемы могли возникнуть лишь со сторонниками «сильной личности». Они были успешно решены опять же за счет комбинации с А. Лебедем. Мы имеем здесь в виду официальный переход генерала в команду президента. В результате голоса сторонников «сильной личности» оказались разбиты почти что пополам (многие вообще не голосовали во втором туре), и Г. Зюганов был лишен своего главного электорального резерва.

Если сравнить действия штабов Ельцина и Зюганова в ходе избирательной кампании, то при полной идентичности главной стратегической идеи мы видим два совершенно различных подхода к ее реализации. Команда Ельцина работала по всему электоральному полю, в основном с чужими избирателями. Штаб Зюганова работал со своими. Серьезных попыток расширить свой образ, привлечь некоммунистические группы избирателей не просматривалось. Мы, конечно, не хотим представить дело так, что президентский штаб с сатанинской прозорливостью манипулировал российскими избирателями и политическими силами, а КПРФ безвольно стояла на месте и наблюдала, как ее бьют по всему фронту. Вряд ли логика избирательной кампании Ельцина была заранее простроена в том виде, как мы ее описали выше. Наверняка многое делалось интуитивно, или исходя из чисто тактических соображений. Как мы уже отмечали, при негативной кампании любые, даже самые нелепые рекламные фокусы объективно способствуют проявлению конечного результата. Некоторые же события этой избирательной кампании просто следует оценивать как везение. Мы, в частности, не верим, что рассмотренная нами выше история с КРО и А. Лебедем на думских выборах 95г. (благодаря которой политический «центр» выпал из президентских раскладов и Б. Ельцин получил оптимальную конфигурацию для своей кампании) была вообще кем-то спланирована заранее. Слишком уж она для этого виртуозна. Не следует забывать также роль административного ресурса: тактические возможности президента на один-два порядка превышали возможности КПРФ . Наконец, как уже отмечалось, если бы отрицательный образ действующей власти превосходил бы изначально отрицательный образ власти прошлой, Г. Зюганов выиграл бы выборы 96г. невзирая на любые ухищрения президентского штаба - и даже во многом благодаря этим ухищрениям. Правда, чтобы выяснить истинное соотношение антиобразов, вовсе не надо было проигрывать президентскую кампанию - для этого вполне достаточно двух-трех грамотно составленных и проведенных социологических опросов...

Негативная стратегия с предварительной подготовкой под нее конфигурации выборов оказалась настолько удачной схемой, что кремлевская команда явно готовилась повторить ее на выборах 1999-2000гг. (см п. 2.8). В конечном итоге воспроизводить ее все же не потребовалось, и схема, как говорят шахматисты, прошла в вариантах.

Проблема узнаваемости.

Возвращаясь к последовательному изложению стратегии избирательных кампаний, в настоящем разделе мы рассмотрим еще одну из принципиальных стратегических проблем - проблему узнаваемости.

Кандидата (избирательное объединение) можно считать узнаваемым, если достаточное число активных (т.е. голосующих) избирателей могут назвать его фамилию и хотя бы приблизительно ответить на вопрос, что из себя кандидат представляет. Указать точную грань, за которой кандидата следует считать узнаваемым, довольно трудно (она, в частности, зависит от узнаваемости других кандидатов), но вряд ли можно говорить о каких-либо шансах кандидата на победу, если его узнаваемость к моменту голосования не достигает хотя бы 40 - 50%.

Отсутствие узнаваемости, пожалуй, самая большая неприятность, которая может случиться с кандидатом. Гораздо легче сконструировать избирательную кампанию для весьма непопулярного, но узнаваемого кандидата, чем для кандидата, которого никто не знает. Отрицательную величину еще можно как-то попытаться поменять на положительную; с нулем же работать невозможно.

Конечно, о проблеме узнаваемости можно было бы и не говорить, если бы все кандидаты оказывались достаточно дальновидными и заботились о своей узнаваемости загодя. На практике, однако, сплошь и рядом возникает необходимость обеспечить узнаваемость кандидата уже в ходе самой избирательной кампании (так называемая ситуация “нуль-старта”). В этом случае преодоление барьера узнаваемости становится важной стратегической проблемой, решение которой хотя и не обеспечивает само по себе победу на выборах, но является необходимым условием такой победы.

Обсуждение проблемы узнаваемости мы начнем с обозначения некоторых тактических методов, которые в обязательном порядке потребуется задействовать.

Прежде всего, узнаваемости следует добиваться в самом начале избирательной кампании, поскольку за две - три недели до голосования, как правило, возникает ситуация рекламного бума, когда все кандидаты буквально обрушиваются на избирателей со своей агитацией. Появление на этом фоне каких-либо новых фигур не воспринимается.

Наиболее рациональным методом достижения узнаваемости с точки зрения критерия эффективность/стоимость является прямая реклама, прежде всего по ТВ (если речь идет о достаточно большом округе).

Однако достижение узнаваемости чисто тактическим путем, без привязки к какой-либо стратегической идее кампании, является задачей довольно неблагодарной и весьма дорогостоящей. И, главное, такая узнаваемость ни в коей мере не гарантирует победы на выборах. Известно достаточно много случаев, когда богатые кандидаты буквально заваливали округ своей рекламой - и не набирали больше двух-четырех процентов голосов. Узнаваемость такие кандидаты, конечно, себе обеспечивали - но не более того. Избиратели хорошо знали их фамилии, но не понимали, почему, собственно, следует за них голосовать.

Поэтому главная задача данного параграфа - не обсуждение различных тактических приемов достижения узнаваемости, а формулировка требований к стратегии избирательной кампании, которые накладывает на нее (стратегию) наличие данной проблемы.

Начнем с того, что узнаваемость достигается на порядок легче, если кандидат выступает не сам по себе, а как представитель хорошо узнаваемой партии (лидера). В этом случае достижение узнаваемости сводится к решению задачи отождествления: от партии (лидера) - к кандидату, что довольно легко достигается чисто рекламными методами. Задача становится особенно простой, если кандидат и партия отождествлены на уровне избирательного бюллетеня (т.е. если в бюллетене указано, что кандидат выдвинут от соответствующей партии), хотя, конечно, надеяться на то, что все избиратели напрягутся и внимательно прочитают бюллетень особо не следует.

Главное, что достигается через замену проблемы узнаваемости проблемой отождествления - кандидат одновременно с узнаваемостью заимствует у партии и ее положительный образ и избавляется тем самым от необходимости формировать этот образ в условиях дефицита узнаваемости. Партия в этом случае играет роль своего рода «паровоза», тянущего за собой кандидата. Довольно часто решения задачи отождествления само по себе оказывается достаточно, чтобы одержать победу.

 В этом смысле можно говорить об отождествлении как об одной из типовых стратегий, на которых может строится избирательная кампания. Например, во время выборов 91г. кампании многих кандидатов сводились к тому, чтобы довести до избирателей, что они представляют «Демократическую Россию». В ряде регионов официальное выдвижение кандидата от КПРФ практически гарантирует победу. Выборы в Московскую Думу 97г. с высокой вероятностью выигрывались, если кандидат представал перед избирателями как член команды Лужкова - и т.д.

Понятно, однако, что построение всей стратегии избирательной кампании только на решении задачи отождествления далеко не всегда возможно. Кандидат может выступать как независимый и просто не иметь партии или лидера, с которыми он мог бы отождествится. Возможно также, что партия (лидер), которых представляет кандидат, не пользуются достаточной популярностью в округе. Наконец, кандидат может представлять партию, которая сама является малоузнаваемой.

 Кроме того, если кандидат дополнит положительный образ своей партии или лидера собственным привлекательным положительным образом, то его шансы на победу только возрастут.  

Проблема узнаваемости накладывает требования не столько на ядро положительного образа, сколько на форму его подачи избирателям. Если попытаться сформулировать эти требования одним словом, то наиболее подходящим будет слово резкость. Именно, какой бы образ не отыгрывал кандидат, его необходимо дополнить резкими, даже слегка шокирующими избирателя чертами; вплоть до элементов скандальности. 

«Резкий» и яркий образ гораздо быстрее привлечет внимание избирателей и СМИ. Практика показывает, что в этом случае кандидату достаточно достигнуть узнаваемости порядка 5-10%, чтобы ее последующий рост происходил далее как бы сам по себе, по схеме цепной реакции. Таким образом, решение проблемы узнаваемости через манипуляцию с образом кандидата позволяет, помимо прочих преимуществ, достичь и прямой экономии средств по сравнению с чисто рекламным подходом. 

И последнее (по счету, но не по значению). «Проломивший» барьер узнаваемости кандидат сразу получает своего рода награду: ему практически гарантирован полноценный «медовый месяц».

Конечно, за достижение узнаваемости через придание скандальности образу кандидата приходится расплачиваться некоторой его эрозией, иногда довольно опасной для стратегии избирательной кампании. Если для различного типа «борцов» такая эрозия не особенно опасна, поскольку элемент скандальности у них органически вмонтирован в само ядро положительного образа; то, например, кандидатам, выступающим в ролях «чудотворца» или «победителя» скандальность, вообще говоря, изначально не свойственна. Однако недостаточная узнаваемость является настолько больной проблемой, что для ее радикального преодоления оправдано идти даже на некоторое размывание положительного образа.

Главная опасность достижения узнаваемости путем «заострения» положительного образа состоит в том, что одновременно с этим кандидат интенсивно накачивает и свой антиобраз. Это не особо страшно, если речь идет о выборах в один тур, а базовый электорат кандидата достаточно велик. Но при выборах, предусматривающих второй тур, приобретенный в ходе борьбы за узнаваемость антиобраз может привести к самым фатальным результатам. Поэтому кандидат, ввязывающийся в двухтуровые выборы при отсутствии стартовой узнаваемости, оказывается перед практически неразрешимой проблемой. Ради выхода во второй тур голосования ему приходится предпринимать именно те действия, которые обеспечат ему поражения в этом туре. Внести какие-то корректировки в образ кандидата между первым и вторым туром крайне трудно за недостатком времени. Поэтому кандидатам, начинающим борьбу за должность губернатора или мэра мы настоятельно рекомендуем добиваться узнаваемости не менее чем за несколько месяцев до начала официальной избирательной кампании. В противном случае их кампании превратятся в предельно рискованное мероприятие, успех в котором сможет обеспечить, пожалуй, лишь счастливый случай.