Исследования с помощью факторного анализа

Как вы помните, третий шаг идеальной стратегии требовал применения факторного анализа для определения взаимосвязей между большими группами переменных и показателями конкретных периферических характеристик. Характеристики можно считать эмпирически валидными лишь тогда, когда их показатели коррелируют только с теоретически релевантными переменными. Хотя я говорил о конкретном случае применения факторного анализа, следует признать, что он является общим способом определения эмпирических группировок любых переменных, базирующихся на их взаимосвязях. Вовсе не обязательно, чтобы показатели конкретных периферических характеристик были включены в анализ наряду с другими переменными. В действительности, при исследовании личности такие показатели почти никогда не включались в факторный анализ. Обычно исследователь получает данные о группе переменных, проводит по ним факторный анализ, а затем пытается проинтерпретировать смысл полученных групп или факторов. При этом могут быть сделаны выводы, что факторы выражают некоторые конкретные периферические характеристики, описанные в персонологической литературе. В дальнейшем можно провести факторный анализ уже полученных факторов. Результатом этого будет набор так называемых вторичных факторов, описывающих, каким образом исходные факторы группируются в более крупные единицы. Тогда можно будет попытаться проинтерпретировать эти укрупненные единицы как отражение типов личности, описанных в персонологической литературе.

Только что описанную процедуру можно рассматривать как индуктивную стратегию эмпирической оценки периферического уровня теорий личности. Индуктивной она является в основном потому, что не включает в себя показатели конкретных периферических характеристик, вследствие чего вы фактически не можете проверить гипотезы, касающиеся связей этих характеристик с переменными поведения. Лучшее, что возможно сделать при индуктивном использовании факторного анализа, это получить группировки поведенческих переменных, предполагающих (но не более того) возможность релевантности какой-либо из конкретных периферических характеристик. Это может казаться приемлемым, но, поверьте мне, как только вы включаете в факторный анализ достаточное количество переменных, чтобы удовлетворять даже небольшому числу теорий, вы получаете столь сложные и неоднозначные факторы, что вопрос об интерпретации того, какие из конкретных периферических характеристик и типов они отражают, становится гораздо утонченнее, чем вы могли бы подумать. Одной из наиболее уязвимых точек индуктивных исследований посредством факторного анализа является почти неизбежно интуитивный, грубый характер интерпретации факторов. Аура эмпирической строгости и объективности, присущая индуктивному использованию факторного анализа, скорее иллюзия, чем реальность. И наоборот, дедуктивное использование факторного анализа, отстаиваемое в нашей идеальной стратегии, предполагает гораздо более четкую интерпретацию факторов. Только тогда, когда фактор заключает в себе и показатель конкретной периферической характеристики, и основные переменные, теоретически предполагающиеся в качестве ее выражений, такая характеристика может рассматриваться как эмпирически валидная.

Большинство из существующих факторных исследований является индуктивным. Но в действительности все эти исследования не соответствуют идеальной процедуре еще и по другой причине: в них не учтены все переменные, упоминаемые в трудах всех персонологов. С практической точки зрения приемлемым было бы и такое исследование, в котором принимаются в расчет все переменные из какой-либо одной теории. По крайней мере тогда можно было бы сказать, что проводится исчерпывающее исследование этой теории. К счастью, некоторые из существующих работ приближаются к этому стандарту. Но иногда включение тех или иных переменных в исследование невозможно объяснить сколько-нибудь разумно (например, что все они выделены в рамках определенной теории). Исследователь, возможно, исходя из антитеоретических предубеждений либо по причине теоретической неискушенности, включает в исследование некое множество гетерогенных переменных, не утруждая себя обоснованием своего выбора. Результаты такого факторного исследования весьма сомнительны, поскольку предположение о том, что полученные выводы исчерпывающи или хотя бы репрезентативны либо для людей вообще, либо с точки зрения какой-нибудь теории, оказывается ошибочным и часто ведет к грубым заблуждениям. Из факторного анализа вы выносите лишь то, что заложили в него, и, следовательно, необоснованность выбора переменных совершенно неприемлема. Набор переменных должен быть либо исчерпывающим, либо по меньшей мере специфичным, но в любом случае – теоретически осмысленным. К счастью, наивное использование факторного анализа в психологии сокращается.

Кеттел, Гилфорд и Айзенк

Среди работ факторных аналитиков работы Кеттела, Гилфорда и Айзенка наиболее уместны для оценки теоретических положений о периферии личности. Сперва я вкратце опишу использованные ими процедуры, потом перейду к описанию полученных результатов.

Факторный анализ в работе Реймонда Кеттела близок к индуктивной процедуре, упомянутой в предыдущем разделе этой главы. Кеттел пытался получить исчерпывающую информацию, такую информацию о поведении, которая даст возможность ответить на вопрос, выделение каких конкретных периферических характеристик является наиболее плодотворным. В действительности, подобно многим из факторных аналитиков, Кеттел уделял особое внимание конструированию исчерпывающих валидных личностных тестов. Решение этой задачи, по сути, не слишком отличается от выяснения того, какие из конкретных периферических характеристик должны быть представлены в теории личности. Чтобы получить исчерпывающие сведения о поведении, Кеттел (Cattell, 1946, 1957) проанализировал все названия характеристик личности, имевшиеся в словаре (составленном Олпортом и Одбертом в 1936 г.) и в психологической литературе. Этот список сперва был сведен к 171 имени переменных путем объединения очевидных синонимов. Затем он взял разнородную выборку из 100 взрослых людей. Близкие знакомые этих людей оценивали их по этой 171 переменной. За корреляционным и факторным анализом полученных данных последовала оценка еще 208 человек по сокращенному списку переменных. Факторный анализ этих оценок привел к созданию того, что Кеттел назвал "первоисточником черт личности". Затем Кеттел и его сторонники начали построение теста, который измерял бы эти исходные черты. Конечным результатом такого солидного исследования явился "Шестнадцатифакторный личностный опросник" (Cattell and Stice, 1957), составленный из множества пунктов, касающихся жизненных ситуаций, о которых респондент должен сказать, нравятся они ему либо нет. 12 из 16 факторов, полученных при факторном анализе ответов многих людей на эти пункты, оказались схожими с факторами, выявленными на предыдущем этапе работы, в то время как 4 фактора появились лишь в этом тесте.

Рассматривая результаты, наиболее соответствующие задаче эмпирической оценки периферических воззрений в теориях личности, нам следует сосредоточиться на этих 16 факторах теста Кеттела. Каждый из них можно считать отражением некой конкретной периферической характеристики. Кеттел также провел факторный анализ 16 первичных факторов, или исходных черт, как он их назвал, получив 7 вторичных факторов, связывающих вместе первичные факторы. Вторичные факторы можно рассматривать как отражение организации конкретных периферических характеристик в типы.

Прежде чем перейти к реальной сущности найденного Кеттелом, на очереди у нас краткое изложение процедур, использованных Гилфордом и Айзенком. В процессе поиска поведенческих данных, по которым следует провести факторный анализ, Гилфорд и его коллеги (Guilford and Zimmerman, 1956; Guilford, 1959) скомпилировали пункты из ряда тестов личности, которые к тому времени уже широко использовались. Эти тесты в общем и целом основывались скорее на рациональных, теоретических гипотезах, нежели на каких-либо процедурах эмпирической группировки типа факторного анализа. Испытуемые из выборки Гилфорда отвечали на все пункты этих тестов (в основном они указывали, нравятся им или нет различные виды деятельности). Затем ответы испытуемых были подвергнуты корреляционному и факторному анализу. В процессе длительного рафинирования, сокращения и интерпретации полученных факторов, был создан ряд тестов личности. Наибольшей известностью пользуется последний из них. Он называется "Обозрение темперамента Гилфорда-Циммермана" (Guilford and Zimmerman, 1949) и включает в себя большое количество пунктов, которые следует оценить как "нравится/не нравится" и которые группируются в 10 шкал. Эти шкалы, так же как и шкалы теста Кеттела, можно рассматривать в качестве отражения конкретных периферических характеристик. Относительно вторичных факторов Гилфорд не дает никакой информации.

Из трех рассматриваемых нами аналитиков Айзенк проводил отбор испытуемых в потенциальном диапазоне поведенческих проявлений наиболее узко. И хотя поэтому его работа менее ценна для нас, чем работы двух других авторов, тем не менее кое-чему она может нас научить. В его первом исследовании (Eysenck, 1947) выборкой служили 700 солдат, страдающих неврозом. Поведенческие данные в этом исследовании включали некоторые ответы солдат на конкретные вопросы о них самих, а также результаты психиатрической диагностики этих солдат. Общее число информационных пунктов, по которым проводился факторный анализ, составило лишь 39. Айзенк обнаружил два фактора, то есть конкретные периферические характеристики, достаточные для объяснения группировки исходных пунктов. Впоследствии Айзенк (1947) увеличил исходную выборку, чтобы определить, достаточно ли полно эти факторы описывают людей, то есть можно ли считать эти факторы базовыми. Теперь выборка включала около 10 000 здоровых людей и невротиков, а информация о них варьировалась от ответов на пункты тестов до типов поведения в заданных ситуациях. В результате этого исследования Айзенк пришел к выводу, что те же два фактора, которые описывали исходных 700 солдат-невротиков, продолжают быть дескрипторами и для расширенной выборки.

Мы затрудняемся оценить релевантность работы Айзенка относительно проводимого нами анализа. В целом он включил в свои исследования больше видов поведенческих проявлений, чем два других факторных аналитика, полагавшихся в основном на ответы по пунктам тестов. Но, проводя исходное исследование, Айзенк использовал процедуру, называемую критериальным анализом, который в основе своей более дедуктивен, нежели индуктивен (Anastasi, 1961). При критериальном анализе вы уже имеете некую гипотезу относительно того, что представляют собой основные факторы, и поэтому планируете ваше исследование с целью проверки этой гипотезы. Одним из следствий является то, что вы отбираете такие поведенческие проявления, которые теоретически релевантны тем факторам, что вы считаете значимыми. Другое следствие заключается в том, что вы проектируете в своем исследовании критериальные группы, то есть группы, которые должны обладать заметным отличием их нагрузки по предполагаемому фактору от прочих групп. В результате такой процедуры вы получаете информацию, релевантную в основном лишь вашей гипотезе, а отнюдь не более общую. Поскольку два заинтересовавших Айзенка фактора первоначально были выделены на солдатах-невротиках, то есть на довольно необычной группе людей, все обобщения этих результатов, распространенные на другие группы, могут означать лишь то, что некоторые признаки этих факторов могут быть найдены у всех людей вообще. Это вовсе не означает, что эти два фактора являются столь же базовыми для всех людей, какими они, возможно, были в описании солдат-невротиков. Заключение о том, что люди в общем могут быть описаны адекватно и исчерпывающе лишь этими двумя факторами, может оказаться абсолютно ошибочным. Но в действительности можно еще поинтересоваться тем, будут ли эти же два фактора столь же адекватными для описания даже тех же самых солдат-невротиков, если включить в анализ более 39 исходных поведенческих переменных. В конце концов Гилфорд включал в свое исследование сотни пунктов, а Кеттел – 171 название черт. И неудивительно: чем меньше информации вы закладываете в ваш факторный анализ, тем меньше информации вы получаете в его результате!

Число факторов

Возвращаясь к рассмотрению результатов, полученных Кеттелом, Гилфордом и Айзенком, лучше всего будет задать ряд вопросов, касающихся связи этих результатов с положениями различных теорий относительно периферии личности. Самый очевидный вопрос – правомерно ли предполагать, что число факторов, получающихся в результате факторно-аналитического исследования, указывает нам число конкретных периферических характеристик? Если это так, то мы сможем оценить теории личности, делающие конкретные предположения по поводу периферии личности, на основании того, насколько близко число предлагаемых ими характеристик к числу факторов, полученных в исследовании.

Как вы уже знаете, Кеттел выделяет 16 факторов, Гилфорд – 10, а Айзенк – только 2. И из 16 факторов, предложенных Кеттелом, четыре появляются только в его тесте, следовательно, более осторожная оценка его исследования предполагает число его факторов близким к факторам Гилфорда. Конечно, мы должны помнить, что Кеттел, уменьшив число имен переменных и предположив, что большинство из них является явными синонимами, начал не совсем в эмпирическом стиле. В то время как эта процедура редукции числа переменных может быть поставлена под сомнение (совсем необязательно, что она отражает что-то большее, чем его собственное мнение), я не думаю, что кто-нибудь будет серьезно говорить о том, что две переменные со сходными по смыслу именами могут принципиально различаться на эмпирическом уровне. По всей вероятности, даже если бы Кеттел педантично включил весь исходный список названий переменных в свое исследование, этот список был бы, во всяком случае, реально редуцирован респондентами. В конце концов, если два названия кажутся респонденту синонимами, он будет и использовать их одинаково. Однако не похоже, чтобы число факторов Кеттела было преуменьшено на том основании, что он ошибочно редуцировал исходный список названий. Подтверждением этого вывода является работа Гилфорда, в которой не было редукции данных до факторного анализа, но проявились лишь 10 факторов.

Но есть и иная причина того, почему количество факторов, полученных Кеттелом и Гилфордом, может быть занижено относительно того количества факторов, которое реально необходимо для объяснения группировки всех поведенческих переменных, рассматриваемых персонологами в качестве релевантных. Проще говоря, ни Кеттел, ни Гилфорд не брали достаточно большую выборку, чтобы обеспечить репрезентативность в отношении такого числа переменных. Вспомните, за что я только что критиковал Айзенка. О двух предлагаемых им факторах можно лишь сказать, что они дают объемлющее описание солдат-невротиков, о которых в принципе имеется весьма скромное число сведений. Чем более обширны и разнородны включаемые вами переменные и чем больше и разнороднее ваша выборка испытуемых, тем больше будет число первичных факторов, которые вы получите в результате. Точнее, должен быть некий верхний предел полезных факторов, за которым только что высказанное правило не работает. Но, конечно же, Айзенк его не достиг этого, так же как, по всей видимости, и Кеттел с Гилфордом.

Конечно, ни Кеттел, ни Гилфорд, не говоря уже об Айзенке, не включили в исследование число переменных, достаточное для того, чтобы отдать должное всем рассматриваемым нами персонологам-теоретикам. Верно, что попытка Кеттела исходить из всех названий переменных, которые он смог найти, является восхитительно содержательным начинанием. Но следует помнить, что в его тесте переменные измеряются лишь по ответам испытуемых на вопросы, задаваемые экспериментатором. Это же относится и к тесту Гилфорда. Надо сказать, что даже когда вопросы касаются воспоминаний о фантазиях и совершенных действиях, опросники далеко не всегда выявляют действительные фантазии и действительно совершаемые действия. В тестовых ответах все, что вы получаете, – это сведения о людях, пытающихся описать себя настолько детально, насколько они могут вспомнить, и настолько искренне, насколько они пожелают это сделать в рамках поставленных кем-то вопросов. Чтобы оценить связанные с этим жесткие требования к переменным, признаем, что техника опросников дает информацию, которую исследователь, разделяющий идеи Мак-Клелланда, счел бы наиболее релевантной для определения схем, но имеющей мало отношения к мотивам и чертам. Если бы Кеттел и Гилфорд включили информацию, касающуюся реально совершаемых действий, мы смогли бы наблюдать прирост числа факторов, необходимых для описания эмпирической группировки данных.

Из справедливости к Кеттелу мы должны вспомнить, что он разрабатывал свой опросник, чтобы посмотреть, не проявятся ли факторы, первично найденные при анализе оценок людей, сделанных их знакомыми, в самоотчетах. И он почувствовал, что нашел значительную согласованность между этими двумя видами данных. Безусловно, оценка вас другими не должна иметь какое-либо явное отношение к вашим фантазиям и реальным действиям, но Кеттел, по крайней мере, может говорить о некоем обобщении своих 16 факторов за пределы исключительно анкетных измерительных операций. Это более того, что может Гилфорд. Но посмотрим внимательнее на то, насколько далекие обобщения мы можем делать из данных Кеттела о том, что оценки, сделанные другими, и самоотчеты некоторым образом похожи. Весьма вероятно, что и оценки других людей, и самооценки имеют тенденцию отражать культурологические смыслы, нечто вроде схем. Кеттел возражал против этого, указывая, что впоследствии стало ясно, что его 16 факторов выводятся также и из иных типов данных, особенно из параметров социального поведения и экспертных оценок патологического поведения. Однако такие заявления не совсем убедительны, на что указывает следующая цитата из книги Анастази (Anastasi, 1961, с. 509-510) о психологическом тестировании:

"Факторы, найденные в корреляциях оценок, могут отчасти отражать социальные стереотипы и иные постоянные ошибки оценивания, причем в большей степени, чем черты субъектной организации. Кеттел утверждает, что его идентификация первичных черт личности подтверждается результатами других исследований, как его собственных, так и иных авторов, использующих не только оценки, но и такие методики, как опросники и объективные тесты. Однако некоторые из этих ссылок на сходства в описании черт кажутся натянутыми и не слишком убедительными. Следует помнить, что элемент субъективности входит и в процесс идентификации факторов, поскольку этот процесс основан на изучении тех показателей или пунктов, которые имеют наибольшие нагрузки на каждый из факторов... Следовательно, кросс-идентификация факторов из разных исследований, использующих различные показатели, является затруднительной. Несмотря на обширные исследования, проводимые Кеттелом и его единомышленниками на протяжении почти 20 лет, черты, предложенные Кеттелом, должны рассматриваться лишь как предварительные ".

Хотя данное утверждение в большей мере касается содержания результатов, полученных Кеттелом, эта критика в действительности относится и к числу найденных им факторов.

Мы вынуждены признать, что малое число факторов Айзенка совершенно недостаточно для наших целей, в то время как несколько большее число факторов, найденных Кеттелом и Гилфордом, является, вероятно, преуменьшением, вытекающим из отсутствия в их исследованиях данных, отражающих фантазии и реальное поведение. Но это преуменьшение не может быть столь велико, чтобы не противоречить теориям таких персонологов, как Мюррей, Мак-Клелланд и Фромм, которые постулировали многократно большее число конкретных периферических характеристик. Внимательное прочтение описаний содержания характеристик из их списков наводит на мысль, что по меньшей мере некоторые из них слишком синонимичны, чтобы рассматривать их порознь. Вы можете вспомнить, что впервые я предположил это при обсуждении теории Мюррея, точнее, ее положений о периферии личности, в частности потребностей (см. 6-ю главу). В связи с относительно гетерогенной природой конструкта потребностей и с большим числом постулированных потребностей их перекрытие на эмпирическом уровне, то есть на уровне наблюдений, практически неизбежно. С той же сложностью мы будем сталкиваться и тогда, когда речь пойдет о позиции Мак-Клелланда, поскольку он перенял список потребностей у Мюррея. А чтобы убедиться в том, что Фромм включил некоторые синонимы в свои группы черт, просто вернитесь к 7-й главе и прочитайте их. Итак, факторный анализ учит нас среди прочего и тому, что, хотя число конкретных периферических характеристик, по всей видимости, больше 16, оно необязательно намного больше.

Но наиболее очевидным из полученных на основе факторно-аналитических исследований является вывод о том, что число конкретных периферических характеристик наверняка не менее 10. Среди теоретиков, имеющих особое мнение по поводу периферического уровня, похоже, лишь двое – Эриксон в рамках модели конфликта и Адлер в рамках модели самореализации – предлагают менее 10 характеристик. В случае с Эриксоном это не совсем так, поскольку, как вы можете вспомнить, выделяемые им восемь стадий развития человека предполагают обобщение сгруппированных конкретных периферических характеристик. Поэтому в рамках факторного анализа эти восемь стадий соотносятся скорее с вторичным уровнем, чем с первичными факторами. К сожалению, Эриксон не настолько дисциплинирован, чтобы дать определение конкретным периферическим характеристикам. Тем не менее нельзя сказать, что его точка зрения опровергается результатами Кеттела и Гилфорда относительно числа первичных факторов. Что касается позиции Адлера, который едва ли придерживался того мнения, что лишь одна конкретная периферическая характеристика связана с каждой из конструктивных направленностей, то мы тоже не можем до конца понять, обоснована ли эта позиция.

В заключение я должен сказать и о теоретических выводах относительно типов личности, вытекающих из анализа Кеттелом вторичных факторов. Первоначально он предлагал лишь два фактора, но позднее признал еще пять несколько более узких, однако вполне четких факторов. Таким образом, число вторичных факторов находится где-то между двумя и семью. Два вторичных фактора позволяют рассматривать четыре типа личности, а именно людей с высокими показателями по обоим факторам, с низкими показателями по обоим факторам, с высокими показателями по первому, но с низкими – по второму фактору и с низкими показателями по первому фактору, но высокими – по второму. Семь вторичных факторов предполагают 49 типов личности. Все персонологи, разрабатывавшие типологии личности, постулировали число типов где-то между 4 и 49. Поэтому анализ Кеттелом вторичных факторов не поможет нам оценить теории личности на основании числа признаваемых ими типов.

Типы факторов

Факторные аналитики обычно называют свои факторы чертами, хотя при ближайшем рассмотрении становится ясно, что они используют этот термин лишь в узком смысле, то есть как привычные паттерны поведения. Они используют термин "черты" достаточно широко, чтобы можно было счесть его синонимичным нашему термину "конкретные периферические характеристики". Если посмотреть на содержание полученных ими факторов, становится ясным, что различие можно провести между привычным поведением (или чертами в узком смысле), когнитивным поведением (или чем-то вроде ценностей) и мотивационным поведением. И действительно, один из факторных аналитиков – Кеттел (Cattell, 1950) – даже предлагал различать динамические и нединамические черты, называя первые эргами, а вторые – чертами, что очень близко к различению Мак-Клелландом мотивов и черт. Это различие мы обсудим параллельно с обсуждением содержания факторов.

Содержание факторов

И наконец, я рассмотрю факторно-аналитические исследования с точки зрения эмпирических доказательств относительно содержания конкретных периферических характеристик. Позвольте начать со списка 16 факторов Кеттела, переходя от них к 10 факторам Гилфорда и к двум – Айзенка. Затем я расскажу вам о вторичных факторах, найденных Кеттелом.

16 факторов, включенных в тест Кеттела, биполярны по своей природе. Они называются: Шизотимия (обособленность, отчужденность) – Циклотимия (сердечность, доброта); Глупость (низкая интеллектуальная способность) – Ум (интеллектуальность); Слабость Эго (эмоциональность, нестабильность) – Высокая сила Эго (зрелость, спокойствие); Конформность (мягкость) – Доминантность (агрессивность); Десургенсия (угрюмость, молчаливость) – Сургенсия (восторженность, разговорчивость); Слабость Суперэго (небрежность, необязательность) – Высокая сила Суперэго (добросовестность, настойчивость); Тректия (робость, застенчивость) – Пармия (авантюризм, толстокожесть); Харрия (жесткость, реалистичность) – Премсия (чувствительность, феминность); Внутренняя расслабленность (доверчивость, адаптивность) – Протенсия (подозрительность, зависть); Праксерния (традиционность, практичность) – Аутия (богемность, беспечность); Наивность (простодушие, неловкость) – Хитрость (искушенность, утонченность); Уверенность (непоколебимость) – Робость (неуверенность, тревожность); Консерватизм (следование общепринятым стандартам) – Радикализм (стремление экспериментировать, критичность); Зависимость от группы (подражательство) – Самодостаточность (находчивость); Низкий самоконтроль (небрежность, ненадежность) – Высокий самоконтроль (контроль, аккуратность); Нефрустрированность (флегматичность, сдержанность) – Фрустрированность (напряженность, возбудимость).

Если вам трудно понять смысл этих факторов, представьте себе беднягу Кеттела, который должен был проинтерпретировать и назвать их! Он пришел к выводу, что лучшее, что он может сделать, – это дать им вымышленные названия и сопроводить их несколькими сопутствующими прилагательными, указывающими на их смысловой оттенок, в ожидании, что последующие исследования прояснят их психологический смысл. В этом, как он полагал, помогут исследования, состоящие в тестировании людей с помощью его опросника и получении оценок по этим шкалам, а затем в определении реально существующих различий в поведении людей с высокими и низкими оценками по каждой из шкал. Но пока такие исследования нам еще не помогли, к сожалению, приходится продвигаться с тем, что есть. Могу лишь предположить, однако, что, если бы Кеттел последовал нашей идеальной стратегии, включающей разработку показателей для постулируемых конкретных периферических характеристик, подвергаемых факторному анализу вместе с прочими переменными, его результаты стали бы понятны гораздо быстрее. Будь это так, кто знает, как повлияли бы его результаты на периферический уровень теорий личности.

Мне представляется целесообразным проанализировать результаты Гилфорда и Айзенка, чтобы было видно, насколько они согласуются или расходятся с результатами Кеттела. 10 факторов "Обозрения темперамента Гилфорда-Циммермана" также биполярны по своей природе, хотя их названия обобщены настолько, что описывают оба полюса. Факторы называются: Общая активность (поспешность, положительное отношение к скорости, подвижность, живость – медлительность и взвешенность, быстрая утомляемость, непродуктивность); Сдержанность (вдумчивость, взвешенность, настойчивость – беззаботность, импульсивность, любовь к острым ощущениям); Доминирование (самозащита, лидерство, тенденция запугивать – покорность, неуверенность, избегание заметности); Социабельность (наличие большого количества друзей, поиск социальных контактов и места в центре всеобщего внимания – малое число друзей, застенчивость); Эмоциональная стабильность (ровность настроения, оптимистичность, самообладание – изменчивость настроения, пессимизм, мечтательность, чувство вины, тревожность, одиночество); Объективность (толстокожесть – гиперчувствительность, эгоцентричность, подозрительность); Дружелюбие (толерантность к враждебным действиям, принятие подчиненной позиции, почтительность к другим – воинственность, враждебность, обидчивость, желание доминировать); Рефлексивность (чуткость, наблюдательность в отношении себя и других, рассудительность – интерес к показной деятельности и умственная дезорганизованность); Отношения с людьми (терпимость К людям, доверие к социальным институтам – придирчивость, критичность к социальным институтам, жалость к себе); Маскулинность (интерес к мужским видам деятельности, толерантность к отвратительному, хладнокровие – интерес к женским видам деятельности, брезгливость, трусливость, романтичность, эмоциональная экспрессивность).

Рассматривая сходство между этим списком факторов и списком Кеттела, я поражаюсь их очевидным сходствам. Фактор Общей активности Гилфорда кажется сходным с факторами Нефрустрированности / Фрустрированности и Десургенсии / Сургенсии Кеттела. Сходными кажутся также Сдержанность по Гилфорду и Слабость / Высокая сила Суперэго Кеттела. Далее по списку Гилфорда его Доминирование явно похоже на выделенные Кеттелом факторы Конформность / Доминантность и Зависимость от группы / Самодостаточность. Имеется соответствие между факторами Социабельности Гилфорда и Шизотимии / Циклотимии Кеттела. А то, что Гилфорд называет Эмоциональной стабильностью, находит отзвуки в факторах Слабость / Высокая сила Эго и Низкий / Высокий самоконтроль по Кеттелу. Фактор Объективность Гилфорда имеет сходный смысл с фактором Тректия по Кеттелу. А там, где Гилфорд ссылается на Дружелюбие, Кеттел находит Внутреннюю расслабленность / Протенсию. Готового двойника для гилфордовской Рефлексивности в списке Кеттела нет, но можно предложить комбинацию Глупости / Ума и Наивности / Хитрости. То, что Гилфорд именует Отношениями с людьми, отражается, вероятно, Праксер-нией/Аутией и Консерватизмом / Радикализмом по Кеттелу. И наконец, фактор Маскулинности у Гилфорда имеет сходство с фактором Харрии / Премсии Кеттела.

Эти поразительные соответствия можно считать эмпирическими доказательствами того, что адекватная теория личности должна признавать в содержании своих конкретных периферических характеристик наличие определенных сфер человеческой деятельности. Одна из этих сфер явно касается культурно окрашенных ценностей и взглядов на социальные роли и институты. В этой сфере можно выделить две плоскости содержания. Первая из них – степень, в которой человек владеет или не владеет набором ценностей, касающихся личных, быть может, эгоистических целей и побуждений (это сфера совести). Вторая – степень обязательности по отношению к существующей социальной системе, отражающаяся в толерантности к критике со стороны людей, играющих социальные роли, и со стороны самих социальных институтов. Эта сфера содержания представляет собой то, что мы называли схемами.

Другая обширная содержательная сфера не связана столь непосредственно с ценностями и принципами, но трудно сказать, содержит ли она в себе черты (в узком смысле), мотивы, либо те и другие вместе взятые. Факторные аналитики пренебрегли вопросом о том, имеют ли они дело с инструментальной, целевой либо просто с обыденной деятельностью. Хотя я и не могу определить, является ли содержание этой сферы чертами или мотивами, достаточно ясным представляется то, что оно отличается от ценностей самих по себе. Его можно разделить на две части: ту, которая определенно включает в себя взаимодействия с другими людьми, и ту, которая имеет более общий характер. Более общая тематика, которую должен включать в себя раздел теории, касающийся периферии личности, – это уровень общей активности (или, возможно, активированности) и степень когнитивно-деятельностной дифференциации и сложности. Дополнительно теория должна считать важным то, насколько сильна эмоциональная стабильность или нестабильность личности, где под стабильностью подразумевается надежность и предсказуемость, в то время как нестабильность соответствует импульсивности и переменчивости. И заключительной из тематик общего плана, к которым должна обратиться теория, анализируя периферию личности, является степень рефлексивности личности, то есть внутренняя направленность как противоположность направленности на действие (внешней направленности), а также степень ее маскулинности или феминности. Феминность включает в себя чувствительность, тщеславие и эстетизм, тогда как маскулинность является ее противоположностью. Рассматривая содержательные сферы в их взаимосвязи, мы обнаружим степень личностной склонности к общительности или отчужденности, к сотрудничеству и соглашательству или конкурентности и критичности, доминантности и независимости или подчиненности и зависимости.

Хотя эти выводы относительно содержательных сфер, к которым должны быть обращены периферические разделы теорий, были сделаны только на основании работ Кеттела и Гилфорда, более фрагментарная работа Айзенка также не содержит в себе ничего, что противоречило бы им. Два его фактора – это интроверсия-экстраверсия и то, что он назвал нейротизмом. Интроверсия-экстраверсия рассматривается здесь не только в социальном плане, когда личность описывается как стремящаяся к контактам или избегающая их, но несколько в более широком аспекте внутренней либо внешней направленности личности. Под нейротизмом Айзенк понимает нечто весьма похожее на то, что я обозначил как эмоциональную устойчивость или нестабильность.

Что же мы можем сделать с этим списком содержательных акцентов? Как их можно использовать для оценки существующих теоретических подходов к периферии личности? При поиске ответа на этот вопрос следует помнить следующее. 1) Этот список содержит в себе то, к чему, как можно ожидать, обращены периферические разделы теорий личности, однако он не использует все то, что может быть важным. Он не является исчерпывающим потому, что, как указывалось ранее, не все типы поведенческих проявлений, отмеченные в качестве важных кем-то из наших персонологов, были использованы факторными аналитиками. Поэтому мы можем критиковать теорию, если она не включает в себя некую содержательную тему из нашего списка, но, если она включает в себя некие содержательные компоненты, выходящие за пределы нашего списка, вывод о теоретической ошибке делать нельзя. 2) В словесное описание значения фактора в значительной мере входит интерпретация. Я сам взгромоздил одну интерпретацию на другую, пытаясь обнаружить сходства в факторах, найденных тремя разными факторными аналитиками. Поэтому весьма трудно придраться к периферическому разделу какой-либо из имеющихся теорий личности, пока некая выделяемая ею содержательная тема хотя бы слегка похожа на нечто из нашего списка.

Вспомните 9-ю главу: модели конфликта и самореализации, в общем, практически не различаются по содержанию их периферических частей. Различие между ними состоит в том, какое содержание рассматривается как идеал, а какое – как неидеал. Идеал в модели конфликта ставит акцент на приспособлении, зависимости и стабильности, в то время как идеал в модели самореализации подчеркивает превосходство, волевые поступки и изменчивость. Каждый из подходов акцентирует противоположность своего идеала, очерчивая неидеальные ориентации. А учитывая эту особенность моделей конфликта и самореализации, ясно, что результаты исследований факторных аналитиков не дают эмпирического основания для предпочтения того или иного теоретического подхода. Найденные факторы относят к одному из полюсов приспособление, зависимость и стабильность, а к другому – превосходство, волевые поступки и изменчивость. В существующих факторных исследованиях мало что может подтолкнуть вас к интерпретации одного из полюсов этих факторов как неидеального, а другого – как идеального. Поэтому мы должны сделать вывод, что полученное факторными исследованиями содержание "адаптивность-доминантность" представляет собой эмпирическое подтверждение обеих моделей – и модели конфликта, и модели самореализации. Так же с точки зрения обеих моделей понятна и сфера содержания, специфичная в плане своего отношения к социальным интеракциям. А вот факторному содержанию, касающемуся активности или уровня драйва, обе модели затрудняются дать точное объяснение.

Переходя к модели согласованности, напомню вам, что в своем периферическом разделе она ведет либо к эклектике в содержании, либо к содержанию, подтверждающему согласованность. Конечно, детали периферического содержания, столь исчерпывающие и эклектичные, как, например, у Мак-Клелланда, едва ли могут быть опровергнуты результатами имеющихся факторных исследований. Но и реального подтверждения они также получить не могут, так как, не опровергая подобную позицию, результаты факторизации могут в действительности означать все, что угодно. Если некая точка зрения не может быть опровергнута результатами, она тем не менее и не подтверждается. И наоборот, акцент Мадди на активацию и на рост или спад импульсивного поведения, связанные с поддержанием согласованности, находит подтверждение в результатах факторизации в областях, касающихся активности и адаптации или превосходства. Темы периферического содержания в активационной версии модели согласованности встречаются реже, чем в версии когнитивного диссонанса этой же модели, но в то же время они более отчетливы в плане обоснований, касающихся ядра личности. Действительно, активационная версия достаточно точна, чтобы дать понимание того, что она не может легко объяснить результаты факторизации, касающиеся социальных взаимодействий.

Весьма интересным для полного объяснения всех содержательных сфер, представленных в факторных исследованиях, является то, что наиболее плодотворной может оказаться комбинация активационной версии модели согласованности с моделью конфликта либо с моделью реализации. Возможно, вы вспомните вывод, сделанный в 5-й главе, о том, что на основании эмпирических доказательств, касающихся предположений об ядре личности, наибольшими преимуществами может обладать некая комбинация модели реализации и активационной версии модели согласованности. Рассматриваемая нами сейчас сторона эмпирического анализа периферических воззрений дает очень сходные результаты.

До того как мы закончим обсуждение факторных исследований, рассмотрим последний аспект содержания, заключенный во вторичных факторах Кеттела. Кеттел назвал свои два наиболее крупных вторичных фактора Высокой тревожностью / Низкой тревожностью и Интроверсией / Экстраверсией. Чтобы получить высокую оценку Тревожности, человек должен быть скорее Фрустрированным, чем Нефрустрированным (быть напряженным и возбудимым, а не флегматичным и сдержанным); скорее Робким, чем Уверенным (неуверенным, а не непоколебимым); обладать больше Протенсией (подозрительностью, завистливостью), а не Внутренней расслабленностью (доверчивостью, адаптивностью); обладать Слабым Эго (эмоциональностью, нестабильностью), а не Высокой силой Эго (зрелостью, спокойствием), а также обладать Низким самоконтролем (небрежностью, ненадежностью), а не Высоким самоконтролем (самодостаточностью). Чтобы получить низкую оценку Тревожности, человек должен иметь противоположные свойства. Высокая оценка Интроверсии получается при высокой оценке Шизотимии (обособленности, отчужденности), а не Циклотимии (сердечности, доброты); Десургенсии (угрюмости, молчаливости), а не Сургенсии (восторженности, разговорчивости); Тректии (робости, застенчивости), а не Пармии (авантюризму, толстокожести); Аутии (богемности, беспечности), а не Праксернии (традиционности, практичности), а также Самодостаточности (находчивости), а не Зависимости от группы (подражательства). Понятно, что высокая оценка Экстраверсии получается при противоположном наборе свойств.

Эти два вторичных фактора предполагают четыре типа личности. Первый тип – Высокая тревожность плюс Интроверсия – это напряженный, возбудимый, неуверенный, подозрительный, завистливый, эмоциональный, нестабильный, небрежный, ненадежный, а также обособленный, отчужденный, угрюмый, молчаливый, робкий, застенчивый, богемный, беспечный и находчивый человек. Второй тип – Низкая тревожность плюс Интроверсия – это флегматичный, сдержанный, уверенный, непоколебимый, доверчивый, адаптивный, зрелый, спокойный и самодостаточный, а также обособленный, отчужденный, угрюмый, молчаливый, робкий, застенчивый, богемный, беспечный и находчивый человек. Третий тип – Высокая тревожность плюс Экстраверсия – это напряженный, возбудимый, неуверенный, подозрительный, завистливый, эмоциональный, нестабильный, небрежный, ненадежный, а также сердечный, добрый, восторженный, разговорчивый, авантюрный, толстокожий, традиционный, практичный, подражательный и зависимый от группы человек. Последний тип – Низкая тревожность плюс Экстраверсия – это флегматичный, сдержанный, уверенный, непоколебимый, доверчивый, адаптивный, зрелый, спокойный и самодостаточный, а также сердечный, добрый, восторженный, разговорчивый, авантюрный, толстокожий, традиционный, практичный, подражательный и зависимый от группы человек.

Похоже ли, чтобы эти типы личности четко соответствовали какой-либо из рассматриваемых нами теорий? Некоторые теории, в частности теории Мюррея, Ангьяла, Бейкана, Келли и Мак-Клелланда, не постулируют типы личности и, следовательно, выпадают из рассмотрения. Другие же, вроде теорий Эриксона, Уайта и Олпорта, столь туманны в отношении типов личности, что реально не представляется возможным оценить их позиции по поводу представленных выше данных факторных исследований. Среди оставшихся теорий теории Фрейда, Роджерса, Маслоу и Фромма недостаточно убедительно подтверждаются факторными данными о типах личности. То тут, то там некий фрагмент какой-либо из этих теорий кажется подходящим под один из описанных выше типов. Так, например, тип Низкая тревожность плюс Экстраверсия кажется чем-то похожим на генитальный тип личности по Фрейду, а тип Низкая тревожность плюс Интроверсия имеет некоторое, хоть и меньшее, соответствие с "полноценно функционирующим человеком" теории актуализации. Но ни Фрейд, ни авторы теории актуализации не представили таких утверждений о периферии личности, которые могли бы легко объяснить другие типы-факторы.

Единственными теориями, периферический раздел которых подходит к полученным в факторных исследованиях типам весьма неплохо, являются теории Адлера и Мадди. Мне представляется, что тип Низкая тревожность плюс Экстраверсия и тип Низкая тревожность плюс Интроверсия хорошо подходят к активно-конструктивному и пассивно-конструктивному стилям жизни по Адлеру соответственно. Далее факторные комбинации Высокая тревожность плюс Экстраверсия и Высокая тревожность плюс Интроверсия напоминают активно-деструктивный и пассивно-деструктивный стили жизни по Адлеру соответственно. Из описаний этих факторов ясно, что имеется большое сходство высокой и низкой тревожности с высокой и низкой активацией. Далее экстраверсия и интроверсия предполагают наличие внешних и внутренних черт, выделяемых Мадди. Таким образом, мы еще раз находим эмпирическое подтверждение модели реализации и активационной версии модели согласованности.

Хотя создается впечатление, что теории Мадди и Адлера являются единственными, которые убедительно подтверждаются только что приведенными доказательствами, следует помнить, что Кеттел нашел также и пять других вторичных факторов. Последние менее всеобъемлющи и ярки, чем первая пара, но и они тем не менее получили свою интерпретацию. Их содержание рассматривается как отражающее креативность, независимость, уравновешенность, нейротизм и лидерство. К тому времени, когда все 49 типов личности, возможные по различным сочетаниям 7 вторичных факторов, будут тщательно исследованы, сомнительно, что мы сможем рассматривать их в качестве поддержки какой-либо одной теории, отличающейся от других своими периферическими воззрениями. Признавая факторные исследования данного обзора не слишком убедительными, хотя и наводящими на размышления, перейдем к другим исследованиям, имеющим отношение к эмпирическому анализу теоретических подходов к периферии личности.