Другие исследования периферии личности 3 страница

Табл. 10.6 показывает, что 15 показателей потребностей данного теста обладают неплохой внутренней согласованностью (корреляции между половинами теста – от 0,60 до 0,87) и стабильностью (тест-ретестовые корреляции от 0,74 до 0,88). Табл. 10.7 также показывает, что взаимные корреляции между показателями потребностей достаточно низкие: наибольшая равна 0,46, а наименьшая близка к нулю.

Таблица 10.6

Коэффициенты внутренней согласованности и стабильности переменных КЛП

* Между половинами теста на основе 14 пунктов против 14 пунктов, с коррекцией.

** Тест и ретест с интервалом в одну неделю. Средние и стандартные отклонения – для первого тестирования.

Сост. по: Edwards A.L. Edwards personal preference schedule. New York, 1953.

Таблица 10.7

Коэффициенты корреляции между переменными КЛП

Сост. по: Edwards A.L. Edwards personal preference schedule.

Логично было бы заключить, что тест Эдвардса является эмпирическим доказательством существования многих из тех конкретных периферических характеристик, что выделяет Мюррей. Тем не менее было бы целесообразно попытаться измерить эти потребности с помощью проективных методик. Я говорю это не только потому, что Мюррей полагал фантазии важным средством для измерения потребностей своего списка. Более важным является то, что не вполне понятно, сумела ли методика Эдвардса полностью избежать социально желательных ответов. Анастази (Anastasi, 1961, с. 516) поднимает вопрос о том, что имеется вероятность изменения социальной желательности вопросов при их связывании в пары, и ссылается на исследование, указывая буквально следующее:

"Эдвардc, однако, не перепроверил пункты своего опросника, предъявляемые попарно, по шкале социальной желательности. Последующие исследования показали, что значения социальной желательности действительно меняются в подобных условиях. При этом не только наблюдаются значимые различия значений социальной желательности пунктов при предъявлении их в парах, но также была найдена корреляция, равная 0,88, между вновь определенными значениями пунктов пар и частотой их выбора. Уместно также отметить, что исследования искажений ответов испытуемыми показывают, что оценки по "Каталогу личностных предпочтений Эдвардса" могут быть преднамеренно искажены для создания более благоприятного впечатления, особенно в определенных целях. Такая возможность, конечно же, существует в любых тестах с вынужденным выбором, где пункты были уравновешены лишь в плане общих социальных норм. В целом похоже, что переменная социальной желательности не была в "Каталоге личностных предпочтений Эдвардса" настолько подконтрольной, как это предполагалось".

Вероятно, чтобы наилучшим образом подытожить попытки Штерна и Эдвардса разработать тесты для изучения периферии личности, используя список потребностей по Мюррею, надо сказать, что, особенно с учетом коррекции социальной желательности ответов, примененной Эдвардсом, имеется эмпирическое доказательство того, что сущности, наподобие выделенных Мюрреем, действительно присущи людям. Имеют ли эти сущности статус потребностей, все еще неясно. Неясно это не просто в связи с предложенным Мак-Клелландом обоснованием (с которым отчасти согласился и Мюррей) того, что сущности мотивационной природы наилучшим образом поддаются измерению в продуктах фантазии, но также и в связи с эмпирическими данными о глубоком влиянии на самоотчет тенденции давать социально желательные ответы. С точки зрения Мак-Клелланда, вполне понятны тенденции к социально желательным ответам в тестах, требующих от респондентов ответов на вопросы о том, каковыми они являются, а сами такие процедуры лучше всего подходят для измерения схем. Поэтому сейчас невозможно прийти к более точному выводу, чем вывод о наличии эмпирических доказательств наличия сущностей, имеющих специфицированное Мюрреем содержание.

Даже если использованные для получения показателей данных сущностей операции не согласуются в должной степени с духом теории Мюррея, тем не менее возможно, что эти сущности действительно имеют изначально мотивационную основу. И в принципе вполне реально собрать дополнительную информацию, относящуюся к эмпирическим выводам по данному вопросу о мотивации посредством активных попыток выяснить конструктную валидность этих показателей. Обратите, пожалуйста, внимание, что это напоминает третий шаг нашей идеальной стратегии. Но мы едва ли продвинемся в оценке конструктной валидности, поскольку учебники, описывая как тест Эдвардса, так и тест Штерна, ссылаются на крайне малое число соответствующих исследований. Действительно, с момента публикации этих тестов их очень широко использовали в исследованиях. Однако весьма редко целью этих исследований было изучение валидности показателей; они сводились лишь к адекватному измерению диапазонов используемых в тесте потребностей. По этой причине весьма трудно определить статус различных показателей с точки зрения валидности. Тем не менее весомость опосредованных доказательств достаточна, чтобы предположить вероятность наличия валидности по крайней мере для некоторых из потребностей, измеряемых этими двумя тестами.

В характерном образце таких исследований (Bernardin and Jessor, 1957), связанных с "Каталогом личностных предпочтений Эдвардса", испытуемых ставили в три экспериментальные ситуации, требующие явной демонстрации зависимого или независимого поведения. Как показано в табл. 10.8, те испытуемые (так называемые зависимые), которые имели высокие оценки по потребности в уважении и низкие оценки по потребности в самостоятельности, проявляли больше надежды на одобрение и помощь других, чем испытуемые (так называемые независимые), которые имели низкие оценки по потребности в уважении и высокие – по потребности в самостоятельности. Однако никакой связи между этими показателями потребностей и конформностью к мнениям и требованиям других найдено не было. Эти результаты предполагают, что показатели потребностей в уважении и самостоятельности по тесту Эдвардса достаточно независимы от влияния схем, чтобы мы могли быть уверены в их мотивационной природе. Однако, как вы можете себе представить, можно сделать и иные выводы, а следовательно, этот тезис не является "непотопляемым". Точно так же дело обстоит фактически со всеми исследованиями, которые можно счесть релевантными конструктной валидизации этих показателей. И вместо того, чтобы рассматривать множество прочих исследований, чтобы прийти к уже только что полученным выводам, завершающим обсуждение тестов Эдвардса и Штерна, нам придется признать, что все они дают обнадеживающие, хотя и непоследовательные, доказательства эмпирической адекватности списка потребностей по Мюррею. Однако чуть позже я снова вернусь к вопросу, измеряют ли эти тесты-самоотчеты сущности мотивационного характера.

Таблица 10.8

Различия между зависимыми и независимыми
по оценкам внушаемости и поддержки

Сост. по: Bernardin А.С., Jessor R.А. A construct validation of the Edwards personal preference schedule with respect to dependency // J. Consult. Psychol., 1957.

Позиция Эриксона

Из-за того, что Эриксон оказал большое влияние на эго-психологов, его точка зрения была лишь незначительно подвергнута строгой эмпирической проверке. Возможно, трудности связаны с уклончивостью работ Эриксона, но мне представляется, что он был достаточно понятен, чтобы инициативный исследователь мог спланировать исследование по оценке его воззрений. Отчасти малочисленность исследований с позиций персонологии может отражать сильный акцент его теории на развитие. В самом деле, генетические психологи действительно проводили эмпирические исследования, направленные на выяснение точности описаний Эриксоном разных стадий онтогенеза. К сожалению, эти исследования не вполне релевантны нашим целям, поскольку они имеют слабое отношение к плодотворности теории, направленной на понимание стадии взрослости. Для того чтобы исследование было для нас полезным, нужно по меньшей мере, чтобы в нем реализовывались попытки проследить актуальное функционирование личности в терминах эффектов задержки уже пройденных стадий развития. Но такие исследования крайне редки. Иногда какой-нибудь исследователь пытается объединить множество различных результатов, ссылаясь в расплывчатой, post hoc манере на периферические воззрения теории Эриксона. Но это слишком далеко от планирования исследования с целью определить эмпирическую адекватность его точки зрения.

Конечно, исследования, рассматриваемые как релевантные точке зрения Фрейда в отношении периферии личности, также релевантны и здесь. Безусловно, теория Эриксона имеет менее биологическую направленность даже относительно детства. Но фрейдистские понятия орального, анального и фаллического типов личности имеют сходства с типами, выделяемыми Эриксоном в первых трех стадиях онтогенеза человека. Поэтому точка зрения Эриксона получает ту же общую, но несколько неотчетливую опору, которую мы нашли для точки зрения Фрейда. Но уникальный вклад Эриксона в периферическую теоретизацию касается юности и взрослой стадии. Следовательно, только тогда, когда есть эмпирическая поддержка этим аспектам его теории, мы можем вести речь о ее плодотворности.

Из немногих имеющихся исследований я рассмотрю два наиболее ярких и релевантных. Первое, выполненное Пеком и Хавигхёрстом (Peck and Havighurst, 1960), обладает преимуществом обстоятельности. Его цель заключалась в том, чтобы отследить развитие характера подростков в период от 10 до 17 лет. Изучавшиеся черты или группы черт показывают согласованное развитие в данный период так, что подростки имеют тенденцию сохранять свой статус в группе. Это предполагает, что, чем бы ни был обусловлен этот статус в первую очередь, это свойство должно возникать до достижения ребенком 10 лет. К счастью, поведение родителей, которое могло повлиять на оформление черт подростков, было изучено за три года до начала данного исследования. Были выявлены поразительные отношения между особенностями поведения родителей и некоторыми чертами подростков. Сила эго и моральная устойчивость у подростков были самым тесным образом связаны с взаимным доверием и согласием в семье. Сила суперэго была тесно связана с согласием между родителями, дружелюбие – с доверием и демократичностью в семье. Отпечаток враждебности и вины у подростков был взаимосвязан с поведением родителей, демонстрирующих суровую дисциплину, недостаток доверия и отсутствие демократии. Очевидно, если ребенок получает тепло и любовь от своих родителей, а также пользуется как доверием, так и возможностью осуществлять свой собственный выбор, он будет психологически более активным и разносторонним. Данное исследование показывает эмпирическую валидность концепции Эриксона относительно первых двух этапов развития человека (доверие либо недоверие и самостоятельность либо стыд и сомнения).

Контрастом этой обширной, несколько туманной и неупорядоченной работе служит работа Бронсона (Branson, 1959), касающаяся периода юности (четкая идентификация либо ролевая диффузия). Бронсон попытался определить, действительно ли существует набор конкретных периферических характеристик, относящихся либо к полюсу четкого ощущения идентичности, либо к расплывчатости идентификации. Начав с тщательного прочтения описаний Эриксоном идентификации и диффузии, Бронсон выбрал для измерения четыре параметра, а именно: 1) уверенность / неуверенность в том, что имеется связь между прошлым и настоящим представлением о себе; 2) проявление низкой / высокой степени внутреннего напряжения или тревожности; 3) уверенность/неуверенность относительно того, какие личностные характеристики у тебя доминируют; 4) устойчивость / изменчивость отношения к себе. Бронсон предположил, что наличие значимой положительной корреляции между этими биполярными характеристиками будет представлять собой поддержку концепции Эриксона относительно пятой стадии развития человека (идентификация либо ролевая диффузия).

Испытуемыми являлись 46 студентов колледжа, преимущественно женщины. Бронсон измерял первые две из упомянутых выше характеристик посредством экспертных оценок исследователями поведения испытуемых в течение 20-минутного интервью. Исследователями были трое подготовленных клинических психологов, и среднее их оценок использовалось в качестве показателей. Для измерения двух последних характеристик применялась процедура самоотчета. Эта процедура повторялась еще раз через четыре недели для того, чтобы дать оценку устойчивости / изменчивости, требуемую четвертой характеристикой. Как можно увидеть из табл. 10.9, корреляции между этими четырьмя показателями варьируют от 0,47 до 0,71 и являются высокозначимыми с точки зрения статистики. Очевидно, что некоторые испытуемые, являясь тревожными, не видят связи между тем, кто они сейчас, и тем, кем они были ранее, и не уверены, каковы их реально преобладающие характеристики. Эти испытуемые демонстрируют диффузию идентичности. То, что некоторые из испытуемых имеют твердое чувство идентичности, свидетельствуют о наличии типа с противоположными характеристиками.

Таблица 10.9

Корреляции между показателями разных аспектов диффузии идентичности

Примечание. N = 18 для корреляций экспертных оценок, N = 46 для прочих значений.

* р <0,05, двусторонний критерий; ** р < 0,01, двусторонний критерий.

Сост. по: Bronson G.W. Identity diffusion in late adolescents // J. Abnorm. Soc. Psychol., 1959.

Два рассмотренных мною исследования показывают плодотворность периферических воззрений теории Эриксона. Однако для исчерпывающей оценки данной позиции с эмпирической точки зрения следует провести более тщательно спланированные исследования. Я мог бы упомянуть о том, что некоторые исследователи (например, Neugarten, 1964), детально изучающие возрастные процессы, разделяют акцент Эриксона на таких конфликтах зрелости, как целостность эго против безнадежности, считая их весьма полезными для осмысления результатов исследований, связанных с проблемами пожилых людей. Но до сих пор не было значительных попыток провести измерение и проверку истинности конфликтов по Эриксону.

Позиция Салливана

Теоретические положения Салливана относительно периферии личности достаточно многочисленны, он даже выделил 10 типов личности, однако его работа не привела к появлению исследований, основанных на его теории. Мне кажется, причина предельно ясна. Типы, или синдромы, Салливана столь импровизационны, столь туманны, что фактически не воспринимаются всерьез. Нельзя сказать, что было предпринято исследование, принесшее отрицательные результаты, и в связи с этим теория должна быть сочтена сомнительной, однако здесь мы имеем один из тех особых случаев, когда теория столь неясна, что было бы действительно трудным даже сформулировать подход к ее исследованию. Я, пожалуй, заключил бы, что позиция Салливана еще не дошла до той ступени развития, когда возможен эмпирический анализ ее плодотворности.

Позиция Ранка

Хотя периферические типы личности описаны Ранком вполне четко, его теория спровоцировала не многим больше попыток исследования, чем теория Салливана. Из всех профессионалов, для которых важна теория личности, лишь психологи достаточно искусны и склонны к проведению тщательных эмпирических исследований. А среди психологов теория Ранка никогда не была популярной. И я искренне не в силах понять почему. Как бы то ни было, абсолютно верно то, что позиция Ранка чересчур лаконична и недостаточно развита, чтобы гарантировать попытки эмпирического анализа.

Мне известна лишь одна широкомасштабная программа исследований, которая косвенно предполагает эмпирическую перспективу периферического раздела теории Ранка. Мак-Киннон (MacKinnon, 1965) провел комплексное исследование креативности у архитекторов. Вероятно, не найдя теории, которая сколько-нибудь последовательно соответствовала его многочисленным находкам, Мак-Киннон открыл для себя Ранка и нашел его весьма полезным. Мак-Киннон счел, что его группа креативных архитекторов проявила такое приятие собственной индивидуальности в сочетании с заинтересованностью и участием к другим людям, которое Ранк определил как художественный тип. Обычных архитекторов Мак-Киннон считал похожими на тип обыкновенного человека по Ранку, со свойственным ему акцентом на конформности и посредственности. И наконец, Мак-Киннон даже обнаружил промежуточную группу почтенных, продуктивных, но не очень креативных архитекторов, похожих на описанных Ранком личностей невротического типа, исполненных одновременно верностью к своей индивидуальности настолько, чтобы избегать риска быть отвергнутыми.

Релевантным является и исследование конформности, проведенное Крачфилдом (Crutchfield, 1955). При оценке конформности экспериментатор ставил своих наперсников в инсценированную ситуацию для того, чтобы попытаться повлиять на суждения, требуемые от них. Коррелируя степень, в которой испытуемые подвергались влиянию, с другими данными, он пришел к выводу, что по сравнению с высококонформными неконформный человек проявляет большую интеллектуальную активность, силу эго, лидерские способности и зрелость в социальных отношениях наряду с явным отсутствием чувства неполноценности, чрезмерного самоконтроля и авторитарных ценностей.

Как исследование Мак-Киннона, так и исследование Крачфилда не планировались специально для измерения и валидизации конкретных периферических характеристик и типов, предложенных Ранком. Поэтому нельзя сказать, что плодотворность позиции Ранка была эмпирически продемонстрирована. Однако мы можем заключить, что данная позиция достаточно перспективна для будущих исследований психологов.

Позиция Ангьяла и Бейкана

Совсем нечего сказать по поводу эмпирической оценки данных позиций, поскольку в их теориях отсутствует периферическая сторона. Оба теоретика не обсуждают ни конкретные периферические характеристики, ни типы личности.

Позиция Роджерса

Хотя воззрения Роджерса на периферию личности слабо проработаны, они предполагают ряд вполне определенных эмпирических следствий. Чтобы увидеть это, вам надо вспомнить, что полноценно функционирующий человек обладает пятью группами конкретных периферических характеристик, обозначаемых как открытость к переживаниям (включающая эмоциональность и рефлексивность), экзистенциальный образ жизни (включающий гибкость, адаптивность, спонтанность и индуктивное мышление), организмическое доверие (включающее согласованность между тем, что ты, как тебе кажется, есть, и тем, чем, как ты думаешь, стоит быть), эмпирическая свобода (чувство свободы воли и личного контроля своей жизни) и креативность (склонность к созиданию нового). Группы конкретных периферических характеристик, свойственных неадаптированной личности, являются противоположностями перечисленных, а именно: оборонительная позиция, жизнь в соответствии с жесткими планами, пренебрежение к организму, ощущение себя объектом манипуляций и конформность. Есть два доступных для эмпирического исследования способа оценки этой теории. Исследование может сфокусироваться на том, проявляют ли на самом деле ковариативность конкретные периферические характеристики, постулированные для каждого из типов личности. Более детально можно проанализировать и одну или несколько из постулированных характеристик для определения того, связаны ли они с успешной жизнедеятельностью, если они являются частью полноценно функционирующего человека, либо с жизнедеятельностью неуспешной, если они – часть неадаптированного типа личности. Насколько я знаю, первое направление не подвергалось систематическим исследованиям. Однако имеется ряд исследований, релевантных второму направлению.

Исследования, связанные с этим вторым направлением, не касались характеристик открытости к переживанию, экзистенциального образа жизни, эмпирической свободы, креативности или их противоположностей. Точнее говоря, в психологической литературе имеется множество исследований на темы вроде креативности, но они слабо связаны с вкладываемым Роджерсом смыслом. По большей мере исследования, не будучи специально спланированными в этих целях, лишь изредка имеют отношение к той или иной из этих характеристик. Например, Гилфорд с сотрудниками (Frick, Guilford, Christensen and Merrifield, 1959) представили большое число результатов факторного анализа, показывающих наличие когнитивных процессов, которые, по-видимому, соответствуют некоторым следствиям представления Роджерса об экзистенциальном образе жизни. К этому понятию относятся такие конкретные периферические характеристики, как гибкость, адаптивность, спонтанность и индуктивное мышление. В исследовании Гилфорда фигурируют два типа гибкости мышления, называемые спонтанной (поскольку она кажется независимой от внешних стимулов) и адаптивной (поскольку она срабатывает в ответ на определенные требования проблемной ситуации). Противоположностью спонтанной гибкости является ригидная персеверация, а противоположностью адаптивной гибкости – ригидная инертность. Результаты этого обширного исследования могут быть истолкованы как доказательство существования некоторых характеристик, подчеркиваемых Роджерсом в рассуждениях как о неадаптированном, так и о полноценно функционирующем человеке. Верно, что это и прочие исследования (например, Fink, 1958) показывают, что понятия типа ригидности и гибкости слишком широки, чтобы использовать их без дополнительных уточнений, однако такого рода уточнения не являются в принципе не совместимыми с представлениями Роджерса.