Новые направления в историографии: гендерная и устная истории.

Тенденция к развитию новых теоретических направлений в настоящее время особенно наглядно проявляется в разработке вопросов гендеракак фундаментального структурирующего принципа исторического анализа ^[484]. Катализатором этих исследований в начале 1980-х гг. стало растущее понимание необходимости новой социальной базы для эффективной политической деятельности левых, а также изменения в области феминистской мысли.

Первоначально феминистская историография была нацелена на историческое обоснование самой идеи, сбор документальных свидетельств женского опыта и достижений. При всех успехах в выявлении скрытых или отрицаемых фактов подобная «женская» история имела существенную ограниченность. Она стремилась восстановить отдельный женский мир — «его историю» — в противоположность традиционной историографии, но не имела эффективного плана действий по изменению этого традиционного взгляда (а в некоторых случаях и особой заинтересованности в таком изменении).

Как зрелое научное направление, история женщин сегодня характеризуется тремя принципами, которые в совокупности открывают путь для создания целостной исторической теории. Во-первых, «женщина» уже не рассматривается как одна неразделимая социальная категория. Классовые, расовые и культурные представления о различиях между полами оказывали огромное влияние на восприятие женщин — и на восприятие женщинами самих себя, — и в большинстве научных исследований рассматриваются отдельные группы, а не «женский пол» в целом. Даже при попытках создания общих работ по истории женщин центральное место занимают культурные и социальные различия. И, во-вторых, такому же переосмыслению, как и категория «женщин», подвергся и стандартный тезис об их постоянном угнетении мужчинами. Термин «патриархат» подвергся критике как предполагающий, что разделение по половому признаку является основополагающим принципом стратификации человеческого общества, присутствует во всех периодах и тем самым оказывается «вне» истории; объясняя все, он не объясняет ничего. Понятие «патриархат» можно и сейчас успешно использовать для обозначения половой иерархии в рамках домохозяйства, особенно там, где мужчины руководят своеобразным домашним производством, как это имело место в доиндустриальной Европе. Но история демонстрирует гигантское разнообразие уровней угнетения, сопротивления, адаптации и сотрудничества в отношениях между мужчиной и женщиной, и задача историка состоит в том, чтобы объяснить это разнообразие, а не затушевывать его универсальным принципом подавления одного пола другим. В-третьих, — и это главное, — «женская» история стала всё больше заниматься и историей мужчин: не в традиционном восприятии как абстрактных бесполых существ, а в их взаимосвязи с другой половиной человечества. Это значит, что исторический образ мужчины – это образ мужа и сына, а исключение им женщины из сферы общественной жизни является предметом исследования, а не аксиомой. Как выразилась Джейн Льюис, «наше понимание системы отношений между полами/гендерами не будет иметь и намека на полноту, если мы не поймем всю структуру «мужского» мира и формирования «мужественности» [485].

Гендерные исследования являются теоретической попыткой учесть проблемы обоих полов и их сложные взаимоотношения, вписав в картину прошлого, и тем самым модифицировать историческую науку вообще. Кроме гендерных исследований в истории женщин существуют и другие течения, но именно они представляются наиболее многообещающими с точки зрения дисциплины в целом. Термин «гендер» в общеупотребительном смысле означает социальную организацию различий между полами. Он воплощает тезис о том, что большинство различий между полами, которые считаются естественными (или «богом данными»), на самом деле формируются обществом и культурой, а значит, их следует воспринимать как результат исторического процесса. (Конечно, именно эта путаница между понятиями природы и культуры придала стратификации по тендерному признаку такую долговечность, и стала причиной отсутствия её следов в большинстве исторических источников.) Гендерные исследования сосредоточены не столько на угнетенном положении одного из полов, сколько на всей сфере отношений между полами. А эта сфера включает не только очевидные контакты вроде брака и секса, но и все социальные отношения и политические институты, которые, согласно этой точке зрения, в разной степени структурируются гендером: исключением женщин, поляризацией мужских и женских качеств и т.д. Мужчины формируются гендером не меньше, чем женщины. И социальную власть мужчин, и их «мужские» качества можно понять лишь в качестве аспектов гендерной системы: они не являются «естественными» или неизменными, но определяются изменчивым характером отношений с женщинами. Такой подход характерен для последних исследований сложной эволюции термина «мужественность», начиная с раннего нового времени, и лучших работ по истории семьи. Поскольку правильно понять каждый из полов можно лишь во взаимосвязи с другим, гендерные исследования обладают концептуальным инструментарием для охвата общества в целом, и на этой основе – потенциалом для создания теории структуры общества и исторических перемен[486].

Представители немарксистской и нефеминистской историографии едины во мнении, что попытки убеждённых сторонников какой-либо теории применить её к конкретным событиям прошлого приводят к односторонней интерпретации, искажающей подлинную сложность исторического процесса. Но все историки, кроме непримиримых традиционалистов, признают, что теория – весьма продуктивный стимулятор гипотез. Её ценность, утверждают они, состоит не в её способности объяснять события, а в постановке интересных вопросов и привлечении внимания ученых к новым источникам, то есть теория – это ценный эвристический инструмент. Исторические исследования обычно показывают, что теории не выдерживают проверки всем богатством подлинных событий, но в процессе такой проверки могут обнаружиться новые области для изучения[487].

Задачей историков является проверка теорий, их совершенствование и выработка новых всегда на основе фактов в самом широком понимании. И делают они это не в погоне за теорией в последней инстанции или «законом», который «решит» ту или иную интерпретационную проблему, но потому что без теории они просто не могут подступиться к действительно значимым вопросам истории ^[488].

Историк часто пользуется данными археологов и искусствоведов, и он может считать себя достаточно подготовленным, чтобы делать выводы на основе изучения широкого круга предметов материальной культуры – например, облика и внутреннего устройства норманнских замков или характера образов, воссозданных на прижизненных портретах Елизаветы I и монетах периода её царствования; но такие данные рассматриваются большинством историков как «вспомогательные», периферийные элементы их дисциплины. За последние 30 лет диапазон источников, которыми историки, по их собственному утверждению, овладели, несомненно, расширился. Он теперь включает топонимику, топографию и – что касается новейшей истории – кинодокументы. И, тем не менее, изучение истории почти всегда основывалось непосредственно на том, что историк может вычитать из документов и услышать от очевидцев. С тех пор как исторические исследования были поставлены на профессиональную основу (а этим мы обязаны Ранке)[489], упор, за редкими исключениями, делался на письменные, а не на устные источники, хотя, в последнее время «устная история» стала вновь привлекать внимание исследователей.

Растущий интерес историков к культурному смыслу породил одно новое научное направление, заслуживающее более детального ознакомления. Речь идет о выработке методологии интерпретации устных свидетельств. Долгое время не привлекавшие внимания историков, устные материалы теперь активно используются. Они подразделяются на две разновидности, и работа с каждой из них является отнюдь не простым делом для исследователя с традиционной подготовкой. Первую, более известную категорию составляют устные воспоминания – то, что люди излагают в ходе интервью, которые берёт у них историк. Такие материалы обычно называются устной историей. И, во-вторых, существует устная традиция, то есть описания людей и событий прошлого, передающиеся из уст в уста от поколения к поколению. Практически утраченная в высокоразвитых странах устная традиция продолжает существовать там, где грамотность ещё не пришла на смену традиционной устной культуре; с 1950 г. она все активнее изучается исследователями истории Африки. Первоначально устная история и устная традиция ценились, прежде всего, как способ прямого доступа к прошлому. Теперь они всё больше рассматриваются как данные о том, каким образом не относящиеся к элите группы конструируют и модифицируют культурные представления во временной перспективе.

Лишь совсем недавно профессиональные историки приобрели некоторый опыт сбора устных свидетельств. Даже сегодня представители основного направления исторической науки относятся скептически, а часто и просто не готовы принять участие в дискуссии о явных преимуществах и недостатках исследований в области устной истории. Во всеобъемлющем списке первоисточников, который приводит Артур Марвик в своей «Природе истории» (1970), устные источники даже не упоминаются ^[490]. Уже в 1995 г. Джон Винсент заметил, что «историческая наука не занимается обществами, не обладающими письменностью». Однако именно из устных источников обоих видов черпали большинство сведений те, кто сейчас считается первыми историками – Геродот и Фукидид. Средневековые летописцы и историки, пожалуй, в не меньшей степени зависели от устных свидетельств; и хотя значение письменных источников стало быстро возрастать, начиная с эпохи Возрождения, старые методы всё же сохранились как ценное дополнение к исследованию документов. Лишь в XIX в., с возникновением исторической науки в её современном виде, использование устных источников было полностью прекращено. Усилия новых профессионалов ранкеанского склада были направлены на изучение письменных документов, на котором и оттачивались их технические навыки, и их работа проходила в основном в библиотеках и архивах.

Интервью стали важным исследовательским инструментом общественных наук. В антропологии, которая достигла зрелости в 1920-х – 1930-х гг., исследователь, как правило, играет роль участника-наблюдателя. Он стремится насколько возможно вести тот же образ жизни, что и члены изучаемой общины, и чтобы понять приобретенный ими опыт, находится в постоянном диалоге с ними, включающем и сбор устных рассказов, Социологи, изучающие современное западное общество, стараются по возможности избегать личного соприкосновения с предметом исследования, но глубокое интервьюирование и здесь остаётся важным источником информации наряду с более распространенными социальными опросами. Методы интервьюирования, разработанные социальной антропологией и социологией, оказались полезными для историков, хотя, как мы увидим, им потребовался свой особый подход к собранному материалу.

То, что методы устной истории нашли хоть какой-то отклик у профессиональных историков, связано, прежде всего, с неполнотой традиционных письменных источников по ряду тем, привлекающих сегодня большое научное внимание. Одной из них является политическая история последних десятилетий. Если в XIX – начале XX в. общественные деятели, как правило, вели обширную служебную и личную переписку, то сейчас они в основном пользуются телефоном, а если и пишут письма, то у них редко находится время писать подробно. Некоторые крупные общественные деятели недавнего прошлого вообще не оставили личных архивов, заслуживающих упоминания – например, Герберт Моррисон, один из руководителей лейбористской партии в 1930-х – 1940-х гг. ^[491] Чтобы заполнить пробелы в источниках необходимыми для научной биографии данными, исследователям пришлось заняться сбором воспоминаний ныне живущих коллег и сотрудников таких политиков. То же самое относится и ко многим не столь крупным фигурам в политике и других сферах. Для сбора подобных материалов в систематическом порядке при Лондонской школе экономики в 1980 г. был создан Британский устный архив политической и административной истории. Другую подобную тему можно определить как социальную историю повседневной жизни последних десятилетий, особенно бытовых и производственных аспектов жизни рабочего класса, которые редко являлись предметом наблюдения или исследования со стороны современников. В Британии сторонниками устной истории являются в основном специалисты по социальной истории, чей интерес к этим проблемам во многом связан с их социалистическими убеждениями, что становится очевидным, стоит лишь заглянуть в их специальный журнал «Устная история». Третья научная область, буквально требующая нетрадиционного подхода, – это история обществ, не обладающих грамотностью, не породивших почти никаких собственных письменных источников. Сведения о них содержатся в документах, составленных на основе свидетельств владеющих грамотой – но обычно предубежденных – сторонних наблюдателей. Если говорить об Африке, то не только повседневную жизнь самих африканцев невозможно исследовать иными способами; более узкие аспекты истории континента, например развитие торговли и предпринимательства или эволюция политических институтов, также во многом нуждаются в сборе устных данных. Из трёх перечисленных областей именно в двух последних был достигнут наибольший прогресс, существенно влияющий на общее развитие исторической методологии.

Проблемы, возникающие при сборе устной информации, пожалуй, с наибольшей силой проявляются в ходе исследований, проводимых профессиональными историками. Было бы наивным предполагать, что получаемые свидетельства – это впечатления прошлого в чистом виде, ведь в ходе интервью каждая из сторон влияет на другую. Историк выбирает интервьюируемого и определяет интересующую его область; даже если он только слушает и не задает вопросов, присутствие постороннего воздействует на атмосферу, в которой информатор вспоминает прошлое и рассказывает о нем. Конечный продукт обусловлен как социальной позицией историка по отношению к информатору, так и его представлениями о прошлом, которые вполне могут передаться информатору. Другими словами, историки должны осознавать свою долю ответственности при участии в создании нового источника.

Но и без участия историка трудности не исчезают. Ведь даже информатор не имеет прямого контакта с прошлым. Его (или ее) воспоминания, какими бы живыми и точными они ни были, уже отфильтрованы последующим опытом. Они могут быть подвержены влиянию других источников (особенно средств массовой информации), окрашены ностальгией («раньше было хорошее время») или искажены возникшим уже в зрелые годы негодованием за испытанные в детстве лишения. Для слушателя именно эмоции и субъективизм – скажем, любовь к одному из родителей или недоверие к профсоюзным функционерам – зачастую придают устным свидетельствам убедительность, но они могут быть эмоциональным продуктом позднейшего опыта, а не обсуждаемого периода. Как выразился один из критиков о книге Томпсона,

«В конце концов, его «эдвардианцы» продолжали жить дальше, став «георгианцами», а теперь и «елизаветинцами». За прошедшие годы некоторые воспоминания поблекли или как минимум испытали влияние последующего опыта. Какие из их детских воспоминаний были на самом деле рассказами старших? Какие прочитанные ими позднее мемуары или романы могли усилить одни впечатления и вытеснить другие? Какие фильмы и телепередачи повлияли на их сознание? ... До какой степени успехи лейбористской партии в первое послевоенное десятилетие могли оживить их ретроспективные представления о своем классовом статусе и классовых противоречиях?» [492]

Идея о прямом контакте с прошлым, на чём бы она ни основывалась, является иллюзией: тем более, если речь идет о ретроспективных свидетельствах. «Голос прошлого» неизбежно является и голосом настоящего.

Но даже если предположить, что устные свидетельства каким-то образом приобрели абсолютно достоверный и незамутненный характер, их все равно будет недостаточно для воспроизведения прошлого. Ведь историческая реальность – это больше, чем сумма индивидуальных опытов. Нисколько не желая принижать роль личности, заметим, что в жизни мы в основном сталкиваемся с ситуациями, которые мы, с нашей субъективной точки зрения, не в состоянии полностью осознать. Наше представление об окружающем мире может соответствовать или не соответствовать нашим жизненным потребностям, но оно никогда не соответствует реальности во всей её полноте. Одна из задач историка – как можно полнее понять реальность прошлого; доступ к гораздо более широкому кругу источников по сравнению с любым современником изучаемых событий и дисциплинированное научное мышление позволяют историку раскрыть влияние глубинных структур и процессов на жизнь людей. Живость личного восприятия, составляющая главное достоинство устных источников, таким образом, обусловливает и их ограниченность, и историкам следует быть настороже, чтобы не попасть в плен категорий мышления своих информаторов. Дело не в том, что эти категории всегда неверны, а в том, что они слишком ограничены.

«Близкий контакт помогает лучше слышать голоса; но не ...проясняет смысл сказанного. Для этой цели мы должны вернуться от «их» смысла к своему и к тому, что мы о них знаем, а они или не знают, или не говорят» [493].

Вот к каким выводам приходит Дэвид Хениг:

«В обществе, в котором социально-политическая деятельность требует гибкости и двусмысленности (а это, конечно, относится к любому обществу) устная традиция способна освободить настоящее из плена прошлого, поскольку она позволяет воспоминаниям об определенных аспектах этого прошлого – например, последовательности действий прошлых правителей – соответствовать вечно меняющимся представлениям общества о самом себе»[494].

Таким образом, при использовании устной традиции для реконструкции истории возникают серьёзные проблемы. Дело не только в том, что они в основном представляют собой нарративы, составленные в назидание потомкам, а значит, занимают одно из низших мест в научной иерархии источников. Они еще и подвергались постоянной переработке с целью более четкого прояснения их смысла, а порой и его изменения. В отличие от документальных первоисточников, устная традиция не передает слова и значения в их первоначальном виде, с помощью которых историк смог бы воссоздать духовный мир прошлого. На самом деле имеет смысл рассматривать устную традицию как вторичный источник, все предыдущие версии которого к тому же были стёрты из памяти; как если бы публикация каждой новой научной монографии сопровождалась уничтожением всех экземпляров предыдущей работы по данной теме.

Историки теперь с большой осторожностью подходят к интерпретации устных преданий, претендующих на изложение событий, происшедших несколько сот лет назад. Они поняли, как опасно принимать на веру то, что вполне может быть лишь сегодняшним представлением общины о самой себе, помещенным во временную ретроспективу. Более того, здесь проявляются признаки тех же проблем, что занимают опытных специалистов по устной истории. Неудивительно, если небольшие изменения, вносимые обычными людьми в реинтерпретацию собственного жизненного опыта позволяют проникнуть в процесс формирования исторического сознания, то насколько богатый материал о том, как прошлое подвергается манипуляциям по социальным мотивам, предоставляет постоянно повторяемая устная традиция целой общины. В этом плане устная традиция представляет особый интерес не в качестве носителя исторической информации, а как средство для раскрытия культурного и политического контекста, в рамках которого формируются образы прошлого.

ОФОРМЛЕНИЕ НАУЧНОЙ РАБОТЫ.

Оформление текста.

Оформление – одна из важнейших стадий работы. Придание соответствующей формы тексту имеет принципиальное значение, поскольку курсовая или дипломная работа – это формальные квалификационные сочинения и их оформление должно соответствовать общепринятым требованиям. Причём определенные элементы оформления нельзя откладывать «на потом», на то время, когда текст в своей основе уже будет написан. Об оформлении нужно думать по ходу работы над темой, в процессе создания черновой рукописи. Ведь квалификационная работа состоит не только из текстовой части, но может включать в себя приложения, таблицы, диаграммы, графики, иллюстрации. Все эти виды материала должны быть представлены в тексте в соответствии с требованиями, предъявляемыми к работам, направляемым в печать. Текстовой материал научной работы обычно содержит числительные, буквенные обозначения, цитаты, ссылки, перечисления и т.п.

Количественные числительные записываются цифрами, если они являются многозначными, и словами, если они однозначны; например: десять автомобилей (не: 10 автомобилей). Если при числительном даются в сокращенном обозначении единицы величины, то такое числительное (даже однозначное) записывается цифрами; например: 28 кг, 5 л и т.д. После сокращений единиц меры, длины и массы, объема точка не ставится. При перечислении однородных величин и отношений сокращенное обозначение единицы величины ставится только после последнего числа.

Количественные числительные согласуются с именами существительными во всех падежных формах, кроме форм именительного и винительного падежей; например: до сорока метров (род. п.), семидесяти тоннам (дат. п.) и т.д. В формах именительного и винительного падежей количественные числительные управляют существительными; например: имеется сто (им. п.) литров (род. п.), получить восемьдесят (вин. п.) рублей (род. п.). При количественных числительных, записанных арабскими цифрами, падежные окончания не пишутся, если числительные сопровождаются существительными; например: не 15-ти рублей, а 15 рублей.

Порядковые числительные пишутся словами: седьмой, двадцать пятый, двестипятидесятый. Порядковые числительные, обозначенные арабскими цифрами, не имеют падежных окончаний, если они стоят после существительного, к которому относятся; например: в гл. 11, на рис. 9, в табл. 6, и имеют падежные окончания, если они стоят перед существительным; например: 3-й раунд.

При перечислении нескольких порядковых числительных падежное окончание ставится только один раз; например: капитаны 1 и 2-го рангов.

Записанные, римскими цифрами порядковые числительные падежных окончаний не имеют; например: IV курс, XX век (не: ХХ-й век).

В научных текстах часто используются сокращения. При этом применяются три основных способа: 1) сохраняется только первая (начальная) буква слова: город – г.); 2) сохраняется часть, слова, отбрасываются окончание и суффикс (медицинский – мед.); 3) пропускается несколько букв в середине слова, вместо которых ставится дефис (университет – ун-т). При этом сокращение должно оканчиваться на согласную и не должно оканчиваться на гласную (если она не начальная буква в слове), на мягкий и твердый знак.

Необходимо правильно оформлять общепринятые условные сокращения. После перечисления пишут: т.е. (то есть), и т, д. (и так далее), и т.п. (и тому подобное), и др. (и другие), и пр. (и прочие); при ссылках: см. (смотри), ср. (сравни); при цифровом обозначении веков и годов: в. (век), вв. (века), г. (год), гг. (годы). Оформление цитат подчиняется следующим правилам. Если цитата полностью воспроизводит предложение цитируемого текста, она начинается с прописной (большой буквы). Если цитата включена на правах части в предложение авторского текста, она пишется со строчной (маленькой) буквы. Если в цитату вошла только часть предложения цитируемого источника, то либо после кавычки ставится многоточие и цитата начинается с маленькой буквы, либо цитата начинается с большой буквы и заканчивается многоточием; например: Г. Спенсер считал явления общественной жизни «...следующими общим мировым законам, как и все другие естественные явления».

Цитата начинается со строчной буквы и тогда, когда она органически входит в состав предложения, независимо от того, как она начиналась в источнике; например: П.А. Сорокин писал, что «уникальные условия революции дают возможность проверить многие социологические положения».

Ссылки в тексте на номер рисунка, таблицы, страницы, главы пишут сокращенно и без значка №, например: рис. 7, табл. 9, с. 73, гл. 6. Если указанные слова не сопровождаются порядковым номером, то их следует писать в тексте полностью, без сокращений; например: «из рисунка видно, что...», «данные таблицы показывают, что...» и т.д.

Ссылку в тексте на отдельный раздел работы, не входящей в строй данной фразы, заключают в круглые скобки и используют сокращение «см.»; например: (см. приложение 5).

Подстрочные ссылки (сноски) печатают с абзацного отступа арабскими цифрами без скобки и размещают выше текста строки. От основного текста сноска отделяется сплошной короткой чертой. Нумерация ссылок осуществляется в последовательном порядке в пределах каждой страницы. На каждой следующей странице нумерацию ссылок начинают с первой.

Перечисления, встречающиеся в тексте, рекомендуется оформлять следующим образом. Если перечисления состоят из отдельных слов или словосочетаний, то они пишутся в строчку и оформляются с помощью нумерации арабскими цифрами или латинскими буквами и запятых; например: В современной России можно выделить такие социальные слои: 1) верхний, 2) средний, 3) базовый, 4) нижний и 5) «социальное дно».

Если перечисления состоят из развернутых фраз со своими знаками препинания, то части перечисления чаще всего пишутся с новой строки и отделяются друг от друга точкой с запятой; например: Капиталистический строй характеризуется:

а) наличием буржуа и пролетариев;

б) ломкой старых социальных связей;

в) усиленной национальной интеграцией.

Все элементы перечисления в целом должны грамматически подчиняться вводному предложению, которое предшествует перечислению; например: согласно З. Фрейду, личность характеризуется следующими элементами: 1) эго, или «Я»;2) подсознанием, или «оно»; 3) суперэго, или «сверх-Я».

Иллюстрации (рисунки, схемы, графики и т.п.) следует давать только там, где это действительно необходимо; они должны строго соответствовать тексту. Обязательна сквозная нумерация иллюстративного материала. На иллюстрации делаются ссылки в тексте; например: см. рис. 10. Кроме номера, иллюстрацию снабжают подрисуночной подписью, которая включает в себя: тематический заголовок, порядковый номер, обозначаемый арабской цифрой, экспликацию (объяснение), если это необходимо. В последнем случае детали рисунка обозначают цифрами и соответствующие пояснения выносятся в подпись; например: 1.– выбор проблемы исследования; 2 – обзор литературы Графики используют тогда, когда необходимо наглядно продемонстрировать взаимозависимость математических величин, а также результаты обработки статистических и других количественных показателей. Над графиком помещают его заголовок. В подрисуночной подписи следует дать масштаб графика, пояснения условных знаков и необходимые уточнения.

Для облегчения процесса самоконтроля можно вести дневник по образцу, приведенному ниже^[495].

На этом этапе необходимо составить представление об источниках информации, составить библиографическое описание работ, касающихся выбранной темы, активно использовать при этом словари, справочники, энциклопедии, возможности поиска информации с помощью Интернета. Всю эту работу можно осуществить в библиографическом отделе научной библиотеки. При этом не следует забывать, какова форма исследования: в реферате или докладе не освещается история вопроса, другие пункты даются в усечённом виде. Новизна и актуальность результата показываются в диссертациях, научных статьях и монографиях.

Следует избегать перечисления результатов своих предшественников и используемых ими понятий в чисто информационных целях, не являющихся необходимыми для обоснования результатов данной работы, их новизны и актуальности.

Начиная организационный этап работы, желательно ознакомиться с правилами организации умственного труда (См. работу: Винограй Э.Г.Общая теория организации и системно – организационный подход^[497]), другими словами надо нарабатывать праксеологическую культуру.

Праксеологическая культура – комплекс знаний, умений, черт характера, обеспечивающих наиболее рациональное практическое использование профессионального потенциала, способность выбора в конкретных условиях высокорезультативных, экономных и надёжных способов деятельности. Основные принципы праксеологической культуры: концентрированность действий, комплексность, выделение решающего звена, поэтапность развития, организационная гибкость.

Необходимо выявить актуальные научные противоречия: обычно это проявляется либо в разногласиях между учеными, либо в несоответствии теоретических положений фактическому материалу, накопленному ко времени начала исследования.

Исходя из этого, надо продумать и чётко сформулировать цели предстоящей деятельности, расчленить сложную цель на более простые подцели и подчинить частные цели высшим, методично довести до завершения избранный курс, подчинить требованиям целереализации личностные ресурсы. Нельзя ориентироваться лишь на текущие задачи и забывать о главной цели.

Не следует забывать о принципе комплексности. Он требует всестороннего воздействия на существенные стороны и связи объекта, позволяет рассматривать явление в развитии и взаимодействии составляющих его элементов.

Принцип выделения решающего звена позволяет выделить в сложном объекте такие звенья, которые наиболее сильно влияют на другие. Главное к чему стремится современный учёный это – выявление тенденций развития, то есть основного направления движения процесса развития. Концентрация внимания на выделении решающего звена позволяет распределить ресурсы по различным направлениям в соответствии с их функциональной значимостью для разрешения актуальных противоречий. Сегодня это чрезвычайно важно в связи с резко увеличивающимся потоком научной информации.

Нельзя браться за решение сложных проблем, не отдавая себе отчёта в масштабах трудностей и необходимости преодолевать их последовательно, по частям. Принцип поэтапного развития требует расчленения деятельности по решению сложной проблемы на последовательные этапы движения от простых задач к всё более сложным.

Следует помнить, что по ходу исследования представления об объекте изучения будут меняться. Нельзя следовать «жёстким» формам. Принцип организационной гибкости предполагает способность к оптимизирующей перестройке организационных форм и способов деятельности в новых условиях.

В процессе работы следует стремиться к пониманию изучаемых текстов. Теоретическое понимание освобождает и упорядочивает мысль, разгружает память. Понимание теоретических принципов может возместить незнание некоторых фактов (более подробно смотрите работы Антонов А.В. Информация: восприятие и понимание^[498]; Неволин Н.Ф., Бушуев В.С. Организация умственного труда^[499].) В процессе понимания главная трудность – понимание целого, то есть понимания человека, вещи, явления в его становлении и развитии. Необходимо формировать теоретическое мышление, без которого понимание невозможно. Средство формирования теоретического мышления – изучение философии. Именно поэтому аспирантов заставляют сдавать кандидатский экзамен по философии.

При чтении научной литературы надо помнить, что её нельзя читать так же, как читают художественные романы: от «корки до корки». Прежде, чем читать, надо чётко поставить перед собой вопрос, что именно нужно узнать. В противном случае можно «утонуть» в море информации.

Сначала надо ознакомиться с оглавлением, введением и заключением: здесь информация о структуре работы,её целях и выводах к которым пришёл автор. Исходя из этого, можно сравнить и классифицировать разные работы по взглядам авторов, избранным ими методам исследования и другим показателям. Необходимо учитывать сразу следующую информацию:

 – кто – автор, каковы его мировоззренческие позиции;

 – когда написана данная работа, в какой стране, в каких общественно-политических условиях;

 – какую цель он преследовал при написании своего научного труда, к каким выводам пришёл.

После этого можно делать попытку сравнения и классификации разных работ, чтобы прийти в результате к собственной точке зрения. Вы анализируете, аргументацию, с помощь которой отстаивается определённая точка зрения, а затем соглашаетесь или не соглашаетесь с ней. Если получиться, можно сформулировать собственное видение решения проблемы. Но для этого надо чётко сформулировать задачу на решение, разработать гипотезу, методику и план научного поиска.

По степени сложности все исследовательские работы делятся таким образом:

– реферат, то есть краткий обзор основного содержания прочитанной книги или статьи;

– курсовая работа; то есть изложение собственного взгляда по поводу прочитанных книг или статей по одной проблеме, здесь уже присутствует элемент переосмысления, когда чужие идеи трансформируются в собственные;

– дипломная работа, которая мало отличается от курсовой работы, но больше её по объёму. Она проходит процедуру защиты, то есть проверяется на соблюдение следующих норм научности:

1) предмет исследования должен обладать узнаваемостью и поддаваться описанию, должны быть определены условия, при которых можно о предмете говорить на основании правил, которые мы сами себе установили или которые были установлены до нас;

2) в исследовании должно быть сказано нечто, чего ещё не говорилось, или должны быть переосмыслены идеи, уже кем-либо высказанные;

3) исследование должно быть полезно для других;

4) исследование обязано намечать пути проверки и опровержения предлагаемой темы [503].

– диссертационное исследование, предполагающее глубокое освоение научной проблемы, наличие собственных идей, привнесение в научный оборот новых фактов, строгое соблюдение методологии и методов исследования, принятых в соответствующей научной дисциплине. Защита диссертации предполагает наличие независимой экспертизы (её осуществляют оппоненты и ведущая научная организация), по ходу работы соискатель учёной степени отчитывается о результатах работы в форме обсуждения в научной организации и путём публикации печатных трудов по теме исследования.

С учётом сложности задач осуществляются следующие действия: А) Выбор темы; Б) Конкретизация темы; В) Определение теоретических основ исследования; Г) Изучение истории вопроса.

Как именно надо читать книгу, как конспектировать научную статью, как выделить и запомнить главное, не загромождая своего сознания второстепенной информацией. Естественно, что вам понадобится делать выписки, причем оптимальным для себя способом, так, чтобы в дальнейшем было легко работа их помощью.

Добросовестный исследователь создает своеобразный банк данных по своей научной работе, при этом одни, читая статьи, монографии и т.д., делают выписки типа конспектов, другие практически переписывают те или иные работы, а третьи – выписывают лишь цитаты. Сколько исследователей – столько и методов. Но нужно выбрать такой метод обработки информации, который лучше всего соответствует вашим индивидуальным особенностям, темпу мышления, типу памяти, широте ассоциативных связей.

Информация, полученная из источников, может использоваться в тексте исследования прямо или косвенно. Косвенно – либо вашего авторского текста в органически переработанном виде в виде косвенных цитат, т.е. расширенного пересказа в произвольной форме содержания источника со ссылкой на него, но без кавычек. Если в тексте используются прямые цитаты, их следует обязательно брать в кавычки и давать ссылку. Цитаты позволяют с максимальной точностью передать авторскую мысль с целью её дальнейшего использования для обоснования своих доводов или для полемики с автором. Цитаты привлекают и для иллюстрации собственных суждений. Однако исследователь должен тщательно следить за правильностью цитирования. Неполная, неправильная, умышленно искаженная и под цели автора цитата вовсе не украшает его работу и коверкает смысл цитируемого.

Умберто Эко: В первую очередь, начиная работу «надо написать: заглавие, и содержание, значит – первый и последний листы, то есть те самые, которые сочинители всегда оставляют под конец. Этот совет звучит парадоксально. Как, начинать с последнего листа? Но кто сказал, что содержание обязательно надо писать под занавес! Есть книги, где содержание в начале, так что читатель сразу получает представление о том, что его ожидает. Другими словами, разработать содержание-гипотезу полезно, чтобы с самого начала ограничить поле деятельности. На это возразят, что по мере того, как работа продвигается, гипотеза-содержание будет изменяться помногу раз, и может быть, приобретет совсем иную конфигурацию. Несомненно! Но вы успешнее её отработаете, если вам будет что перерабатывать» [504].

Членение работы на главы и параграфы должно служить логике раскрытия темы. Поэтому, с одной стороны, не следует вводить в план структурные единицы, содержательно выходящие за рамки темы или связанные с ней лишь косвенно, а с другой стороны, пункты плана должны структурно полностью раскрывать тему. План научной работы – это как бы логический скелет изложения, и в этом «скелете» всё должно быть на своем месте. Крайне желательно, чтобы этот проспект был гораздо подробнее краткой схемки. Можно разлиновать чернилами двойной лист тетради и вписывать туда карандашом сколько угодно подпунктов, стирать их резинкой и писать новые, в соответствии с развитием вашей мысли (ещё проще это делать при наборе текста с помощью компьютера).

Понятно, что и введение и содержание будут неоднократно переписаны. Это заложено в программу. Окончательное введение и окончательное содержание (те, которые войдут в переплетенный текст диплома) не могут и не должны быть тождественны первым наброскам. Будь они тождественны, это бы означало, что за время работы у автора не родилось ни единой новой идеи.

Надо быть объективным и в оценке собственного вклада в рассмотрение темы. Иногда студенту без достаточных на то оснований кажется, что до него никто не обращался к этой теме и не приходил к таким выводам. Если возникло аналогичное ощущение, не надо торопиться сообщать об этом в тексте введения. Надо проанализировать всю имеющуюся литературу, проконсультироваться с научным руководителем, а потом уже решать, делать или нет столь широкомасштабные заявления.

Разумеется, существуют и такие работы (скажем, собрания документов). Но, по крайней мере, на стадии выводов и заключений внутритекстовые отсылки все-таки должны появиться. Грамотно сделанный гипотетический указатель предложит вам сетку номерков, которые вы будете проставлять повсюду, не имея ни малейшей надобности перелистывать страницы и искать место, где говорилось о том же самом.

Студенты и аспиранты (и не только историки) очень часто писать не умеют. Поэтому им необходимо обращать особое внимание на выработку умений литературного изложения своих мыслей, тем более что у историков нет своего профессионального языка, а удельный вес специальной лексики весьма незначителен.

Биск И.Я.: «Известно, что предложением называется группа слов, выражающих законченную мысль. Этих слов должно быть поменьше. Текст подлежит «обезвоживанию»: надо вычеркивать из написанной фразы слова, без которых мысль сохраняется. Общеизвестны афоризмы: «...правилу следуй упорно: чтобы словам было тесно, а мыслям просторно» (Н. Некрасов), «Краткость – сестра таланта» (А. Чехов), «Талант не говорит трёх слов там, где достаточно двух» (швейцарский философ Вейс).

Изложенная мысль должна быть сформулирована ясно и восприниматься читающим без труда. «Кто ясно мыслит, тот ясно и излагает» (А. Шопенгауэр). «Ритм прозы требует такой расстановки слов, чтобы фраза воспринималась читателем без напряжения, вся сразу» (К. Паустовский). Предложение не должно быть тяжелым. Утяжеляют его многочисленные знаки препинания, вводные слова, причастные и деепричастные обороты, придаточные предложения, большой объём. Возможность расчленить сложное предложение на ряд простых зачастую подлежит реализации»^[505].

У историков язык изложения – это и методологическая проблема[506]. В отличие от экономики история описывается не уравнениями и математическими символами, а словами, современным литературным языком. А раз так, историк не может уйти от литературы. Перед историком стоит дилемма: либо он употребляет сегодняшние слова, и его легко понимают, но понимание неизбежно будет искаженным, а это уже анахронизм, т. е. «самый тяжкий грех» историка (Л. Февр), либо он употребляет вчерашние слова, говоря о вилланах и ленниках, дружинниках и сублимах, и рискует быть непонятым, ибо слова являются для наших современников пустым звуком.

Среди таких средств следует назвать функциональные связки (преимущественно вводив слова и обороты): последовательность развития мысли выражает словами «вначале», «прежде всего», «затем», «во-первых», «во-вторых», «значит», «итак» и др.; противоречивые отношения – словами «однако», «между тем», «в то время как», «тем не менее»; причинно-следственные отношения – словами «следовательно», «поэтому», «благодаря этому», «сообразно с этим», «вследствие этого «кроме того», «к тому же»; переход от одной мысли к другой «прежде чем перейти к...», «обратимся к...», «рассмотрим», «остановимся на...», «рассмотрев, перейдем к.„», «необходимо остановиться на...» и др.; итог выражается словами «итак», «таким образом», «значит», «в заключение отметим», «все сказанное позволяет сделать вывод», «подведя итог», «следует сказать» и т.д.

Подобные слова и обороты не всегда украшают изложение, но стилистически приемлемы и необходимы в научном тексте. Например, если автор начинает абзац словами «действительно» или «в самом деле», читатель сразу настраивается на восприятие последующего текста как доказательства положений, изложенных выше, а слова «впрочем», «напротив», «с другой стороны» настраивают на ожидание противопоставления нижеследующего, сказанному выше.

Иногда подобные слова дополнительно несут функцию рубрикации текста, поскольку способствуют более глубокому логическому структурированию. Предложения группируются в абзацы, а затем в разделы, главы. Продуманное членение на абзацы радикально улучшает текст. Однако абзац окажется рыхлым, аморфным, сумбурным («куча», «непонятно, что к чему», «в огороде бузина, а в Киеве дядька»), если между предложениями нет логической связи. Логичному тексту присуще внутреннее единство, то есть наличие ведущей идеи. Такому абзацу можно дать – письменно или мысленно – заголовок («маргиналии», «боковики», «фонарики»).

Умберто Эко: Не пишите:

Пианисту Витгенштейну, брату известного философа, автора труда «Логико-философский трактат», в наше время общепризнанного в качестве шедевра современной философии, посчастливилось получить от композитора Равеля концерт для левой руки, так как ему не посчастливилось лишиться правой руки в ходе Первой мировой войны (1914-1918).

Пишите лучше так:

Пианист Витгенштейн, брат философа Людвига Витгенштейна, лишился на войне правой руки. Французский композитор Морис Равель написал специально для него концерт для левой руки.

Или даже так:

Один из братьев философа Людвига Витгенштейна (автора знаменитого «Логико-философского трактата») был пианистом. На войне пианист Витгенштейн лишился правой руки. Поэтому французский композитор Морис Равель создал концерт для левой руки и посвятил его Витгенштейну.

Не пишите ни в коем случае:

Ирландский писатель отринул семью, родину, религию, оставаясь верным лишь призванию, не давая повода назвать себя политизированным писателем, пусть кое-кто и считал его «социалистом» и почти «фабианцем». С начала Второй мировой войны он подчеркнуто не обращал внимания на охватившую Европу трагедию, занимаясь исключительно «Поминками по Финнегану».

Пишите уж, коли на то пошло:

Джеймс Джойс отринул семью, родину, религию. Он остался верным своему призванию. Безусловно, его нельзя назвать политизированным писателем, хотя некоторые критики считают, что он был «социалистом», примыкал к группе «фабианцев». Когда началась Вторая мировая война, Джойс подчеркнуто стремился не обращать внимания на трагедию, вершившуюся в Европе. Джойса занимала в это время только работа над «Поминками по Финнегану».

И.Я. Биск предлагает следующие правила для написания научного сочинения [507]:

· Думать о своей теме не только во время написания работы.

· Писать утром на свежую голову, а техническую работу оставлять на более позднее время.

· Писать пока пишется, даже если кажется, что пишешь что-то не так. Редактировать черновик можно и потом. Черновик можно писать пером, но чем раньше после этого оно будет набран на компьютере, тем лучше. (Умберто Эко: «Пишите все, что вам приходит в голову, но только в черновике. Потом вы обнаружите, что увлеклись и сбились с основной дороги. В следующей редакции вы вырежете все, что было отступлением, уберете всё пассажи в скобках и переставите их в сноски или в приложения. Цель диплома – доказывать гипотезу, заявленную в предисловии, а не демонстрировать, что вы знаете всё обо всем на свете» [508]).

· Лучше не делать длинных пауз в работе (исключение – время необходимое для проверки написанного «свежим взглядом». После завершения написания теста полезно дать ему «отлежаться», чтобы затем прочитать и отредактировать).

· Придерживаться плана надо только с ориентацией на конечный результат, план по ходу работы может меняться. План позволяет писать те части работы, по которым на данный момент есть источники и литература.