Как проводить тематические классные дискуссии

Учителя, которые пытаются уйти от лекционного типа преподавания, порой оказываются в неприятном положении: дискуссии в их классах быстро превращаются в беседу «за жизнь» или же, наоборот, они не могут заставить учеников раскрыться и заговорить. Активное выслушивание помогает таким учителям стать настоящими специалистами по организации групповых дискуссий на темы учебной программы. Вот пример групповой дискуссии, в которой учитель одиннадцатого класса целиком положился на метод активного выслушивания.

УЧИТЕЛЬ: Вы прочитали об Испано-американской войне. Мне интересно, что вы узнали нового и каково ваше отношение к прочитанному.

БРЕТ: Я думал, что будет скучно, но оказалось не так. Мы с Генри вчера в автобусе говорили о том, как были удивлены прочитанным. Большинство книг по истории, которые я читал раньше, говорят, что Соединенные Штаты всегда были только «такими хорошими парнями».

ГЕНРИ (прерывает): Как те... ну, мы читали про Гражданскую войну, где говорилось, что Линкольн освободил людей от рабства и всякая прочая мура.

УЧИТЕЛЬ: Вы не чувствуете, что эти авторы вам лгут.

МАРСИЯ: Я не думаю, что другие книги прямо-таки лгали. Они просто сообщили об одной стороне истории или исключили некоторые события, которые произошли.

ГЕНРИ: Если это не ложь, то что же это? Если я скажу, что наша футбольная команда забила два тачдауна, отыграла сто восемьдесят пять ярдов, перехватила пас и блокировала удар ногой в матче против «Центральных» в прошлую пятницу, я уверен, что не дам полной картины, правда? («Центральные» выиграли со счетом 45:15.) Группа смеется.

УЧИТЕЛЬ: Генри, ты утверждаешь, что утаивать сведения — то же самое, что и лгать, и что некоторые из источников справочной информации, которыми мы пользуемся, по-видимому, это делали.

ГЕНРИ: Да. Это верно! Когда мы сравнивали разные книги, можно было подумать, что в них говорится о разных войнах.

НЭНСИ: Ну, а как вообще люди становятся историками? В конце концов, они обычные люди, которые пишут книги о том, что произошло давным-давно. Они пристрастны.

ВИКИ: Ты права. Моя сестра говорит, что все историки — это адепты мужского шовинизма, которые пишут что-то типа «Отважные мужчины отправились на запад, некоторые даже взяли с собой семьи». Никто никогда не написал об отважных женщинах, или если и написали, то с таким видом, как если бы были удивлены, что эти женщины могли стрелять из ружья и переносить тяготы и лишения.

УЧИТЕЛЬ: Если я правильно понял, вы все ставите под сомнение способность кого-либо описать исторические события беспристрастно. Вы говорите, что мнение писателей влияет на их взгляды на историю.

НЭНСИ: В этом-то и проблема, и зачем тогда даже утруждать себя чтением всего этого?

БРЕТ: Нэнси, ты не поняла. Суть не в том, чтобы не верить чему-то только из-за того, что это написано в книге. Я думаю, что нам следует читать больше книг, а не менее.

НЭНСИ: Меньше. Скажи «меньше» книг, а не «менее» книг.

БРЕТ: Один ноль в твою пользу. Так или иначе, нужно больше книг.

ГЕНРИ: Интересно, что пишут в испанских книгах об Испано-американской войне?

ВИКИ: Если они написаны мужчинами, они, вероятно, такие же шовинистические, как и наши.

МАРИЯ: А кто-нибудь слышал о женщине-историке?

ВИКИ: Никто. Вот почему во всех этих книгах говорится об истории так, словно все важные события произошли благодаря мужчинам и единственными важными людьми были мужчины. У меня была одна книга, по-моему в восьмом классе, в ней было примерно три странички под заголовком «Великие женщины в американской истории». Меня чуть не стошнило.

УЧИТЕЛЬ: Твой опыт показывает, Вики, что историки относятся к женщинам довольно легковесно.

ВИКИ: Да.

ГЕНРИ: Хорошо, а что делали женщины в Испано-американской войне? Я не вижу, какое отношение эта тема о женщинах имеет к тому, что мы сейчас обсуждаем.

МАРСИЯ: Я думаю, что она имеет большое отношение к этому. Ты ведь как раз и обратил внимание на то, что не говорят обо всем полностью, Генри. Так вот, не говорить о том, что делали женщины, — все равно что исключить какую-то часть истории.

ГЕНРИ: Ага, но ведь женщины никогда ничего не делали. Они никогда не писали договоры, или формировали правительства, или были капитанами кораблей, или исследователями, или что-то в этом роде.

ВИКИ: Вот как раз о таком отношении я и говорила. Ты читал книги, написанные мужчинами, и у тебя появилось представление, что все делают мужчины. Я не утверждаю, что женщины были генералами или что-то в этом роде. Я просто о том, что в этих книгах роль женщин замалчивается. Знаешь, то, что они сделали, вроде как высмеивается.

УЧИТЕЛЬ: Похоже, что вам очень интересно, как пишется история, особенно то, как предубеждения, вроде того, какое Вики видит в отношении женщин, выявляются в том, что вы читаете. Мне кажется, что изменилось общее ощущение, которое сложилось раньше. Сначала мне показалось, что вам понравились книги, которые вы читали об Испано-американской войне.

ВИКИ: Это сказали Генри и Брет.

БРЕТ: Что сказали?

ВИКИ: Что вам понравились книги. Вы говорили о том, что они дали честное описание войны и не пытались приукрасить США, когда они этого не заслуживали. Так вот, те же самые книги не так уж справедливы к женщинам. Моя сестра проходит в университете курс по изучению женского вопроса, и у нее есть материалы, которые показывают, как оценивать язык книг, чтобы увидеть, насколько они предвзято относятся к женщинам. Я попрошу ее помочь просмотреть эти книги и тогда на следующей неделе покажу вам результаты.

БРЕТ: Хорошо, а как насчет других проявлений предвзятости?

УЧИТЕЛЬ: Вам интересно выяснить, как читать между строк, и выяснить реальную правду, читая историческую литературу, — не только в отношении женщин, но и в отношении любой имеющей место предвзятости. Правильно?

ГЕНРИ: Да. Как нам оценивать то, что мы читаем?

УЧИТЕЛЬ: Вики обещала поделиться некоторыми способами оценки. Брет, ты предложил читать разные книги, и, по-моему, ты, Генри, предложил взять книги иностранных авторов, чтобы сравнить. Есть еще какие-нибудь идеи?

МАРСИЯ: Я думаю, что нам нужен эксперт. Мы можем пригласить к нам историка, чтобы он рассказал, что делать, или ответил на наши вопросы. Мой сосед преподает историю в университете, и, может быть, он согласится прийти в наш класс.

ВИКИ: Еще один мужчина-историк. (Пожимает плечами.)

МАРСИЯ: Я думаю, он честный. На самом деле мы можем задать ему вопрос о дискриминации женщин в книгах по истории.

НЭНСИ: Можно посмотреть некоторые из ссылок, указанных в качестве источников в библиографии.

УЧИТЕЛЬ: Ты имеешь в виду в учебнике, которым мы пользуемся?

НЭНСИ: Да.

МАРСИЯ: Я думаю, что нам следует отложить разговор об Испано-американской войне до тех пор, пока мы не сделаем все то, о чем говорили. У меня просто крышу сносит, ведь, может быть, все то, что мы читали, неправда. Когда говорила Вики, я задумалась. И она права, ни в одной из прочитанных мною книг никогда не придавали важности женщинам. Так что же мне думать в отношении всего остального, что они пишут?

УЧИТЕЛЬ: Ты считаешь, что следует все проанализировать перед тем, как читать дальше.

МАРСИЯ: Да.

Группа соглашается.

УЧИТЕЛЬ: Хорошо. Давайте составим расписание, кто и что будет делать. (Дальше каждый получает индивидуальное задание.)

Менее чем за десять минут учителю удалось настроить класс на чтение рекомендованной исторической литературы и выработать комплекс критериев для оценки учебников и других книг, используемых в школьном курсе истории.

Вы обратили внимание на то, что учитель ни разу не использовал ни один из 12 типов ответов, мешающих беседе. Он применял только метод активного выслушивания. Это — ключ к эффективным дискуссиям!

Учителя, использующие активное выслушивание в классных дискуссиях, обычно узнают об интересах, талантах, сильных и слабых сторонах учеников. Сильные стороны и особые таланты в дальнейшем можно использовать на пользу всему классу (или группе). А недостатки и слабые стороны можно учесть при разработке учебного плана.

Тут следует напомнить, что ничто так не мешает обсуждению, как оценка или угроза оценки. Учителя должны сразу заявить, что обсуждение проводится для расширения и обогащения учебного процесса, а не для выставления оценок. Если при обсуждении учитель делает какие-то записи, не обсуждая их с учениками и не пользуясь классной доской, то учениками это может восприниматься как некоторая угроза.

Обсуждению может мешать и боязнь мнения одноклассников. Вот выдержка из одной дискуссии:

МАДЛЕН: Я думаю, что стоит прекратить бурение нефтяных скважин на морском шлейфе.

СТИВ: У тебя есть основания, чтобы так говорить? Да что ты об этом знаешь! МАДЛЕН (защищаясь): Если бы ты меня слушал, то не задавал бы таких вопросов. Я уже все объяснила.

УЧИТЕЛЬНИЦА: Мадлен считает, что ее доклад был убедителен, и расстроилась из-за того, что Стив с ней не согласен.

МАДЛЕН: Правильно. Он сам не знает, что говорит.

УЧИТЕЛЬНИЦА: Ты сомневаешься в фактах, приведенных Стивом.

МАДЛЕН утвердительно качает головой.

УЧИТЕЛЬНИЦА: Стив, я видела, как ты негодовал во время доклада Мадлен. Уверена, что ты действительно с ней не согласен.

СТИВ: Конечно. (Начинает сообщать информацию, подтверждающую необходимость увеличения добычи нефти.) УЧИТЕЛЬНИЦА: Ты видишь проблему совершенно не под тем углом, под которым его рассматривала Мадлен.

МАДЛЕН: Я согласна со Стивом в том, что нужно увеличивать добычу нефти. Но мы не должны угрожать океану такими разливами, которые у нас случались, например, на Аляске.

СТИВ: Но разливы — это совсем необязательно.

УЧИТЕЛЬНИЦА: Значит, вы разошлись во взглядах относительно разливов нефти, а не относительно того, стоит или не стоит бурить скважины на океанском шельфе.

(Оба ученика соглашаются.)

Благодаря активному выслушиванию учительница помогла этим ученикам прояснить свою позицию и по-новому сформулировать проблему. Сравните это с реконструкцией той же дискуссии, но на этот раз учительница ведет себя иначе, поскольку хочет дать урок хороших манер и начинает назидать. Вот как такая дискуссия могла бы протекать:

МАДЛЕН: Мне кажется, нужно прекратить бурение нефтяных скважин в шельфовой зоне.

СТИВ: Это глупо. Что ты об этом знаешь? МАДЛЕН (защищаясь): Если бы ты меня слушал, то и так бы все понял, а не задавал свои вопросы.

УЧИТЕЛЬНИЦА: Минуточку! Вы уже ссоритесь и обзываетесь. Стив, если ты не согласен, то должен просто сказать: «Я не согласен!» — а не говорить «глупо» только потому, что ты не согласен с Мадлен. И ты, Мадлен, не говори, что Стив не слушал только потому, что он с тобой не согласен. А теперь пойдем дальше.

МАДЛЕН: Я уже закончила.

СТИВ молчит.

К сожалению, многие считают, что дискуссии можно проводить только в старших классах. Однако продуктивное обсуждение могут вести ученики любых классов, обходясь при этом без наводящих вопросов или учительского руководства.

Учитель из Чикаго передал нам аудиозапись дискуссии, в которой участвовали девять мальчиков третьего класса, объединенных в особую группу потому, что они медленно читали. Семь мальчиков не освоили программу первого или второго классов, а один два года проучился в классе для чрезмерно возбудимых детей. Все они с трудом выражали свои мысли и устно, и письменно. Ниже приводится расшифровка коллективного обсуждения телевизионной программы, состоявшегося сразу после ее показа. Отметим, что учитель в основном пользуется методом активного выслушивания, лишь изредка применяя «отмычки».

УЧИТЕЛЬ: Давайте подумаем об увиденной телепрограмме. Может кто-нибудь рассказать, что он видел?

МАРК: Была одна девочка, хотевшая стать хорошей фигуристкой. Она пришла на каток и упала, и все над ней смеялись.

ДЖЕРРИ: Учительница тоже однажды упала, и над ней тоже смеялись.

ДЖЕК: Но потом учительница соврала, потому что она не хотела, чтобы над ней снова смеялись.

МАРК: Над девочкой так смеялись, что в следующий раз, когда дети пошли кататься, она завязала ногу и сказала, что не может кататься, потому что у нее нога болит.

УЧИТЕЛЬ: Она соврала, чтобы над ней снова не смеялись.

ДЖЕК: Да, и учительница тоже так поступила. Она сказала детям, что не пойдет кататься потому, что у нее заседание, а дети видели ее после школы, и никакого заседания у нее не было.

УЧИТЕЛЬ: Тебя удивило, что учительница так поступила.

ГОЛОСА: Конечно!

ДЖЕРРИ: Они зря смеялись.

МАРК: Они смеялись над девочкой и тогда, когда ее вызвали к доске, а она не знала, как написать слово.

ДЖЕРРИ: Это плохо.

УЧИТЕЛЬ: Телеведущая спросила: «Как что-нибудь делать, если над тобой смеются?»

МАРК: Наверное, девочке было плохо.

ТОМАС: Наверно, она боялась, что над ней снова будут смеяться.

УЧИТЕЛЬ: Она от страха уже не могла ничего делать.

КЕН: Она так боялась, что ей пришлось притворяться.

УЧИТЕЛЬ: Похоже, вы тоже оказывались в ситуации, когда над вами смеялись.

ГОЛОСА: Да! Да!

ТОМАС: Помню, я что-то не так сделал, и дети засмеялись. Мне было так плохо.

ДЖЕРРИ: И со мной такое было.

МАРК: Это неприятно.

УЧИТЕЛЬ: Это очень неприятно.

ТОМАС: Так неприятно, что кишки ноют.

МАРК: Да не кишки, а сердце.

ДЖЕРРИ: До того неприятно, что хочется подраться.

МАРК: Избить их всех.

КУРТ: Я играл с мячом в доме моего друга, и там были дети старше меня. Когда я бросил мяч, они его поймали и стали надо мной смеяться. Как их изобьешь, если они старше?

УЧИТЕЛЬ: Вдвойне больнее, когда над тобой смеются старшие.

КУРТ: Я сразу домой убежал.

УЧИТЕЛЬ: Люди на все готовы, лишь бы над ними не смеялись.

ДЖЕРРИ: Некоторые дерутся.

МАРК, Ага, а некоторые врут.

ТОМАС: А разве лучше, когда притворяются?

МАРК: Я думаю, что нужно хорошо уметь делать то, что ты делаешь, чтобы над тобой не смеялись.

КУРТ: Но ты же не можешь все уметь!

УЧИТЕЛЬ: Почти невозможно всегда все хорошо делать.

КУРТ: Конечно, невозможно.

МАРК: Я много тренировался на роликовых коньках. Мне наплевать было, смеются они надо мной или нет.

КУРТ: Может, когда ты катался на роликах, они и не смеялись, а сел делать домашнее задание, ничего не понял, вот они и засмеялись.

ТОМАС: Тогда ври или притворяйся.

УЧИТЕЛЬ: Интересно, между маленькой ложью и большой есть разница?

МАРК: Конечно, есть. Из маленькой лжи может вырасти большая. А если часто врешь, то можно стать и большим вруном.

УЧИТЕЛЬ: Ложь входит в привычку.

ГОЛОСА: Конечно.

КУРТ: От маленькой лжи никогда не будет такой беды, как от большой.

ДЖЕК: Я однажды соврал матери. Пришел домой поздно, а ей сказал, что в школе задержали, хотя никто меня не задерживал.

УЧИТЕЛЬ: Наверное, не знал, как это — врать, и решил попробовать.

ДЖЕК: Получилось все плохо, потому что мама узнала правду и не давала мне играть целую неделю.

ДЖЕРРИ: Я, когда вру, чувствую себя виноватым.

МАРК: Я смущаюсь, когда вру.

ДЖЕРРИ: Лучше сразу правду сказать.

УЧИТЕЛЬ: Люди иногда говорят ложь во спасение. Кто-нибудь знает, что означают эти слова?

ТОМАС: Может, людям не всегда нравится, когда ты говоришь правду.

УЧИТЕЛЬ: Значит, тебе важно, чтобы ты нравился людям. И ты боишься, что однажды можешь им сказать такую правду, после которой ты перестанешь им нравиться. Поэтому предпочитаешь немного солгать.

ТОМАС: Примерно так.

УЧИТЕЛЬ: А что для вас важнее: что о вас думают друзья, что вы сами о себе думаете или что взрослые думают о вас?

ДЖЕРРИ: Конечно, то, что думают взрослые. Если ты им не нравишься, то они могут избавиться от тебя или продать. Они как думают: раз он ни на что не годится, то нужно выкинуть его и взять другого.

КУРТ: Человека нельзя продавать.

ДЖЕРРИ: Ну, не продать, так выпороть.

УЧИТЕЛЬ: Значит, важно, как думают о тебе взрослые, чтобы они не отвернулись от тебя и не сделали тебе неприятное.

ДЖЕРРИ: Конечно.

МАРК: Мне кажется, важнее то, что ты думаешь о себе. Если другие будут тебя любить, а ты сам себе не нравишься, то это одно расстройство.

ТОМАС: Я думаю, что все три варианта важны, потому что и друзья важны, и себе нравиться нужно, а иначе — хоть убейся. И родители нужны, чтобы кормили, ну и все такое...

ДЖЕРРИ: Я тоже так считаю.

УЧИТЕЛЬ: Теперь ты согласен с Томасом.

ДЖЕРРИ: Да.

МАРК: Я думаю, что если ты можешь нравиться всем, то над тобой никто не будет смеяться.

ТОМАС: Да пусть хоть обсмеются.

ДЖЕРРИ: Правильно. Больше не буду расстраиваться. Теперь пусть смеются, и я с ними посмеюсь или не замечу, что смеются.

УЧИТЕЛЬ: О себе каждый из вас думает очень даже неплохо.

ДЖЕРРИ: Конечно!

УЧИТЕЛЬ: Что ж, мальчики, наше время истекло. Обсуждение было очень интересным.

ДЖЕРРИ: Мне нравится так разговаривать.

УЧИТЕЛЬ: Значит, вам понравилось, как мы провели время.

ВСЕ: Да! Очень!

Учитель рассказал, что произошло после этой дискуссии:

После обсуждения Джерри спросил, можно ли послушать пленку с обсуждением. Я согласился, и Джерри пошел в центр искусств, взял большой лист бумаги и пастель. Он включил пленку и, пока слушал ее, установив полную громкость, что-то размашисто рисовал, используя самые яркие цвета — желтый, оранжевый, зеленый и красный. Когда он почти закончил, я сказал: «Сегодня у тебя много ярких, счастливых ощущений». — «Да! — ответил он, — желтый и оранжевый — это хорошие ощущения, которые у нас были сегодня, а зеленый и красный — переменные чувства». После этого он взял черный мелок и закрасил им основную часть листа, но так, чтобы яркие цвета все же проглядывали. «Поверх этих теплых ощущений у тебя оказались довольно мрачные чувства», — сказал я. «Это наша группа чтения, — ответил он, — в ней плохих ощущений много, но и хорошие тоже бывают».

Итак, мы видим, что восьмидевяти! летние школьники довольно глубоко проникли в суть проблемы. Активное выслушивание помогло им быть открытыми и честными. Избежав оценок, учитель позволил детям вести обсуждение совершенно самостоятельно. Это — самый лучший вид педагогики.

Запись не позволяет увидеть, как обсуждение, в котором нет руководящей роли учителя, влияет на самих детей. Но учитель сообщил, что Джерри, который во время обсуждения много говорил, до этого ни разу не участвовал в коллективной работе в классе, а Джек, который обычно сильно заикается и поэтому много не говорит никогда, не только часто выступал, но и ни разу не заикнулся.