Приход к власти М.С. Горбачева. Стратегия ускорения социально-экономического развития страны

В марте 1985 г. на пленуме ЦК КПСС Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран М.С. Горбачев, до этого работавший секретарем ЦК и курировавший кадры. В том, что второй человек в партии стал Генеральным секретарем, ничего необычного не было. Удивляло то, что «олигархия[127] кремлевских старцев» допустила на самый верх относительно молодого политика, которому было всего 55 лет. М.С. Горбачев представлял поколение партийных работников новой волны. Он прошел все основные этапы комсомольско-партийной лестницы, имел определенный авторитет в партии. В отсутствии больного Ю.В. Андропова он вел заседания Секретариата ЦК. Однако народно-хозяйственными проблемами в масштабах страны Михаил Сергеевич не занимался, за исключением разработки Продовольственной программы. Отсутствие хозяйственного опыта компенсировалось неплохим образованием - юридический факультет МГУ, широкой эрудицией, честолюбием. Административно-командная система всегда нуждалась в определенном самообновлении, освежении одряхлевших структур. А именно такой структурой уже продолжительное время являлась сама вершина пирамиды власти. Должен был сработать инстинкт самосохранения. М.С. Горбачева востребовала сама ситуация, призвав облагородить внешний облик и оживить склеротические механизмы системы.

Развитие советского общества на рубеже 70-60-х гг. характеризовалось отсутствием необходимой динамики развития, нарастанием застойных и даже кризисных явлений во всех сферах жизни. Это диктовало настоятельную необходимость радикальных перемен в политике, экономике, социальной и духовной сферах.

С начала 70-х гг. пятилетние планы в СССР по большинству показателей не выполнялись. Темпы прироста национального дохода за последние три пятилетки уменьшились более чем вдвое. Если в течение восьмой пятилетки (1966-1970 гг.) среднегодовые цифры по этому показателю составляли 7,2%, то в одиннадцатой (1981-1985 гг.) - только 3,1%. Темпы прироста продукции промышленности достигали в восьмой пятилетке 8,5%, а в одиннадцатой - 3,7%. По капитальным вложениям соответственно - 7,3% и 3,7%., а по валовой продукции сельского хозяйства - 3,9% и 1,1%. Среднегодовые темпы роста производительности труда уменьшились более чем вдвое - с 6,8% (восьмая пятилетка) до 3,1% (одиннадцатая). В целом темпы прироста валового национального продукта составили в 1976-1985 гг. в среднем 2% в год. В одиннадцатой пятилетке темпы роста по этому показателю были самыми низкими по сравнению с предыдущими пятилетками. В 1984 г. валовой национальный продукт увеличился менее чем на 1,5% (1966-1970 гг. - 5,3% в год), что составляло 55% аналогичного показателя в США.

Советскую экономику все больше захлестывал «вал», причем продукция чаще всего не отвечала требованиям качества. Хронически не хватало рабочей силы, а продолжавшаяся милитаризация поглощала лучшие материальные и интеллектуальные ресурсы. В торговой структуре экспорта преобладало сырье. При этом 3/4 объема нашей торговли занимала продукция добывающих отраслей: топливо - 49%, золото - 18%, лес - 4%, алмазы - 2%. К середине 80-х гг. Две трети советского экспорта в западные страны составляла нефть.

Все это серьезно затронуло и социальную сферу. Среднегодовые темпы роста доходов на душу населения уменьшились почти втрое: с 5,9% (восьмая пятилетка) до 2,1% (одиннадцатая); по розничному товарообороту государственной и кооперативной торговли соответственно с 8,2% до 3,1%; по объему реализации бытовых услуг населению с 16,3% до 5,8%. Зато неизмеримо возросло поступление налога от продажи алкогольных напитков: с 67 млрд. руб. в 1970 г. до 170 млрд. руб. в 1985 г.

Ознакомившись с реальным положением дел в стране, М.С. Горбачев увидел мрачное будущее. Замедлившиеся в последнее десятилетие экономические темпы развития, неэффективность промышленности и сельского хозяйства, острая нехватка товаров народного потребления, социальная апатия и алкоголизация населения, технологическое отставание - все это говорило об утрате СССР позиций великой державы. Если еще учесть внешнеполитическую изоляцию СССР после ввода советских войск в Афганистан в 1978 г., то было очевидно, что необходимы крупномасштабные и эффективные реформы. Однако при существовавшей в СССР политической системе какие-либо перемены были возможны только по инициативе «сверху» и только в результате кадровых перемен «наверху».

На протяжении последних лет принимались все новые и новые решения, произносились многочисленные речи, раздавались награды за успехи. При этом в общественной сфере не было никаких видимых изменений, что порождало мнение: «движение идет, но не в том направлении, что-то делается, но не так, как надо». К середине 80-х гг. все слои общества желали перемен и жили надеждой. «Наверху» определенные группы партработников и государственных чиновников также хотели перемен. Они верили, что динамичные действия нового руководства партии оживят экономику, укрепят систему, а в конечном итоге упрочат власть. Именно эти надежды чутко уловил новый Генеральный секретарь ЦК КПСС.

М.С. Горбачев пришел к власти без реальной программы реформ. Положение в стране требовало настоящей «встряски», но, являясь аппаратным выдвиженцем, М.С. Горбачев был заложником административно-командной системы и социалистической идеологии. Объективно требовалось изменение самой системы, которая окостенела, полностью исчерпала свой потенциал и была обречена на длительную стагнацию. М.С. Горбачев являлся продуктом этой системы и в лучшем случае мог позволить реформы, направленные на улучшение ее функционирования. Правда, обстоятельства требовали от него не частичных исправлений в плохо работающем государственном механизме, а коренного изменения условий производства и методов управления экономикой.

В условиях всевластия КПСС в стране отсутствовала политическая сила, способная выразить общенародные интересы. Партия как система, охватывающая миллионы людей, никакого политического курса выработать не могла, поэтому задача по реформированию страны ложилась на группу высших иерархов КПСС при помощи аппарата. Сутью же политики партийного аппарата всегда была одна проблема - сохранение и укрепление власти. Рядовым членам партии отводилась роль статистов, дисциплинированных исполнителей воли, идущей «сверху». По традиции всякие перемены в обществе связывались с КПСС, благословлялись от ее имени. Это наглядно проявлялось, когда лидер партии вещал от ее имени, не подумав с ней посоветоваться. В таких условиях и появился лозунг: «КПСС - инициатор перестройки!».

Реальная активная деятельность нового лидера партии началась с Апрельского (1985 г.) пленума ЦК КПСС. Правда, решения того партийного форума не содержали ничего революционного, выходящего за рамки прежних подходов советских руководителей к реформированию экономики. Отличительной чертой было лишь то, что М.С. Горбачев честно признался в ее кризисном состоянии. Однако причины этого новый Генеральный секретарь видел лишь в слабой дееспособности и нерешительности прежнего политического руководства СССР, его нежелании идти на риск крупномасштабных экономических реформ.

На пленуме М.С. Горбачев изложил систему мер, которые, по его мнению, должны были обеспечить ускорение экономического развития страны: интенсификация экономики, ускорение научно-технического прогресса, перестройка управления и планирования, изменение структурной и инвестиционной политики, повышение организованности и дисциплины. Несколько позже к этим мерам был добавлен тезис о необходимости активизировать «человеческий фактор», усилить внимание к социальной сфере. Так появилась концепция ускорения социально-экономического развития СССР.

Идеологическим стержнем первого этапа горбачевских реформ являлась своего рода «презумпция невиновности»[128] социализма. М.С. Горбачев доказывал, что проблема заключалась не в его недостатках, а в том, что потенциальные возможности социализма использовались недостаточно. Определяя задачи концепции ускорения на Апрельском (1985 г.) пленуме ЦК КПСС, он говорил о необходимости в кратчайшие сроки вывести советскую экономику на новый уровень, то есть догнать передовые индустриальные державы. Особенностью первого этапа модернизации было то, что достичь экономического уровня Запада предполагалось на собственно социалистической основе, то есть без какого-либо заимствования экономических и политических моделей западной цивилизации. Стратегический подход М.С. Горбачева в ретроспективном[129] рассмотрении предстает как синдром хрущевского мышления.

Стратегия ускорения предполагала опережающее (в 1,7 раза) развитие машиностроения по отношению ко всей промышленности и достижение его мирового уровня уже к началу 90-х гг. Однако ни в одном из партийных документов не говорилось, что для достижения цели за пять лет в важнейшей отрасли необходимо было, чтобы производство оборудования для самого машиностроения развивалось в сравнении с ним еще быстрее. Советской экономике это было совершенно не под силу. Предпринятые массированные денежные, в том числе и валютные, вливания в машиностроение не дали эффекта ни через год, ни через два после провозглашения его развития приоритетным.

Первые попытки оживить экономику носили чисто административный характер. М.С Горбачев встал на проторенный Н.С. Хрущевым путь. Антиалкогольная кампания, постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О дальнейшем совершенствовании управления агропромышленным комплексом», программа «Жилье-2000», «Комплексная программа развития производства товаров народного потребления и сферы услуг на 1986-2000 гг.» явились порождением административно-командной системы. Уверенность М.С. Горбачева в реальности осуществления этих программ зиждилась на традиционных представлениях о руководящей и направляющей роли партии, силе директив, партийных установок и твердой исполнительной дисциплины.

Искреннюю веру в силу директив и постановлений наглядно продемонстрировало постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма», которое было сформулировано в бескомпромиссных выражениях и воплощалось в жизнь с поразительной целеустремленностью. Объявив пьянство одной из главных причин низкого состояния производственной дисциплины, ЦК КПСС потребовал применения в отношении пьяниц всех возможных законодательных мер, в том числе лишения премий, вознаграждений по итогам работы за год, путевок в дома отдыха и санатории и т.д. Предполагалось ежегодно сокращать производство и реализацию водки и ликероводочных изделий на 10% с тем, чтобы за пять лет уменьшить их выпуск вдвое. Выпуск плодово-ягодных изделий намечалось прекратить в 1988 г. На деле антиалкогольная кампания проводилась еще более высокими темпами. В течение 1985-1986 гг. производство алкогольных напитков сократилось вдвое. Эффект от этой кампании был прямо противоположным - население достаточно быстро освоило самодельное производство алкоголя, а казна в течение трех лет недополучила 37 млрд. руб.

В целях быстрейшей реализации намеченных мер, М.С. Горбачев, помня о том, что при социализме «кадры решают все», предпринял попытку омолодить одряхлевший, инертный и в значительной степени коррумпированный аппарат. В 1986-1987 гг. на местах проходил интенсивный процесс ротации партийных кадров. На первые роли выдвигались молодые, прогрессивно мыслящие партийные руководители, «всецело разделяющие концепцию ускорения социально-экономического развития».

Кадровая политика М.С. Горбачева была направлена на борьбу с коррупцией и «перерожденчеством» в партийно-государственной элите, на замену откровенно бездеятельных и неспособных руководителей более компетентными. К началу 1987 г. было заменено 70% членов Политбюро, 60% секретарей областных парторганизаций, 40% членов ЦК КПСС брежневского набора.

Курс, провозглашенный в апреле 1985 г., был подкреплен и развит на очередном ХХVII съезде КПСС, который состоялся в 1986 г. и по традиции определил задачи советского общества на последующие пять лет. Поддержанный съездом «Закон о трудовых коллективах» провозгласил создание на всех предприятиях советов трудовых коллективов с весьма широкими полномочиями, включающими выборы руководящих работников, регулирование заработной платы в целях ликвидации уравниловки и соблюдения социальной справедливости в оплате труда и даже определение цены выпускаемой продукции. По традиционным советским меркам закон звучал непривычно, но в контексте марксистско-ленинской идеологии выглядел вполне ортодоксально. Марксизм-ленинизм всегда рассматривал классовое сознание трудящихся как подчиненное коллективистским и никогда эгоистическим интересам. Предполагалось, что расширение «непосредственной демократии» на производстве резко повысит «социалистическую взаимопомощь и требовательность», «ответственность за выполнение обязанностей перед обществом». Однако на практике вскоре выяснилось, что трудовые коллективы обнаружили склонность к «коллективному эгоизму», выбирая угодных и покладистых руководителей, стремясь любыми средствами повысить цену выпускаемой продукции и зарплату.

ХХVII съезд КПСС поставил перед обществом достаточно обширные планы: удвоить экономический потенциал СССР к 2000 году, в 2,5 раза в тот же срок повысить производительность труда, обеспечить каждой семье отдельную квартиру или дом. Съезд подверг критике за утопизм хрущевскую партийную программу построения коммунизма. Однако ее новая редакция, одобренная на съезде, была выдержана в том же духе, но уже без конкретных сроков.

В отсутствие радикальных политических и экономических реформ реализация этих решений была нереальной. Бюджет страны, лишенный поступлений вследствие антиалкогольной кампании, повышения окладов ряду категорий населения и финансирования новых дорогих программ просто не выдержал. К началу 1987 г. объективные экономические показатели констатировали сложное финансовое положение страны - бюджетный дефицит приблизился к 20 млрд. руб. Вместо ускорения социально-экономического развития страна выступила в острый финансовый кризис, который сопровождался драматическими экономическими последствиями.