Экономические реформы середины 60-х гг. и их судьба

Октябрьский (1964 г.) пленум ЦК КПСС ознаменовал собой новый этап в советской истории. Партийно-государственное руководство страны во главе с Л.И. Брежневым пришло на смену старому аппарату, сформировавшемуся в 30-50-е гг. Это были уже не «бойцы» за социализм, а безликие исполнители с двойной моралью. Они не могли, да и не умели принимать решения, брать на себя какую-либо ответственность. Половинчатый, зигзагообразный характер их политики объяснялся тем, что брежневское окружение составляли в основном аппаратчики, не обладающие собственным представлением о многих сферах жизни общества и политических проблемах. Именно поэтому опять возросла роль первого лица.

Леонид Ильич Брежнев родился в семье рабочего-металлурга. Являясь выдвиженцем в годы массовых репрессий, он стал профессиональным партработником Днепропетровского обкома партии. После войны, где он прошел школу военной политической работы, Л.И. Брежнев возглавлял парторганизации Запорожья, Днепропетровска, Молдавии, Казахстана. Благодаря показной личной преданности Н.С. Хрущеву он достаточно быстро выдвинулся на первые роли в партии и государстве. Группа руководителей, сместившая Н.С. Хрущева, считала Л.И. Брежнева компромиссной и временной фигурой. Действительно, он не имел ни дара стратегического предвидения, ни творческого воображения, ни серьезного образования. Зато он хорошо постиг технологию власти и значение благорасположения аппарата. Довольно-таки скоро Л.И. Брежнев окружил себя верными соратниками по работе на Украине и в Молдавии (Н.А. Тихонов, К.У. Черненко) и добился расположения к себе со стороны аппарата от райкомов до Президиума ЦК. Л.И. Брежнев пытался создать имидж[115] рассудительного человека, не делающего ни шага без совета с товарищами, противника крутых перемен. Его новый стиль объяснялся еще и тем, что абсолютной власти он не имел вследствие разделения государственного и партийного постов после Октябрьского (1964 г.) пленума ЦК КПСС. Л.И. Брежнев постепенно добивался усиления власти партии над госаппаратом. Его путь к абсолютизму, в отличие от Н.С. Хрущева, был более длительным и менее авантюристическим. Возлагая на себя все новые и новые обязанности и посты (председатель комиссии по подготовке проекта новой конституции, председатель Совета обороны), он отодвигал от реальных рычагов власти своих ближайших соратников - Д.С. Полянского, А.П. Кириленко, Н.В. Подгорного. В отличие от взбалмошного Н.С. Хрущева, Л.И. Брежнев вел себя спокойно и рассудительно, умел выслушать, войти в положение, а поэтому всех устраивал. Его некомпетентность тоже была на руку аппарату, так как давала тому свободу деятельности и безграничные возможности.

Новые люди в руководстве страны, насмотревшись на хрущевские новации и кампании, не хотели радикальных изменений и реформ. Для них важны были атрибуты власти при относительной стабильности общества. Однако последствия деяний Н.С. Хрущева крайне болезненно сказывались на экономике страны, явно ощущалась необходимость исправления положения. Следует иметь в виду, что новации и «шараханья» Н.С. Хрущева, хотя и усугубили и без того сложное положение экономики СССР, тем не менее, не затронули ее сути. Конец 50-х - начало 60-х гг. стал тем рубежом, когда созданная И.В. Сталиным административно-командная система решила главную общенациональную задачу - построение в СССР индустриального общества. Перед страной объективно открывались новые возможности, связанные с переходом к постиндустриальному обществу. Однако развитие по этому пути было невозможно при сохранении прежних социально-экономических отношений, идеологических ориентиров и политических структур. Требовалось радикальное обновление всей системы отношений для нового витка общественного прогресса.

Безусловно, этот рубеж еще не означал, что развитие страны, ее экономики и культуры остановилось. Оставался еще определенный резерв времени, когда экономика могла развиваться относительно благополучно. Это было связано с тем, что процесс индустриализации происходил неравномерно в различных регионах страны и отраслях хозяйства, и был завершен лишь в главных, но далеко не во всех сферах жизни и вполне мог быть продолжен. Однако непринятие властями своевременных мер в перспективе грозило «застоем» и кризисом. Тревожные симптомы к этому проявились уже в первой половине 60-х гг., когда даже по официальной статистике среднегодовые темпы прироста национального дохода с 10% в конце 50-х гг. сократились до 6,5%, а темпы производительности труда - с 8% до 6%.

Какие же обстоятельства, невзирая на наличие объективных предпосылок к переменам, затрудняли проведение радикальных реформ?

Во-первых, партийно-государственная номенклатура, сосредоточившая в своих руках всю полноту политической и экономической власти. Она была не заинтересована в сколько-нибудь серьезных переменах.

Во-вторых, отсутствовали уничтоженные еще в 20-30-х гг. самоорганизующиеся социальные механизмы, способные составить альтернативу государственной монополии на власть и собственность, - рыночные отношения, многообразие форм общественного самоуправления и др.

В-третьих, репрессивный политический режим 30-50-х гг. и идеологическая обработка общественного сознания способствовали формированию у советских людей не только конформистского подхода к окружающим их порядкам, но и консерватизма, основанного на боязни проявлять политическую инициативу.

В-четвертых, за годы господства тоталитарной системы сформировалось поколение людей, фактически незнакомых с демократическими традициями нашей страны и мира в целом.

Наконец, в-пятых, вульгаризация и примитивизация представлений о социализме как общественном идеале вели к воплощению идей коллективизма, не оставляя места для развития прав, свобод и интересов конкретной личности, а сам мессианский[116] путь к социализму оправдывал и поощрял многочисленные жертвы и лишения. Все это формировало у большинства советских людей представление о том, что социализм может быть только таким, как в нашей стране, и терпеть надо ради светлого будущего, если не собственного, то детей и внуков.

Таким образом, проблема модернизации существующей системы упиралась в нежелание радикальных перемен со стороны аппарата и неподготовленность к ним значительных слоев населения. Это во многом объясняло противоречивость и половинчатость «реформ сверху», предпринятых в 60-е годы.

После отставки Н.С. Хрущева в октябре 1964 г. сформировалось новое руководство страны - Первый секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев, председатель Совета Министров А.Н. Косыгин, председатель Президиума Верховного Совета СССР Н.В. Подгорный. Новый триумвират видел объективную потребность в проведении экономических преобразований в целях выправления положения. На практике они выразились в очередной попытке добиться стимулирования сельскохозяйственного и промышленного производства без изменения основ административной системы управления и отказа от внеэкономического принуждения. В целях укрепления монолитности партии при проведении реформ 6 ноября 1964 г. пленум ЦК принял решение восстановить единую партийную организацию на всех уровнях, а также единство советских, профсоюзных и комсомольских структур.

Банкротство сельскохозяйственной программы Н.С. Хрущева поставило новое руководство страны перед необходимостью пересмотра, прежде всего, аграрной политики. Первые предпринятые в этой области шаги были многообещающими. Экономическая реформа началась в марте 1965 г., когда были приняты меры по решению социальных проблем села, частичному возрождению материальных методов стимулирования труда. Был ослаблен контроль над колхозами, до которых теперь доводился рассчитанный на пять лет план продажи продукции по стабильным ценам. Сверхплановая продукция могла сдаваться в государственные приемные пункты по повышенным не более чем на 50% ценам. Кроме того, закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию были подняты в среднем на 20%. Тем не менее, значительный рост закупочных цен оказался все же недостаточным, чтобы обеспечить самофинансирование колхозов, так как стоимость сельскохозяйственных машин и удобрения росла еще быстрее и не покрывалась государственными субсидиями. Оплата колхозников по трудодням была заменена помесячной зарплатой, являвшейся авансом в счет будущих колхозных доходов. Колхозники получили право на пенсию, социальное страхование и, наконец, на гражданский паспорт. Эти меры, положившие конец той юридической дискриминации, которая, начиная с 30-х гг. держала колхозников в положении «граждан второго сорта», не смогли, однако остановить все более массовое бегство населения из сельской местности в города. В некоторых регионах этот исход имел для коллективных хозяйств без преувеличения катастрофические последствия.

Л.И. Брежнев был активным поборником политики крупных капиталовложений в аграрный сектор, которые превышали пятую часть всех инвестиций. В результате этого сельское хозяйство впервые заняло почетное место в ряду приоритетных отраслей народного хозяйства. Однако значительные финансовые инъекции в сельское хозяйство не могли решить его глубинной проблемы - отчуждения крестьянина от земли. Брежневская аграрная политика способствовала росту затрат и расточительству. Основной акцент аграрной реформы был сделан не на личную заинтересованность крестьян, не на поощрение развития подсобных хозяйств, а на повышение роли министерства сельского хозяйства в планировании и руководстве сельскохозяйственным производством. Тем не менее, в результате реформы уже в 1970 г. совокупная рентабельность совхозного производства составила 22%, а колхозного - 34%.

Однако, по мере свертывания линии на развитие внутренних стимулов крестьян к труду, даже несмотря на многомиллиардные вливания в сельское хозяйство, уже к началу 80-х гг. колхозы и совхозы оказались в целом убыточными. Отставание же социальной сферы на селе усилило отток населения в города. Введение стабильных денежных окладов селянам привело к росту иждивенческих настроений, падению стимулов к труду. В результате в 1964-1988 гг. освоенная пашня сократилась на 22 млн. га. Потери сельскохозяйственной продукции составляли от 20 до 40% от урожая. Страна столкнулась с серьезными перебоями в продовольственном снабжении, что привело к необходимости массовых закупок зерна, главным образом, в Северной Америке.

Не получив ожидаемых результатов, правительство в конце 60-х - 70-е гг. пыталось предпринять ряд новых реформ в надежде на повышение эффективности сельского хозяйства. Модернизации подвергалась, как правило, сама структура сельского хозяйства. В ноябре 1969 г. был принят Примерный Устав колхозов. Он незначительно расширял хозяйственную самостоятельность колхозов, сохранил за колхозниками право на подсобное хозяйство, приусадебный участок, личный скот и птицу. Начали создаваться многочисленные «производственные объединения», призванные повысить специализацию в производстве и увеличить объем переработки сельскохозяйственных продуктов. В 1982 г. появились агропромышленные комплексы (АПК) - совхозы, колхозы, машиностроительные и химические производства, работающие для нужд сельского хозяйства.

Однако многое из того, что задумывалось и планировалось, осталось нереализованным. Новые условия хозяйствования не могли вписаться в старую систему управления сельским хозяйством. Администрирование, некомпетентное вмешательство в дела колхозов, совхозов продолжали существовать. Рос аппарат управления сельским хозяйством. Численность по сути дела надзирателей за крестьянами достигла нескольких миллионов человек. Развитие межхозяйственной кооперации и специализации, химизации и мелиорации земель не принесло желаемых перемен.

Экономическое положение колхозов и совхозов усугублялось неэквивалентным обменом между городом и деревней. Удорожание сельскохозяйственной техники, «грабеж» со стороны десятков обслуживающих организаций, значительный разрыв между закупочными и розничными ценами привели к тому, что к концу 80-х гг. многие колхозы и совхозы страны практически разорились.

Попытки решить проблемы сельского хозяйства только путем увеличения объема капитальных вложений не принесли ожидаемого результата. Значительная часть направляемых средств расходовалась на строительство дорогостоящих и гигантских комплексов, загонялась «в стены», вместо использования их на повышение плодородия земель, механизацию производства, социальное переустройство села, развитие хранения и переработки продукции. Сельское хозяйство продолжало оставаться наиболее слабой отраслью в советской экономике. Помимо частых неурожаев (1969, 1972, 1974, 1975, 1979, 1980, 1981 гг.) имели место огромные потери собранного урожая. Низкой оставалась урожайность на целинных землях.

В 1977-1981 гг. правительство предприняло попытки заняться структурой сельского хозяйства и, в первую очередь, ключевым вопросом «личных подсобных хозяйств». Были сняты некоторые ограничения, касающиеся приусадебных участков, приняты меры в поддержку частного сектора. Его доля в объеме производства мяса, яиц, шерсти и молока достигала 30%. Колхозники получили возможность брать кредиты для обустройства своих хозяйств. Однако эти частные меры не могли преодолеть негативных тенденций аграрного сектора, где господствовал принцип коллективного хозяйства, нацеленного не на обеспечение развития производства, а на изъятие прибавочного продукта.

Преобладание жесткого бюрократического управления, искоренение любых проявлений самостоятельности гасили социальную активность крестьянства, практически уничтожали заинтересованность в конечных результатах своего труда. Психология уравниловки губительно сказалась на крестьянских традициях. Потеря чувства хозяина неминуемо приводила к стагнации[117] сельского хозяйства в целом.

Новые административные структуры не только не улучшили положение в сельском хозяйстве, а, напротив, утяжелив его бюрократическое управление, сделали сельскохозяйственное производство еще менее эффективным. Если после смерти И.В. Сталина сельское хозяйство в СССР было в плохом состоянии, но затраты на него были минимальными, то к началу 80-х гг. сельское хозяйство оставалось таким же малорентабельным, но обществу приходилось вкладывать в него огромные капиталовложения.

Начало реформы в промышленностиположили решения Сентябрьско­го (1965 г.) пленума ЦК КПСС, которые были конкретизированы в совместных постановлениях ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 30 сентября 1965 г. «Об улучшении управления промышленностью» и 4 октября 1965 г. «О совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства». Реформа предполагала проведение новой административной централизации, упразднение совнархозов и восстановление центральных промышленных министерств, ликвидированных Н.С. Хрущевым. Были созданы также крупные государственные комитеты как Госкомцен, Госснаб, Госкомитет по науке и технике и т.д.

Основной внутренней проблемой, с которой столкнулось новое руководство, были последствия директивного планирования, начавшегося в 30-х гг. и после войны вновь восстановленного. По поручению ЦК КПСС директор Новосибирского экономического института А.Г. Аганбегян в июне 1965 г. представил конфиденциальный[118] доклад, освещавший истоки и причины экономических трудностей. Суть экономического анализа А.Г. Аганбегяна сводилась к тому, что стало очевидным отставание по темпам роста экономики СССР от экономики США. Первопричина отставания ему виделась в отвлечении колоссальных ресурсов на оборону - из 110 млн., занятых в производстве, в оборонном секторе трудилось более 30 млн. чел. Другая причина заключалась в чрезмерной централизации и недостаточной демократии в экономической сфере. А.Г. Аганбегян справедливо считал, что в современном обществе не все может быть правильно спланировано, поскольку невозможно предусмотреть все случайности и их потенциальное влияние. Так, даже план, составленный центральными органами, не может быть выполнен должным образом по причине недостатка информации и современной вычислительной техники. Излишняя засекреченность информации заставляла советских экономистов искать нужные цифры в американских журналах, а не в ЦСУ. Докладчик делал вывод о том, что экономика страны развивается непропорционально: создание резервов товаров и рабочей силы, предназначенных для преодоления непредвиденных случайностей и производства никому не нужных товаров, только ради выполнения плана, находит выражение в грубых количественных показателях. Неиспользованные деньги скапливаются у населения, которое не может приобрести нужные ему товары. В результате - рост инфляции и расцвет черного рынка.

Эти проблемы были не новы. Еще Г.М. Маленков в 1953 г. предлагал пересмотреть традиционные приоритеты и больше капиталовложений направить в производство потребительских товаров (промышленность группы «Б»), а не в тяжелую индустрию (промышленность группы «А»). Да и хрущевская попытка децентрализации управления экономикой преследовала цель сделать систему более чуткой к нуждам потребителей. Но эти проекты либо не были реализованы, либо привели управление экономики к еще большему усложнению и неразберихе.

Новый глава правительства А.Н. Косыгин в 1965 г. отважился на крупномасштабную экономическую реформу. Воссоздав централизованные промышленные министерства, он попытался сделать механизм планирования более гибким, дать предприятиям некоторую самостоятельность. Следует иметь в виду, что понятие «хозрасчет» в советской терминологии вовсе не подразумевало реабилитацию рыночных отношений. Реформа мыслилась как сочетание комплекса мер, призванных усилить экономические рычаги, расширить самостоятельность хозрасчетно­го звена - предприятия или организации, усовершенствовать централизованное планирование. Для достижении этих целей предполагалось:

- сокращение числа директивных плановых показателей, замена валовой продукции как основного планового и оценочного показателя объемом реализации;

- укрепление хозрасчета предприятий, сохранение в их распоряжении большей доли прибыли;

- перестройка системы ценообразования, которая заменяла политику поддержания низких оптовых цен политикой установления цен на уровне, обеспечивающем работу предприятий на началах хозрасчета;

- восстановление отраслевого принципа организационной структуры управления промышленностью.

Исходной идеей реформы была невозможность решать все народно-хозяйственные вопросы из центра, а потому ставилась задача децентрализации производства. Оставлялось пять директивно планируемых показателей, среди которых - объем реализации продукции, основ­ная номенклатура, фонд заработной платы, прибыль и рентабель­ность, взаимоотношения с бюджетом. Однако административная обязательность заданий даже при этих чисто экономических показателях должна была сохраниться.

В целях стимулирования инициативы предприятий, часть прибыли разрешалось оставлять в их распоряжении. Величина ее определялась строгими нормами, чтобы не дать возможность директорам предприятий добиваться доходов любым путем, а министерствам - изымать больше положенного. Вводилась и практика корректировок плановых заданий «снизу», самими предприятиями. Директивные же органы были лишены права менять план в ходе его реализации. В этом смысле реформа являлась попыткой предоставить более широкие возможности тем ответственным лицам, которые принимали решения в сфере народного хозяйства. Этому соответствовало возрастающее значение пятилетнего плана за счет эффективно выполняемого годового, что было изменением сложившихся в 30-е гг. представлений о планировании как определении приоритетов, когда собственно план подвергался бесконечным изменениям.

Выполнение плана теперь выражалось не только в производственных показателях, но и по объему реализованной продукции - учитывалось, что действительно было продано. Таким образом, появлялись небольшие средства, которые можно было использовать на закупку капитального оборудования. Отпала необходимость создавать запасы ненужного предприятию сырья, да и вообще, руководители предприятий получили возможность более свободно распоряжаться имеющейся у них прибылью. Фонды стимулирования были разделены на три части: фонд материального поощрения, распределение которого контролировалось общим собранием трудового коллектива; фонд «соцкультбыта», предназначенный, главным образом, для строительства жилья и фонд самофинансирования для нужд обновления производства.

В целом же основы адми­нистративной системы управления не менялись, а предлагаемые меры были направлены лишь на ограничение использования преимущественно административных методов, на сочетание их с некоторыми экономическими рычагами. Тем не менее, даже эта половинчатая реформа сумела обеспечить усиление динамики экономического роста. С 1 января 1966 г. 43 предприятия, 17 отраслей экономики были переведены на новые условия работы. В период восьмой пятилетки среднегодовые темпы прироста национального дохода выросли с 6,5% до 7,7%, а темпы роста производительности труда увеличились с 6% до 6,8%.

Новое в планировании и экономическом стимулировании должно было, по замыслам авторов реформы, и, в первую очередь, председателя Совета Министров СССР А.Н. Косыгина, заинтересовать предприятия более высокими плановыми показателями, направленными на полное использование производственных мощностей, фондов, рабочей силы, материальных и финансовых ресурсов. Стремление уйти от административных к экономическим методам управления поддержал ХХIII съезд КПСС, состоявшийся в 1966 г. Принятые им документы декларировали переход от экстенсивного к интенсивному пути развития экономики страны. Предполагалось шире использовать достижения научно-технической революции в производстве и тем самым ускорить ликвидацию технологического отставания СССР от США и западноевропейских стран по важнейшим показателям.

Однако, не успев начаться, реформа начала выхолащиваться тем крылом в высшем партийно-государственном руководстве, которое опасалось даже частичного перехода к рынку и выступало за сохранение без изменений существующей системы управления экономикой. Шансы этой части руководства были более предпочтительны, поскольку ее возглавлял набиравший силу Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев. Уже в 1966-1967 гг. стали проявляться негативные стороны реформы. Интересы общества и предприятия стали все больше и больше расходиться. Предприятию было выгодно выпускать однотипную продукцию по максимально высоким ценам. Это стало приводить к сбоям в работе всего хозяйственного механизма страны и могло привести к быстрому и глубокому экономическому кризису. Чтобы избежать этого, руководство страны приняло решение вернуться к проверенной жесткой административной структуре при детальном планировании номенклатурой продукции и других показателей с ограничением прав предприятий. Победа линии на свертывание реформы стала очевидной после поражения «пражской весны» 1968 г., когда попытки придать второе дыхание социализму в Чехословакии с использованием рыночных механизмов, вылились в массовое движение за общественное обновление и вызвали испуг не только у консерваторов в КПЧ, но и у советского руководства.

Экономическое реформирование после событий в Чехословакии пошло на убыль, а вслед за этим поползли вниз и экономические показатели. Среднегодовые темпы прироста национального дохода с 7,7% в годы восьмой пятилетки упали до 3,5% в 1981-1985 гг., а темпы роста производительности труда за это же время снизились с 6,8% до 3%.

Восьмая пятилетка явилась последней, когда основные плановые показатели были выполнены. Достигнуто это было, главным образом, благодаря тому, что относительная самостоятельность предприятий в начальный период экономической реформы не встречала мощного диктата со стороны вновь воссозданных министерств и комитетов. Но вскоре окрепшие отраслевые ведомства установили жесткий контроль за предприятиями, лишив их той мизерной самостоятельности, полученной в начале реформы. Социальная активность трудящихся, рожденная в период «оттепели», в «за­стойный» период проявляла себя все меньше и меньше. Партийно-государственный ап­парат был заинтересован в «маяках» производства, чтобы показывать эффективность производительных сил в СССР. Но отдельные успехи и достижения так и оставались отдельными ус­пехами, поскольку бюрократический механизм ни в коем случае не был заинтересован в их распространении. В 70-х гг. известность получил бригадный подряд строителя Н.А. Злобина, применившего новые формы организации труда. Несмотря на опре­деленную эффективность и популярность этого метода среди строителей, многие годы его распространению препятствовали министерства.

С 1967 г. и на протяжении всех 70-х гг. продолжался так называемый щекинский эксперимент. Химический комбинат по­лучил право уменьшить число рабочих при неизменном фонде заработной платы, а полученную экономию использовать для стимулирования роста производительности труда. Опыт щекинцев превзошел все ожидания. К 1980 г. выпуск продукции утроился, производительность труда увеличилась в 4 раза. Однако за полтора де­сятилетия опыт так и не получил продолжения в широкой хозяй­ственной практике. Эксперимент так и остался экспериментом. Система производства, залимитированная со всех сторон, и жесткий принцип административно-командного планирования отторгали любую самостоятельность и обрекали поиск новых эффективных способов производства на провал. Чтобы добиться сдвигов в экономике, «косметические» средства должны были быть заменены радикальной перестройкой экономики.

Практика реализации реформы наглядно доказала не только ее половинчатость, но и то, что проблемы, связанные с природой экономических показателей остались нерешенными. Поощрительные фонды не могли должным образом стимулировать рабочую силу, поскольку премии составляли лишь 3% от фонда зарплаты. Фонд на социальные нужды был также малоэффективен, поскольку план не предусматривал обеспечение строительными материалами. Наконец фонды самофинансирования не могли быть эффективно использованы по причине слабой координации между научными изысканиями и промышленностью. От разработки до выпуска первого пробного образца и освоения массового производства проходило от пяти до восьми лет.

Причиной постоянных сбоев в экономике оставалась «ведомственность». Являясь следствием утверждения принципа вертикального подчинения в системе министерского планирования и управления, она не могла осуществить прямую связь между соседними предприятиями и организациями, если они принадлежали к разным министерствам.

Реформа представляла набор разрозненных и противоречивых мер, которые пытались сочетать расширение самостоятельности предприятий с усилением административных и экономических полномочий министерств. Создание Госснаба противоречило принципу провозглашенной самостоятельности предприятий, которые также как и прежде, не могли свободно выбирать поставщика и потребителя. Даже в случае «прямых связей» между партнерами договоры утверждались наверху. Волокита, возникавшая из-за административных задержек и необязательности поставщиков, не приводила к улучшению снабжения. Выпуск производимой продукции оставался нерегулярным, связанным с постоянными простоями и авралами. Уже к началу 70-х гг. валовые показатели вновь стали играть ведущее место в экономической жизни.

Главной причиной плачевного состояния экономики СССР был кризис самой «социалистической организации труда». Экономические неудачи коренились в неспособности существующей системы обеспечить эффективное использование трудовых ресурсов и интеллектуального потенциала человека. В результате, к концу 60-х гг. Советский Союз оказался перед угрозой нового стадиального отставания от стран Запада. Избежать этого при сохранении существующей экономической системы было невозможно.