От попыток реформ - к «застою»

К середине 70-х гг. стало очевидно, что экономическая реформа не удалась. В который раз в советской истории была предпринята попытка вкрапления элементов рыночной экономики в плановое хозяйство. Неэффективная хозяйственно-политическая система оставалась нетронутой, а ее косметический ремонт не мог решить проблем, стоящих перед страной. Наверху же восседали люди, которые не хотели радикальных перемен и боялись их. Необходимо учесть и то, что большая часть партийно-хозяйственного аппарата сформировалась в сталинскую эпоху, с присущими ей методами управления, и не смогла отрешиться от них. Сказывались и недостатки самой реформы, ее непоследовательность, господство вала, приведшие к формальному выполнению и перевыполнению планов многими предприятиями и отраслями.

В начале 70-х гг. свертывание реформ сказывалось не так болезненно, как в последующем периоде. Освоение сибирских источников нефти позволило организовать значительный экспорт ее за рубеж. Приток «нефтедолларов» позволил оттянуть проявление негативных последствий в экономическом развитии. Попытки улучшить механизм планирования, стимулирования и управления предпринимались уже в меньших масштабах, но они оказались малоэффективными. Принцип преимущественно директивного управления оставался нетронутым, проводились лишь частичные перемены или изменения. Осуществлялись меры по дальнейшей концентрации производства, создавались объединения - агропромышленные, торгово-промышленные, научно-производственные. Наряду с этим предусматривалось развитие отдельных отраслей экономики в тех или иных районах, создание территориально-производственных комплексов. В середине 70-х гг. в СССР велась работа над 15 крупнейшими народнохозяйственными программами, в том числе по развитию сельского хозяйства Нечерноземной зоны РСФСР, созданию Западно-Сибирского территориально-производственного комплекса, строительству БАМа и др.

Однако эти важные задачи экономического и социального развития решались все же преимущественно на экстенсивной основе. Используя природные богатства нашей страны, хозяйственные руководители ориентировались на вовлечение в производство дополнительных материальных и трудовых ресурсов. Многие министерства и ведомства пытались решить проблемы развития отрасли, прежде всего, за счет капиталовложений в новое строительство, вместо того, чтобы полнее использовать действующее оборудование. Это приводило к искусственному дефициту трудовых ресурсов. Численность парка многих видов оборудования была намного больше численности рабочих соответствующих профессий. Количество металлорежущих станков в СССР превышало число станочников в начале 70-х гг. примерно в 1,4 раза.

Объективные устремления руководства страны перевести экономику на интенсивные методы развития с учетом достижений НТР наталкивались на нетронутую реформами административную систему. Л.И. Брежнев и его окружение, не помышляя о реорганизации системы управления, способствовали возрождению старых, отживших механизмов, которые в свою очередь являлись социальной базой стагнации. Усиление роли бюрократии и чиновников возродило жесткую вертикаль в экономике страны и обрекло любые реформы на неудачу. В целях создания иллюзии совершенствования системы и движения вперед идеологи партии во главе с секретарем ЦК КПСС М.А. Сусловым развернули широкомасштабную пропаганду стирания классовых различий, граней между умственным и физическим трудом, между городом и деревней.

Экстенсивный путь развития все усиливался. Кризисное положение деревни способствовало массовому оттоку сельских жителей в города и на «стройки века». В 1959 г. городское население составляло 47,9%, в 1970 г. - 56,9%, в 1981 г. - 63,4%. Сельские жители несли в город низкую культуру, пьянство, преступность. Вместо стирания граней между городом и деревней реальностью стало появление новых «сословий» людей с разным уровнем жизни, культурой, образованием. Лимитчики[121] в городах использовались на тяжелых физических работах, дабы получить прописку и право на городское жилье. Их огромное количество грозило люмпенизацией населения и мешало воспроизводству интеллигенции, ученых, творческих работников.

Экстенсивность экономики все увеличивала спрос на работников тяжелого физического труда. Он реализовывался за счет вчерашних колхозников, «химиков», осужденных. Но и они не могли удовлетворить потребность в рабочих руках. Безработица не грозила стране, и это считалось достижением социализма. В середине 70-х гг. около 50 млн. чел. в СССР были заняты на производстве, связанном с тяжелым физическим трудом, доля которого постоянно увеличивалась. Неэффективность экономики страны была налицо. В производстве господствовали уравниловка, низкая организация труда. «Социалистическое соревнование», реанимированное в этот период, реальных результатов не приносило.

Монопольное господство государственной собственности порождало увеличение количества чиновников и бюрократов, главной задачей которых была не забота о благе страны, а стремление к сохранению своих властных позиций. Брежневская система воспроизводства номенклатурной элиты через блат, кумовство и протекцию[122] привела к образованию нового неподсудного и несменяемого сословия. Аппаратные привилегии этого разнородного слоя управленцев являлись объединяющей тенденцией.

Социальная апатия и лень вели к увеличению потребления алкоголя. Широкие слои населения при господствующей уравниловке, фактически отстраненные чиновниками от средств производства, не могли не выражать своего недовольства. Однако любые его проявления подавлялись репрессивным аппаратом. В отсутствие духовных идеалов, при наличии массового атеизма, разочаровании несбыточностью коммунизма, ширилась алкоголизация населения. Нормой политического поведения был полный конформизм[123].

Брежневская эпоха породила «застойные» явления во всех сферах жизни советского общества. Стремясь избежать радикальных перемен, руководство страны безжалостно расправлялось с любыми проявлениями инакомыслия. Реанимация сталинизма особенно отчетливо проявилась в расправе над группой диссидентов, открыто выступающих в защиту прав человека и гражданских свобод. В Уголовный Кодекс была внесена статья 190¹, предусматривающая карательные меры за распространение слухов и информации, порочащих государственный строй СССР.

Началом духовной реакции послужило судеб­ное преследование писателей Ю.М. Даниэля и А.Д. Синявского за публикацию за границей литературных произведений. Ин­теллигенции, всему народу ясно давали понять, что идеи XX съезда уходят в прошлое. Из газет, журналов увольнялись прогрессивно мыслящие редакторы, журналисты. Конец 60-х - начало 70-х гг. ознаменовались травлей многих советских историков, чьи работы не вписывались в утвержденные каноны официальной идеологии, все более напоминавшей постулаты «Крат­кого курса». Литературные произведения, неугодные режиму, не публиковались. Кинофильмы оставались на полках, не доходя до широкого зрителя. Жесткому контролю со стороны Министерства культуры подвергалась театральная деятельность. В таких условиях многие творческие личности уходили в себя, в частную жизнь, другие эмигрировали. В разное время были лишены гражданства и оказались за границей будущие лауреаты Нобелевской премии - поэт И.А. Бродский и писатель А.И. Солженицын, писатели В.Н. Войнович, В.Н. Некрасов, режиссер Ю.П. Любимов, кино­режиссер А.А. Тарковский, музыкант М.Л. Ростропович. С принудительного лечения в психиатрической клинике начался путь в эмиграцию известного художника М.М. Ше­мякина. Через тюрьмы, ссылки, психлечебницы прошли право­защитники генерал П.Г. Григоренко, академик А.Д. Сахаров и др. Преследованиям подвергались сотни деятелей культуры, на­уки, искусства, осмелившихся мыслить неугодным системе обра­зом и так или иначе проявлявших свои взгляды.

Первая демонстрация в защиту прав человека была проведена в Москве в день Конституции СССР, 5 декабря 1965 г. Ее организаторы - А.Д. Сахаров, А. Гинзбург, В.К. Буковский, А.А. Амальрик не нашли поддержки среди широких слоев населения. Общество, лишенное объективной информации и изолированное от мира, было еще не готово ни к протесту, ни к созиданию новой системы. Борцы-одиночки, хотя и были людьми с мировыми именами, реальной угрозы для системы не представляли. Власти в лице КГБ проводили широкую дискредитационную кампанию против «отщепенцев», использовали широкий арсенал средств борьбы с диссидентами.

Понимая роль культуры и творческой интеллигенции, политическое руководство страны стремилось взять под контроль духовную жизнь общества. С конца 60-х гг. начала ощущаться мощная официальная поддержка произведений, трактующих политические события предвоенных лет, военную историю в духе возрождавшегося сталинизма. Многотомные эпопеи, многосерийные фильмы выводили образ спокойного, мудрого человека, принимающего трудные, но всегда верные решения, многочисленных представителей народа, воплощающих эти решения в жизнь. Наряду с этим официально приветствовался рост выпуска произведений на «производственную» тему, в которых, как правило, герой-новатор, борец за технический прогресс, вступал в конфликт с консерваторами и с помощью высокопоставленных партийных работников одерживал победу. Чтобы регулировать тематику художественных произведений, с середины 70-х гг. была введена система государственных заказов, прежде всего в кинематографе. Заранее определялось, сколько фильмов должно быть поставлено на историко-революционную, военно-патриотическую, морально-бытовую темы. Эта система стала действенным средством, стимулировавшим «застой» в проблематике, средствах художественной выразительности киноискусства.

В брежневский период было значительно ограничено знакомство советских людей с новинками зарубежной культуры. Советские издательства, редакции журналов вынуждены были отказаться от публикаций переводов произведений ряда западных писателей, так как стала известна их негативная оценка некоторых акций советского руководства. Было ограничено знакомство с произведениями искусства даже художников социалистических стран. В критике стали преобладать догматические оценки.

К началу 70-х гг. как для руководства страны, так и для общества стало очевидным, что принятая XXII съездом партии программа построения коммунизма является очередной утопией. При всем стремлении работников Госплана и экономистов выйти на провозглашенные плановые задания не удавалось. Незыблемый принцип административно-командного планирования «от достигнутого» охлаждал головы даже самых горячих энтузиастов. Во имя спасения самой идеи коммунизма как первоочередной цели общества главный идеолог партии М.А. Суслов, делая акцент на волюнтаризм сроков III Программы партии, начал развивать идею о развитом социализме, как первом этапе на пути к коммунизму. Но это был очередной миф, в который мало кто верил.

Сам по себе принцип коллективного руководства, как показала история, просто не вписывался в вертикаль политической организации власти. Л.И. Брежневу приходилось предпринимать определенные усилия по нейтрализации возможных конкурентов. Манипулируя противоречивыми точками зрения членов Политбюро, Л.И. Брежнев с помощью верного соратника К.У. Черненко обеспечивал прочность и надежность своих позиций. Экономические споры и разногласия, как и в конце 20-х - начале 30-х гг., были ширмой политической борьбы.

Директивно-приказной характер экономических отношений, задушивший экономическую реформу в 70-е гг., не только сохранился, но и значительно усилился. Нельзя не отметить, что определенные положительные сдвиги в народном хозяйстве все же ощущались: стабильно рос национальный доход, вводились в строй тысячи новых предприятий, осваивалась Сибирь. Причем, успехи намечались в то время, когда ослабевал административный диктат. Например, в период, когда совнархозы были распущены, а министерства и ведомства не набрали силу. «Брошенные» предприятия сами искали эффективные производственные методы, «крутились» как могли. Кроме того, сказалась относительная свобода экономистов при составлении плана восьмой пятилетки, когда отсутствовали заидеологизированные установки, и советская экономика не подвергалась насилию политиков.

Последующие же пятилетки, где декларировалась фактически одна главная цель - повышение благосостояния советских людей - были менее успешными. Объективная необходимость улучшения жизни людей реализовывалась не через научно обоснованные экономические направления и приоритеты, а через лозунгово-пропагандистские установки: «органически соединить достижения научно-технической революции с преимуществами социалистической системы хозяйствования», «повысить качество продукции», «сделать экономику экономной», «шире организовывать социалистическое соревнование». Традиционный набор лозунгов и призывов оставался неизменным, не касался самой сути системы, а наоборот, должен был обеспечивать ее монолитность и стабильность. Темпы производства падали, отставание от Запада все увеличивалось. Относительное благополучие и достаточный уровень жизни в 70-е гг. удавалось обеспечивать преимущественно за счет экспорта нефти и закупки на вырученную валюту продовольствия, товаров народного потребления.

Отказ от кардинальных преобразований закономерно обрекал страну на затяжную стагнацию с перспективой всеобъемлющего кризиса. С середины 70-х гг. замедлились темпы промышленного роста, производительности труда, отдача от крупных инвестиций и капиталовложений постоянно снижалась, ухудшилась демографическая обстановка. Организация труда не отвечала духу времени и не могла удовлетворять растущие потребности населения. Источник рабочей силы начал иссякать, так как с 1975 г. демографический барьер препятствовал развитию экономики по интенсивному пути. Попытка широкомасштабной закупки импортной техники и технологий в обострившейся международной обстановке второй половины 70-х гг. стала невозможна. Традиционная сырьевая база значительно истощилась, а смещение добывающей промышленности и топливно-энергетического комплекса на восток вело к повышению себестоимости сырья, а значит, и к росту цен. Налицо был физический износ и моральное старение оборудования и основных фондов.

Постоянное увеличение удельного роста военных расходов не могло не отражаться на развитии гражданского производства. Некоторые экономисты еще в начале 80-х гг. пытались доказать, что существующая система не способна обеспечить эффективное использование человеческих ресурсов и интеллектуального потенциала общества. Порок системы заключался в том, что у трудящихся не было альтернативы. Человек в Советском Союзе мог рассчитывать только на деятельность в общественном секторе. Любая инициатива считалась нелегальной и относилась к теневой экономике, не признаваемой официально, какой бы полезной она не была. Участие в управлении производством теоретически приветствовалось, но ограничение прав самих предприятий вело к разрешению одного - перевыполнить план. Принцип материальной заинтересованности на деле приводил к уравниловке с автоматическим начислением премий за выполнение плана. Наличие же постоянного дефицита товаров в стране делало бессмысленным стремление к высоким заработкам. Свидетельством того, что население не могло удовлетворить свои потребности, является головокружительный рост сбережений в сберкассах.

Тусклая политическая жизнь советского общества второй половины 60-х - начала 80-х гг. характеризовалась примечательным фактом - искусственным созданием комедийного культа личности Л.И. Брежнева. Представитель поколения «выдвиженцев», обязанный своей карьерой массовым партийным чисткам второй половины 30-х гг., Л.И. Брежнев в конце 70-х гг. сосредоточил в своих руках огромную власть. Как и в эпоху Н.С. Хрущева, внешняя политика сыграла решающую роль в упрочении авторитета первого руководителя страны. После этого он уже мог спокойно «почить на лаврах», купаясь в почестях и лести, подогревающих его старческую страсть к титулам и орденам. Л.И. Брежнев получил семь орденов Ленина и пять звезд Героя Советского Союза и Социалистического Труда. Кроме этого, он был удостоен Золотой медали им. К. Маркса «за исключительный вклад в развитие марксистско-ленинской теории и в научное исследование актуальных проблем развития социализма и всемирно-исторической борьбы за коммунистические идеалы», Ленинской премии мира и Ленинской премии по литературе за три брошюры «Малая Земля», «Возрождение» и «Целина» тиражом более 15 млн. экземпляров каждая. В этих брошюрах от первого лица рассказывалось о подвигах Л.И. Брежнева во время войны и затем на «промышленном и сельскохозяйственном фронтах».

К 30-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне Л.И. Брежневу было присвоено звание генерала армии, а через год - Маршала Советского Союза. Наконец, в июне 1977 г., отправив на пенсию Н.В. Подгорного, он также занял пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Обилие чинов и наград вряд ли можно интерпретировать как возвращение к культу личности эпохи И.В. Сталина, так как Л.И. Брежнев не вырывал их у противников в ожесточенной борьбе. Зная его слабость к титулам и наградам, аппарат стремился ублажить первое лицо государства. Концентрация власти не нарушила политической стабильности. Л.И. Брежнев выступал как представитель политической касты, как воплощение консенсуса и солидарности аппарата, с которым он никогда не собирался порывать.

10 ноября 1982 г. умер Л.И. Брежнев. Во главе партии и государства стал Ю.В. Андропов. Несколькими месяцами ранее он был отозван с поста председателя КГБ, который занимал с 1967 г., и избран секретарем ЦК КПСС. По роду деятельности он отвечал за идеологическую работу. Пост этот оказался вакантным после смерти М.А. Суслова и означал, что Ю.В. Андропов стал вторым человеком в партийно-государственном руководстве и наиболее вероятным преемником Л.И. Брежнева. Ю.В. Андропов достаточно хорошо представлял себе сложность ситуации в стране к началу 80-х гг. В верхних эшелонах власти сразу же начались значительные подвижки. Был снят со своего поста министр внутренних дел Н.А. Щелоков, фактически отстранен от дел его первый заместитель, зять Брежнева Ю. Чурбанов, отдел оргпартработы ЦК возглавил Е.К. Лигачев. Были заменены многие союзные министры, первые секретари обкомов партии. Ставка нового Генерального секретаря делалась на укрепление дисциплины и исполнительности. После 18-летней «спячки» общество с надеждой взирало на деятельность Ю.В. Андропова и ожидало от него действенных мероприятий по улучшению жизни.

Немолодой и больной Ю.В. Андропов спешил. В лучших традициях советских вождей он начал свою руководящую деятельность с наведения порядка и упрочения личной власти. Он считал, что разлаженный во времена Л.И. Брежнева политический механизм нужно сначала привести в надлежащий вид, а затем уже браться за выправление положения дел в стране. Трагикомичное впечатление производили акции по укреплению дисциплины. В нарушение конституционных прав и прав человека, людей, находившихся в рабочее время не на производстве и не в учреждениях, вылавливали в магазинах, парикмахерских, кинотеатрах и доставляли для объяснения в милицию. Для сглаживания массового недовольства были снижены цены на водку.

Однако, обладая реальной информацией о положении дел в стране, Ю.В. Андропов прекрасно понимал, что косметические меры уже не помогут. Стагнация в промышленности, кризис в сельском хозяйстве, застой в духовной жизни, провалы во внешней политике требовали кардинальных мер. Будучи по своим деловым и политическим качествам на голову выше Л.И. Брежнева, Ю.В. Андропов искал пути разрешения назревших в обществе проблем. Пытаясь критически переосмыслить социалистическое строительство в СССР, Ю.В. Андропов, тем не менее, также как и его предшественники, не смог выйти за рамки системы. Являясь человеком эпохи, он в своей 13-месячной деятельности признавал необходимость коренного совершенствования экономических механизмов, не ставя под сомнение утвердившиеся в стране отношения собственности.

Его заявления о необходимости перехода к интенсивному пути развития экономики страны, механизации производства, научного управления и организации труда были в целом правильными, но административно-бюрократические методы оставались господствующими. Зная крутой нрав Ю.В. Андропова, можно было предположить скорое «закручивание гаек». Борьба же с коррумпированностью высших эшелонов власти объективно способствовала бы установлению в стране военно-полицейского режима. В феврале 1984 г. Ю.В. Андропов скончался. Консервативное большинство в политическом руководстве сумело провести на пост Генерального секретаря ЦК КПСС престарелого К.У. Черненко, к моменту избрания уже тяжелобольного.

Короткий период с февраля 1984 г. по март 1985 г. характеризовался возрождением худших традиций застойных времен. К.У. Черненко сделал то, на что не решался даже Л.И. Брежнев. Он восстановил в партии В.М. Молотова - ближайшего соратника И.В. Сталина, на совести которого были незаконные репрессии тысяч людей. Консервативные силы срывали намечавшиеся шаги по оживлению экономической жизни. В конце 1984 г. должен был состояться пленум ЦК партии по вопросам научно-технической политики, но он был отменен. Зато состоялся пленум, посвященный мелиорации, на котором практически было дано добро продолжению разорительных для страны гидромелиоративных работ, поглощавших огромные средства. В средствах массовой информации вновь зазвучали громкие речи о небывалых успехах социализма в СССР, о зримых ростках коммунизма в стране. Мини-застой продолжался чуть более года.

Первая половина 80-х гг. в народе остроумно была прозвана «пятилеткой пышных похорон». Общество как бы отторгало одного лидера за другим, ожидая, когда же появится человек, который сможет поставить диагноз смертельно больной системе. Страна была ожидала радикальных перемен, и это обрекало нового лидера на крупномасштабные реформы.