НАЧАЛЬНОЕ РАЗГРАБЛЕНИЕ КАПИТАЛА 6 страница

Поэтому, как ни странно, одной из главных задач сыктывкарских штабистов была «нейтрализация ценных указаний» центрального штаба. Причем Москва не только вмешивалась в работу местных ельцинистов, но и направляла в Сыктывкар огромное количество пропагандистских материалов, изготовленных в стиле газетенки «Не дай Бог!». Поэтому доходило почти до криминала: получив подобные материалы, в штабе республики, вместо того чтобы тиражировать, их тихо... уничтожали. Москва была в курсе этого аутодафе. Даже среди идейных соратников есть стукачи. Нашлись, конечно, люди – «сигнализировали» наверх. Речь шла уже не о «перегибах на местах», а, возможно, о подрывной идеологической работе. И только успех спас местных штабистов от серьезных разборок...

Победителей не судят. Наоборот. И тогда, в 1996-м, журналистам было жутко интересно, сколько же стоит это «наоборот». Здесь – самый большой простор для версий. Например, известно, что во многих регионах работники ельцинских штабов в ходе предвыборной кампании получали в среднем около 10 тыс. долларов в месяц. А в качестве премии за победу – «Мерседесы», «Вольво», квартиры. Не считая, конечно, «мелких» ценных подарков.

Часы от Президента

На самом же деле все было гораздо скромнее. Ельцинские штабисты в Коми работали по штатному расписанию, спущенному Москвой, и ежемесячно получали в среднем по 500-800 долларов (их коллеги в других регионах имели в 4-5 раз больше). По тем временам – зарплата банковского клерка или менеджера не самой крупной фирмы. По итогам выборов работников городских и районных штабов республики наградили фотоаппаратами «Canon-mate» или «Scina», фотоальбомами с сорока цветными фотографиями (в память о кампании-96) и почетными грамотами. Кое-кто из штабистов вместо фотоальбома пожелал взять «на память» кофеварку или телефон (из «президентского фонда»), но стоимость этих вещей тут же вычли из «победной» премии, равнявшейся штатному окладу.

И вообще, Москва оказалась на удивление прижимистой. На выборах «финансовые воротилы» изрядно поиздержались. И после победы Ельцина стали вдруг экономить «на кофеварках». Да и глупо было уже тратить деньги – дело-то сделано!

Правда, на поведении итогов выборов руководителю выборной кампании в Коми Анатолию Каракчиеву и начальнику штаба Дмитрию Литошко были вручены огромные пухлые конверты. Когда конверты вскрыли, в каждом из них оказались итальянские галстук, часы «Полет» и... благодарственное письмо от Ельцина. Такие же массивные памятные часы получил и Андрей Турапун – доверенное лицо Президента в Республике Коми.

Но обыватели отказывались верить в то, что «ельцинисты» работали за «спасибо». Того же Дмитрия Литошко, по слухам, якобы наградили машиной. Однако завистники ошибались. Начштаба действительно купил «Жигули», но это было за несколько месяцев до выборов. На них он и разбился на скользкой трассе под Сыктывкаром во время жуткого гололеда зимой все того же 96-го...

Дмитрий Николаевич Литошко был личностью весьма незаурядной. Ученый-геолог, кандидат наук, автор сотни научных трудов, он обладал математическим складом ума и, как хороший шахматист, умел просчитывать любую ситуацию на несколько ходов вперед. В начале «лихих» 90-х, когда геологи оказались никому не нужны, Д. Литошко занимался бизнесом, в 1994 г. перешел в администрацию Главы республики, где уже через год возглавил информационно-аналитический центр. В команде Спиридонова работали в ту пору матерые хозяйственники, классные специалисты, но с аналитиками была «напряженка». 39-летний Литошко, занимавший довольно скромную аппаратную должность, был аналитиком от Бога, и когда он погиб, замену ему так и не нашли...

Конечно, штабисты трудились вовсе не «за спасибо». Но и не за большие деньги. Тут другая ситуация: они работали ПО ПРИКАЗУ. Потому что штабом Ельцина в регионе был, по сути, весь чиновничий аппарат – от Правительства Коми до администраций городов и районов. Именно тогда, в 1996-м, впервые стало понятно, какую огромную роль играет административный ресурс во время «демократических выборов». И этим ресурсом в Коми управлял сам губернатор – Юрий Спиридонов. Хотя формально кампанию возглавлял его заместитель Анатолий Каракчиев. Этим людям было что терять. Руководители республики прекрасно понимали, какая незавидная судьба ожидала их в случае поражения Ельцина и прихода коммунистов к власти.

Но все кончилось хорошо. 9 августа 1996 г. состоялась инаугурация «нового-старого» Президента. В Москву на эту церемонию от республики отправилось семеро «избранных»: Ю. Спиридонов, В. Торлопов, А. Каракчиев, А. Турапун, С. Каракчиев (тогдашний мэр Сыктывкара), Д. Литошко и депутат Госдумы Р. Чистоходова (явно чужая в этой компании).

Сценарий инаугурации, как писала тогда пресса, был весьма незатейлив: «Вносят штандарт Президента... Вносят Конституцию...» Так и ждали, что скажут: «Вносят Президента». Один из организаторов церемонии позже признался: «Мы боялись, что он просто упадет на сцене...» Действительно, здоровье Ельцина все последние месяцы вызывало серьезные опасения. Возможно, поэтому торжественное мероприятие длилось рекордно мало – всего 20 минут, один хоккейный период...

Трудно сказать, о чем думали и какие чувства испытывали во время инаугурации почетные гости из Коми. Возможно, Юрий Спиридонов, глядя на больного, с трудом произносившего текст присяги Президента, размышлял о том, что не за горами (осенью 97-го) – выборы Главы республики. Но если человек с больным сердцем, имея поначалу столь низкий рейтинг, в итоге все же сумел победить, то он, Спиридонов, обладавший несомненным авторитетом в республике, сделает это с легкостью. За ним – административный ресурс, поддержка промышленных генералов и, наконец, его личная харизма. Кто из земляков, стоявших в эти минуты рядом, мог с ним тягаться? Его соратники, ученики, в конце концов – подчиненные...

Но такой человек был. Причем действительно – рядом, в том же церемониальном зале. Рита Чистоходова не имела финансовой поддержки, а «генералы от бизнеса» да и аппаратные чиновники ее почти ненавидели. У нее был единственный ресурс, «парадоксальный», однако важный – бедность. Бедность сотен тысяч бюджетников и пенсионеров республики. С таким политическим козырем, используя недовольство населения, можно было смело идти на выборы Главы Коми.

ЧАСТЬ 4.

СМЕНА ВЕХ

ГЛАВА 12.

ДЫМ «ОТЕЧЕСТВА»

1999-й, Год Кота по восточному гороскопу, для властей Коми в целом оказался довольно «мягким и пушистым». Во всяком случае, в политическом отношении. Но кот, как известно, существо непредсказуемое. И уже на финише года это домашнее животное преподнесло местным политикам весьма неприятный сюрприз...

А начиналось все хорошо. 7 февраля был избран новый состав Госсовета РК, который мало чем отличался от старого. Разве лишь тем, что среди депутатов оказалось сразу несколько врачей. В основном же – руководители крупных предприятий, мэры городов и районов.

Не только мэры, но и «генералы песчаных карьеров и нефтегазовых месторождений», заседавшие в республиканском парламенте, были зависимы от исполнительной власти. Один из таких «генералов» однажды в частном разговоре посетовал: «Коми – это феодальное государство. Зачем я регулярно езжу из Ухты в Сыктывкар? Мне ничего от правительства не надо, денег не прошу – наоборот, любой визит в Желтый дом заканчивается тем, что моему предприятию предлагают «отстегнуть» на нужды республики. Своеобразная дань на благие цели. Только как это объяснить акционерам? Каждая поездка в Сыктывкар – потеря денег. А не съездишь, не поклонишься – голову отрубят...»

Возможно, ухтинский руководитель несколько сгущал краски. Однако, несмотря на полную внешнюю лояльность депутатов чиновникам Желтого дома, в кулуарах Госсовета частенько можно было услышать подобные разговоры.

Впрочем, это так, пустяки, легкое «брожение умов». Представители республиканской элиты начнут потихоньку раскачивать «лодку Спиридонова» только через два года. Да и то будут действовать крайне осторожно, без шума и брызг...

Одновременно с госсоветовскими состоялись и выборы в местные органы власти. И тоже – без сенсаций. В законодательные органы муниципалитетов прошли в основном люди, вполне устраивавшие республиканских чиновников. Это было немаловажно еще и потому, что у муниципальных законодателей к тому времени появились новые полномочия – утверждать мэров, кандидатуры которых предлагал Глава. С формальной точки зрения, это был шаг к развитию местного самоуправления. Но фактически процедура утверждения (при «правильном» подборе депутатского корпуса) мало чем отличалась от прямого назначения мэров. И только в Совет Сыктывкара прорвалась группа депутатов-«яблочников», которые порой шумели на городских сессиях, устраивали политические дискуссии и вообще «мутили воду». Но мутили ее – в стакане. Серьезной бури эта малочисленная группа породить не могла.

В 99-м году «спиридоновская» вертикаль власти казалась незыблемой – это подтвердили и февральские выборы. Что же касается вертикали «путинской», федеральной, то она еще только начинала выстраиваться. Ее будущие контуры были неясны, да и сам Владимир Путин еще не являлся Президентом страны. До его избрания на этот пост предстояли выборы в Государственную Думу. От итогов думских выборов во многом зависела дальнейшая судьба Путина. Но не только. В той сложной политической обстановке губернаторы тоже должны были держать нос по ветру. И они держали. Чутко прислушиваясь к тому, что происходит в Москве.

А ситуация в Москве была непростой – закручивалась тугая политическая интрига. Новоиспеченное движение «Отечество» во главе со столичным мэром Юрием Лужковым стремительно набирало обороты. Слава «крепкого хозяйственника» уже не умещалась в пределах Садового кольца и широкими кругами пошла гулять по России, местами даже переходя государственную границу. Юрий Михайлович всколыхнул в народе смутные воспоминания «времен Очакова и покоренья Крыма». Клич «Даешь Севастополь!» будоражил сердца. Российские обыватели за 90-е годы явно соскучились по патриотическим лозунгам. А главное, Лужков говорил, что надо бы разобраться с незаконной приватизацией. Это были весьма неопределенные, осторожные заявления, однако легли они на благодатную почву. Общество устало от всевластия олигархов и живо реагировало на левоцентристскую фразеологию.

Раскрученное кремлевским маховиком движение «Единство» представляло другую серьезную политическую силу. Лидеры «медведей» также использовали в популистских целях пресловутый «версальский комплекс» (чувство национального унижения), возникший у россиян после распада СССР и той внутренней и внешней политики, которую с 1991 года проводил Борис Ельцин. При этом даже на словах «медведи» не покушались на такие святые для «новых русских» ценности, как итоги приватизации. Зато говорили о борьбе с бедностью и необходимостью создания «социального государства».

«Единство» и «Отечество» создавались сверху. Оба этих политических проекта поддерживали весьма влиятельные в России люди, которых принято называть элитой. По мнению экспертов, и «лужковцы», и «медведи» могли в будущем стать «партией власти». Так оно затем и произошло.

Но победитель всегда один. И важно было угадать, кто им станет. А угадать смогли далеко не все.

Тогда, в 99-м, умудренному опытом Юрию Спиридонову изменило политическое чутье. Пожалуй, впервые за многие годы он совершил серьезную политическую ошибку – сделал неверную ставку.

Хотя ошибиться было легко. «Единство» поначалу явно проигрывало «Отечеству» в популярности. «Лужковцы» считались фаворитами будущих парламентских выборов, а московский мэр – самым реальным кандидатом на пост Президента страны.

В феврале 1999 г. в Сыктывкаре состоялось учредительное собрание Коми отделения движения «Отечество», его лидером стал первый заместитель Главы республики Анатолий Каракчиев. Тот самый Каракчиев, который впоследствии, в течение нескольких «нулевых» лет, будет возглавлять республиканскую ячейку «Единой России» (прообразом этой партии было «Единство»). Но в 99-м Анатолий Алексеевич знать об этом не мог и за четыре месяца до выборов в Госдуму публично озвучивал совсем другой прогноз: блок «Отечество – Вся Россия» наберет 30% голосов избирателей и, обойдя «Единство», одержит безоговорочную победу.

В этом прогнозе первого зама Главы нет ничего удивительного – так думали многие. Однако благодаря телекиллерам, беспрецедентной «промывке мозгов» по центральным каналам рейтинг «Отечества» сдулся, как резиновый шарик. Видя это, региональные власти к концу года стали спешно переключаться на «Единство», оказывая местному отделению движения все большую организационную и финансовую помощь. Но досадная «заминка» на старте, проявление «политической близорукости» были, скорее всего, отмечены там, где ничего и никогда не забывают – в кремлевской администрации. В гипотетическом «московском досье» губернатора Коми, возможно, и появился тогда первый жирный крестик. Первый, но не последний.

Собрание в «Президент-отеле»

Явка избирателей в Коми на думских выборах оказалась неожиданно высокой – почти 60%. Жители республики, как и вся страна, отдали предпочтение пропутинскому «Единству».

Кроме того, в новом составе Думы появились два депутата от Коми. Победа на выборах известного общественного деятеля, лидера Коми национального движения Валерия Маркова была прогнозируемой – его поддерживали региональные власти. А вот доселе мало кому известный бывший главврач детской республиканской больницы Алексей Томов стал депутатом весьма неожиданно. В отличие от «одномандатника» В. Маркова, А. Томов не вел избирательной кампании и попал в здание парламента на Охотном ряду исключительно благодаря тому, что его фамилию включили в списки избирательного блока «Единство».

Вслед за парламентской, не давая избирателям передышки, началась и кампания президентская. Уже 12 января 2000 г. в московском «Президент-отеле» состоялось заседание инициативной группы по выдвижению Владимира Путина на высший государственный пост.

В состав инициативной группы вошли руководитель Газпрома Рэм Вяхирев, глава РАО «ЕЭС России» Анатолий Чубайс, певица Елена Образцова, артист Михаил Боярский, а также многие влиятельные российские политики и губернаторы нескольких регионов. Юрия Спиридонова в этой почетной компании не оказалось. Зато в нее попал председатель Госсовета Коми Владимир Торлопов, возглавлявший еще и Комитет Совета Федерации по вопросам социальной политики.

Поучаствовав в процедуре выдвижения будущего непререкаемого лидера страны, Владимир Торлопов вернулся в Сыктывкар и тут же заявил, что он связывает «с фигурой Путина надежды на экономическое и духовное возрождение России, на повышение уровня жизни людей».

Пока Торлопов обрастал нужными связями и набирал вес в глазах федералов, его старший  товарищ и учитель – Спиридонов – наоборот, потихоньку терял политические очки. Впрочем, тогда они вряд ли об этом задумывались – до личного их противостояния было еще далеко. Но ведь дело тут не только в политических играх. Вопрос более серьезный и касается отношения к реформам Путина, в первую очередь, в плане изменения системы власти в стране.

Отношение В. Торлопова к путинским новациям, без преувеличения, было предельно простым – он их с самого начала безоговорочно поддерживал. А вот позиция Ю. Спиридонова была не столь однозначна. Имелись, так сказать, «нюансы»...

«К чему мы идем?»

Юрий Алексеевич всегда с большим пиететом отзывался о Борисе Ельцине. Чувствовалось, что ему был симпатичен первый российский Президент – и как личность, и как государственный деятель. Видимо, корни этой симпатии заключались в том, что именно Ельцин дал регионам экономическую и отчасти политическую самостоятельность, а губернаторам – огромные полномочия. Те самые полномочия, которыми обладал в то время и Спиридонов.

Поначалу многие, включая и губернаторов, воспринимали В. Путина как простого «технического» преемника Б. Ельцина. Но вскоре поняли, что ошиблись.

За десятилетия реформ Центр утратил административный контроль за регионами. С другой стороны, крупным корпорациям, в первую очередь топливно-энергетическим, было уже тесно в границах «удельных княжеств», где существовали собственные законы, Конституции, писаные и неписаные порядки, устанавливаемые местными властями. К примеру, с этим столкнулось руководство нефтяной компании «ЛУКОЙЛ», которая «зашла» в республику в 1999 г. Главе ЛУКОЙЛа Вагиту Алекперову пришлось тогда вести весьма трудные переговоры с губернатором Коми, который делал неприятные для «лукойловцев» заявления о том, что «компания получает сверхприбыль, а наш бюджет от этого страдает».

Гигантские нефтегазовые империи, созданные к тому времени, добивались от федеральной власти общих «правил игры» для всех территорий России, где они работали, – от Чукотки до Калининграда.

Другой важный момент, которым был озабочен Центр, – единая экономическая и социальная политика. Как ее проводить, если страна, по сути, оказалась разбита на губернские «клеточки»?

И наконец, самое страшное для любой центральной власти – призрак сепаратизма, угроза развала государства. Брожение на Кавказе, чеченская война – то, с чем пришлось столкнуться Путину с первых же дней своего правления.

Надо было срочно «закручивать гайки». И начинать – именно с губернаторов. А они-то как раз при Ельцине уже отвыкли ощущать себя «гайками» в огромном механизме государства Российского.

Очевидно, Юрий Спиридонов, как и другие руководители регионов, пребывал в те месяцы в состоянии тяжких раздумий. В одном из интервью Глава Коми озвучил эти настроения так: «Самое главное, что нас сейчас волнует: как будут развиваться события, к чему мы идем – к демократическому обществу или командно-административной системе?»

А события развивались стремительно. Убедительно выиграв в 2000 г. свои первые президентские выборы, Путин принялся выстраивать вертикаль власти. Летом того же года Госдума принимает закон, наделяющий федеральные органы правом приостанавливать полномочия губернаторов. Причем для этого думцам пришлось столкнуться с сопротивлением верхней палаты Федерального Собрания. Совет Федерации, отражавший мнение губернаторов, закон отклонил. Вето было преодолено депутатами с помощью 361 голоса. В итоге закон лег на стол Президента, и Путин его подписал.

Весьма неожиданным для региональных властей было введение института Полномочных представителей Президента. Страну разделили на семь федеральных округов для более эффективного управления субъектами РФ. Однако многие губернаторы отнеслись к этой новации весьма настороженно, считая, что между ними и Кремлем появился «посредник», своего рода «начальник нескольких губерний».

Первым Полпредом Президента в Северо-Западном округе, куда вошла и Республика Коми, В. Путин назначил своего старого знакомого Виктора Черкесова. Санкт-Петербург стал для северных республик своеобразной административной столицей – именно там стали решаться важнейшие социально-экономические вопросы развития всего Северо-Запада.

В начале сентября 2000 г. В. Черкесов посетил республику с «ознакомительным визитом». «По итогам поездки, – говорил Полпред, – я отберу те проблемы, которые заслуживают внимания Президента, и буду обсуждать их на встрече с ним».

Черкесов побывал в Воркуте и Сыктывкаре, побеседовал с Главой Коми и провел пресс-конференцию. Однако журналистов постигло разочарование: «ревизор от Путина», как тогда называли Полпреда, был сдержан и немногословен. Бывший чекист произносил общие слова и не ответил на важный вопрос: кто станет «государевым оком в республике» – главным федеральным инспектором по Коми?

А буквально через несколько дней после визита В. Черкесова стало известно: главным инспектором назначен Алексей Гришин, бывший руководитель администрации Главы РК.

В 1999 году А. Гришин ушел из Желтого дома. Причиной этого, как писала тогда пресса, был пресловутый «салатный» скандал – инцидент в сыктывкарском ресторане «Калевала», где повздорили министр спорта Валентин Иванов, шеф налоговой полиции РК Валерий Жилин и руководитель «спиридоновской» администрации. Все они лишились затем своих должностей. До назначения главным федеральным инспектором А. Гришин недолгое время успел поработать в нефтяной компании.

Назначение А. Гришина было, наверное, не самым худшим вариантом для его бывшего начальника. Но вопрос не в личности, а в самой должности. По долгу службы федеральный инспектор – это еще один контролер, поставленный Центром. И вряд ли подобные новации могли нравиться авторитарному губернатору Коми.

Без прокурора не разобраться

Другим важным шагом, предпринятым Путиным для «укрепления вертикали», была «зачистка» региональных Конституций.

По сравнению с Конституциями Башкирии, Татарстана, Калмыкии и Тувы, Основной Закон Коми выглядел менее «самостийным», однако и в нем содержались «крамольные» статьи. Например, в п. 15 ст. 73 говорилось, что Госсовет РК имеет право приостанавливать на территории Коми действие федеральных законов (правда, с оговоркой, что данная процедура осуществляется местным парламентом «с одновременным обращением в Конституционный Суд РФ»).

Другой пример – статья 10, где было прописано такое понятие, как «гражданин республики», что противоречило российскому закону о гражданстве.

Нет, власти Коми не были догматиками – поправки в Конституцию 1994 года, конечно, вносились. Но делалось это с учетом в первую очередь «внутренней» политической конъюнктуры. Так, в 1998 г. депутаты Госсовета убрали из Основного Закона РК возрастные ограничения для кандидатов на должность Главы РК, а также позволили одному и тому же лицу избираться на этот пост более двух сроков подряд. Ю. Спиридонов, которому исполнилось тогда 60 лет, уже «отбывал» свой второй срок в качестве губернатора...

Еще одна «интересная» поправка в Конституцию появилась в марте 2000 г. На сей раз депутаты исключили пункт, запрещающий Главе РК являться членом какой-либо общественно-политической организации. Наблюдатели объясняли данную поправку тем, что незадолго до этого Ю. Спиридонова, хоть и с опозданием, избрали-таки в политсовет движения «Единство».

Но Центр требовал от республик совсем другого – полностью привести региональные Конституции в соответствие с федеральной. По сути, это был ультиматум. А чтобы подтолкнуть «конституционную мысль» в нужном направлении, В. Путин подключил к делу Генеральную прокуратуру.

Летом 2000-го власти Коми начали, наконец, эту неприятную процедуру. Временная комиссия Госсовета должна была в кратчайшие сроки исправить все конституционные «нестыковки». Однако сделать это сразу не удалось. К примеру, самые жаркие споры вызвала третья статья: «Коми народ – источник государственности Республики Коми».

Депутат ГС Людмила Завьялова заявила: «В республике проживают десятки народов. Поэтому не совсем корректно, когда один из народов имеет преимущественное положение над другим». Однако с ней не согласились другие депутаты: «Где сказано, что один народ ставится выше других?!»

Комиссия предложила статью оставить, посчитав, что она не противоречит российской.

Вызвала бурные дебаты и 88-я статья: «Личность Главы Республики Коми неприкосновенна». Ничего подобного в российской Конституции не было. Аргументация на сей счет временной комиссии Госсовета оказалась поистине «виртуозной»: «В Конституции РК содержатся принципы неприкосновенности ЛЮБОЙ ЛИЧНОСТИ, распространяющиеся в том числе и на Главу РК».

С такими умозаключениями не согласился прокурор республики Виктор Ковалевский. Именно на него Генпрокуратура возложила весьма щекотливую (учитывая «неформальную» зависимость прокурора РК от республиканских властей) миссию вносить протесты на наиболее одиозные статьи Конституции. Кстати, по иронии судьбы, Виктор Ковалевский был в составе той самой «конституционной» группы из 25 человек, что в 1994 году и готовила проект Основного Закона. Теперь же прокурор был вынужден оспаривать документ, соавтором которого он являлся.

Безуспешно пытаясь убедить депутатов, В. Ковалевский счел нужным на всякий случай отметить: отставка прокурора Коми – прерогатива Генпрокуратуры, никаких согласований с Госсоветом не требующая. Это выглядело как очередное напоминание о том, что правоохранительные органы теперь жестко встроены в федеральную вертикаль, а местные власти потеряли над ними былое влияние.

Да, времена менялись! Еще год назад добродушный Виктор Ефимович Ковалевский наверняка бы поостерегся напоминать депутатам о своей полной от них независимости...

С «несговорчивым» Госсоветом пришлось разбираться с помощью судебной системы. Теперь прокурор начал «оспаривать» Конституцию в судебном порядке. Протесты прокуратуры были в итоге удовлетворены, и Госсовету не оставалось ничего другого, как переписать Основной Закон. Правда, «конституционная точка» была поставлена лишь через год, на сентябрьской сессии парламента Коми.

Осенью 2001-го, смирившись с неизбежным, депутаты без слез попрощались с остатками декоративного суверенитета. К тому времени их гораздо сильнее занимали споры о том, как будут разделены полномочия между исполнительной и законодательной властями. Вице-спикер Госсовета Иван Кулаков называл тогда эти дебаты «перетягиванием одеяла».

Особую пикантность «сцене с одеялом» придавал тот факт, что руководители двух ветвей власти (Ю. Спиридонов и В. Торлопов) в 2001 году стали основными соперниками в борьбе за кресло Главы РК.

Поэтому новый текст Конституции сочиняли сразу два конкурирующих творческих коллектива». Свои поправки готовили и Желтый дом (Правительство), и Стеклянный (Госсовет).

В госсоветовском варианте подробно расписывалось, что депутаты должны утверждать не только бюджет, но и различные республиканские программы, устанавливать местные налоги и сборы, определять порядок образования и деятельность республиканских внебюджетных фондов и т.д. Кроме того, парламентарии считали: Глава РК обязан согласовывать с ними кандидатуры всех своих замов (а не только первого, как предлагал Ю. Спиридонов) и министра финансов.

Впрочем, на заседании сентябрьской сессии 2001 г. особого противостояния не было. «Перетягивание одеяла» закончилось тихо, по-семейному. Многие депутаты (напомним, что костяк Госсовета составляли промгенералы и главы муниципалитетов), как водится, прошли накануне «санитарную обработку» в Желтом доме и твердо знали, какие кнопки надо нажимать во время голосования. К тому же большинство спорных вопросов парламентариям и чиновникам удалось утрясти еще до самой сессии.

Хотя парламент и проголосовал за проект Конституции, предложенный госсоветовской группой, итоговый вариант получился вполне компромиссным. К примеру, Госсовет не получил права обязательного утверждения республиканских программ, зато Главу обязали согласовывать с Госсоветом всех своих замов. Другое изменение: законодатели наделялись правом досрочного освобождения Главы от занимаемой должности. Однако и тот, в свою очередь, получил возможность (при определенных обстоятельствах) распускать парламент.

Поправки в Конституцию Коми будут вноситься и позже. Но тогда, осенью 2001-го, под жестким давлением Центра, было сделано главное: Основной Закон Коми привели в соответствие с федеральным.

«Спиридоновская» Конституция, просуществовав семь с половиной лет, прекратила свое существование.

Те же «конституционные процессы» происходили и в других регионах страны. Так де-юре закончилась целая эпоха, которую называли «парадом суверенитетов». Де-факто она закончилась еще раньше, сразу после первых выборов Путина. За короткое время Россия стала по-настоящему единым централизованным государством.

А маленькая брошюрка «Конституция Республики Коми», впервые изданная в 1994 году, хранится теперь в архивах Истории.

ГЛАВА 13.

УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВЫХ

Укрепляя «вертикаль», «выстраивая» губернаторов, федеральная власть не могла не столкнуться с глухим сопротивлением глав регионов. В 2000 году их еще не назначал Президент, но зависимость губернских начальников от Москвы усиливалась буквально с каждым месяцем.

Покладистым «губерам» Москва сулила трансферты, субсидии. Строптивым же потихоньку перекрывался «финансовый кислород». Наиболее одиозных, на манер Руцкого, с помощью избиркомов и судов просто снимали с выборов. Если же и эти шаги не воспринимались должным образом, то самым «непонятливым» начинали подавать «сигналы» уже силовые органы. Компромат, при желании, можно было найти на любого губернатора и членов его команды.

– То, что собирают компромат, не сомневаюсь, – заявил Юрий Спиридонов в 2000 г. в интервью газете «Трибуна». – То, что выдумывают этот компромат – на конкретные компании, их руководителей, на госчиновников и на Главу, – не сомневаюсь. Есть желание очернить личность в глазах общества, не более того...

На самом же деле «общество», то бишь общественность регионов, наблюдало за этими «сигналами» из Москвы с определенной долей надежды. Ведь смотря что понимать под словом «компромат». Допустим, пьянство, грубость, самодурские выходки начальства – это одно. Мало кому интересно копаться в чужом грязном белье. И совсем другое – разбазаривание бюджетных средств, «теневые» сделки между губернскими правительствами и частными компаниями. Поэтому обыватели в регионах с трогательной наивностью надеялись: вот приедет какой-нибудь ревизор из Москвы-Петербурга и наведет порядок. Железной метлой выметет из области или республики воровство и коррупцию...