НАЧАЛЬНОЕ РАЗГРАБЛЕНИЕ КАПИТАЛА 1 страница

В ряду перестроечных новаций Горбачева Указ «О кооперации» занимает особо почетное место. Попытка вдохнуть жизнь в централизованную псевдоплановую советскую экономику служит прекрасной иллюстрацией знаменитому афоризму: «Хотели – как лучше, а получилось – как всегда». Эту крылатую фразу Виктора Черномырдина стоило бы отлить в бронзе и установить в качестве памятника целой эпохе российских реформ.

«БИСовы» дети

Идея и в самом деле была благая: освободить экономику от пут социалистического учета, контроля и распределения, направить энергию предпринимателей на производство ширпотреба, развитие сферы услуг... Первые кооператоры поначалу именно этим и занялись, но очень скоро выпущенный на свободу джинн нашел для себя гораздо более интересную «поляну».

История первого коми кооператива «БИС» (Большая интегральная схема) весьма характерна для предпринимательства того периода в целом. Создали предприятие три инженера недостроенного оборонного завода «Орбита». Тогда, по непроверенным данным, в Сыктывкаре планировалось разместить производство высокопрочных пластин для обшивки корабля многоразового использования «Буран». Дирекция строящегося предприятия успела подготовить площадку, установить грандиозный каркас будущих цехов, завести часть оборудования. За счет “космических” денег в городе был выстроен целый жилой микрорайон, набран штат ведущих инженеров…

Умирал проект вместе с империей: мучительно и некрасиво. Дорогостоящие высокоточные станки пытались приспособить под выпуск ширпотреба, вплоть до линий по производству пельменей. Молодые инженеры выдвигали самые фантастичные проекты. Например, всерьез обсуждалась тема разработки в Сыктывкаре суперкомпьютера мирового класса. Даже деньги на это дело выделялись… Но все изменила революция: станки растащили, персонал подался в челноки или разбрелся по кооперативам. А мрачный скелет этого грандиозного по республиканским меркам строительства до сих пор пугает гостей столицы на въезде со стороны Эжвы.

Новорожденный «БИС» поначалу взялся переделывать игровые телевизионные приставки в более или менее полноценные компьютеры. Удалось даже обустроить этими «игрушками» пару школьных аудиторий. Потом были самые разные проекты, вплоть до организации «электронной» службы знакомств. Но очень скоро ребята нащупали в народном хозяйстве грандиозную дыру, ставшую настоящей «золотой жилой».

В тот период наша якобы плановая экономика переживала глубокий системный кризис. На счетах предприятий копились огромные суммы, которые нельзя было потратить ни на зарплату, ни на строительство, ни на техническое перевооружение: везде нужны фонды, лимиты, титульные списки. Кооператив же мог поставить нужное оборудование без «фондов» (но по произвольной цене) и оказать таким образом очень ценную услугу по переводу «мертвых» средств на счету в живые осязаемые деньги.

Львиная доля новых предпринимателей именно этим и занялась. А платные туалеты, кафе, видеосалоны… Все это, конечно, было и приносило немалую прибыль: 100-200% в месяц. Но “гениальные” схемы поставок оборудования государственным предприятиям давали гораздо больше — тысячи процентов прибыли от каждой сделки. Тем более, если удавалось организовать канал перекачки нашего сырья за рубеж… Проблема состояла в том, как этими шальными деньгами распорядиться.

«БИС» существовал недолго. Друзья-компаньоны, как водится, разругались, и каждый пошел своим путем. В кругах столичных предпринимателей первой волны отпочковавшиеся ООО, СП и АО ласково называли «БИСовы дети». Один из них занялся лесом, нащупал контакты с зарубежьем и прославился тем, что купил теплоход, нанял «обкомовскую» «Волгу» с шофером, прогорел, долго бегал от кредиторов, отсидел пять лет за мошенничество и окончательно выпал из бизнес-сообщества. Второй пытался организовать строительный бизнес, на первом (и единственном) аукционе купил пару участков в центре города. Побывал под следствием, тоже прогорел и умер. Еще один из «БИСовых детей» продолжил «компьютерное» направление. Его тоже пытались посадить за «экономические» преступления, но в итоге «пришили» «хулиганство». Отсидев, он вернулся и теперь — владелец сети «компьютерных» магазинов.

И лишь один, самый удачливый, обошелся без криминала. Он вовремя принял гениальное по тем временам решение – рискнул торговать информацией в чистом виде. В то время, когда вокруг воровали все – от талонов на водку до нефтяных скважин, — попытка легально продавать тексты законов казалась чистым безумием. Однако сегодня его фирма процветает, занимая почти монопольное положение в этом сегменте рынка.

«БИСова» судьба характерна для так называемого «чистого» бизнеса, не замешанного на политике и непричастного к государству. Менеджеры той поры «в академиях не обучались» и свои решения принимали на чистой интуиции. Науке такой принцип анализа ситуации неизвестен, но для России очень характерен. «Русский человек на трех сваях крепок: авось, небось и как-нибудь». Ни другие языки эту пословицу не переведешь. Трудно даже оценить, как рискует руководитель, принимающий решения по такому алгоритму, хотя результаты порой бывают удивительными.

Малый бизнес начала девяностых знает множество историй головокружительных взлетов и драматических падений. Но «романтики от бизнеса», начинавшие свое дело с нуля, за редким исключением, так и не стали «акулами капитализма». Это удалось лишь тем, кто принадлежал к другой, особой генерации «молодых хищников».

Не расстанусь с Комсомолом

Бывшие функционеры коми комсомола вписали немало славных страниц в историю первоначального накопления капитала. Пожалуй, относительно честно деньги зарабатывались в так называемых Центрах научно-технического творчества молодежи. Здесь начинающие предприниматели мастерили мебель, печатали все еще дефицитную литературу, торговали популярными газетами. Отсюда родом многие успешные впоследствии финансисты, спекулянты и кустари-одиночки. Характерно, что в этих творческих рядах почти не было собственно комсомольцев. «Фирма» только давала удобную “крышу”.

Зато сами комсомольские аппаратчики в то перестроечное время стали известны благодаря крупным скандалам: бумага ЛПК — за взятки, дешевое спиртное неизвестного происхождения и качества, разворованные фонды Союза кооператоров и первый пойманный на коррупции крупный чиновник…

Интересный аспект «комсомольского бизнеса» раскрывает бывший начальник УВД города Воркуты полковник милиции в отставке Эдуард Гервик:

«...В уже далеком 1990 году в городе Воркуте регистрируется Региональная товарная биржа (РТБ), во главе которой становится секретарь горкома комсомола Голобородько. РТБ учредили объединение «Воркутауголь» и ГК ВЛКСМ с целью выхода на европейский рынок угля. Одновременно с этим некая французская фирма «Совмедиа», во главе которой – бывший советский гражданин Филиппов (он же Ферштут, он же Франк Тамдю), регистрирует свой филиал в Москве -фирму «Стрек», учредителями которой стали: РТБ, Латвийская железная дорога, Рижский морской порт. Словом, «Совмедиа» поставила цель монополизировать экспорт воркутинского угля. Сложилась конкретная технологическая цепочка: Воркутинская РТБ получала от шахт уголь, Латвийская железная дорога обеспечивала транспортировку угля по льготным тарифам, Рижский морской порт обеспечивал быструю выгрузку угля, фирма «Совмедиа» реализовывала уголь на внешнем рынке. Тут же в Воркуте регистрируется ТОО «Стрек-норд» (от фирмы «Стрек»), куда соучредителями подтягиваются все остальные структуры "Воркутаугля".

Внешне все выглядело в рамках закона, но скоро выяснилось, что Филиппов скупал воркутинский уголь по ценам ниже мировых, он платил воркутинским партнерам по 4 доллара с тонны, которые "распределялись" среди заинтересованных лиц. А вот в Финляндию он продавал уголек уже по мировым ценам. Тот, кто отказывался подписывать кабальный договор, просто отстреливался.

При такой «свинцовой» постановке вопроса в считанные дни семь шахт срочным порядком оформили на бланках «Воркутаугля» заявления общему собранию учредителей ТОО «Стрек» с «просьбами» о принятии в ТОО, гарантируя оплату долей в уставном капитале. Так легализовывался криминальный бизнес. «Стрек» получил право экспорта стратегического сырья и лицензию на вывоз коксующегося угля. А руководство финского металлургического концерна «Раутарууки» (основной потребитель) уведомило руководителей «Воркутаугля» об отказе заключения контрактов с шахтами Воркуты без посредничества фирмы «Совмедиа». Куда тянулись щупальца угольного спрута, можно было только догадываться, но уголь уходил за рубеж в ущерб экономике России, а тех, кто противостоял этому, убивали…»

Впрочем, не все так уж печально. Пройдет «смутное время» – и один из бывших «крупных комсомольцев» после краха нескольких своих коммерческих начинаний, возглавит важный административный район республики. Под его крылом расцветет такой интересный во всех отношениях проект, как «Сосновый берег» (элитный поселок а-ля «рублевское шоссе» на развалинах пионерского лагеря). Найдут свою нишу в бизнесе и несколько комсомольских аппаратчиков меньшего масштаба. Но это произойдет лишь через несколько лет, а тогда...

 Достаточно характерна биография известного столичного предпринимателя Михаила Круглицкого. В профессиональный комсомол он пришел после окончания престижного института им. Плеханова, с теплого места в Министерстве торговли Коми АССР. Вот что он сам рассказывает об особенностях бизнеса того времени: «Когда предложили перейти на общественную работу в райком комсомола, я согласился. Потом перевели в обком. Перспектив здесь было больше, я чаще ездил в командировки, в тот же Питер.

Там мои сокурсники уже стали директорами винно-водочных магазинов, купили квартиры — словом, жили в полную силу.

В 1988 году начался так называемый комсомольский бизнес, и я в обкоме занимался социальными инициативами молодежи. В 1989 году при обкоме создали информационно-коммерческое бюро. Руководил им Игорь Туркин. Мы занимались поиском инвесторов для реализации правительственных программ. Работали с такими крупными клиентами, как Леонидов, Глузман...

Работа была не "пыльная", часто ездил в командировки в Европу... А закончилось все банально. Ну, про Глузмана и Леонидова известно, а Игорь Туркин сейчас живет и работает в Лондоне…С 1996 года я начал заниматься торговлей. В Ухте у меня был приятель, который уже в ту пору являлся дилером Черкизовского завода (мясные продукты). Он предложил сотрудничать.

Откровенно говоря, мне не очень этого хотелось. В том (бывшем «комсомольском») бизнесе было чисто, красиво и уютно, продукты не портились, ответственности почти никакой. А тут столько хлопот.

Года через два наш бизнес развалился. Так всегда бывает, когда несколько учредителей: на определенном этапе денег становится мало. Словом, расстались мы плохо. Но не постреляли друг друга – и это уже хорошо. Конечно, идеальных людей нет, и я тоже не идеал. Весной 1998 года я стал работать один, без партнера по бизнесу.

Очень переживал — не спал два месяца, волосы вылезли... Но для обывателя ничего не изменилось — магазин "Черемушки" продолжал работать…»

В целом это почти идеальный образец продолжения комсомольской биографии. Так повезло далеко не всем. И лишь немногие выжившие, не попавшие в тюрьму и не сбежавшие за границу комсомольцы остались сегодня «на плаву» и успешны в бизнесе. Говорят, что до сих пор раз в году, в День рождения комсомола, эти постаревшие аппаратчики, по традиции, собираются в одном из фешенебельных сыктывкарских ресторанов. Выпивают, закусывают, вспоминают. И, конечно, поют комсомольские песни.

«Комсомольцы, добровольцы, будем верить, любить беззаветно!..» – горланит потрепанная жизнью «комса» эпохи «первоначального разграбления капитала». А молодые официантки, за щедрые чаевые готовые терпеть еще и не такие выходки, лишь тонко улыбаются: «Гудят старички!» Ресторанная прислуга давно привыкла к таким стариковским «примочкам» и знает, что после знаменитого комсомольского шлягера «Дан приказ ему на Запад» на глазах этих «папиков» непременно появятся слезы...

Спасибо за доверие

Роль банковской системы в экономике справедливо сравнивают с функцией кровеносной системы в живом организме. В идеале, деньги должны без помех перемещаться туда, где они нужнее всего на данный момент, возвращаться с максимальной прибылью и снова устремляться к «точкам роста».

Умирающую советскую экономику на стадии агонии поддерживали два банка: Центральный и Сберегательный. Но за несколько лет нишу заполнили тысячи разнокалиберных коммерческих организаций, с той или иной мерой ответственности назвавшие себя банками. В принципе, зарегистрировать банк и получить лицензию в те времена было не так уж и сложно. Для организаторов достаточно было иметь дипломы, минимальные связи в деловом сообществе, дар убеждения и известное нахальство. С 1991 по 1995 годы на территории республики было зарегистрировано 13 собственно республиканских коммерческих банков и 16 филиалов московских и питерских кредитно-финансовых организаций.

Мучительное становление новой банковской системы по всей стране происходило под пристальным вниманием чиновников и бандитов всех мастей. Роль и интересы тех и других наиболее полно проявились в историях создания и краха двух относительно крупных республиканских банков: «Комибанк» и «Европейский Север».

Наследник по прямой

Первым в республике (апрель 1991 года) получил лицензию Акционерный Коммерческий Банк «Комибанк». «Рожденный в СССР», он унаследовал от ликвидированного ПромСтройБанка клиентуру (предприятия строительной отрасли), материальную базу и кадры. Очевидно, не без согласования с высшим руководством республики (номенклатура!) возглавил новую финансовую структуру бывший директор ПромСтройБанка Виталий Востряков.

Излишне напоминать события 91-92 годов. На мутной волне гиперинфляции банк, имеющий устойчивую клиентуру, мог иметь баснословные прибыли без особых усилий.

Трудно сказать, по причине ли природной «широты души» или под давлением обстоятельств, но Виталий Востряков демонстрировал удивительную для банкира щедрость в раздаче льготных кредитов:

– Анатолий Каракчиев, тогда еще мэр Сыктывкара, в мае 1993 года под 10% годовых сроком на 5 лет взял кредит 5 миллионов (большие, надо сказать, по тем временам деньги, столько же взял его зам Сергей Балас);

– Николай Гусятников, министр госимущества, на тех же условиях, но на два миллиона больше;

– Иван Кулахметов, начальник ОБЭП МВД РК в ноябре того же года получил от «Комибанка» на 10 лет 10 миллионов рублей под 14%;

– Юрий Туршатов, начальник Сыктывкарского ОБЭП, в июне 1993 года взял 7 миллионов на 10 лет под 10%;

– Анатолий Зотов, зам. министра внутренних дел РК, в мае 1994 года на 7 лет получил 30 млн. рублей под 25%;

– Михаил Рощевский, председатель Коми научного Центра УрО РАН, в 1994 г. кредит на 20 млн. руб. всего под 7% и на целых 10 лет!..

В этом длинном списке «льготников» кроме чиновников журналисты, врачи, преподаватели и домохозяйки. Если заинтересованность банкира в чиновничьей и милицейской «крышах» еще можно понять, то щедрость по отношению к сотням других заемщиков в рамки обычной логики не укладывается. При годовой инфляции под 1000% подобные кредиты — просто подарок или… подаяние. Создается впечатление, что «советский» банкир попросту растерялся в новой «капиталистической» реальности.

Но деньги — вещь жестокая. У нас нет достоверных фактов «наездов» на Вострякова со стороны уголовных «элементов». Но вот список удивительных финансовых операций с неустановленными «юридическими лицами»:

– компании «Элерон» в феврале 1993 года выдан кредит (без всяких гарантий) на 1,5 млрд. рублей;

– товариществу «Норд» в октябре того же года — 450 млн. руб. Когда через 8 месяцев был подписан договор залога имущества «Норда», оцененного лишь в 44 млн. руб., президент «Комибанка» этого как будто не заметил и вскоре выдал товариществу еще 734 млн. руб. Плюс гарантийное письмо «Норду» на погашение кредита в «Комета-банке», что самому «Комибанку» обошлось в 536 млн. руб.;

– ИЧП «Нев», уставный капитал – 10 тыс. руб. (смешная цифра даже для 1993 г.), под туманные обещания одолжило у «Комибанка» 2,6 млрд. руб.;

– другое ИЧП «Май», за душой которого также 10 тыс. руб., поживилось скромнее, получив от «Комибанка» 2 млрд. рублей. Зато – без всяких гарантий.

 Из «Комибанка» уходили деньги в Москву, Петербург, Сочи, за границу. Сомнительные фирмы помаленьку растаскивали республиканские миллиарды... Не известно, как помогли банкиру упомянутые в списке «льготников» милицейские чины. Но хорошо известно, что вместе с деньгами Виталий Николаевич держал в сейфе незаконно приобретенный пистолет и начал злоупотреблять спиртным.

В ситуацию попытались вмешаться акционеры:

«…В ночь на 3 августа 1994 г. в здании делового центра АО «Стройматериалы» сработало самодельное взрывное устройство. Это предприятие являлось держателем крупнейшего пакета акций АКБ «Комибанк», а один из его руководителей Валерий Козлов на момент взрыва был к тому же председателем Совета директоров «Комибанка».

После взрыва Козлов попросил самоотвод, и председателем избрали Александра Бурова.

Утром 25 августа 1994 г. при выходе из своей квартиры Буров получил удар молотком по голове. С переломом правой височной кости его доставили в больницу...»

Примерно в это же время произошла полная смена караула в верхних эшелонах республиканской власти. За банк «взялись» первый заместитель Главы РК Анатолий Каракчиев и министр экономики Галина Князева. Виталия Вострякова (на него уже было заведено уголовное дело) сменил выпускник Санкт-Петербургского университета экономики и финансов Николай Левицкий. Но ситуация в экономике менялась слишком быстро. Ни плотная государственная «опека» (у которой столько же плюсов, как и минусов), ни молодой менеджер банк не спасли. С трудом рассчитавшись с долгами, в июне 1996 года прямой наследник советского ПромСтройБанка и первый коммерческий банк республики прекратил свое существование.

В целом, с учетом реальной «революционной» ситуации того периода, участие государства в управлении «уполномоченным» банком нельзя признать экономическим абсурдом. Еще не было Казначейства, и банки, и сами руководители бюджетных организаций распоряжались счетами в «меру своей испорченности». Кроме того, глубокий системный кризис в экономике попросту вынуждал правительство поддерживать то одно, то другое «градообразующее» предприятие.

Поэтому после банкротства «Комибанка» республика вошла в состав учредителей нового «уполномоченного» под названием «Ухтабанк». Галина Князева стала даже его Президентом, и судьба этого банка оказалась более счастливой. Может, учли «ошибки молодости», а может — попросту ситуация стала не такой «бакнкротоопасной».

ГЛАВА 6.

ХИЩНИК ПИТАЛСЯ ВКЛАДЧИКАМИ

Акционерный коммерческий ипотечный банк «Европейский Север» открылся в апреле 1993 года. Агрессивная реклама, солидные учредители, поддержка правительства… В «Eвpoceвер» пошел народ и за короткое время принес в банк столько денег, сколько не снилось другим конторам, привлекавшим средства вкладчиков. Еще бы! В начале 95-го процентная ставка «ЕС» в зависимости от вида, суммы и срока вкладов колебалась от 135 до 371% (!).

А осенью 1995 г. в сыктывкарском «Доме искусств» проходила пышная презентация фильма «Волчья кровь». В маленьком уютном зале – руководители республики, местный бомонд, журналисты. Их угощали коньяком и бутербродами, а также – крутым вестерном.

 Без коньяка понять фильм действительно трудно: смешались в кучу кони, люди. Какая-то пулевая стрельба, конный спорт, какие-то лихие алтайские мужики-ковбои. Они убивают всех, в том числе и себя. А зачем так убиваться – знает, видимо, только автор сценария – Леонид Мончинский.

Когда-то Мончинский работал в старательской артели «Печора», был заместителем легендарного Туманова. Золотые дела сдружили этих людей с Михаилом Глузманом. Потом артель распалась. Мончинский начал писать сценарии. Глузман вышел из тайги и превратился в банкира. Он-то и оплатил создание кинобоевика. Конечно, это благородно: друг помог другу. Деньги, правда, Глузман взял не из своего кошелька – из банковского.

Во что же обошлись вкладчикам «Европейского Севера» загадочные алтайские ковбои и творческие амбиции господина Мончинского?

ИЧП «Студия С» (Москва) получила кредит на 1 миллиард рублей и, кроме того, по договору о совместной деятельности – еще 30 миллионов руб. на создание этого фильма. Для проката «Волчьей крови» был заключен договор с кинокомпанией «Кармен». Однако от проката фильма получены ничтожные по сравнению с затратами суммы.

Прямой убыток «Европейскому Северу» составил 1,5 миллиарда рублей, а упущенный в связи с этой кинооперацией доход – 4 миллиарда руб.

И это в ситуации, когда банк уже трещал по швам!

...Участники презентации ничего об этом не знали. Они попивали коньяк и нахваливали фильм. Но добрый банкир-меценат, низенький бородатый человек с тросточкой, внешне похожий на благолепного раввина, знал все.

Банк, увлекая за собой десятки тысяч вкладчиков, катился в пропасть. До полной катастрофы «Европейского Севера» и самого громкого финансового скандала в истории республики оставались считанные месяцы...

По некоторым данным, Михаил Глузман тоже испытал рэкетирский прессинг. Одна из московских банд якобы потребовала от него несколько миллиардов рублей. Чем кончилась эта история — неясно, никаких документальных свидетельств не осталось. Зато правоохранительным органам было хорошо известно другое: ряд фирм, которым «Европейский Север» выдавал кредиты, имел, мягко говоря, сомнительную репутацию. Но люди в погонах молчали...

Однако, даже если бандиты и отщипывали от пирога «ЕС» жирные куски, не в их интересах было топить банк. Наоборот, по-своему, по-бандитски, паханы заинтересованы в том, чтобы всячески защищать кормушку. Значит, были другие причины?

Как умирал «Европейский Север»

Одних людей губит водка, других — политика. Михаилу Глузману было мало лавров банкира и мецената. Он постоянно куда-то выдвигался — то в Совет Федерации, то в Госдуму.

«Задвинуть» его обратно было крайне сложно. Даже — когда он перебегал дорогу сильным мира сего.

 Чаша терпения первых лиц республики, видимо, переполнилась после того, как осенью 1995 года Глузман полез в очередную драку за место в парламенте. Но место было одно, а у руководства РК – свой кандидат. В результате Глузман и сам не прошел в Думу, да еще и оттянул голоса, которые ему не предназначались.

Но и этот конфликт (если он имел место) не объясняет такого оглушительного банкротства. Сам банкир после бегства на историческую родину и отсидки в тамошней тюрьме за покушение на убийство ненадолго возвращался в Сыктывкар (2003 год). Только тогда в одном из интервью он признал свою вину, правда, достаточно лукаво:

«…Здесь особого секрета нет. Банк выдал большой кредит (22 миллиона долларов ) «Коминефти», которая была одним из учредителей и главных акционеров «ЕС»... У них были аварии под Усинском, и средства срочно понадобились на ликвидацию их последствий.

Леонидов (в то время гендиректор ОАО «Коминефть») попросил кредит и у нас, и в «Ухтабанке», в котором «Коминефть» тоже имела большую долю в уставном капитале. «Ухтабанк» денег не дал, и я сначала не давал, потому что это был очень рискованный кредит.

И тогда банк получил гарантийное письмо, подписанное Спиридоновым, в котором было сказано, что республика выступает гарантом возвращения кредита. Но когда пришло время возвращать деньги, Якимов (Андрей Якимов сменил на посту гендиректора «Коминефти» В. Леонидова в октябре 1994 года – Ред.) не стал выполнять обязательств, хотя он тоже был спиридоновской фигурой. Потом Спиридонов на Якимова воздействовал, и тот стал возвращать потихонечку. Но было уже поздно, потому что, как только банк стал в связи с нехваткой средств нарушать обязательства перед вкладчиками, люди пошли забирать свои деньги… И на этом банк кончился…»

Но еще в апреле 1995 года специалисты Национального банка РК пришли к заключению, что «ЕС» является проблемным банком. После этого руководителей «Евросевера» неоднократно приглашали на деловые встречи. Настоящие профессионалы давали рекомендации банкирам-самоучкам – Глузману, Новикову, Танкову и другим. Причем — в довольно резкой форме: «Что ж вы, ребята, делаете? Прекратите рискованную кредитную политику, сократите лишние расходы, ликвидируйте филиал в Москве, перестаньте отвлекать банковские средства на посторонние цели...» Но «ребята» продолжали гнуть свою линию.

 Нацбанк использовал все кнуты и пряники. От уговоров и советов перешел к санкциям. Трижды «ЕС» подвергался штрафам. Не помогло. Дело дошло до того, что в октябре 1995 г. появилось предписание, где сроком на 3 месяца был введен запрет на привлечение «Евросевером» вкладов населения, а также — на привлечение межбанковских кредитов.

О неутешительных итогах проверок неоднократно докладывалось и в Москву, и руководству республики. О том, что «ЕС» – полутруп, не знали лишь рядовые вкладчики – дедушки и бабушки, которые продолжали доверчиво нести на тонущий банковский корабль свои последние – «гробовые» – деньги. С газетных страниц тем временем не сходила шумная и бесстыдная реклама «Евросевера»...

 Работники Нацбанка РК, говоря об ошибках руководства, употребляют деликатные термины типа «слабый менеджмент». Но если называть вещи своими именами, то это - чистой воды авантюризм, который у Михаила Борисовича, видимо, в крови.

Финал предугадать было несложно. Ситуация с фирмами-должниками к концу 1996 года сложилась печальная.

 ТОО «Старт ЕС» (руководитель — Михаил Новиков, сын бывшего президента «Евросевера» Юрия Новикова). Банк обращается в Арбитражный суд с требованием взыскать с этой фирмы 1,692 млн. руб. «Вдруг» выясняется: у должника нет имущества, чтобы покрыть долг.

Другие фирмы: ТОО «Мета» – 282 млн. руб., АОЗТ «Ликос» – 591 млн. руб., АОЗТ «Гелия» – 139 млн. руб., ИЧП «Форум» – 171 млн. руб., ТОО «Алеко» – 100 млн. руб., АСКО «Доверие» – 76 млн. руб.

Всего на 1 декабря 1996 г. банком предъявлено 36 арбитражных исков на сумму 23 миллиарда 804 миллиона рублей.

Из всех должников «ЕС» только ИЧП «Алкис» объявлено банкротом. Другие де-юре существуют, но большинство из них ничего, кроме вывески, не имеет.

 Некоторых руководителей фирм-должников не могли найти. Среди них И. Печеник («Колан»), А. Шевченко («Лена»), А. Макаров («Форум»), Е. Бобров («Берг»). Материалы на эти и другие фирмы были переданы в прокуратуру.

Список фирм-должников (по состоянию на 01.12.96 г.) можно перечислять очень долго.

Часто ссуда выдавалась под грифом "учтенные банком векселя": АО «Инфоцентр» (2,8 млрд.), НПП «Ритон» (1,2 млрд.), ПК «Тайга» (675 млн. руб.). Есть в этом списке и вообще экзотические названия. Скажем, ТОО «Ферле и Ферле» (1 млрд.), всякие «Эдельвейсы», «Люксы» и даже «Сказка».

 Кредиты выдавались зачастую весьма льготные. Так, ТОО «Койда» в 1995 г. получает 500 млн. руб. по ставке на 40% ниже ставки Центробанка РФ.

 Но особое место в этом печальном перечне занимают собственные капитальные затраты: огромный штат, помпезные здания, филиалы в других городах. Кстати, когда «ЕС» уже падал, его интинский филиал, несмотря на приказ о ликвидации, продолжал выдавать кредиты физическим лицам.

Головной офис «ЕС» обслуживало 9 автомобилей, включая шикарные иномарки. Чтобы только заасфальтировать стоянку для машин, банк заплатил около 100 млн. руб.

Среди самых удивительных приобретений «Евросевера» – дача в Визябоже. Ее строительство обошлось вкладчикам «ЕС» в 104 млн. руб., а годовое содержание в 1995 г. составило 166 млн. руб.

Красиво жить не запретишь. Когда нет денег, последнее, что остается, – привычка к роскоши.

Многие члены совета "ЕС" являлись руководителями предприятий. Своих забот у них хватало, поэтому думать о банке им, возможно, было некогда. Однако при этом они не забывали о собственной выгоде: получали ссуды на льготных условиях. То есть своими руками грабили банк. Не остался в стороне и отец-основатель. Глузман взял кредит и отбыл в Израиль, задолжав банку 139 млн. руб.

Личные вклады работников «Евросевера» составляли 4 миллиарда рублей, причем проценты по вкладам начислялись им до 60%, выше, чем остальным вкладчикам «ЕС». Даже когда банк работал с огромными убытками, его сотрудники исправно получали премии.

Так что винить во всех бедах Спиридонова нет никаких оснований. Правительство довольно исправно поддерживало банк в период становления: государственные кредиты под завоз товаров для Крайнего Севера, солидные клиенты из числа «бюджетозависимых» предприятий. После бегства Глузмана в Израиль Спиридонов кинул на спасение банка свое доверенное лицо – Веру Кузнецову (руководитель Коми регионального Фонда поддержки малого и среднего бизнеса имени В.А. Тихонова), лично ездил договариваться с Центробанком о стабилизационных кредитах.

Но только за 1995 год «Европейским Севером» получен убыток, выражающийся астрономической для провинциального банка суммой — 38,7 млрд. руб. Ликвидность его была безвозвратно потеряна. После этого, приди к руководству «ЕС» хоть самый гениальный финансист, он бы ничего не смог изменить. От Кузнецовой требовалось только одно: свести к минимуму затраты и постараться вернуть хотя бы часть вкладов, разграбленных при ее предшественниках.