НАЧАЛЬНОЕ РАЗГРАБЛЕНИЕ КАПИТАЛА 5 страница

Когда Чистоходова легко выиграла выборы в Государственный Совет РК (1995 год), стало ясно, что она имеет все шансы стать депутатом Государственной Думы от Республики Коми. Новый статус обещал постепенное превращение неприятной «занозы» в постоянную головную боль. Казалось бы, элита должна была приложить все усилия, чтобы не выпустить «Железную Риту» в Москву. Собственно, усилия и были приложены. Нашли достойного соперника (ректор Ухтинского индустриального института Геннадий Рассохин), организовали прессу, подсчитали электорат. Все по правилам и ни одной попытки применить «серые» или «черные» предвыборные технологии! Более того, когда в игру самовольно вступил «опальный» к тому времени Глузман, стало очевидно, что банкир объективно отнимает голоса именно у Рассохина. По всем канонам следовало убедить его снять свою кандидатуру. Переговоры велись на самом высоком уровне. Высоком, но, как выяснилось, не достаточном для принятия нужного решения. В итоге Чистоходова опередила ставленника «желтого дома» на три процента. При этом банкир отнял у ректора целых восемь! Так что «Железную Риту» в Госдуму попросту пропустили. Кто пропустил? Зачем? В любом случае, спасибо ему от читателей и телезрителей.

Срок депутатских полномочий Риты Чистоходовой прошел под знаком громких «разоблачений». Строительство дорогостоящих особняков Главой РК и его окружением, разбазаривание средств фондом «Ресурсы Севера», сомнительные сделки «Фонда реализации программ развития экономики РК» и коммерческая деятельность МВД РК… ну и, как вершина, громкое «дело «Комилюкса». Оффшорная зона, Люксембург, Голландия, Гибралтар – музыка валютных авантюр вышла из пыльных папок уголовных дел на страницы местных газет...

Не известно, как именно использовал активность депутата сам Глава. Во всяком случае, имидж многих действующих лиц из его ближайшего окружения был серьезно подпорчен. Так что Юрию Алексеевичу можно было не очень опасаться публичной конкуренции с их стороны. Но, очевидно, напряжение, созданное Чистоходовой не только внутри «желтого дома», но и в закоулках кремлевских кабинетов, в какой-то момент показалось опасным. На следующих выборах (1999 год) избирком забраковал часть собранных в поддержку Риты Васильевны подписей, и она выпала из кандидатского списка.

Под занавес своей политической карьеры экс-депутат рассказала немало интересного о коррупции не только в Коми.

– Рита Васильевна, давайте начнем с самых скандальных слухов, которые ходили вокруг Думы накануне прошедших парламентских выборов: якобы депутатов, мечтающих "тянуть" новый депутатский срок, покупают оптом и в розницу, в частности, прокремлевские лоббистские структуры. Насколько слухи соответствуют действительности?

– Я сама имела встречу с людьми, которые открыто предложили 20 тысяч долларов. Обстоятельства были такие. Я как раз приступила к сбору подписей для регистрации кандидатом в депутаты, а тут звонок моему помощнику: известно, мол, что ваш депутат на выборы идет и, наверное, нужны средства для внесения залога... Действительно, если бы я вместо сбора подписей (Избирком РК отказал Чистоходовой в регистрации, посчитав недостоверной примерно треть собранных подписей избирателей - ред.) внесла залог, то назад эти деньги получила бы точно: уж пять-то процентов голосов в день выборов я бы набрала, без сомнения. Тысяч тридцать у меня было своих, оставалось временно взять у кого-нибудь пятьдесят с небольшим тысяч рублей.

Если откровенно, мне даже объяснили, где эти 20 тысяч долларов я должна взять. Надо было позвонить одному человеку, сказать «да» и ехать получать. Я поговорила с депутатом (не буду называть фамилию), которому поступило идентичное предложение. Он говорит: я понял, что за этим предложением стоит Кремль, потому что деньги выдавались в обмен на расписку о том, что получатель обязуется в будущей Думе не работать против правительства и не голосовать за импичмент Президенту. Я спросила этого депутата: вы взяли? Он не стал скрывать: да, взял. Ну а я брать, естественно, не стала: во-первых, зачем мне столько (смеется), а во-вторых, как же я подпишусь, что на Кремль буду работать, если я всегда работала против.

– А еще когда-нибудь взятку предлагали?

– Если меня не подводит память, осенью того же 1999 года на заседании думского комитета по безопасности рассматривался законопроект, которым предусматривались очередные льготы для работников исправительно-трудовых учреждений. И все под таким соусом, что, мол, льготы эти не повлекут за собой дополнительных расходов бюджета. Я говорю, позвольте, как это не повлекут? И показываю на пальцах, что повлекут, да еще как. И где, спрашивается, на этот счет заключение правительства? В общем, предложила я снять законопроект с обсуждения. Его сняли.

После этого мне и предложили деньги. О конкретной сумме речь, правда, не шла. Меня спросили: Рита Васильевна, Вы на выборы идете? Да, говорю. Так, значит, продолжают, Вам деньги нужны будут, можно поговорить — как и сколько?

– Разговор состоялся сразу после заседания комитета?

– Да нет, тут же, на комитете.

– И каков был Ваш ответ?

– Бес-по-лез-но…

Позднее Р. Чистоходова еще предпримет попытку участия в выборах на должность Главы РК. По иронии судьбы, именно юристы снова не допустят бывшего прокурора до народного волеизъявления. В новой политической реальности бескомпромиссность Риты Чистоходовой оказалась невостребованной. Даже депутатской пенсией Рита Васильевна воспользоваться как следует не успела. После непродолжительной болезни она ушла из жизни.

Вместе с Чистоходовой ушел в историю редкий образец публичной общественной деятельности в чистом виде, без всякой меркантильной примеси. Забавно, но по опросам общественного мнения 1999 года именно государственные служащие выразили Рите Васильевне почти стопроцентную поддержку! Все-таки нужен людям мальчик или девочка, которая может засмеяться вслух: «А король-то – голый!»

ЧАСТЬ 3.

ОТ МОСКВЫ ДО СЫКТЫВКАРА

ГЛАВА 11.

«АЛЛО, ЭТО ШТАБ ЕЛЬЦИНА?»

После того как в октябре 1993 года танки расстреляли российский парламент и на свет появилась новая «ельциновская» Конституция, президент сосредоточил в своих руках огромные полномочия. В 1994-95 годах, была предпринята первая попытка создания «вертикали власти». Однако та «вертикаль» была еще слабым подобием будущей, «путинской». В каждом регионе к середине 90-х выстроилась своя, достаточно независимая властная пирамида, опиравшаяся, впрочем, не на электорат, который избирал губернаторов, а в первую очередь на местную элиту – именно от ее поддержки зависел тогда исход региональных выборов.

Полураспад

«Парад суверенитетов», объявленный Ельциным еще до того, как он возглавил страну, продолжался и в середине 90-х. Более того, центробежные процессы нарастали. Некоторые регионы (Татарстан, Башкирия) уже отказывались платить налоги в федеральный центр. Возникала вполне реальная угроза, что примеру Чечни, объявившей о своей полной независимости, могут последовать и другие субъекты РФ.

В то же время процесс суверенизации во многом носил объективный характер и не зависел от политической воли Москвы. Реформы начала 90-х разрушили народохозяйственный комплекс страны, который в течение 70 лет управлялся из единого центра. «Дикий рынок» нарушил хозяйственные связи между предприятиями, отраслями промышленности и субъектами Федерации. В условиях тотального кризиса экономики спастись можно было только по одиночке. Что, собственно, и делали регионы, включая «суверенную» Республику Коми, которая под руководством сильного авторитарного лидера – Юрия Спиридонова – в целом справилась с этой задачей.

«Период полураспада» страны, ее «феодализация», когда главы субъектов РФ превращались, по сути, в удельных князьков, на том историческом этапе были абсолютно неизбежны. Вопрос состоял лишь в том, насколько затянется этот период. В этом смысле время работало против России как единого многонационального государства.

Это понимала и центральная власть. Подавив «парламентский бунт», жестко расправившись со своими политическими оппонентами в самой Москве, «царь Борис» получил временную (и очень короткую!) передышку и смог наконец-то заняться строптивыми регионами, самостоятельность которых принимала все более угрожающие масштабы.

Для начала федералы попытались навести хотя бы элементарный порядок в сфере экономических и управленческих отношений с субъектами РФ. Другими словами, установить четкие правила игры: чем владеет, за что отвечает и чем управляет федеральный центр, а что относится к исключительной компетенции регионов. Сейчас такая постановка проблемы кажется удивительной, а ведь всего десяток с «хвостиком» лет Москва была вынуждена подписывать подобные договоры «о разграничении предметов ведения» с большинством «суверенных» республик. Причем сама церемония подписания проходила с большой помпой и на высшем уровне (от лица федеральной власти договоры подписывали Б. Ельцин и премьер В. Черномырдин). Возникало впечатление, будто договорные отношения устанавливались между разными государствами.

«Сливайте воду, товарищ»

Весной 1996 года подписывать договор с федералами отправилась и представительная делегация Коми, в состав которой входили Глава республики Юрий Спиридонов, спикер Госсовета Владимир Торлопов, министры, общественные деятели, журналисты региональных СМИ. Естественно, в самолет не забыли загрузить и традиционные северные угощения – строганину, красную рыбу, местную водку и всякую там клюкву-морошку... Но, похоже, момент для поездки в Белокаменную был выбран не самый удачный: у многих московских чиновников явно пропал аппетит. Даже красная рыба, вероятно, вызывала у них неприятные ассоциации с «красной угрозой».

А все дело в том, что как раз незадолго до визита в Москву сыктывкарских гостей были обнародованы рейтинги Бориса Ельцина и его главного на тот момент политического конкурента Геннадия Зюганова. По итогам социологических опросов, Борис Николаевич имел позорно низкий для действующего президента рейтинг – 9-10%, тогда как Зюганов – около 30%. А ведь выборы должны были состояться уже через несколько месяцев, в июле 1996 года.

Когда итоги опросов были опубликованы, в Москве воцарилась настоящая паника. Бизнес-элита находилась в состоянии шока. Олигархи в пожарном порядке «сливали» свои финансовые активы на Запад, бизнесмены «попроще» начали распродавать недвижимость. А многие высшие чиновники, что называется, сидели на чемоданах. Напряжение в коридорах власти чувствовалось повсюду. Казалось, что нервничали не только «министры-капиталисты» и сам премьер, но и даже гардеробщик, принимавший номерки в вестибюле правительственного Белого дома...

Часть нашей делегации разместили в «престижной» гостинице «Мир», в пяти минутах ходьбы от здания российского правительства. В номерах, доставшихся сыктывкарцам, до этого, очевидно, проживали какие-то политтехнологи из «неформального» предвыборного штаба Бориса Ельцина. Когда «штабисты» уже съехали, в гостиницу «Мир» и днем, и ночью продолжали звонить их коллеги из разных регионов и требовали дать им ценные указания.

И такие инструкции они получали от... журналистов из Коми. Наша пишущая и снимающая братия находила в этом невинное развлечение. Диалоги по телефону были примерно такие.

– Алло, это штаб Ельцина? – звучал взволнованный голос.

– Да, это штаб, – отвечали сыктывкарские журналисты и, услышав, что звонят, допустим, из Красноярска, где «рейтинги тоже падают», уточняли, что теперь здесь находится... штаб Зюганова.

– Как Зюганова!? – после тягостной паузы пищали в трубке. – А где же... Где штаб Ельцина?!

– Где? В Караганде! Все, ребята, власть переменилась. Красные пришли. Во имя трудового народа.

– И что теперь? – испуганно спрашивал «штабист из Красноярска», не в силах, видимо, сразу переварить эту страшную информацию. – Что делать-то?

– Сливайте воду, товарищ, – дружелюбно советовали сыктывкарцы. – И не забудьте приготовить узелок с теплыми вещами...

В общем, попивая водочку в шикарных номерах гостиницы «Мир» (куда впоследствии будут носить знаменитые «коробки из-под ксерокса»), наши развлекались как могли (к счастью, об этом не знал Ю. Спиридонов – за такие шутки мог и голову оторвать). Но главное «развлечение» было еще впереди. На следующее после приезда утро делегацию Коми принимал премьер-министр Российской Федерации Виктор Степанович Черномырдин, один из самых колоритных людей «ельциновской эпохи».

Кстати, любопытный эпизод. Перед тем как впустить скромных провинциалов в цитадель «антинародного режима» (так называли здание правительства романтично настроенные коммунисты), гостей из Коми (во всяком случае журналистов) бегло обыскали. Именно – бегло. В действиях охранников Белого дома чувствовалась какая-то «дембельская» небрежность. (При любой революции охрана, как известно, сбегает первой). У одного из наших газетчиков, как потом выяснилось, в портфеле оказались... пассатижи. Зачем он их с собою таскал, осталось загадкой. Во всяком случае не для того, чтобы с помощью плоскогубцев покуситься на жизнь премьера... Во время обыска, вспомнив про железяку в портфеле, журналист вспотел, как лошадь. Причем боялся он даже не тюрьмы, а того, что навеки опозорит «суверенную республику» в глазах федерального центра. Даже если бы он пытался пронести в Белый дом не слесарный инструмент, а, допустим, банный веник, позор был бы неминуем. Тем более что где-то рядом, благодушно улыбаясь, находился и глава делегации Юрий Спиридонов... Но охранник брезгливо заглянув в саквояж, ничего криминального там не увидел...

Добавим в скобках, что пройдет всего несколько лет и на встречу с премьером или главой государства нельзя будет пронести не только какие-нибудь нелепые пассатижи, но даже обычную булавку (а вдруг она отравлена?). Охрана установит тройную систему защиты, и журналистов будут подвергать таким тщательным, вплоть до интимных мест, обыскам, будто это не представители «свободных демократических СМИ», а взятые с поличным вражеские парашютисты... Но все это будет позже. Тогда, в 96-м, секьюрити особенно не усердствовали...

Больная тема

Республику Коми Виктор Черномырдин принимал в «стыке» между Украиной и Грецией. Украинская делегация только что укатила, а греческий премьер-министр должен был появиться в этих стенах минут через 20. Времени было в обрез, но «служба протокола», как говорится, сработала без проколов. Обе стороны остались довольны друг другом. Спиридонов поставил перед давно согласованным документом свою подпись и, широко улыбаясь, сообщил всем присутствующим, что это замечательный договор, отвечающий всем принципам федерализма.

Примерно то же самое, но более сумбурно, сказал и Черномырдин. Правда, в отличие от Главы Коми, премьер выглядел мрачнее тучи. Его мысли, казалось, были где-то далеко. Возможно, он в тот момент думал о тех самых пресловутых «рейтингах-шмейтингах». Ведь одно дело расстрелять парламент, и совсем другое – объяснить целому народу, что он неправ, отказывая в доверии Ельцину, а значит, и ему, Черномырдину. Может, надо и вовсе отменить выборы? (Как известно, этот вариант усиленно просчитывался тогда окружением президента). Но это мировой скандал, отход от демократии... В общем, задачка!.. Это вам не договор с Сыктывкаром подписать. И даже не с этим, как его... греком, который сейчас приедет...

Когда закончилась официальная часть, оставшиеся 5-7 минут отвели под брифинг для СМИ. За это время у Черномырдина успели спросить про волнения шахтеров в Воркуте, поддержку сельского хозяйства и его отношение к северным женщинам. Впервые за всю церемонию премьер улыбнулся и заявил, что женщины как таковые ему в принципе нравятся, а уж северные – тем более.

На этой веселой ноте, по идее, надо было и закругляться. Но тут один из сыктывкарских журналистов, будучи, очевидно, с похмелья и неадекватно оценивая ситуацию (все-таки ночные звонки «штабистов» даром не прошли), задал Черномырдину сомнительный, с точки зрения политкорректности, вопрос:

– Вот вы тут сейчас подписали договор, – с хамской непосредственностью начал провинциальный газетчик. – Какова, на ваш взгляд, будет судьба этого документа в случае вероятной смены власти в стране?

Возникла некоторая пауза. Юрий Спиридонов наградил земляка-журналиста добрым отеческим взглядом...

– Вы что имеете в виду? Какую смену власти? – участливо спросил премьер. Таким участливым голосом разговаривают с мальчиком-дебилом, который пришел в гости в приличный дом и разбил дорогую вазу.

– Я имею в виду возможный проигрыш Ельцина на предстоящих выборах президента. Как известно, рейтинг у него низкий, а если к власти придет Зюганов...

– Куда придет?! – побагровев и набычившись, крикнул Виктор Степанович. – Кто придет? Какой Зюганов? Кто звал? Кто хочет? Ты хочешь? Зачем? Ну, скажи? Зачем тебе? Вот мы тут. Мы все. И стоим. А?

Действительно, все стояли и смотрели. С брезгливой жалостью: «Ну, малыш, признавайся, зачем ты вазу разбил?»

Бедняга журналист открыл, было, рот (терять уже нечего), дабы ответить, что лично он Зюганова в Кремль не зовет, однако премьер не слушал. Виктора Степановича «понесло» – он разразился своим «фирменным» взволнованным монологом:

– Рейтинги, да? Шмейтинги? Ну и об чем тут? Кто ж это все внушает, кого ждете? Чтоб всех – в колхозы? Загнать? Чтоб всех на тракторы посадили? Опять? Уравниловка... и по сорок копеек, чтоб платили? За трудодень? Они так хотят, много сейчас об этом... Они-то – да. Но не мы. И это не страна! Страна не хочет. Это было, 70 лет было, но я вам говорю – не будет! И не вспоминайте, и мы не допустим... Что за настроения такие вообще? Мы, правительство, работаем и будем. А не языком чесать. Это они – только языком. И то не в тех местах... Я вам ответственно заявляю – сделаем все, чтобы сохранить. И так будет!..

Неловко переминаясь, невинные делегаты из Коми выслушали эту гневную тираду. Чтобы сгладить неприятную ситуацию, Юрий Спиридонов снова произнес какие-то дежурные слова о дальнейшем укреплении федерации и «свежеподписанном» договоре.

– Нет, я хочу вернуться вот к этому вопросу, который тут... – упрямо произнес Черномырдин. – Я вам ответственно заявляю: мы не допустим!..

И опять – про колхозы, про тракторы, уравниловку, про все 70 лет «уродливого» коммунистического режима...

Отвечавший за протокол правительственный чиновник был бледен, как бумага: рабочий график шефа безнадежно сломан, греческий премьер, наверное, уже на грани истерики, а Черномырдин в это время зачем-то распинается перед провинциалами из какого-то Сыктывкара...

Но Виктор Степанович произносил эти сумбурные и в то же время обладавшие сильной энергетикой речи вовсе не для скромных делегатов из Коми. И не для журналистов, в том числе и московских. Просто ему хотелось выговориться. Сказать вслух о том, что действительно мучило его в те тревожные для правительства дни.

Ну а Греция? Греция подождет. Ровно столько, сколько нужно премьер-министру великой страны, чтобы поговорить о судьбе России.

На войне как на войне

Ситуация в стране действительно была тяжелой: кризис экономики, массовая безработица, инфляция, огромный внешний долг, разгул криминала, война в Чечне... Рабочие и служащие по несколько месяцев не получали зарплату (так, в одной только Республике Коми в июне 1996 года задолженность по заработной плате превышала полтриллиона (!) неденоминированных рублей). Но в самом страшном положении оказались пожилые люди – их сбережения превратили в пыль, а мизерных пенсий в буквальном смысле едва хватало на хлеб.

Соратники Ельцина – отцы шоковой терапии и приватизации – были скомпрометированы в глазах общества, да и сам Президент стремительно терял остатки своего политического капитала.

Положение «правых реформаторов» казалось безнадежным. Зато оппозиция с каждым месяцем набирала очки. После успешных для коммунистов выборов в Государственную Думу в декабре 1995 года российский парламент вступил в открытую конфронтацию с исполнительной властью, активно торпедируя законодательные инициативы правительства.

А «на подходе» была и другая оппозиционная сила – «патриотическая» – в лице Конгресса русских общин и генерала Лебедя с его знаменитым «упал-отжался». В униженной и раздробленной стране, ностальгирующей по былому величию СССР, появление харизматичного лидера «нового типа» – бравого генерала-патриота – выглядело вполне закономерным.

Ельцин понимал: проводить президентские выборы в таких условиях – верный проигрыш. Отказаться от выборов – тем более. Еще свежи были в памяти кровавые события октября 93-го. Но тогда Ельцин обладал кредитом доверия и огромной личной популярностью. Теперь же страна не простила бы ему государственного переворота – отмену демократических выборов и очередного разгона парламента. И хотя именно к такому варианту склоняли президента «кремлевские силовики» (Коржаков и Ко), этот сценарий был все-таки наихудший, поскольку мог привести к полной катастрофе правящего режима, не говоря уже об опасности гражданской войны.

Впрочем, шансы на победу все-таки были. И отнюдь не призрачные. Да, судя по социологическим опросам весны 96-го, Ельцина поддерживала меньшая часть населения страны. Но это было меньшинство, за которым стояла реальная власть (миллионы федеральных и региональных чиновников) и большие деньги (целый класс «новых русских»), а также значительная часть либеральной интеллигенции и молодежи, выросшей уже в годы реформ. В руках Президента – административный и финансовый ресурсы, ключевые СМИ, а главное, телевидение. На стороне Зюганова – пенсионеры, пролетарии, люмпены, сельские жители. Огромная, но разрозненная и доверчивая армия избирателей. И эта армия дрогнула, когда началась «психическая атака»...

Это была действительно атака. В почтовом ящике каждой российской семьи вдруг появилась антикоммунистическая газета-листовка «Не дай Бог!». С утра до вечера по всем ТВ-каналам шла «промывка мозгов». Показывали «зверства большевиков» во время Гражданской и в годы сталинского террора. И тут же, вслед за «расстрельной» хроникой, в «ящике» появлялся Геннадий Зюганов. Получалось, что этот лысый доктор философии, человек с добрым, некрасивым и безвольным лицом, и есть тот самый «главный злодей», который несет личную ответственность за миллионы безвинных жертв. Это он, Зюганов, всех убил, и в землю закопал, и надпись написал: «Да здравствует коммунизм!»

«Чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее верят» – российские политтехнологи конца ХХ века ничего принципиально нового не изобрели. Методы зомбирования остались прежними. Чего не скажешь о формах – современных информационных системах. Главными орудиями в борьбе за власть стали маленькие кнопочки ТВ-пульта. На смену реальной политике, открытой борьбе идей, партий и взглядов пришли политические технологии и манипуляция общественным мнением. Это и стало главным «достижением» предвыборной кампании 1996 года – беспрецедентно циничной и грязной. Кроме того, как неоднократно сообщалось в прессе, итоги президентских выборов были в значительной степени сфальсифицированы. Ни доказать, ни опровергнуть это сейчас уже невозможно.

Так же невозможно сегодня оценить точность тех пресловутых «рейтингов-шмейтингов». А была ли вообще реальной угроза коммунистического реванша? Ведь очень хорошо известно, как Чубайс пугал Запад «красно-коричневой чумой» и выбивал под это дело кредиты. Чрезвычайно низкий рейтинг Ельцина накануне предвыборной кампании был объективно выгоден тем, кто эту кампанию впоследствии организовывал. То ли по неопытности, то ли в качестве реализации «социального заказа» политтехнологи в саму структуру социологических опросов заложили простую подмену: протестные настроения населения вообще и личный рейтинг Ельцина. А это «две большие разницы». В результате выборов серьезно укрепились позиции олигархов под знаменем Березовского. Собственно, с этой точки и можно отсчитывать начало олигархии в России. Генерал Лебедь был обыгран «вчистую» и выкинут из политической элиты. А само слово «семья» стало именем нарицательным.

Конечно, это была не просто рядовая кампания. А война. Идеологическая. Любая война – штука грязная... Одержав «некрасивую» («мы за ценой не постоим») победу, Ельцин выиграл и всю страну, спас ее от возможного коммунистического реванша, от новой смуты, в которую могла погрузиться Россия. Оправдает ли это победителей? На такой вопрос может ответить только сама госпожа История...

«Праздник демократии»

По прогнозам аналитиков КПРФ, Зюганов выигрывал уже в первом туре, причем в Республике Коми, как утверждали коммунисты, Геннадий Андреевич должен был набрать не менее 40% голосов. Однако в первом туре лидер КПРФ получил в республике лишь 16%, оказавшись на третьем месте. А во втором, когда осталось двое кандидатов, Зюганов набрал в Коми 28%, тогда как его оппонент – 64%. Таким образом, наша республика оказалась в числе 56 регионов России, поддержавших Б. Ельцина (в 33 регионах победил Г. Зюганов).

Во втором туре явка избирателей в Коми составила 60%. По меркам середины 90-х годов – это весьма высокий показатель. Впрочем, удивляться тут не приходится – избирателей «подогрела» не только идеологическая истерия на ТВ и «неформальные» акции штабистов Ельцина. Вся страна превратилась в большую концертную площадку. По городам и весям разъезжали известные артисты, певцы, композиторы, режиссеры. Каждое такое выступление превращалось, по сути, в политический митинг в поддержку Ельцина. К его услугам были артистические бригады, агитпоезда, воздушные шары и даже авиаэскадрильи (например, телеведущий Якубович передвигался по стране на аэроплане). Спонсорами этого «артистического чеса» (что особо и не скрывалось) были солидные фирмы, крупные предприятия, фонды. К примеру, выступление заезжего «есаула» Газманова на Стефановской площади столицы Коми, по некоторым сведениям, спонсировал московский «Альфа-банк», а концерты «доморощенных» коллективов, как правило, оплачивали местные предприниматели.

Ну а в день выборов улицы больших и маленьких городов и вовсе превратились в своеобразные центры развлечений. В Сыктывкаре были устроены массовые гулянья. В тот день на улицах появились ярмарки-балаганчики, народу предлагались всяческие увеселения, вплоть до шоу дрессированных собачек (на все той же Стефановской площади), а народный хор «Тулыс» в это время распевал песни аккурат под окнами здания УФСБ.

Тогда, в далеком 1996-м все это казалось еще непривычным, и политтехнологи очень гордились тем, что удалось «завести» народ. Но пройдет всего 10 лет, и уже никто не будет удивляться тому, что выборы – «всенародный праздник демократии»...

А ведь помимо концертов, шумных акций типа «Голосуй или проиграешь!» были еще и дорогостоящие социальные мероприятия, явно направленные на улучшение имиджа власти. Грубо говоря, народу раздавали деньги. Но не просто так, а под вспышки фотокамер, под восторженные комментарии журналистов... Расходы оказались столь велики, что одними только государственными средствами или «одноразовым» спонсорством было не обойтись. Требовалась система – своеобразный «предвыборный» налог, которым обложили и малый, и средний, и крупный бизнес. Предпринимателям говорили: «Жертвуйте на благое дело. Иначе придут коммунисты и все отберут». Конечно, пожертвования носили сугубо «добровольный» характер...

Лидер региональной кампании по выборам Ельцина – первый зам. Главы РК Анатолий Каракчиев – хоть и взял на время решающей предвыборной страды должностной отпуск, но ушел-то ведь не навсегда. И как же руководитель какого-нибудь предприятия, фирмы мог отказать, если Анатолий Алексеевич чего-нибудь мягко попросит? Тем более, когда за спиной Каракчиева маячила внушительная фигура Ю. Спиридонова?

Байки об этом в то время рассказывали примерно такие. Каракчиеву на заседание предвыборного штаба приносят список фирм, пожертвовавших «на святое дело». Он его просматривает: «Молодец купец Лыткин – пятьдесят миллионов целковых отстегнул. А вот купец Тютькин – только десять. Стыдно». Приглашают «на ковер» Тютькина. «У тебя проблемы есть?» – спрашивает Каракчиев. «Нет», – отвечает тот. «Так будут», – улыбается, сверкая золотой фиксой, Каракчиев. «А что надо-то?» – нервничает Тютькин. Он так нервничает, что потом ночь не спит, а наутро подгоняет к Стефановской площади две «девятки». Должны же рядовые штабисты на чем-то ездить?

Впрочем, это всего лишь народный фольклор. Как утверждали сами штабисты, «пожертвования» шли все-таки добровольно. Бывало и такое, что акулы бизнеса отказывались внести свою лепту. Но о каких-либо санкциях по отношению к ним ничего не известно...

Еще одна волна слухов возникла после победы Ельцина на выборах – стали обсуждать, кого и как наградили. А награждать местных штабистов было за что.

Штаб по поддержке Ельцина в Республике Коми превзошел сам себя. В неофициальном зачете по итогам работы он стал вторым по России, обогнав штабы ельцинистов крупнейших промышленных регионов. (Точкой отсчета в подведении итогов были выборы в Госдуму 1995 года. Тогда с большим отрывом победили жириновцы и коммунисты. Партия власти потерпела сокрушительное поражение. И тем ценнее оказалась июльская победа).

При этом следует пояснить: если бы региональный штаб потерпел хотя бы относительную неудачу и оказался в списочном хвосте триумфаторов, штабистов ожидали бы не награды, а показательная порка. Дело в том, что в центральном московском выборном штабе была нервная обстановка. Испытывая близкий к обмороку мандраж, Москва рассылала по регионам рекомендации по тактике проведения кампании. Рекомендации эти были хороши в самой Москве, где царила антикоммунистическая истерия, но в трезвой, рассудительной провинции они могли сыграть только отрицательную роль.