Боги действуют на людей,люди на богов

Лоусон и Макколи классифицировали обряды по простому признаку.

1. Боги действуют на людей (крещение, венчание, инициация). Обычно производится лишь раз в течение жизни. Эмоциональный градус повышен, в т.ч. с помощью музыки, танцев, психотропиков, пиршества/поста.

2. Люди действуют на богов (жертвоприношения, гадания, молитвы). Проводятся регулярно и обычно куда более спокойны.

Эта разница в эмоциональной насыщенности обрядов требует объяснения. Заманчиво, говорит Буайе, сказать, будто первые обряды ярче, потому что требуется убедить участников обряда, что тут присутствуют боги, которые и совершают воздействие. Во втором же случае боги "где-то там", во что легко поверить и без стимуляторов. Однако лично Буайе сомневается, что музыка, маски и даже психоделики могут усилить веру в присутствие богов рядом, и уж точно, говорит он, они не могут её создать.

Гораздо более убедительной ему кажется другая гипотеза. Шумные и яркие обряды, где боги выступают акторами, связаны с рождением, возмужанием, вступлением в брак, смертью. Это:

1) однократные, но существенные изменения социального статуса 

2) природа которых осознаётся смутно

3) но требуется, чтобы все восприняли их одновременно и одинаково.

Поэтому требуется привлечь побольше людей и воздействовать на них посильнее. Напротив, жертвоприношение и т.д. – это регулярный процесс, к коему все привыкли. К тому же часто он личный – когда отношения с богами улаживает не племя, а отдельный человек. Сообщать при этом что-то обществу не требуется.

Впрочем, Буайе признает, что всё это лишь гипотезы, т.к. экспериментальных данных не хватает.

Симптомы обсессивно-компульсивного расстройства как аналог ритуалов

Сходство между религиозными ритуалами и симптомами ОКР замечали многие. А. Фриске выделил у них следующие общие черты:

1. Действия призваны избежать загрязнения.

2. Внятной связи между характером действий и предотвращением загрязнения нет.

3. Неисполнение ритуала и отклонение от него чреваты большими бедами.

4. Действия основаны на повторении.

Тем временем механизмы ОКР уже немножко изучены. Оно связано с патологической активацией систем, которые взвешивают безопасность наших планов и выдают их эмоциональную оценку. Буайе предполагает, что те же системы могут активироваться и в религиозных обрядах. В частности, озабоченность чистотой, как и стремление выделить "особо чистый" участок пространства, несёт явный отпечаток системы защиты от заражения.

Часть 7. Религия как социальный институт

Верить без институтов

Обсуждая проблему религиозных доктрин и насилия, Буайе вновь подчеркивает, что во многих бесписьменных обществах нет:

1. Развитого учения о свойствах богов и духов, месте их обитания и т.д. Как следствие – религиозных школ, теологических трактатов и диспутов.

2. Социальной прослойки служителей богов и учителей.

3. Понятия "религии" как обособленной сферы человеческой жизни.

4. Интереса к тому, какие духи и отношения с духами есть у людей, не принадлежащих к нашему племени. Как следствие – противопоставления себя иноверцам.

Буайе описывает также ситуацию, когда люди не придают религиозным различиям большого значения. Такова ситуация на Яве. Официально население делится на мусульман, индуистов и служителей местных культов. На свадьбе требуется официально огласить свою религиозную принадлежность. На деле каждый щедро заимствует элементы остальных трех религий: мусульманин ходит в индуистские храмы и т.д. При этом нельзя сказать, что яванцы просто недостаточно знают матчасть и поэтому путаются в богах. Скорее они сознательно не хотят безоговорочно принадлежать к одной религии. История Индонезии – это история политической борьбы группировок, воздевших на знамёна упомянутые религии. Становиться под эти знамёна люди не хотят.

Шаманы vs. священники

Буайе описывает прообраз прослойки священников – специалистов по общению с духами. Даже там, где считается, что общаться с духами может любой, есть те, у кого это получается лучше. Их и зовут в трудных случаях. В иных племенах они получают за это деньги и влияние. Их способности могут быть унаследованными или приобретенными (например, при травме).

Буайе называет характерные черты таких специалистов:

1. Их силу невозможно определить по внешним признакам. У фанг это особый внутренний орган – эвур. В других случаях что-то ещё, но всегда скрытое от глаз. Бывает даже, что фанг перестают верить своему шаману, заявляя, что нет у него никакого эвура.

2. К шаманам прибегают для защиты от колдунов, но по сути они те же колдуны, поэтому к ним нет полного доверия. Те же фанг обычно обращаются к ним лишь в крайнем случае.

3. Шаман имеет авторитет в конкретной группе, живущей в конкретной местности. Из этого Буайе выводит веру, что и духи, к коим обращается шаман – местные.

4. У тех же фанг каждый шаман общается со своими духами, и у каждого свои приёмы. Не помог один – обратись к другому. Свои действия они объясняют тоже по-разному. Буайе полагает, что эти разногласия между шаманами, а также их привязанность к конкретным местам и духам мешает фанг воспринимать их как представителей одного класса.

Всё это сильно отличается от роли священнослужителей, скажем, в христианстве. У них нет изначального мистического отличия от других людей – священником может стать любой человек, прошедший специальную подготовку. Авторитет священника устанавливается "сверху" огромной организацией, а не "снизу" жителями деревни. Священники одинаковы – они вершат одни и те же обряды, дают похожие ответы.

Религия как бренд и доктрины, созданные церквями

Церкви убеждают нас, что были созданы доктринами. Буайе говорит: наоборот, доктрины были созданы церквями. Он предлагает взглянуть на религию как на рынок. Во всех цивилизациях ремесленники стремились объединиться в цех, гильдию и т.д., чтобы контролировать рынок. Буайе говорит, что обычно такой контроль устойчив, т.к. конкуренты так просто не появляются: чтобы стать башмачником, надо выучиться у другого башмачника, не то башмаки развалятся (кажется, тут упущен целый спектр возможных вариантов – Авт.). Священник же всегда имеет конкурентов в виде местных шаманов, целителей, старцев и т.д. В этой ситуации гильдия священников идет по пути превращения своей продукции в бренд, то есть услугу:

1) предоставляемую только одним поставщиком

2) единую для всех его представителей

3) легко отличимую от конкурентов по внешним признакам

и продвижения этого бренда. Буайе обращает внимание, что только для религиозной гильдии характерна упорная борьба за политическое влияние. Проигравшие в этой борьбе вырождаются в маргинальные секты.

Роль письменности

Чтобы сделать религию единообразной, как того требует бренд, нужно обеспечить единые представления у всех служителей. Этой цели и служит текст. Он не только содержит единый и связный (иначе не запомнится) рассказ о богах, но и провозглашает общие принципы (например, этические, или, скажем, всемогущество Бога). Позицию религии по широкому кругу вопросов легко вывести из этих принципов, не разыскивая в текстах готовый ответ. Это делает доктрину удобной для передачи.

Письменные религии подчёркивают авторитет текста и принижают роль устной традиции, личных практик, индивидуальных решений. Буайе говорит: фанг спросят, вылечат ли предки этого ребенка, если принести им в жертву эту свинью. Развитая религия поставит вопрос об общем правиле: какое животное при какой болезни приносить в жертву? Теоретизирование порой приводит к нерелевантным концепциям – они либо игнорируются паствой, либо искажаются ею до неузнаваемости. Иногда оно приводит и к противоречиям – и тогда, как иронично замечает Буайе, богословы апеллируют к мистической интуиции.

Также он указывает, что письменность способствует появлению разработанных доктрин уже тем, что выполняет функцию внешней памяти. 613 заповедей Торы трудно было бы хранить в устной традиции (тем не менее, случаи устного сохранения длинных текстов есть).

Воздвижение доктрины

Становление организованной религии означает искоренение многих черт, присущих архаичным культам и перечисленных в пп. 7.1 и 7.2.

Изгнание духов

Провозглашая единую доктрину в масштабах всего доступного человечества, религия не может апеллировать к местным духам – и просто упраздняет их как конкурентов.
Впрочем, это не всегда хорошо получается. Скажем, в индуизме есть деление на великих богов, которым брахманы читают молитвы на санскрите, и местных, которым молится простой люд конкретной деревни. Причём антропологи зафиксировали, что местные божества кажутся людям сильнее и важнее, а к великим они относятся даже с некоторым пренебрежением.

Упразднение чудес

Буайе, ссылаясь на Уайтхауса, отмечает, что организованные религии, стремясь кодифицировать свои теории и практики (бренд!), изгоняют из своих рядов мистические практики, откровение, ныне живущих чудотворцев. Канонизированный святой всегда был когда-то тогда, а на визиты ко всяким здравствующим старцам церковь косится неодобрительно.

Но этим церковь делает свою религию затёртой и скучной, она перестает будить религиозные чувства паствы. И тогда паства все равно идёт к сектантам, пророкам, безумцам – идёт за живым Богом, оставившим пыльные страницы и привычные ритуалы.