Социальные группы как коалиции

Буайе напоминает о результатах социальной психологии: создать чувство групповой солидарности очень легко. Разбить людей на команды, дать каждой какое-нибудь задание – и готово. Члены своей команды кажутся более привлекательными, честными и умными, чем члены чужой, а обмануть или обидеть люди предпочитают членов другой команды. Возникает также то самое ощущение, что члены двух групп различаются​ неким внутренним свойством. Это так даже тогда, когда произвольность разделения подчёркивается условиями эксперимента (у всех на глазах люди бросали жребий, к какой команде примкнуть).

Буайе предполагает (подчёркивая, что это его собственная гипотеза), что многие социальные группы, которые мы воспринимаем эссенциалистски, на самом деле являются коалициями. Держатся они на том, что, по точному бухгалтерскому счёту наших когнитивных систем, сотрудничество внутри коалиции выгоднее дезертирства. Сознанием они не воспринимаются как коалиции в силу своей стабильности: в одной и той же коалиции мы пребываем всю жизнь.

Первой из таких коалиций является род / семья. Буайе описывает ситуацию, когда явное (сознательное) эссенциалистское понимание рода конфликтует с коалиционной интуицией. Фанг встречается с родичем, живущим далеко. Представление о роде требует оказать ему услугу. Системы социального обмена против: это первое и, вероятно, последнее взаимодействие, к чему тратить ресурсы? Фанг отказывает, мотивируя это тем, что не уверен, действительно ли имел дело с родичем.

Ещё одним примером того, что за эссенцализмом стоит коалиционность, Буайе видит в расизме. Традиционно считается, что корень зла в стереотипе, будто негры чем-то принципиально отличаются от белых. Буайе, однако, говорит:

«Сиданиусу и Пратто удалось собрать достаточный массив данных, свидетельствующих о том, что гегемония строится не только на стереотипах и что они скорее следствие, чем причина. По сути, они демонстрируют, что поведение в доминирующих группах во многом отражает желание не только принадлежать к своей группе, поддерживать свой клан, но и делать это так, чтобы принижать статус другой группы. Расистские стереотипы входят в число представлений, создаваемых с целью истолковать собственную интуитивную установку, что члены других групп представляют опасность и угрожают тем преимуществам, которые обеспечивает коалиция».

Часть 5. Бог и совесть

Отношение богов и духов к нравственности

Боги и духи по отношению к нравственности могут играть три роли:

1. Законодатели. Боги указали нам, что должно, а что нет. Такое представление широко распространено даже в культурах, где нет четкого свода правил а-ля 10 заповедей.

2. Образец для подражания. Иисус, Магомед, Будда, святые и т.д.

3. Как выражается Буайе, "заинтересованная сторона". Богам и духам важно, как мы себя ведем, они этим интересуются. Возможно, хотя Буайе не говорит об этом прямо, эта роль шире роли судей, которые награждают и наказывают.

Буайе говорит, что именно роль заинтересованной стороны распространена почти всюду, и называет её преобладающей, а две другие дополнительными. И тут же ставит вопрос, почему так получается.

Возможно, говорит он, законодательной модели недостаёт конкретности. В жизни мы сталкиваемся с бесчисленным разнообразием ситуаций, и не всегда понятно, как применять к ним простые абстрактные правила. Именно поэтому в религии, как и в юриспруденции, краткие кодексы обрастают увесистыми томами толкований. Но в юриспруденции и этого не достаточно – нужна ещё фигура судьи. Не исключено, что по тем же причинам она нужна и в религии.

Конкретные же примеры, наоборот, слишком конкретны – они жёстко привязаны к обстоятельствам жизни святого/Будды/Пророка, и трудно понять, как применить этот пример к своей жизни. Но это, говорит Буайе, ответ не полный, а за более полным придется прогуляться в когнитивную этику.

Компоненты личной морали

Буайе называет следующие компоненты личной морали:

1. Этические понятия ("хорошо, плохо").

2. Этические принципы ("красть – плохо").

3. Этические суждения ("он не должен был ей лгать").

4. Этические установки. Буайе иллюстрирует их фразой "соседка забыла кошелёк, надо вернуть" – кажется, это этические суждения, примененные к себе в конкретной ситуации и формирующие намерения.

5. Этические ощущения – по поводу конкретных поступков мы испытываем какие-то этически окрашенные эмоции, от вины до благодарности.

Буайе говорит, что первичны именно ощущения, а все остальное представляет собой их обработку мышлением. В пользу этого он приводит следующие аргументы:

1. Мораль есть во всех культурах, а этические абстракции уровня "золотого правила этики" – далеко не во всех. И объяснить такие принципы людям этих культур крайне трудно, они кажутся им бессодержательным набором слов.

2. Как показали клинические исследования, социопаты не испытывают никаких затруднений с оценкой своих действий как противоречащих бытующей в обществе морали. То есть знание моральных законов ещё не мотивирует им следовать.

3. Даже свои этические суждения мы строим так, что в них отчетливо слышатся эмоции.

Он ещё забывает сказать, что мораль есть и у обезьян, у которых точно нет этических теорий – Авт.

Таким образом, этические теории и, следовательно, этический компонент религии есть лишь рационализация этических ощущений.

Всезнание и социум

Буайеобращает внимание на то, что уже четырёхлетний ребенок знает: информация не появляется в голове сама по себе. Чтобы что-то узнать, надо это увидеть, услышать об этом от другого или что-то ещё в том же духе (см. выше про эксперимент с двумя куклами). Однако богам и духам, в отличие от людей, приписывается всезнание.

Однако, когда человек говорит «боги знают всё», он имеет в виду «боги знают всё о людях». Конечно, если его прямо спросить, знает ли бог, сколько звёзд на небе и сколько песка в пустыне, он ответит «да, знает». Но сам он об этой части всезнания бога не задумывается – ему глубоко начхать на знание бога о числе песчинок. О чём он думает, говоря «боги знают всё», так это о том, что он (или кто-то другой) взял чужое, помочился в неположенном месте или ещё что-нибудь в том же духе. Одним словом, он думает о социально значимой информации.

Буайе знакомит читателя с принятым, видимо, в специальной литературе термином «стратегическая информация». Стратегическая информация – это та, которая включает наши когнитивные системы, ответственные за социальное взаимодействие. Разумеется, одна и та же информация может быть стратегической или нет в зависимости от ситуации: например, информация «Джон ел мясо» может стать стратегической, если Джон уверял, что он вегетарианец. Так вот боги и духи – это существа с неограниченным доступом к стратегической информации. Буайе утверждает, что такой доступ приписывается им во всех культурах, противореча своему же утверждению, что некоторых духов легко обмануть.

Кстати, в африканских религиях боги-демиурги не мыслятся всезнающими, в отличие от духов, поэтому роль первых в жизни человека невелика. Но когда христианским миссионерам удавалось убедить фанг, что Бог, он же бог-творец Нзаме, видит каждый их шаг, тут же возникал его культ.

Релевантность всезнания

Представление о божествах, имеющих полный доступ к стратегической информации, релевантно: нам не приходится, как в общении между собой, вычислять, кому и что может быть известно: установка "им известно всё" экономит нам ресурсы.

При этом доступ богов только к стратегической информации более релевантен, чем ко всей, т.к. слишком трудоёмко было бы просчитывать, как боги отнесутся к цвету занавесок. Я, однако, не готов согласиться. Боги порой запрещают странные вещи (есть свинину и т.п.). Кажется, информация, что еврей ел свинину, становится стратегической именно потому, что Бог этим интересуется, а не наоборот – Авт.

Буайе, похоже, полагает представление о доступе богов и духов к стратегической информации одним из важнейших критериев религии. В частности, он подчёркивает, что такого представления нет в популярном мифе об инопланетянах (также отсутствуют некоторые другие признаки религии, например, культ, хотя иные из них налицо– представление о могучих таинственных существах и т.д.).