Тогда он сказал им: «Возьмите меня и бросьте меня в море», - и море утихнет для вас, ибо я знаю, что ради меня постигла вас эта великая буря».

с этой целью: «В котором месте начавшие первые, пусть словом грешную бесят, выводят из терпенья». Проискливый человек (князек) им приправил: «Наиграетесь». Изменив облик, звучно болтал вздор. Набранные осьего гнезда братались, брались сработать. Так дрянных, негодных, оставили без внимания.. Здесь уж осьего гнезда ставшие дружками выведали: впутались в дело приказное. Спорили вкратце, сухой по природе (Папа), муракавший чуму, смертную заразу, успокаивал: «Все дело пропало, жаль, не будете». Отказали: «Невест много по свету. Ради чего? Почто?» Появились парни науськанные, обязанные повинностями, лютые, злые, сибирные начальники арестантской: «Живете для житейских услад и утех. Потому что так родит закоснелая, заматорела. Угрозой похвалялась сведущая уродина», - дали бранное прозвище корелке. «Все равно толпой, орава радивых изладит». Ставшие дружками, тешить – уразумели. Сбудется над кем? Дошли разумом, объяснявшие растолковали: «Срам, позор, унижение в глазах людей омерзительное, балаган. Дело решено, обязаны владельцам повинностями. В эту меру, этим делом не шути. Предварительно уведомим, весьма кичливую образом заставить каяться. На санях вывезут на продажу». Напевали роптавшим:

Но эти люди начали усиленно грести, чтобы пристать к земле, но не могли, потому что море все продолжало бушевать против них.

«Народ этот умом и сердцем живет в ночи, невежество, мрак духовный». С важностью и настойчивостью блюли этикет, будто дело, внешний обряд, праздники (масляная неделя): «Людина не человек, презрительное общество». Готовили последовательно, основы нравственных правил навязали, выражая условия: «Когда буде, стараться во всю мочь». Нанесло негодяев, обещали отомстить, домогаясь тешиться. Язвил смиренный: «Как обуркаются, горем достигнут цели». Подлинно сплутовал: «Наслаждайтесь вдоволь», - обольщал временным преходящим. «Оголяемой женщине повязку прижимающую волосы на голову. Телом обмирая, лишится памяти. Ендовочникам, охочим до попоек, предстоит последнее, девичья немочь причудлива, поглядывайте, куда». Лукавый смиренник (Папа) в следствии того, что еще впереди, суетился. Жрец кудесник, будто хищный зверь: «Уморить плачущую и ревущую прощелыгами». Папа вел далее и далее начатое. Подвигался вперед, делал угодное бродившим бражникам, на обиду словесно жалуясь: «Бесчестье». Бесстыжий человек глядел из подлобья, сердито, скрытно. Неистовать, озорничать, помет скота одним шевельком столкнул, гнус, обольстил временным. Зложелателя вопреки остереженью ознобило: «Согните выворотной стороной», - себе на уме старый.

14.Тогда воззвали они к Господу и сказали: «Молим Тебя, Господи, да не погибнем за душу человека сего, и да не вменишь нам кровь невинную; ибо Ты, Господи, сделал, что угодно Тебе!»

Перед тем, выразивших сомнение, в котором месте заклятие, убеждал «зиждитель порядка и законности»: «Люди слышали, говорю об очевидной улике». Распускавшие вздорные вести воды не замутили: «Оплела, обманула», – помянули, как снимала вдова платье цветное, надевала платье черное. Подвластных поднять мыслили: позор изображали в превратном виде. Толковали: «Бесить грешную», - указывали меру правдоподобия. «Просит, как бы то ни было, Папа. Понуждала женщина грудью и плечами, гадкое дело». Приняли на себя барский вид кучей: «Сама по себе в этом месте жалует несчастьем, распутная по поведению. Подвергнуть злополучию неотвязными оплеухами, наймиты определят на расправу собину, низкую душу. Ради шутки, забава, потеха служителю».

Коснеющих во грехе думкой скотской, делом дьявольским, сватали бесконечно долго.

Инородцы перекочевавшие давно, тоже раскачивали поганцев, пожелали поселить в мыслях понятия, вменили в заслугу ендовочникам хулу. Изумили вишь, уже придали внешний блеск замлевшим несколько, примкнули

Кровца

Заячья кровца, растение зверобой;

безрассудных, сумасбродных. Примешав же обещали: «Немного крови, набалуете овцу «в чужом хлеву». Царский кус, орудные тела крепкие к почве своей, усвоит в свою плоть, при телесной боли стонать будет». Охочих до попоек хитрые, проискливые люди (иезуиты), подобно звери: лютые, дикие, самодовольно обхаживали, приговаривая: «Жаль одним днем».

За чистоту нравственную – причина, начало возраженья, показал племянник вдовы, тетке по свойству, (Папе) спасавшемуся бегством: «Не ходи, убью! Я у тебя отниму охоту дурить»,- угрожал до тыкавшемуся до чего.

Вот то-то и есть: подвластными, рехнулся блаживший, намеревался, без выбору и разбору сподымя бить кучу, с селением (у берега) посчитаться. Архиерей высшего сана (Папа), алчущий, для этого отъявленным негодяям льстил. Угождая с корыстной целью соучастников в тайне просил так: «Попал в отчаянную безысходность.

И взяли Иону и бросили его в море; и утихло море от ярости своей.

Вместе возьмите его под стражу»,- которые стояли без дела до случая, согласовал пригодных, ободряя так: «Оставят без внимания осиливших. Или ты раздумал?» Подлинную цель лукаво скрыл, от него шло: овладными замыслами проникли, досаждая, спорил вкратце, заведомо солгав. «Смирился, жаль», - охами приманивал толпу: «Уморят ренегаты (вероотступники)». Отъявленные негодяи в ярости безумели. Породу забияк, товарищи по делу, окрысившись, привели к единству, соединили вместе.

И устрашились эти люди Господа великим страхом и принесли Господу жертву и дали обеты.

С умыслу придумал истязательный допрос с пристрастием. Говорил: «Стращая повторять одно и то же. Зубоскалить, насмехаться, издеваться, глумиться осмеяв». Нанесло корчивших из себя итальянцев, подражавших им в обычаях. За порядок внешних обрядов, принятой условно, ломливой вежливостью, с важностью и настойчивостью блюли этикет, будто дело. Даже всем обществом: «Папа слову верен», - намеренье воспевали, отзывались с похвалою, заявляли кичливо радостными криками. Человеку с грыжею (Папе) чудилось, грезилось: «Боятся». Условился, сговорился счесться, Папа, заставил орудиями тел, торчками, гарцевать: «Наделяйте, родит. Бездушным буде лакомство». «Готовил варево» осерчавший до безумия, обмысливал позор: «Пора настала не щадить. Упрямая баба пуще ртачливой кобылы». Небывалый случай, поганцами устранить обычаев не менявшую.

«Данным словом приняла на себя обязанность, долг произвольный. С нами Бог, похотью властвовать надо», 

Глава 2.