I. Переход ри первобытнообщинного способа производства к рабовладельческому

Этот переход, совершался постепенно, медленно и занимает гигантское время. Рабовладельческая формация вырастает из самых недр первобытно-общинной, и глаз не может проникнуть до какой-нибудь определенной исходной точки — начало нового теряется в глубинах старого. И обратно, когда налицо уже несомненные черты классово-антагонистического строя, рабовладельческое общество несет с собой колоссальный груз первобытнообщинных порядков и в первую очередь — общину со всеми формами общинной организации жизни. Рабовладельческий способ производства с ног до головы облечен в костюм предшествующего, хотя и является его отрицанием.

Они потому так глубоко входят друг в друга, что между ними не лежит взрыв — революция, хотя бы и в самом широком смысле долгой, затяжной "эпохи социальной революции". Здесь можно говорить о революции лишь в общефилософском смысле решающего качественного преобразования, что же касается социальной резолюции, она всегда неотделима от предшествующего антагонизма в обществе, всегда является кульминацией предшествовавшей классовой борьбы. Иначе говоря, революция в истории есть необходимее следствие антагонизма, антагонизм - необходимая причина революции.

Своеобразие перехода от первобытнообщинной формации к рабовладельческой состоит в том, что это был переход от неантагонистической формы общественного развития к антагонистической. Последняя, как мы уже знаем, сама имеет три последовательных формы, "три фор(1/2)мы рабства", по выражению Энгельса, из которых рабовладельческий строй является перовой. Соответственно этой особенности своего происхождения рабовладельческий способ производства как эмпирически, так и логически проходит три ступени развития.

а) Патриархальное, или домашнее рабство. Оно уже широко известно в эпоху варварства и особенно развито на последней eго стадии, однако существует и подчас играет значительную роль даже в эпоху развитого рабовладения на периферии и в порах крупных государств древности, С одной стороны, это явление еще лежит внутри первобытно-общинной формации, поскольку оно не означает антагонизма в строении общества. С другой стороны, эта примесь в первобытнообщинных порядках все же есть рабство, т.е. в принципе отрицает их. Когда развивается работорговля, купцы проникают в соответствующую среду и по крупицам собирают здесь партии рабов. Если, при патриархальном рабстве существует усыновление paбoв, то существует и продажа в рабство своих детей. Коренная особенность рабства на данной стадии состоит не столько в том, что рабам поручают наиболее тягостные виды труда, сколько в том, что хозяева все-таки тоже трудятся. Такие рабы являются собственностью родовой общины или большой семьи, но в то же время они - богатство, присвоение которого в высокой степени способствует росту имущественной дифференциации.

б) Рабство в древнейших государствах Азии, Африки, Америки. Это уже общества антагонистические, их пронизывают отношения эксплуатации, господствующий класс освобожден от физического труда. Но община и общинные порядки играют еще огромную роль, выступают как бы на первый план в строении этих обществ. Последние представляют некий сплав, и только анализ вскрывает до какой степени отношения эксплуатации подсинили себе чуждую им, но упорно сохраняющуюся первобытнообщинную субстанцию.

(2/3)

б) Античная греко-римская рабовладельческая система. Здесь общинная форма уже далеко отступила не задний план, в нее облечен теперь преимущественно господствующий класс (государственно-городская община — полис), но и среди рассыпавшихся из общинных обручей мелких крестьянских хозяйств, как и ремесленных, сохраняются существенные пережитки общинных связей. На авансцене теперь — антагонизм рабовладельцев и рабов. Понятие антагонизм при этом не означает упрощения сложной хозяйственной и правовой структуры, сведения ее всего лишь к двум общественным группам, — оно означает лишь, что все остальные слои находится как бы в магнитном поле между этими двумя противоположными полюсами, наличие, единство и борьба которых в конечном счете определяют динамику, судьбу этого общества. Переход к этой третьей ступени совершился через подобие революции: через запрещение долгового рабства в результата борьбы народа — в Греции а VI веке до н.э., в Риме в IV в. до н.э. Такова была диалектика развития антагонизма: это была относительная победа низов в борьбе против рабства, своего рода поражение рабовладельческого строя, но такое, из которого он вышел на путь к высшему и самому полному раскрытию заложенных в нем исторических возможностей. Граждане государства образовали политическую общину, члены которой а принципе не могли быть обращены в рабство, зато они стали народами-коршунами, захватывавшими кругом и земли, и людей. Рабство достигло полного расцвета, но это же было и путем к новой, уже непоправимой катастрофе.