Апроприация и экспроприация продуктов труда

Раз добровольное отчуждение продуктов труда трансформировалось в их скопление, следующим логическим шагом вступает (12/13) присвоение и захват накопленного.

Внутри общины, а также семьи или пламени это выражается в тенденции к фактическому присвоению запасов, богатств лицами, как бы олицетворяющими данную общность, старейшинами, вождями, колдунами. Из хранителей запасов они, не допуская других, превращаются в распорядителей, следовательно, в собственников.

Более наглядно и обнаженно возникновение присвоения богатства, этой антитезы, этой противоположности добровольному отчуждению, выражалось во взаимных насильственных захватах наличных запасов. Вторжения, особенно в целях угона скота, становятся все более характерными явлениями вместе с экономическим развитием первобытного общества. Захват всяческой утвари, как правило, не представлял интереса, поскольку, как сказано выше, она оформлена специфично для данной этнокультурной среды и не пригодна вне ее пределов. Поэтому захватнический набег порождает лишь порчу всего этого, всемерное разорение соседа. Напротив, скот и все иные этнически неспецифичные воплощения богатства присваивалась в результате набегов.

Ф. Энгельс писал, что война и организация для войны становятся «регулярными функциями народной жизни. Богатства соседей возбуждают жадность народов, у которых приобретение богатства оказывается уже одной из важнейших жизненных целей. Они варвары: грабеж им кажется более легким и даже более почетным, чем созидательный труд»[2]. В связи с этим в эпоху варварства наблюдается развитие военного дела и вооружения, подчас выделения слоя воинов (13/14) или вообще перенесение производительного труда в основном на женщин, в то время как мужчины специализируется преимущественно на войне и захвате добычи.

Насильственно захваченные богатства расшатывают коллективную собственность внутри рода и племени: они присваиваются воинами, в особенности же военными предводителями и жрецами.

К важнейшим видам военной добычи на последней стадии варвараства принадлежали уже и люди. В первую очередь уводили в плен детей и женщин, как легча поддававшихся ассимиляции в новой среде. Но если внутри первобытных общностей старейшины и вожди могли апроприировать людей лишь в форме многоженства (и соответственно многодетности), то насильственная экспроприация понемногу распространялась и на мужчин. Если сначала военнопленных умерщвляли, в том числе для жертвоприношений, то позже производительность их труда уже оправдывала сохранение их для участии в производстве. Долгое время, согласно формам первобытнообщинного быта, их просто как бы усыновляли, включая в число членов рода или большой семьи.

Обмен

Если дарение благ назвать тезисом, а их захват — антитезисом, то обмен — это синтез: это отчуждение при условии одновременного присвоения; присвоение и не дара, и ни добычи, а возмещения.

В зачаточной форме обмен восходит к такой же седой древности, как и противоположность добровольного отчуждения и насильственного присвоения; его истоки теряются в доисторическом прошлом. (14/15) Но соответственно указанному его происхождению, теоретически и исторически выделяются две основные формы и в то же время ступени обмена в первобытном обществе. Первая форма — это скорое, пара взаимных дарений, чем количественная компенсация. Сюда относятся взаимное приглашение в гости, взаимное угощение, обычаи отдарка после подарка. Даже если два эти акта сближаются во времени или одновременны, они и принципе не требуют соизмерения взаимно отчуждаемых благ. Пропорции затраченного на них труда могут быть совершенно случайными. Сопоставляется в сущности добрая воли обменивающихся партнеров, ведется скорее счет актов, чем объектов.

Вторая форма — это, напротив, два присвоения, кик бы два мирных «захвата» друг у друга. Вместо применения оружия взятые блага компенсируется другими. В этом случае каждая сторона стремится отдать как можно меньше. Возникает необходимость количественного соизмерения благ. Отсюда — необходимость приравнивать их к чему-то третьему. Это третье благо прежде всего должно обладать свойством счетности, т.е. одинаковостью единиц или близким сходством, следовательно взаимозаменимостью единиц. Такому условию удовлетворяли ракушки, бусины, отливки из металла, но в особенности скот. Конечно, каждый из обменивавшихся предметов приравнивался к этой третьей величине, этому измерителю совершенно случайно, скорее по той или иной традиции, и свою очередь более всего учитывавшей трудность добывания или накопления таких предметов-измерителей.

Обмен в первобытном обществе развивался не внутри общин, а между ними. Как взаимные приглашения и визиты или обмены дарами, так и вооруженные схватки, редуцированный до мирных сделок, имели место между родами, между племенами, нередко даже на их территориальных границах. В осуществлении и развитии таких актов главная роль опять-таки принадлежала старейшинам и вождям.

(15/16)

Обмен в первобытном обществе содействовал двум важным процессам. С одной стороны, взаимной диффузии культур, размыванию их различий и образованию более широких этнокультурных общностей — не только племен, но и народностей. С другой стороны, — связыванию их между собою посредством разделения труда, хозяйственной специализации. В том числе величайшее значение имело длительно развивающееся и достигшее высокой степени разделение труда между пастушеско-скотоводческими и земледельческими племенами, которые не могли бы вполне удовлетворять свои жизненные потребности друг без друга.

Воспроизводство

Разделение труда возникло не в указанной форме межплеменной или межобщинной хозяйственной специализации и обмена. Оно складывается внутри общины. Более ранние формы внутриобщинного и внутрисемейного разделения труда связаны с полом и возрастом: за женщинами закреплены одни хозяйственные функции, за мужчинами — другие, за подростками — третьи. Об этом свидетельствуют даже древнейшие археологические данные. Поздняя община как родовая, так и соседская рисует картину целого ансамбля закрепленных за разными ее членами профессий, в том числе часть общинников является ремесленниками — гончарами, кузнецами и т.д. Иное дело разделение труда внутри большой, а в последствии и малой земледельческой семьи. Здесь оно носит преимущественно сезонный характер, т.е. каждый член семьи, от мала до велика, в той или иной мере владеет навыками всех сельскохозяйственных и подсобных работ, но их рабочие силы перераспределяются в меру хозяйственной надобности.

(16/17)

С того времени, как возникает производство, в нем различимы две сферы: производство средств потребления и производство средств производства. Уже при охотничьем или рыболовецком хозяйстве вторая сфера определяет продуктивность, успешность, производительность труда. Например, рыболовство далеко не является просто присвоением готового продукта природы, поскольку зависит от изготовления острог, крючков, вершей, сетей. Распределение труда между первой и второй сферами всегда представляло важную сторону хозяйствования.

Другой не минее важной задачей являлось обеспечение условий для возобновления хозяйственного цикла. Это значат, что должны были быть сохранены семенное зерно, скот, необходимый сельскохозяйственный инвентарь, все то, без чего невозможно было бы начать новый сельскохозяйственный год. Тем более эти условия необходимы при намерении начать его в расширенном объеме. Тем самым совокупный продукт производства может быть разделен на предназначенный для потребления и для воспроизводства. К затратам воспроизводства относятся также выращивание и трудовое обучение нового поколения т.е. воспроизводство рабочей силы.

Следует ли называть ту часть совокупного продукта труда, которая идет в первобытном обществе на нужды воспроизводства, прибавочным продуктом? Экономисты употребляют этот термин в разном смысле, в том числе подчас называют прибавочным продуктом ту часть совокупного продукта, которая идет на расширение производств, хотя бы и в обществе, где нет эксплуатации. Все же основное его значение — выражать отношения эксплуатации. Руководством в этом вопросе должна служить формулировка К. Маркса, что в социалистическом обществе расходы на воспроизводство вообще (17/18) являются столь же необходимыми, как и расходы на потребление и что, следовательно, весь общественный труд является здесь необходимым трудом[3]. В таком случае применение категории прибавочный труд ограничено лишь классово-антагонистическими способами производства. Соответственно, она не применима к первобытнообщинному способу производства, где весь труд и весь продукт труда является необходимым.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ • РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКИЙ СПОСОБ ПРОИЗВОДСТВА