Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Д) Правоотношения из договора перевода долга и согласия кредитора




Правоотношения, возникающие из договора перевода долга, в русской цивилистической литературе никем, насколько нам известно, специально не изучались. Рассмотрению подвергались лишь отдельные их аспекты, а именно - вопрос о возражениях, которые новый должник имеет право противопоставлять кредитору. Наше изложение проблемы мы будем производить по порядку, аналогичному принятому в параграфе о сингулярной сукцессии.

Перевод долга порождает правоотношения лишь одного типа (1) - правоотношения между должниками - старым и новым, т.е. не более, как отношения между самими участниками договора. Одностороннее согласие кредитора (2) прекращает правоотношения его с первоначальным должником и (3) влечет возникновение правоотношений между собой и новым должником. Рассмотрим эти группы правоотношений.

Содержание договора перевода долга между его участниками (т.е. в части, не влияющей на правовое положение кредитора) законодательством никак не регламентируется. Пока кредитор не согласился на перевод долга, договор не может произвести своего главного, намеченного сторонами последствия - замены должника: участниками обязательственных отношений, долг из которых являлся предметом договора, продолжают оставаться переводитель и кредитор. Вместе с тем и до выражения кредиторского согласия договор перевода долга, будучи распорядительной сделкой, вне всякого сомнения, производит целый ряд правовых последствий.

Во-первых, им неизбежно, во всяком случае, рождаются два секундарных правоотношения. Содержанием первого является, с одной стороны, состояние ожидания или расчета переводителя, а с другой - состояние связанности принимателя перспективой перевода долга. С изъявлением кредиторского согласия на такой перевод переводитель превращается в прежнего должника (т.е. в лицо, постороннее обязательству), а приниматель - в нового (т.е. из постороннего обязательству лица становится его участником). Это, стало быть, секундарное правоотношение переводителя с принимателем. В другом секундарном правоотношении будет участвовать, с одной стороны, кредитор, а с другой - переводитель и приниматель, т.е. с одной из его сторон будет связано явление множественности лиц. Его содержанием будет, с одной стороны, возможность кредитора совершить одностороннюю распорядительную сделку (дать согласие на замену должника), а с другой - состояние связанности переводителя и принимателя такой возможностью. Подчеркиваем, что возникновение двух описанных секундарных правоотношений - неизбежное последствие всякого договора перевода долга, не предваренного кредиторским согласием. В том или другом конкретном случае договор может быть осложнен и другими правоотношениями, но два описанных секундарных правоотношения будут в наличии всегда.

Во-вторых, договором перевода долга могут порождаться также обязательственные правоотношения между переводителем и принимателем. Какие именно - будет зависеть от случая. Так, например, приниматель может обязаться перед переводителем произвести исполнение кредитору (кредитор таким образом получит предложение исполнения обязательства не от старого должника, а от третьего лица, каковое он обязан принять, естественно, под ответственность и риски должника), либо обязаться снабдить переводителя средствами, необходимыми для производства такого исполнения (в этом случае исполнение будет производить сам, хотя и, выходит, за счет принимателя). Такие обязанности лежат на принимателе, но обязанности это - лишь перед переводителем, а не перед кредитором. Ссылаться на наличие такой обязанности и требовать ее исполнения вправе, стало быть, только переводитель, но не кредитор.

В-третьих, договор перевода долга может быть заключен в пользу третьего лица - кредитора. В этом случае он вызовет возникновение еще одного (третьего!) секундарного правоотношения, в силу которого у кредитора появится возможность своим односторонним волеизъявлением вовлечь в обязательство принимателя не вместо существующего должника, а наряду с ним в качестве содолжника (долевого или солидарного, в зависимости от того, как договорились) либо возможность своим односторонним волеизъявлением установить новое обязательство (с участием принимателя), но опять-таки не вместо прежнего, а параллельно с ним (в качестве самостоятельного ли или субсидиарного - это опять же вопрос договоренности сторон). Подобные возможности кредитора обеспечиваются состоянием связанности переводителя и принимателя - лиц, участвующих на другой стороне секундарного правоотношения. Использование кредитором предоставленной ему возможности либо изменит субъектный состав обязательства, либо вызовет возникновение нового обязательства; так или иначе, но кредитор получит право требовать исполнения не только от переводителя (первоначального должника), но и от названного в договоре его контрагента - принимателя (бывшего прежде лицом, посторонним обязательству, но теперь ставшему должником).

В договоре титулированного перевода долга неизбежной принадлежностью будет условие об эквиваленте, предоставляемом переводителем принимателю. Это значит, что из такого договора возникнет обязательство по предоставлению переводителем принимателю предусмотренного договором эквивалента. Подчеркиваем, что указание в договоре на содержание данной обязанности и на предмет, предоставляемые в качестве эквивалента, не делает данный договор каузальным. Данное указание делает договор титулированным, т.е. несколько облегчает правовое положение переводителя в том смысле, что последнему не нужно доказывать, какое именно обстоятельство выполняет в данном договоре роль эквивалента.

В договорах перевода долгов титулированных causa donandi (договорах принятия на себя чужого долга, освобождения от обязанности за свой счет без вознаграждения - ст. 576 ГК) переводитель должен считаться связанным перспективой возврата дара (т.е. перспективой отмены состоявшегося перевода долга) в случаях, предусмотренных статьей 578 ГК, т.е. при наличии оснований для отмены дарения. Перед нами - еще одно секундарное правоотношение, второй стороной которого является приниматель, которому принадлежит возможность совершения односторонних действий, направленных на отмену дарения. Разумеется, существование этого правоотношения прекращается немедленно по выражению кредитором согласия на перевод долга.

Откуда возьмется кредиторское согласие на замену должника? Кто должен оповещать кредитора о заключенном договоре перевода долга и возникшей у него возможности заменить должника? Исходя из принципа заинтересованности такую обязанность следовало бы возложить на переводителя (первоначального должника): именно он заинтересован в том, чтобы кредитор поскорее дал согласие на перевод долга и тем самым освободил бы его от обязательства. Но теоретически можно представить и ситуации, когда в скорейшем оповещении кредитора о состоявшемся переводе долга заинтересован гораздо сильнее новый должник, а не переводитель. Это - случаи титулированного перевода долга с состоявшейся передачей эквивалента, а также случаи безвозмездного освобождения от долга за счет принимателя. Поэтому предписание об обязанности переводителя уведомлять кредитора о состоявшемся переводе долга может быть выставлено только как общее правило, из которого нередко на практике могут делаться исключения.

С выражением кредитором согласия на замену должника связываются следующие юридические последствия.

Переводитель (старый должник) становится в положение постороннего обязательству лица. Он более ни к чему не обязан перед кредитором; с него нельзя потребовать исполнения обязательства; его действия по такому исполнению будут рассматриваться кредитором как действия третьего лица, на которого должником возложено исполнение; его действия не могут более влиять на содержание и судьбу обязательства, в частности, не могут приводить к возникновению новых возражений. Подобно тому, как цеденту следует помнить, что с момента совершения договора сингулярной сукцессии он утрачивает статус кредитора, и воздерживаться от повторной уступки данного требования, также и в случае с переводом долга - переводителю надлежит считаться с совершенным им переводом долга.

Другой обязанностью, порождаемой, по общему правилу, всяким договором перевода долга для старого должника, является его обязанность сообщить новому должнику сведения и передать документы, которые могут стать основаниями для возражений последнего против заявления ему требования кредитора. Поскольку законодательством не установлен срок исполнения данной обязанности, не определены категории сведений, подлежащих сообщению, и состав документов, подлежащих передаче, целесообразно оговаривать данные условия в договоре*(357).

Обязан ли переводитель сообщать принимателю долга сведения о новых возражениях к кредитору, т.е. о возражениях, возникших после совершения договора перевода долга, но до выражения кредитором своего согласия на замену должника? Ответ на этот вопрос зависит от того, признаем ли мы такие возражения со стороны нового должника допустимыми, или нет: если признаем, то естественно было бы обязать старого должника сообщить эти возражения новому; если нет, то и обязанности такой не нужно. Ниже, при разборе правоотношений между новым должником и кредитором, мы специально остановимся на этой проблеме.

Договор перевода долга, обеспеченного залогом имущества переводителя, возлагает также на этого последнего обязанность обеспечивать этим же залогом обязательство нового должника, если иного не будет предусмотрено договором перевода долга*(358). Основание этого принципа коренится в предположении о добросовестном поведении сторон - участников договора перевода долга по отношению к кредитору. Данное предположение имеет между прочими и то частное проявление, что происходящий перевод долга нужно считать делаемым на такого должника, кредитоспособность которого не меньше, чем кредитоспособность старого. Но если это так, то нет никаких оснований слагать с залогодателя принятое им на себя залоговое бремя: если он соглашался обеспечить залогом собственный долг, то почему бы ему не обеспечить тем же залогом долг лица, ничуть не менее кредитоспособного, чем он сам? Иначе подходит к этому вопросу действующее законодательство: согласно ст. 356 ГК перевод долга по общему правилу прекращает обеспечивающий его залог, если только залогодатель не дал кредитору согласия отвечать за нового должника. Как видим, здесь не сделано различия между двумя ситуациями - обеспечением переведенного долга залогом имущества переводителя (старого должника) и третьего (постороннего обязательству) лица. В первом случае правило ст. 356 невольно поощряет к переводу долгов на заведомо некредитоспособных лиц. Не безусловно верно оно и во втором случае: так, оно явно несправедливо по отношению к кредитору тогда, когда переводится долг, ранее обеспеченный залогом имущества третьего лица, на это самое третье лицо (когда залогодатель становится еще и должником по обеспеченному им обязательству)*(359).

Рассмотрим обязанности нового должника (принимателя, делегата) перед старым (переводителем, делегантом).

ГК, как и в случае с обязанностями цессионария и переводителя, прямо не говорит ни об одной из обязанностей нового должника (принимателя, делегата) - лица, принявшего на себя чужой долг. Как в первых двух случаях это обстоятельство вовсе не означало отсутствие таких обязанностей, так и в случае с новым должником по договору перевода долга у последнего возникает, по меньшей мере, одна обязанность перед старым должником. Мы имеем в виду обязанность нового должника произвести удовлетворение кредитора либо снабдить переводителя средствами, необходимыми для такого удовлетворения. Обычно на эту обязанность редко обращают внимание, считая ее обязанностью нового должника перед кредитором, а не перед переводителем. Это ошибка, ибо обязанность, возникающая для принимателя из договора перевода долга не тождественна обязанности, возникающей из сложного юридического состава - указанного договора и акта согласия кредитора. Обязанность произвести исполнение кредитору (снабдить переводителя средствами для такого исполнения) возникает у нового должника с момента заключения договора. Подчеркиваем, что в это время, т.е. когда кредитор еще не принял решение о согласии или несогласии на перевод, это не может быть обязанностью ни перед кем, кроме как перед переводителем, ибо отношений с кредитором у нового должника просто нет.

Более того, кредитор вообще может не согласиться на перевод долга. Не нужно думать, что в этом случае прекращается и сам договор перевода долга, нет. Он сохраняется и никуда не исчезает, что позволяет переводителю обратиться с иском к принимателю о производстве исполнения (за его, переводителя, счет, соответственного титулу заключенного договора), третьему лицу (кредитору).

Вторая обязанность нового должника актуальна только для договоров перевода долгов, обеспеченных залогом имущества потенциального нового должника. М.М. Агарков совершенно верно отмечает, что новый должник, обеспечивавший залогом своего имущества исполнение обязательств третьего лица (переводителя), не может отказаться от продолжения залога. Соображение здесь очень простое: если уж ты брался обеспечивать залогом чужой долг, то просто было бы грешно не обеспечивать таким же образом однотипный собственный долг.

Теперь рассмотрим вопрос о правоотношениях, зависящих от наличия (отсутствия) согласия и несогласия кредитора на перевод долга.

В случае, если кредитор выражает свое несогласие с переводом долга, то, в силу того, что такое выражение воли является односторонней сделкой, нуждающейся лишь в восприятии адресатами, но не в ее принятии, замены должника после этого произойти уже не может. Несогласие не может быть и односторонне взято кредитором назад - для этого нужно согласие, как минимум, нового должника (и тогда перед нами появится иная сделка для перевода долга - договор интерцессии).

Согласие кредитора на перевод долга влечет наибольшее число самых интересных юридических последствий, а именно: (а) прекращение обязательственного отношения кредитора со старым должником; (б) возникновение нового обязательственного отношения - отношения кредитора с новым должником и (в) определенное влияние на правоотношения, сопутствующие прекращенным и зависимые от них (акцессорные правоотношения). Рассмотрим содержание правоотношений кредитора с новым должником, а также вопрос о том, как согласие кредитора на перевод долга трансформирует правоотношения, сопутствующие переведенному долговому.

Содержание нового долгового правоотношения между новым должником и кредитором должно быть целиком тождественно содержанию правоотношения прекратившегося. Иначе нельзя было бы говорить о переводе долга. С одной стороны, новый должник не может находиться в положении худшем, чем положение переводителя, а с другой, его положение не может быть и лучше положения последнего. Исходя из этой точки зрения выводят правила о том, что как новый должник, так и кредитор обязаны считаться с объемом и качеством переведенного долга в том его виде, в котором долг лежал на первоначальном должнике.

Самый важный аспект данного правила сформулирован в ст. 392 ГК, согласно которой "новый должник вправе выдвигать против требования кредитора возражения, основанные на отношениях между кредитором и первоначальным должником". Действительно, запретить ссылаться на такие возражения невозможно, не "убив" при этом саму конструкцию перевода долга как одного из частных случаев отношений правопреемства*(360). Однако статья не указывает, каким моментом времени ограничивается состав возражений - моментом заключения договора о переводе долга или моментом дачи кредитором согласия на замену должника. М.М. Агарков приходит ко второму выводу, который, как нам представляется, следует признать правильным*(361). К его рассуждениям нам остается добавить только одно соображение, касающееся того, что моментом, обрывающим череду возражений старого должника к кредитору, должен признаваться момент прекращения обязательственных правоотношений между этими лицами. Действительно, одно лишь заключение договора перевода долга не оказывает никакого влияния на правовое положение нового должника по отношению к кредитору - для кредитора в интересующем нас обязательстве он по-прежнему постороннее лицо. Заявление требования к этому лицу означает стремление кредитора создать наряду с имеющимся также и нового должника в прежнем (содолжника) или новом обязательстве. Кредитор оказывается участником двух различных правоотношений, что позволяет каждому из них противопоставлять кредитору только такие возражения, которые коренятся в отношениях с его участием. Но дача кредитором согласия на перевод долга прекращает оба правоотношения и создает вместо них одно новое с идентичным содержанием, но иным субъектом. Это означает, что все те возражения, которые возникли у старого должника к кредитору в период между заключением договора о переводе долга и фактом самого перевода с заменой должника, должны стать элементом вновь возникшего правового отношения.

Вправе ли новый должник (приниматель долга) выдвигать против кредитора по договору перевода долга возражения, которые основаны на его отношениях к прежнему должнику (переводителю)? Молчание российского законодательства по данному вопросу на фоне нормы ст. 392 ГК создает впечатление о том, что заявление таких возражений недопустимо. Прямое предписание именно такого содержания имеется в п. 2 § 417 Германского гражданского уложения: "Лицо, принявшее на себя долг, не может выдвигать возражений против кредитора, основываясь на таком правоотношении между ним и первоначальным должником, которое положено в основание перевода долга". М.М. Агаркову такая постановка вопроса представляется не только правильной, но и единственно возможной, вытекающей из самого понятия перевода долга*(362).

Позволим себе не согласиться с подобным решением вопроса. Кредитору достоверно известно о существовании (или намерении заключить) договора перевода долга. Дача согласия кредитором на замену должника означает дачу его под условием, что такая замена произойдет именно на основании вполне определенного договора перевода долга. Именно о таком согласии, во всяком случае, его спрашивают участники этого договора, именно на такое согласие они рассчитывают. Если по какой-то причине основание для замены должника отпало (например, договор перевода долга признан недействительным или новый должник не получил от старого того, на что он рассчитывал), то следствием этого должно стать и прекращение правоотношения, условием существования которого является наличие договора перевода долга. Кредитору достоверно известно о содержании договора перевода долга. Соглашаясь на замену должника именно по такому основанию, он принимает на себя не только благо, но и бремя, в частности - бремя несения рисков обладания правом требования. Отпадение основания права требования является фактом, прекращающим и само требование*(363). Можно сказать и более общо: прекращение обязанности по договору в пользу третьего лица перед самим кредитором (обязанности нового должника перед первоначальным) по производству исполнения третьему лицу (кредитору) должно влечь также и прекращение идентичной обязанности перед этим третьим лицом (кредитором).

Постановления, подобного ст. 384 ГК в части перехода к новому кредитору прав, обеспечивающих исполнение обязательства, а также и других прав, связанных с требованием, но сформулированного применительно к переводу долга, законодательство не содержит. Переходят ли долги по акцессорным обязательствам автоматически, или на это необходим специальный акт? В отношении долга по процентам, а также санкциям, следует признать, что коль скоро в договоре о переводе долга прямо не обусловлено иного, долги по этим обязательствам должны считаться также переведенными. Вопрос же о судьбе обязательств, обеспечивающих исполнение основного обязательства, в частности, поручительства за переводителя и залога имущества третьего лица по обязательствам переводителя, решается неоднозначно. М.М. Агарков считает, что коль скоро поручитель и залогодатель преследовали целью обеспечение исполнения обязательств определенного должника, а с согласием кредитора на перевод обязательства именно этого определенного должника прекратились, есть основания считать прекращенными и все обеспечительные обязательства третьих лиц, если только они сами не проявят готовности обеспечивать исполнение новых обязательств (новым должником)*(364). Подчеркиваем, что в обоих случаях речь идет об обеспечительных обязательствах именно третьих лиц, т.е. лиц, вообще не участвующих в обязательственных правоотношениях, являющихся предметом перевода. Залоговое обязательство как старого, так и нового должников с переводом долга должно сохраняться, а поручительство принимателя за переводителя с дачей кредитором согласия на перевод долга должно прекращаться совпадением должника и кредитора в одном лице. Как уже говорилось, действующий российский ГК подходит к вопросу более упрощенно. Не выделяя из числа залогодателей "третьих лиц", его ст. 356 устанавливает, что "с переводом на другое лицо долга по обязательству, обеспеченному залогом, залог прекращается, если залогодатель не дал кредитору согласия отвечать за нового должника". То же и в отношении поручительства - п. 2 ст. 367 установлено, что "поручительство прекращается с переводом на другое лицо долга по обеспеченному поручительством обязательству, если поручитель не дал кредитору согласия отвечать за нового должника". И если последняя норма никаких возражений не вызывает, то предписания, касающиеся судьбы залогового обязательства при переводе долга явно нуждаются в пересмотре. Согласие поручителя или залогодателя отвечать за нового должника есть односторонняя сделка, а, следовательно, на нее распространяются все те положения и выводы, которые применимы для кредиторского согласия на замену должника. Для действительности этой сделки достаточно ее восприятия любой из сторон договора о переводе долга, после чего согласие уже не может быть отозвано; она может быть совершена во всякой форме (письменной, устной или конклюдентными действиями)*(365).

Поручитель и залогодатель должны давать свое согласие отвечать за нового должника только по запросу кредитора - единственного, заинтересованного в этом лица; ему же поручитель и залогодатель должны адресовать свои согласия (п. 2 и 4 ст. 339, ст. 362 ГК). Получение согласия любым из должников в ситуации, когда такое согласие не получено кредитором, не имеет юридического значения. Тем более, не имеет юридического значения согласие залогодателя или поручителя, полученное кредитором не от них непосредственно, а от третьих лиц, не имеющих специальных полномочий на его передачу кредитору, или, тем паче, от кого-либо из должников.

Имея в виду предписания нашего гражданского законодательства о том, что основанием возникновения поручительства и залога является только договор, но не односторонняя сделка (п. 3 ст. 334, п. 1 ст. 341 и ст. 361 ГК), на первый взгляд, следует усомниться в справедливости вывода о том, что обязательство нового должника может быть обеспечено залогом и поручительством, возникшими из односторонних сделок. Также в свете предписаний российского ГК о необходимости заключения договоров залога и поручительства только в письменной форме под страхом недействительности (п. 2 и 4 ст. 339, ст. 362) казалось бы логичным заключение о том, что и согласие отвечать за нового должника также должно быть сделано только в письменной форме под страхом недействительности. В действительности в соблюдении данных требований нет необходимости, поскольку в самом ГК имеются на этот счет специальные нормы, наделяющие особым юридическим значением именно адресованное кредитору одностороннее согласие поручителя (п. 2 ст. 367 ГК) или залогодателя (ст. 356 ГК) отвечать за нового должника, не связывая кредитора необходимостью соблюдения какой-либо его особенной формы.

Очень важным является вопрос о том моменте времени, когда может быть сделано согласие поручителя или залогодателя отвечать за нового должника. Совершенно очевидно, что оно не может быть сделано после замены должника, ибо замена должника прекращает ранее существовавшее обязательство с участием переводителя, а значит, и все дополнительные к нему обязательства, в том числе обязательства залогодателей - третьих лиц и поручителей. Следовательно, их согласие должно быть сделано до замены должника, а именно: (а) до или после предварительного согласия кредитора, но до вступления в силу договора перевода долга, либо (б) до или после вступления в силу договора перевода долга, но во всяком случае до согласия (одобрения) кредитора. К такому же выводу, но только в несколько иной форме приходит М.М. Агарков, утверждая, что согласие поручителя или залогодателя отвечать за нового должника должно быть сделано до момента перевода долга (замены должника), если только (1) договор перевода долга между кредитором и третьим лицом*(366) или (2) договор перевода долга между двумя должниками, основанный на предварительном согласии кредитора, либо (3) последующее согласие кредитора на перевод долга не совершены под отлагательным условием дачи указанного согласия поручителя или залогодателя*(367).

Осталось рассмотреть всего один вопрос: может ли новый должник воспользоваться встречным требованием переводителя к кредитору и предъявить его к зачету? Ответ очевиден: "Конечно же, нет, ибо такой "зачет" в действительности означал бы распоряжение чужим имущественным правом без согласия на это его обладателя". Но даже если такое согласие будет получено, зачета все равно состояться не может, ибо предлагаемое к зачету требование не будет встречным. Оно станет таковым только тогда, когда будет принадлежать новому должнику, т.е. будет приобретено им (например, по договору цессии).

 

Соотношение перевода долга со смежными юридическими отношениями (пассивная делегация, интерцессия, принятие на себя чужого долга, действие в чужом интересе без поручения, возложение исполнения на третье лицо (перепоручение исполнения))

 










Последнее изменение этой страницы: 2018-04-12; просмотров: 567.

stydopedya.ru не претендует на авторское право материалов, которые вылажены, но предоставляет бесплатный доступ к ним. В случае нарушения авторского права или персональных данных напишите сюда...