Б) О роли отношений покрытия

Обращает на себя внимание, что в рассуждениях А.С. Кривцова о влиянии отношений покрытия на действительность делегационного обещания явно упущен вопрос о случае недобросовестности делегатария. Излагая взгляды ученого по этому вопросу, мы указали, что "даже зная об отсутствии или дефекте отношений покрытия делегатарий тем не менее может претендовать на реализацию своего права требования, ибо возможность оказания делегатом делеганту кредита сохраняется всегда. Имея на руках документ с чистым делегационным обещанием, делегатарий вправе рассчитывать, по крайней мере, на этот кредит". Так ли это?

Представим себе следующую ситуацию. Некая организация, отвечающая всем признакам несостоятельности (банкротства), вступает в сговор с одним из своих кредиторов с целью оказания последнему преимущества перед другими кредиторами в удовлетворении требований. Для этого потенциальный банкрот находит третье лицо, которое ничего не знает о состоянии его дел, согласное приобрести у него имеющееся имущество (нередко - собственные же ценные бумаги). Заключается договор купли-продажи, по которому имущество переходит в собственность покупателя. Затем банкрот делает покупателю делегационное распоряжение - предлагает ему принять делегационное обещание перед собственным кредитором по исполнению его, банкрота, обязательств, за счет той суммы, которую покупатель должен уплатить ему по договору купли-продажи имущества. Делегационное обещание дается, затем исполняется. Избранный кредитор банкрота оказывается удовлетворенным, а имущество оказывается в собственности ничего не подозревающего третьего лица. Дальше возможны два варианта: приобретенные ценные бумаги стремительно обесцениваются, либо сделка купли-продажи оспаривается кредиторами банкрота как противозаконная и имущество у покупателя отбирается. Отношения покрытия, таким образом, рухнули.

Предложенное А.С. Кривцовым делегату право "самому считаться с делегантом" в данном случае является выражением высшей несправедливости, ибо отношения покрытия оказались противозаконными не по злому умыслу и не по беспечности делегата, а из-за злонамеренной их маскировки делегантом, осуществлявшейся не без ведома, а может статься - и не без помощи делегатария (последнее особенно вероятно, если делегатарий - банк, обслуживающий делеганта). Делегат, формально участвующий в отношениях покрытия, по существу "завязан" в них даже менее, чем делегатарий, ибо у делегата и в мыслях не было заключить незаконную сделку. Наоборот, делегат вполне может представить доказательства того, что он осведомлялся о кредитоспособности делеганта в обслуживающем его банке и получил положительный ответ! Вправе ли мы возлагать на делегата бремя предположения того, что лицо, давшее справку о кредитоспособности, окажется заинтересованным в выдаче такой справки, хотя бы и не соответствующей действительности?!

Итак, если (по общему правилу) пороки отношения покрытия являются следствием умысла или небрежности самих участвующих в них сторон (делегата и делеганта), то, конечно же, нет никаких оснований возлагать ответственность за них на третье, не участвующее в отношениях покрытия лицо (делегатария). Но если делегатарий в момент дачи ему делегационного обещания знал о пороках правоотношения покрытия и, тем не менее, сознательно действуя в ущерб делегату, воспользовался этим обещанием, то такие действия нельзя квалифицировать иначе, как причинение ущерба недобросовестным осуществлением субъективного права. Тем больше оснований для квалификации действий делегатария как деликта в случае, когда делегатарий сам или через делеганта вводит делегата в заблуждение относительно характера или содержания отношений покрытия именно с целью вызвать делегационное обещание не подозревающего обмана третьего лица в свою пользу.

Доказывание любого из названных обстоятельств делегатом должно расцениваться как доказательство недобросовестности кредитора (делегатария) и основание предоставления делегату прав "считаться" не только с делегантом, но и (по собственному усмотрению) с делегатарием, например, путем парализации его требования эксцепцией о недобросовестном или даже противоправном поведении.