Б) Использование института делегации для объяснения сущности индоссамента и переводного векселя

Как уже отмечалось, при посредстве института делегации предпринимались попытки объяснения не только публичной достоверности ценных бумаг в целом, но также и таких субстанций, как индоссамент и переводной вексель.

Рассмотрим, насколько эти попытки оказались успешными.

Взгляд на индоссамент как на разновидность делегации был высказан в конце прошлого века германским юристом Unger`ом*(176). По его мнению, индоссамент представляет собой распоряжение индоссанта или делеганта (кредитора по ордерной бумаге, в частности - вексельного кредитора), даваемое им должнику по векселю (делегату) о производстве таковым исполнения в пользу третьего лица - индоссата или делегатария. Этот взгляд не просто согласуется с делегационной теорией ценных бумаг Thalle, но и является ее последовательным воплощением применительно к ордерным ценным бумагам, точнее применительно к основному их представителю - векселю.

Высказанные современниками ученого и, в частности, В.Д. Катковым возражения касаются, в основном, двух моментов: (1) главная функция индоссамента - функция передаточная, а вовсе не распорядительная; индоссамент - сделка, переносящая право собственности на вексель, а вовсе не сделка, приводящая к новации вексельного обязательства; (2) сущность делегации - делегационное обещание, дающееся на основании распоряжения делеганта, - не соответствует сущности индоссамента, ибо должник по векселю не дает особого делегационного обещания при всякой передаче векселя. Оба замечания сами по себе - о главной функции индоссамента и отсутствии отдельных делегационных обещаний, даваемых вексельным должником каждому индоссату персонально, - справедливы. Несправедливы выводы, которые сделаны из этих обстоятельств.

"Сущность индоссамента хорошо выражается русским термином "передаточная надпись"*(177). Несколько перефразируя и уточняя дальнейшие пояснения В.Д. Каткова, можно сказать, что в передаче права собственности на вексель заключаются цель и содержание индоссамента-сделки; передача же (перенесение) формальных легитимационных признаков векселедержателя с одного лица на другое - главная функция индоссамента как передаточной надписи. И эту цель (передачу прав на вексель) и эту функцию (передачу формальной легитимации) мы находим в индоссаменте всякой передаваемой по надписям бумаги. "Другие функции индоссамента меняются сообразно свойствам бумаги... и требованиям оборота"*(178).

Вряд ли можно спорить со всеми этими тезисами, за исключением, может быть, самой последней их составляющей. Индоссамент не просто переносит права из ценной бумаги, но переносит их в том виде, в котором они инкорпорированы в ценную бумагу, вне зависимости от чистоты прав предшественника. Это возможно только в том случае, когда индоссамент будет признан сделкой, переносящей прежде всего право на бумагу и лишь как следствие (но притом абсолютно необходимое, неизбежное следствие) - еще и права, составляющие содержание ордерной бумаги, причем, права в их первоначальном (беспорочном, "девственном") виде, т.е. в том виде и состоянии, в котором они вложены в бумагу должником. Последнее возможно только после того, как мы признаем наличествующим предположение о том, что всякий вексельный должник, самим фактом выдачи векселя согласился с возможностью такой передачи прав, т.е. согласился подчиняться распоряжениям всякого управомоченного индоссанта в части изменения субъекта вексельного права требования. Подписание или акцепт векселя это не только принятие обязательства уплатить, облеченного в особую "вексельную" форму, но и родовое определение будущих кредиторов (делегатариев) - это либо первый приобретатель, либо любой из тех, кто легитимирован непрерывным рядом индоссаментов - передаточных надписей (распоряжений или приказов об уплате). Поэтому говорить о том, что передаточная функция индоссамента (имея в виду передачу прав на ордерную бумагу как на вещь и перенесение формальных легитимационных признаков держателя бумаги) - единственная функция индоссамента - неправильно. Если верно (а это верно!), что ценная бумага "ценна" именно в силу заключенных в нее прав; если верно (а это также верно - двух мнений быть не может!), что право из бумаги связано с правом на бумагу так, что следует неразрывно за этим правом; наконец, если верно (а это верно уже вне всякого сомнения!), что без предъявления бумаги-вещи инкорпорированное в нее право не может быть осуществлено, а без передачи (вручения) бумаги-вещи - не может быть передано, то ясно, что разрывать "передачу" права на бумагу с согласием должника исполнять новому формально легитимированному держателю невозможно. Признав за индоссаментом-сделкой передаточную функцию в отношении прав на бумагу, а за индоссаментом-надписью - в отношении формальных легитимационных признаков, мы не можем не признать за индоссаментом-сделкой и распорядительного значения в отношении прав, инкорпорированных в ордерную ценную бумагу. При ином подходе мы должны прийти к выводу, противоречащему началу публичной достоверности векселя, ибо если мы не признаем согласия должника на передачу прав по индоссаменту необходимым условием его совершения и действительности, то мы должны будем сохранить за должником право оперировать любыми возражениями, касающимися любого из кредиторов, в том числе возражениями из своих отношений с предшественниками векселедержателя.

На сделанных рассуждениях легко обнаружить и ошибочность второго упрека. Отдельного делегационного обещания в пользу каждого конкретного индоссата, конечно, векселедатель (акцептант) не делает, но такового и не нужно! Подписанием (акцептом) векселя, а ранее - составлением или акцептом векселя с оговоркой о приказе, вексельный должник определяет родовыми признаками своих возможных будущих кредиторов, соглашаясь принять перед ними обязательство уплатить. Само наличие простого или акцептованного переводного векселя и есть то обстоятельство, которое позволяет каждому лицу, желающему его приобрести, исходить из предположения о том, что векселедатель (акцептант) был бы не против дать в его пользу делегационное обещание, идентичное содержанию векселя. Каждое конкретное делегационное обещание заменяется предположением о согласии должника на таковые, если только иного не будет в последующем доказано самим должником.

Делегационная природа индоссамента прямо подтверждается действующим законодательством. Согласно статье 16 Положения о переводном и простом векселе от 7 августа 1937 г. N 104/1341*(179) "Лицо, у которого находится переводный вексель, рассматривается как законный векселедержатель, если оно основывает свое право на непрерывном ряде индоссаментов, даже если последний индоссамент является бланковым. ...Если кто-либо лишился владения векселем в силу какого бы то ни было события, то лицо, у которого вексель находится и которое обосновывает свое право порядком, указанным в предыдущем абзаце, обязано отдать вексель лишь в том случае, если оно приобрело его недобросовестно или же, приобретая его, совершило грубую неосторожность". Таким образом., дефект отношений валюты с участием предъявителя векселя позволяет потерпевшему с помощью вексельного должника, обязанного к задержанию исполнения, истребовать вексель из формально законного, но материально неосновательного владения недобросовестного предъявителя.

Статья 17 Положения завершает описание начала вексельной публичной достоверности применительно к должнику: "лица, к которым предъявлен иск по переводному векселю, не могут противопоставить векселедержателю возражения, основанные на их личных отношениях к векселедателю или к предшествующим векселедержателям, если только векселедержатель, приобретая вексель, не действовал сознательно в ущерб должнику". То есть акцептант переводного векселя (делегат) не может ссылаться ни на дефект своих отношений с векселедателем (отношений покрытия), ни на дефект своих отношений с любым из предшественников добросовестного векселедержателя (отношений валюты). Несмотря на наличие дефектов в этих отношениях, делегационное обещание (акцепт переводного векселя) является действительным и не влияет на права добросовестного приобретателя векселя, хотя бы и легитимированного лишь его формальными признаками. Применительно к простому векселю следует говорить, естественно, только о недопустимости возражений из отношений векселедателя к первому (покрытие) и последующему (валюта) приобретателям, ибо обособленная фигура акцептанта простому векселю неизвестна.

Также и векселедатель переводного векселя не может противопоставлять векселедержателю возражения, основанные на их отношениях к держателям, предшествующим кредитору. Например, добросовестному держателю нельзя противопоставить возражение, касающееся незаконности или неосновательности попадания векселя в оборот. Даже если векселедатель рассчитывал выдать вексель в обмен на деньги или товар, а после выдачи ничего не получил, он может упрекнуть в этом только того держателя, кому он этот вексель непосредственно вручил, но никак не его последователей.

То же самое правило относится к индоссантам, авалистам и акцептантам-посредникам. Если они по совершенным ими сделкам - индоссаментам или авалям - не получили от своего непосредственного контрагента того, на что вправе были рассчитывать, это не основание пятнать теми же упреками и их преемников. Да, об этом дефекте отношений валюты лица вправе сообщить прямому должнику и вправе просить задержать исполнение по векселю, но лишь в одном случае - если требование об исполнении предъявит именно то лицо, которое участвует в дефектных отношениях. Если же за платежом придет его преемник, то никаких возражений (кроме сугубо личных) прямой должник ему выставить не может.

Большое внешнее сходство с конструкцией делегации представляет и сам переводной вексель. "Институту "чистой делегации" суждено было обширное применение в дальнейшей истории. Если рабовладельца К1 заменить средневековым флорентийским менялой (трассантом), а должника D венецианским банкиром (трассатом), нового же кредитора К2 сыном флорентийского торговца (ремитент), обучающимся в качестве студента в Венеции, - то перед нами переводный вексель"*(180), - пишет один из отечественных романистов. И сходство это не только внешнее. Выше мы видели, что лицо, принявшее на себя делегационное обещание в форме акцепта переводного векселя, не может противопоставлять держателю векселя возражения, основанные на своих отношениях с векселедателем - делегантом, т.е. не может противопоставлять возражений из отношений покрытия. Про отношения валюты ничего не сказано, и это служит опять-таки косвенным подтверждением того, что на их дефекты можно ссылаться, но только тогда, когда (а) отношения покрытия - это дарение акцептанта транссанту, а дефекты отношений валюты таковы, что исключают долг или дарение трассанта ремитенту, и (б) отношения валюты незаконны или безнравственны.

Таким образом, акцепт переводного векселя - есть делегационное обещание в пользу конкретного лица или конкретных лиц (приобретателей, поименованных в векселе) и основание для презумпции делегационных обещаний в пользу всех последующих формально легитимированных лиц*(181).

Рассмотренные правовые конструкции - публичная достоверность, переводной вексель и индоссамент - на сегодняшний день являются едва ли не единственными конструкциями, имеющими чистую (классическую) делегационную природу*(182). Современными исследователями предприняты попытки использования конструкции делегации также и для объяснения юридической природы банковского перевода и безналичных расчетов*(183). Ошибочность такой квалификации, по крайней мере, в отношении данных институтов в их современном состоянии, была убедительно показана еще в конце 20-х гг. ХХ века М.М. Агарковым*(184).