Клубок грамматических вопросов, связанных с учением о залоге

Грамматическая теория залогов к последней четверти XIX в. замкнула свой круг (458). Установлены были два основных залоговых типа глаголов по внешней форме: возвратный и невозвратный (Даль, Некрасов), а отчасти и по отношению действия к субъекту. Был выдвинут принцип переходности и непереходности как основа различения невозвратных глаголов (еще с XVII в.). Понятие возвратности определялось или через отношение действия к объекту как средство замкнуть действие в нем самом, устранить или ограничить переходные, объектные значения глагола, или — более глубоко и дифференцированно — через отношение к субъекту как способ выражения различий в связи между действием и субъектом (К. С. Аксаков)⁷ . Все это варьировалось на разные лады и в последующих грамматических работах, касавшихся категории залога.

Взгляды Аксакова и Некрасова мало прививались. Больше привлекала древняя система шести залогов. Лишь в самом конце XIX в. дан был новый толчок развитию учения о залогах трудами Ф. Ф. Фортунатова и его учеников — Г. К. Ульянова и В. К. Поржезинского.

§ 73. Статья Ф. Ф. Фортунатова "О залогах русского глагола" как синтез и итог предшествующих грамматических теорий

Статья акад. Ф. Ф. Фортунатова "О залогах русского глагола" (1899) уточнила и объединила то, что было наиболее ценного в предшествующей грамматической традиции. Ф. Ф. Фортунатов с присущим ему даром научной систематизации выделил и подчеркнул основные линии залоговых соотношений в системе русского глагола. "Формами залога, — по словам Фортунатова, — называются в грамматике те глагольные формы, которые обозначают различия в отношении признака, выражаемого глагольною основой, к его субъекту". Различая две формы залога (возвратный залог и невозвратный), Ф. Ф. Фортунатов обособляет от теории залога вопрос об активных и пассивных оборотах. "Страдательного залога как особой формы, которая отличалась бы от формы возвратного залога (имеющей, между прочим, и страдательное значение), наши глаголы не имеют (в причастиях есть страдательный залог); поэтому нет в наших глаголах и формы действительного залога как нестрадательного". Фортунатов гораздо строже, чем К. С. Аксаков, придерживается принципа грамматической соотносительности форм. Те глаголы без -ся, которые не имеют соотносительных с ними слов на -ся (например: долженствовать, ехать), и обратно, те глаголы на -ся, которые не имеют соотносительных с ними глаголов без -ся (например: бояться, стараться, гордиться и т. п.), лишены форм залога⁸ .

Так, по Фортунатову, форма невозвратного залога как "нулевая форма" присуща лишь тем переходным глаголам, от которых произведены или производятся возвратные глаголы на -ся. Глаголы на -ся, так называемые "общие" (вроде надеяться, опасаться и т. п.), вследствие отсутствия соотносительных глаголов без -ся, должны быть признаны вообще не имеющими форм залога. Итак, формой залога располагают лишь соотносительные, парные глаголы без -ся и на -ся. Однако и в этих случаях от глаголов с ярко выраженными залоговыми различиями Фортунатов резко обособляет те группы, которым присуща лишь форма возвратного залога, но не значение, не функция ее. Это три разряда глаголов на -ся, производных от непереходных глаголов:

1) образования с суффиксом на -ся от непереходных глаголов на -еть, -ею (типа краснеть — краснеться; стареть — стареться). Здесь форма на -ся, по Фортунатову, лишь "усиливает существующее уже в глаголе значение непереходности признака".

2) глаголы типа стучаться (ср. стучать), звониться (ср. звонить), хвастаться (ср. хвастать) и т. п. В этой группе, по мнению Фортунатова, различие в значении "не определяется из различия в образовании форм с -ся и без -ся". По Фортунатову, глаголы стучаться, смотреться, звониться и т. п. разошлись по своему лексическому значению с соответствующими глаголами без -ся: стучать, смотреть, звонить и т. п. Они являются глаголами общими;

3) кроме глаголов общих выделяются также "те глаголы, в которых -ся входит в состав образования безличности глагола, например: икается, спится, не лежится, этою формой, изменяющей личный глагол в безличный, данный признак обозначается как производимый силою действия, в отвлечении от субъекта".

Эти группы глаголов на -ся, производимые от непереходных глаголов, по своим значениям очень далеки от возвратных форм. По Фортунатову, выходит, что форма залога в этих разрядах глаголов является мнимой или пустой, лишенной внутреннего грамматического содержания. Ведь эти глаголы уже по своей лексической природе наделены тем общим значением, которое связано с формой возвратного залога на -ся. Общее значение возвратной формы — значение непереходности. Возвратная форма "изменяет значение переходного признака (действия в его переходности) в значение признака непереходного, т. е. такого, который заключает в себе отношение только к предмету мысли, являющемуся субъектом этого признака". "Непереходность признака, обозначаемая формой на -ся, есть именно известное отношение данного признака к его субъекту". Поэтому в собственном смысле возвратной (иначе: непереходной) формой располагают лишь те глаголы на -ся, которые соотносительны с переходными (невозвратными) глаголами. "Присутствием -ся в образовании форм все эти глаголы обозначаются как непереходные, т. е. как не сочетающиеся с дополнением в винительном падеже и как соотносительные поэтому с глаголами переходными"⁹ .

Фортунатов различает следующие значения возвратной формы (и, следовательно, типы возвратных глаголов): 1) собственно возвратное (умываться, мазаться, краситься, защищаться); 2) взаимное или взаимно-переходное (например: они поцеловались, грызутся); 3) "значение изменения, происходящего в состоянии самого субъекта" (в отличие от соотносительных переходных глаголов, "обозначающих в невозвратной форме действия, производящие изменения в состоянии объектов"), например: сердиться (ср. сердить), томиться (ср. томить), радоваться, мириться, гнуться, вертеться, кидаться, литься, садиться и т. п.; 4) значение действия, рассматриваемого в отвлечении от объекта, т. е. по отношению лишь к субъекту действия, например: кусаться, обещаться, проситься и т. п.; 5) страдательное значение.

Таким образом, новых значений возвратной формы и новых типов возвратных глаголов по сравнению с теми, которые уже были отмечены А. X. Востоковым, Павским и К. Аксаковым, у Фортунатова не указано. Теория Фортунатова воспроизводится в грамматических трудах и курсах А. М. Пешковского, М. Н. Петерсона и др.

Проф. В. К. Поржезинский дополнил фортунатовскую схему залогов указанием еще на два залоговых значения возвратной формы:

1) Непрямое возвратное значение, выражающее, что действие совершается для субъекта, в его интересах. Правда, В. К. Поржезинский привел примеры такого значения лишь из литовского и латышского языков, но заметил и о русском языке, что в нем некоторые возвратные глаголы, по-видимому, сохраняют след этого значения (462). То, чего не мог указать В. К. Поржезинский, открыл А. А. Шахматов (ср. ниже косвенно-возвратное значение в учении Шахматова о залогах).

2) Значение полноты проявления признака (например: наплакаться, напиться, нагуляться и т. п.). Сюда относятся "как глаголы, имеющие в невозвратной форме объект, на который направлено действие, так и глаголы, не допускающие при себе, по своему значению, объекта" (463). В. К. Поржезинский эту группу глаголов иногда подводит под указанное Фортунатовым "значение отвлечения глагольного признака от объекта".

Фортунатовская схема залогов оказала решительное влияние на последующие грамматические рассуждения о залогах.

В фортунатовской концепции залога морфологические признаки явно возобладали над синтаксическими. Отношение к субъекту, обобщенное до понятия непереходности, вовсе не исчерпывало тех синтаксических явлений, которые сочетались с категорией залога. Проблема залоговых различий отрывалась от вопроса о строе предложения и его типах. Многим грамматистам казалось также, что старая грамматическая традиция, связывавшая залоговые различия с формами отношения глагола не только к субъекту, но и к объекту, содержала в себе здоровое зерно. Необходим был более широкий синтаксический охват того круга языковых фактов, которые или входили в категорию залога, или присоединялись к ней.

Неполноту учения Фортунатова из его учеников старался преодолеть лишь акад. А. А. Шахматов. Но между ним и Фортунатовым стояла концепция залогов в синтаксисе Овсянико-Куликовского, отражавшая некоторые идеи Потебни.