Грамматическая борьба за признание категории вида и против старой теории времен в первой трети XIX в.

Категория вида лежит в основе большей части процессов внутриглагольного формообразования и словообразования. Морфологический механизм категории вида сложнее и разнообразнее, чем других категорий глагола. Но его рисунок нем, невыразителен без освещения внутренних, семантических основ видовых различий.

Теория видов русского глагола — один из наиболее трудных, спорных и неразработанных отделов русской грамматики.

Эта теория при своем зарождении сплелась в сложный клубок вопросов. Сюда относились и учение о формах времени, и учение о правилах образования глагольных форм и слов, и вопрос о семантических границах глагола. Так, Иоган Фатер, признаваемый одним из инициаторов (после Юрия Крижанича и Мелетия Смотрицкого) учения о видах русского глагола, в своей "Практической грамматике русского языка" (83)¹ писал: "В русском языке обыкновенно от одного корня образуется несколько глаголов, из которых каждый имеет свои формы настоящего, прошедшего, будущего, повелительного, неопределенного, причастий и деепричастий. Пытались соединить эти разные глаголы тем, что рассматривали их неопределенные наклонения и времена как различные формы неопределенного наклонения и произведенные от них времена одного и того же глагола, сваливая все эти формы в один глагол. Между тем, однако, двинул, конечно, не находится в непосредственной формальной связи с двигаю и тем менее с движим — формой, признанной во всех грамматиках за причастие страдательного залога и настоящее страдательное (от неупотребительного двигу)".

Фатер предлагал считать видовые формы одной и той же основы разными словами² . Он различал, хотя и не вполне отчетливо, три основных вида — несовершенный (с тремя временами), совершенный (с двумя) и учащательный, или многократный. Впрочем, с учением о видах Фатер пытался согласовать ломоносовское учение о десяти временах русского глагола. Грамматические идеи Фатера о виде, как известно, были упорядочены и систематизированы учителем Выборгской гимназии Августом Вильгельмом Таппе, который также объявил виды соотносительными словообразовательными типами разных глаголов с одной и той же основой: "В русском языке имеется несколько родственных глаголов одного и того же корня, но с различными формами, окончаниями и значениями" (88). Таппе различал четыре видовых типа глаголов: 1) простые, или неопределенные, несовершенные глаголы, высказывающие нечто о лице или предмете вообще, без ближайшего определения, например, двигать; 2) однократные, обозначающие только физическое действие, для которого необходимо проявление силы (двинуть); 3) учащательные (то же, что многократные, например, двигивать); 4) совершенные, или сложные, выражающие понятие определенности и законченности (задвинуть) и образующиеся главным образом посредством приставок.

По мнению А. А. Потебни, такое решение вопроса о видовых формах глагола как об отдельных лексических единицах уже было предложено Ю. Крижаничем. "Возникший впоследствии времени спор о том, суть ли формы со значением однократным (и совершенным) и многократным самостоятельные глаголы, или же эти формы вместе с неопределенными составляют одно спряжение о десяти или восьми временах, с точки зрения Крижанича, решается таким образом: однокоренные глаголы, неопределенные и однократные, суть глаголы самостоятельные, но лишь взятые вместе они образуют круг категорий, выражаемых славянским глаголом. Графически этот взгляд выражается у Крижанича тем, что спряжение каждого из этих глаголов занимает особый столбец, но все три столбца стоят рядом" (89).

На взглядах Фатера — Таппе отразилось влияние проф. А. В. Болдырева (90). В своих работах "Рассуждение о глаголах" (91) и "Рассуждение о средствах исправить ошибки в глаголе" (92) А. В. Болдырев выдвигает новое учение о видах и временах русского глагола. Он находит в русском языке только две формы времени — настоящее и прошедшее. Недостаток форм времени возмещается богатством видовых различий. А. В. Болдырев считает видовые формы глаголов разными словами, разными "парадигмами". Он протестует против смешения в одном спряжении разных глаголов вроде: дуть, дунуть, сдуть (93).

По мнению Болдырева, все недостатки старого грамматического учения о русском глаголе "проистекают от того, что спряжение состоит не из одного глагола, как бы должно было, но из многих. От сего-то явилось в спряжении больше времен, нежели глагол подлинно имеет" (94). Таким образом, Болдырев борется против учения о десяти или восьми формах времени русского глагола, учения, выдвинутого Ломоносовым и слегка видоизмененного Академической грамматикой (1802 и 1809). Дуть, дунуть, сдуть, дувать — "четыре различных глагола", и нельзя от этих слов, имеющих различное значение, выстраивать разные формы времени в одно спряжение. "Дунул не значит просто: il souffla, но il souffla ипе fois. Сдул получает также новую идею, которая не была заключена в значении глагола дуть; ибо он значит: il souffla de dessus, il emporta en soufflant, или, как немцы говорят: er hat weggeblasen. Форма дувал не значит: il avait soufflé, но il souffla plusieurs fois, à plusieurs reprises" (95). Русскому глаголу чуждо многообразие форм времени. Русский глагол утратил древнее богатство временных форм. Но "то, что язык теряет в формах, вознаграждается глаголами" (т. е. образованием разных глаголов с разными видовыми значениями). Иными словами: в связи с утратой форм времени сокращается число форм одного глагола, но с развитием видов "умножается количество самих глаголов". Новые правила "возвращают нам глаголы учащательные, однократные и множество сложных, которые прежде были, так сказать, отняты у нас грамматикою" (96). У Болдырева различаются те же четыре основных вида, что и у Таппе (неопределенный, учащательный, однократный и совершенный). Но в один ряд с глаголами неопределенными, учащательными, однократными и совершенными поставлены также глаголы начинательные (например: белеть) (97). Болдырев ограничивает объем глагольного слова рамками одного вида.

Осознание категории вида должно было сузить пределы форм отдельного глагола. До тех пор, по образцу античных, а затем французско-немецких грамматик, под прикрытием десяти или восьми форм времени почти все словообразовательные разновидности одной основы даже в ее сочетании с разными приставками объявлялись формами одного глагольного слова. Так, разные формы от греть, согреть и гревать или от колоть, кольнуть, уколоть и калывать в "Российской грамматике", сочиненной Императорской Российской Академией (1802, 1809 и 1817), сливались в одно спряжение³ . Самые разнородные, семантически очень далекие образования от одной основы, осложненные приставками, нередко рассматривались как разные временные формы одного и того же глагола (например, дул и сдул; воюю и завоюю в той же "Российской грамматике"). Учение о видах сначала было полемически заострено против старого учения ломоносовской школы о богатстве времен русского глагола, учения, основанного на смешении форм разных глаголов. Поэтому-то разные видовые образования даже одного и того же глагола были сразу же объявлены разными глаголами. Так, Болдырев учил, что по значению глаголы распадаются на четыре класса, которым впоследствии было присвоено значение видов.

Естественно, что грамматическая традиция не сразу смогла стать на точку зрения учения Болдырева и Фатера — Таппе о видах как о соотносительных типах разных глаголов, образованных от одной и той же основы. Так, Н. И. Греч в брошюре "Опыт о русских спряжениях с таблицею" (99), различая вслед за Таппе четыре основные видовые категории глагола, все же признает видовые образования от одной и той же глагольной основы формами одного глагола. Больше того: даже два совершенно разных этимологических глагола, как иду и хожу, у Греча считаются двумя формами (ограниченной и учащательной) одного и того же глагола (100)⁴ . Но очень скоро русской грамматикой в этом вопросе была найдена примирительная позиция. Например, в критических "примечаниях" А. М. Б. на статьи А. В. Болдырева, напечатанных в тех же "Трудах Общества любителей российской словесности" (102), дуть и сдуть объявлялись разными глаголами, но дуть и дунуть рассматривались как формы одного глагола. По словам критика, А. В. Болдырев, "желая распутать глаголы, не разделяет их, но раздробляет". Так, он относит к разным глаголам соотносительные формы несовершенного и совершенного вида (дуть и дунуть), "которые служат к изображению одного действия и составляют один глагол".

"Подхожу, подходил и подошел суть изображения одного действия и вместе составляют один глагол". Кроме того, по словам автора, от некоторых простых глаголов образуются "множественные" (т. е. многократные) формы, которые также не выходят за пределы того же глагольного слова.

Гораздо более сужает объем глагольного слова А. Чаплин в статье "О разделении глаголов" (103). Он заявляет, что "в русском языке число глаголов определяется числом неокончательных наклонений" (т. е. инфинитивов), выражающих "разные понятия о действии", "различные образы самого действия" и соответствующих разным видам. Видов же три: 1) неопределенный (т. е. несовершенный); 2) многократный, или учащательный, и 3) "однократный, или вообще совершенный". Впрочем, по А. Чаплину, многократный вид располагает лишь формой одного ("давнопрошедшего") времени: сиживал, писывал, говаривал и т. п. Поэтому целесообразнее соединять "многократный" вид с "неопределенным" (т. е. несовершенным) в одно спряжение, т. е. следует видеть в сидеть и сиживал формы одного и того же слова. Таким образом, получается два класса глаголов — несовершенного и совершенного вида.

Учение о видах русского глагола входит в грамматики Н. И. Греча и А. X. Востокова. Но Н. И. Греч совсем запутался в этом вопросе. Правда, самый термин "вид" едва ли не под влиянием Греча утвердился в русской грамматике. Греч же впервые указал на необходимость различения приставок ("предлогов"), изменяющих и видовое и реальное значение глагола, и приставок с чисто видовым значением. Однако Греч внес в учение о видах много лишнего, искусственного и схоластического, плохо отличая виды от времен, включая в понятие вида значения времени (104)⁵ .

Н. И. Греч признавал четыре основных вида у простых глаголов: неопределенный (пишу, сижу, хожу), определенный (иду, бежал), многократный (хаживал, езжал), однократный (шагнуть) и еще два вида у предложных глаголов: несовершенный (вынашивать, выносить) и совершенный (вынести, выносить, вытолкнуть).

"Из сих видов", по словам Н. И. Греча, "наиболее сходства имеют неопределенный и несовершенный: последний отличается от первого единственно для противоположения относительно вида совершенного". Итак, видов, по Гречу, в сущности, — пять. Но наличие в предложных глаголах тех же видовых оттенков длительности и кратности, что и в простых, заставило Н. И. Греча говорить еще о пяти видах "второстепенных", или смешанных: "Кроме сих главных, есть еще виды второстепенные, происходящие от совокупления между собою главных. Сии второстепенные заключают значение обоих главных, оные произведших. Сии виды суть: а) несовершенный-неопределенный, в) несовершенный-определенный, с) совершенный-неопределенный, д) совершенный-определенный, е) совершенный-однократный".

Необходимо отметить, что термин однократный вид впервые вводится Гречем.

Понятие вида у Греча откровенно и грубо смешивается с категорией грамматического времени: "Времена в природе ограничиваются тремя: настоящим, прошедшим и будущим; но во временах грамматических, то есть в формах языка, коими выражаются времена, могут быть выражены еще некоторые посторонние обстоятельства, коими ближе определяется значение и объем действия: неопределенность или определенность его, учащательность или однократность, длительность или окончание... Формы, служащие к выражению сих обстоятельств действия, именуются видами. Различие видов действия свойственно исключительно языкам славянского племени..." По поводу этого рассуждения С. Шафранов резонно заметил: "Если все те обстоятельства действия (длительность, окончательность и т. д.) выражаются в формах языка, называемых в грамматиках "временами", то как же после этих слов можно позволить себе тотчас следующее: "Формы, служащие к выражению сих обстоятельств, именуются видами" (105).

Взгляды Греча не оказали большого влияния на дальнейшую разработку учения о виде. Возобладало учение о трех видах глагола — неокончательном (несовершенном), совершенном и многократном. Оно было канонизировано Востоковым, который в своей "Российской грамматике" дал свод основных правил видового формообразования и списки исключений (106).

Однако в "Русской грамматике" А. Востокова, кроме трех основных видов, различались еще подвиды. Так, в категории неокончательного вида намечались различия между глаголами определенными (везти и лететь) и неопределенными (возить, летать). Совершенный вид делился на три подвида: совершенный-начинательный (запеть, пойти, стану хвалить) и совершенный-окончательный (похвалить, дойти, пропеть), в пределах которого в свою очередь выделялись оттенки длительного (полюбить, догнать) и мгновенного, или однократного (двинуть), подвидов (107).

По Востокову, видовые формы соотносительны. Они принадлежат к формам одного глагола. Префиксы начинательности за- и по- и префиксы окончательности по-, до- и про- имеют чисто видовое значение. С различиями видовых форм связаны различия форм времени. Востоков насчитывал в русском языке восемь форм времени.

Завершением этого периода в разработке учения о видах является статья Лангельшельда "О русских глаголах" (108). В этой статье востоковская схема видов (1) несовершенный вид с подразделением на неопределенный и определенный, 2) совершенный, в пределах которого различаются длительный и однократный подвиды и 3) многократный) сочетается с учением о трех временах (109).

Таким образом, в первый период разработки теории видов определяется общее соотношение категорий вида и времени и схематически очерчиваются общие видовые различия русского глагола. Но внутренняя сущность категории вида, связь кратных, количественных значений с качественно-видовыми значениями оставалась невыясненной. Самый механизм образования видов не был исследован.