Субъектно-объектный характер категории лица и органическая связь ее с другими формами сказуемости

Категория глагольного лица основана на различении говорящего лица, собеседника и окружающего их мира "третьих" лиц и предметов. Категория лица относится к числу так называемых "субъектно-объектных" категорий глагола, иначе называемых "формами сказуемости". Она органически связана с субъектно-объектным строем современного глагольного предложения. Категория лица спаяна с категориями времени и наклонения, которые также обусловлены точкой зрения говорящего лица.

Но категории времени и наклонения в свою очередь настолько тесно связаны с категорией вида, что многие оттенки временных и модальных значений необъяснимы без учета видовых различий русского глагола. Следует рассмотреть категорию вида раньше, чем приступить к анализу форм времени и наклонения.

¹ Самый термин глагол некоторые русские грамматисты предлагали заменить каким-нибудь более понятным названием. Так, В. Ф. Андреев в статье "Знаменательные и служебные слова в русской речи" писал: "Термин глагол есть перевод латинского слова verbum (греч. τò ρημα); вместо славянского слова "глагол" по-русски следовало бы употреблять речение — "слово". Речение — "глагол" (verbum) показывает, что он есть главное слово в речи или предложении, то есть как бы он преимущественно сказывает или говорит мысль предложения. Название "глагол" употребляется, очевидно, в соответствии термину сказуемое (praedicatum) (разрядка наша. — В. В.). По нашему мнению, термин "глагол" неудачен, и его лучше бы заменить... более подходящим термином... "имя действия" или "имя действенное"..." ^l

² Отсюда даже несколько сенсационные названия отдельных статей, вроде статьи Г. В. Винокура "Глагол или имя?"; (6); ср. его же статью "О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии" (7).

³ Очень показателен протест А. А. Шахматова против грамматического "дифирамба глаголу". Шахматов "не обнаружил ни малейшей склонности к столь распространенному взгляду на глагол как на существенный признак предложения. Точно так же не признавал он усмотренного Овсянико-Куликовским "оглаголения" и в главном члене безглагольного односоставного предложения. Ссылаясь на работу Meillet, он считал именные предложения унаследованными из индоевропейского праязыка. Во всех современных синтаксических системах — у Потебни, Фортунатова, Пешковского, Дельбрюка, Пауля и Вундта — он слышал незаслуженный "дифирамб глаголу" (8); ср. также вводную статью С. И. Бернштейна "А. А. Шахматов как исследователь русского литературного языка" к четвертому изданию "Очерка современного русского литературного языка" акад. А. А. Шахматова.

⁴ Вот значения слова занести: 1) что — проходя мимо какого-нибудь места, принести туда что-нибудь: занести по дороге книгу товарищу; 2) кого, что — унести, принести куда-нибудь очень далеко или издалека (разг.): "Что ты ночью бродишь, Каин? Черт занес тебя сюда" (Пушкин); 3) что — поднять кверху с целью произвести известное действие: занести ногу в стремя; 4) что — поднявши, отвести в сторону, чтобы не задеть чего-нибудь: занести конец бревна; 5) что — записать во что-нибудь, отметить записью в чем-нибудь (книжн.-офиц.): занести в протокол, в дневник; вписать, включить фамилию кого-нибудь в какой-нибудь официальный список; 6) кого, что, чем — засыпать целиком, закрыть чем-нибудь мелким, сыпучим; 7) что — начать нести (чушь, вздор, пустяки; употребляется в фамильярной речи).

⁵ Ср. заполнить: 1) что. Наполнить целиком, без остатка: Посетители заполнили всю приемную. Заполнить свое время работой. Заделать, наполнить что-нибудь пустое: Заполнить прешь. Заполнить выбоину щебнем; 2) что. Вписать все требуемое в пустые места чего-нибудь (анкеты, бланка — канц.).

⁶ Необходимо вспомнить, что инфинитив под именем "отглаголия" выделял из глагола в самостоятельную категорию И. Ф. Калайдович (14).

⁷ "Впрочем, — писал А. А. Шахматов. — при известных условиях инфинитив, оставаясь названием глагольного признака, может и не вызывать представления о производителе признака; это имеет место там, где инфинитив является в качестве дополнения, где он имеет значение объекта" (18).

⁸ Разнообразие морфологических выражений вида не мешает живому грамматическому осознанию парных видовых форм одного глагола как форм того же слова. Несправедливо суждение А. Мейе: "Если бы совершенный и несовершенный виды имели каждый простую и постоянную морфологическую примету, то они, без сомнения, вошли бы в спряжение. Но материальное выражение обоих видов представляет собою нечто сложное, оно варьируется в зависимости от отдельных глаголов и потому оба соотносительные по виду глагола остаются самостоятельными" (27). Вопрос о категории вида крайне сбивчиво и противоречиво излагается в большей части грамматик современного русского языка. Например, в "Очерке грамматики русского литературного языка" Р. И. Аванесова и В. Н. Сидорова читаем: "Глаголы разных видов, как бы ни были они близки по значению, являются не формами одного и того же глагола, а различными словами... Приставки и суффиксы вносят в реальное лексическое значение глагола добавочные смысловые оттенки, в результате чего получаются производные глаголы со значением, отличным от значения основного глагола, т. е. того глагола, от которого они образованы" (28). Далее говорится о видовых парах глаголов, различающихся друг от друга "только своим видом, так как реальное их значение остается по существу тем же самым" (29).

⁹ Ср. замечание Г. Павского: "В сей однократной породе... находятся большею частью глаголы, изображающие действие и явление, ощутимое для внешних чувств. Потому что тут глаз и ухо легко могут различать мгновения" (35).

¹⁰ С исторической точки зрения оба суффикса являются расщеплением одного суффикса. Объяснение процесса расщепления см. у Г. К. Ульянова (Значения глагольных слов в литовско-славянском языке, 1 — 2) или у A. Mazon (Morphologie des aspects du verbe russe. P., 1908). Ср. скрещение этих суффиксов в омонимах: 1) дрогнуть — дрог, дрогла и 2) дрогнуть — дрогнул, дрогнула.

¹¹ Ср. мнение проф. Р. Смаль-Стоцкого, который был склонен распространение этих форм в великорусских говорах приписывать влиянию украинского языка (41).

¹² Система живых словообразовательных классов глагола была в основных чертах намечена Г. Павским (44). Л. В. Щерба своим анализом глагола в "Восточнолужицком наречии" предуказал дальнейший путь изучения русской глагольной системы. Но наиболее детально, четко и убедительно раскрыта система русского глагола в работах русистов, принадлежащих к так называемой "женевской лингвистической школе" (45). О традиционных системах классификации русских глаголов см. критическую статью M. Guihomard. Des systèmes traditionnels de classement des verbes riisses (Mélanges publiés en l'honneur de M. Paul Boyer. Travaux publiés par l'Institut d'études slaves, 2. P., 1925).

¹³ Исключения: богатеть, ветреть, индеветь, пасмурнеть, опостылеть, опротиветь (46).

¹⁴ Вот эти слова: беседовать, веровать, досадовать, жаловать(-ся), жертвовать, завидовать, заведовать, изобиловать, исповедовать, командовать, орудовать (оборудовать), памятовать, пользовать(-ся), потчевать, праздновать, пробовать, радовать, расходовать (ср. заприходовать), следовать, соболезновать, советовать, сетовать, требовать, уродовать. Большая часть этих слов церковнокнижного происхождения (ср.: соборовать, христосоваться).

¹⁵ К этой группе стороной примыкает замкнутая серия комбинированных форм от слов: внять — внимать — внемлют — внимают, малоупотребительное внимут; изъять — изымать — изъемлют — изымают, малоупотребительное изымут; поднять — поднимать — подымать — подьемлют — подымают — подымут; объять — обнимать — объемлют — обнимают — обымут; отъять — отымать — отъемлют — отымают — отымут; приемлют — примут; разьять — разьемлют — разымут.

¹⁶ Павский отмечал, что эта группа преимущественно "включает глаголы среднего залога, которыми изображаются по большей части внешние явления света, звука, запаха, перенимаемые глазом, ухом, обонянием, и изредка внутренние сердечные ощущения" (49).

¹⁷ Понятно, что на фоне синтетических форм лица настоящего времени — во вполне ясном устно-бытовом контексте или при наличии соответствующих экспрессивно-стилистических мотивов — и формы прошедшего времени и условного наклонения могут употребляться без личных префиксов в значении 1-го и 2-го лица. Например: "Да ведь сам собою дошел, собственным умом" (т. е. я дошел) (Гоголь, "Ревизор"); "А видел ли слона? Каков собой на взгляд?" (Крылов, "Любопытный"); "Ишь нарезался! — крикнул кто-то ему, когда он вышел на канаву" (Достоевский, "Преступление и наказание"); "Назвался груздем — полезай в кузов" (пословица); "Войдя в номер, зажгли свечу и в самом деле увидели гроб" (т. е. мы) (Чехов, "Страшная ночь"); "Пошли бы погуляли, а мы подождем" (Островский, "Гроза"); "Бить тебя? Била бы, да где же мне сил взять?" (Чехов, "Случай с классиком") — и многие другие.

¹⁸ Возможно, что в этом функциональном обособлении формы 3-го лица сказываются своеобразия ее исторической судьбы и происхождения. По-видимому, некогда форма 3-го лица единственного числа представляла неосложненную личным суффиксом основу и таким образом морфологически резко отделялась от форм 1-го и 2-го лица. Быть может, этим и объясняется употребление формы 3-го лица в качестве безличной формы (морозит, светает, тошнит и т. п.) (53).

¹⁹ Интересно, что в XIX в. стерлось то синтаксическое различение местоимений 3-го лица и не-лица, которое отражалось в правиле о применении его, ему, ее и т. п. к лицу, а оного, оной и т. п. — к предмету.

²⁰ Ср. иного рода мотивы устранения названий субъекта действия:

"Мать... быстро спросила:

— Что? что?

— Прислала... — сказал сын, подавая ей письмо. Имя Зины и даже слово "она" не произносилось в доме. О Зине говорили безлично: "прислала", "ушла..." (Чехов, "Соседи").

²¹ И. Ф. Анненский заметил: "...народная речь представляет не мало примеров искусственного заполнения идеи предиката или идеи субъекта... Интересен, например, случай, который наблюдается в одной онежской былине (Гильфердинг, № 48): "Оставлен есть оставеш на дороженки" (67). Ср. в "Сборнике загадок" Садовникова:

Хода ходит,

В избу не входит (Спб., 1876, с. 8, ср.97).

Ср. в "Белорусском сборнике" Романова: "Виса висит, хода ходя; придя хода да за вису цап" (т. 1. с. 2).

²² Ср. "Черт угораздил тебя лезть сюда"; ср.: "Догадало ж тебя вмешиваться в это дело" и "Черт догадал меня...".

²³ С небольшими дополнениями и видоизменениями мною воспроизведена схема деления безличных глаголов, предложенная акад. А. А. Шахматовым и навеянная на него трудами Миклошича и Красновольского (73).

²⁴ Ср. замечание И. Ф. Анненского: "...рядом с бессубъектным употреблением слов не спится, хочется встречаем в народном языке и обычное: "А цару (т. е. чару. — В. В.) то пьешь, другая хочется (Гильфердинг, 1, № 225); "Темная ноченька неспится" ("Сборник" Садовникова, с. 4) (74).

²⁵ Местоименное словечко оно здесь отчасти сохраняет указательное значение. Ср. у Чехова: "И все оно сыплет, и все оно сыплет, — бормотал Семен, вытирая с лица снег. — И откуда оно берется, бог его знает" ("В ссылке").

²⁶ Интерес к этой глагольной форме возник еще в начале XIX в. Так, в анонимном письме, помещенном в "Трудах Общества любителей российской словесности", читаем: "Почему в разговорах часто вместо прошедших времен употребляется наклонение повелительное? Например: "Я отдаю ему трость, а он возьми и урони ее"; "Я прихожу к нему, а он уйди". Этого свойства также нет ни в одном из известных мне языков. Его можно причислить к достоинствам языка русского, ибо оно придает рассказу более силы и быстроты" (79).

²⁷ Ср. у Салтыкова-Щедрина в "Губернских очерках" каламбурно-ироническую игру колебанием родовых форм: "Да-с... аппетитная штучка эта Флоранчик была. Хе-хе, — проговорил Рогожкин. — А что... если бы этот Флоранчик... так сказать, на место Марины Ферапонтовны... хе-хе. Сюжет был бы тово-с... подходящий-с". Ср. также: "Служил он, сударь, в одном полку с некоим Перетыкиным. Так, жалконький был офицеришка. Вот только и поклялись они промеж себя в счастье ли, в несчастье ли, вывозить друг друга. Брат вышел в отставку, а Перетычка эта полезла в гору, перешла, батюшка, к штатским делам и дослужилась там до чинов генеральских" ("Губернские очерки", "Обманутый подпоручик"). Ср. реальное согласование в роде (в зависимости от пола называемого лица) в сочетаниях глаголов с собственными личными именами и фамилиями: "приходила Ворон и просила передать..."; "Федорчук заявила"; "пела Вырлан" и т. п.

²⁸ Необходимо иметь в виду, что средний род глагола в современном языке всегда остается за пределами категории лица, т. е. является согласуемой формой. Ссылка проф. А. М. Пешковского на гоголевскую "Шинель", где выражение значительное лицо сочетается с формой глагола в мужском роде, основана на недоразумении. Гоголь употребляет выражение значительное лицо в функции собственного имени лица как выразителя целой социальной категории. Но ср. раньше, например, в языке Пушкина согласование по полу: "расплакался дитя" (так же как "балованный дитя природы").

КАТЕГОРИЯ ВИДА