Грамматическая стабилизация видовой системы. Спор о количестве видов и их иерархии

Работы Павского, Каткова, Аксакова, Некрасова помогли глубже вникнуть не только в систему образования видов, но и в грамматико-семантический строй категории вида, в ее функции. Все отчетливее выступала соотносительность видовых форм. Все яснее обрисовывались качественные различия между видовыми значениями.

Понятие степени, выдвинутое Павским, Аксаковым, Некрасовым, в позднейших грамматиках привлекалось лишь для характеристики внутривидовых различий между глаголами; например, у Овсянико-Куликовского выделялись такие разновидности несовершенного вида: а) длительный первой степени: нести, везти, течь, идти и т. п.; б) длительный второй степени: носить, возить, водить, протекать и т. п.; в) длительный третьей степени с различными оттенками: прохаживаться, похаживать, нашивать и т. п. (167). Быть может, здесь сказывалось влияние не только Павского, но и лекций Потебни.

Учение о видах как о соотносительных, но разных типах глагольных слов — то трех, как у Буслаева: 1) продолженный, 2) совершенный и однократный и 3) многократный¹⁰ , то четырех — с выделением однократного в особый тип¹¹ , а затем все чаще двух основных — совершенного и несовершенного¹² — дожило почти до современности¹³ . Основной задачей изучения видов становилось выяснение разнообразных видовых оттенков глагола и объединение их вокруг основных, центральных значений. Так, по мнению проф. А. Будиловича, длительность действия является "родовой характеристикой глагольной системы". Длительность эта может быть рассматриваема и изображаема либо без ближайших определений и оттенков, либо в соединении с таковыми. В первом случае получается вид неопределенный (например: сидеть, лежать и т. п.). Из оттенков же длительности особенно рельефно, по Будиловичу, выступают четыре: "Длительность определяется: 1) в ее усиленной экстенсивности или интенсивности (вид усиленный, например, бирать, живать и т. п.); 2) в ее начале и постепенном инертном возрастании (вид начинательный, например, сохнуть, киснуть, худеть, белеть); 3) в ее завершении, окончании (вид окончательный, например, дать, купить, родить, сесть); 4) в мгновенности своего проявления (вид мгновенный, например, крикнуть, плюнуть, махнуть)".

Три первые вида (неопределенный, усиленный, начинательный) объединяются в названии глаголов несовершенных; два последние (окончательный и мгновенный) называются глаголами совершенными. Наряду с обозначением пяти основных видов глагольной длительности в славянском глаголе отличаются и "некоторые другие аналогичные оттенки глагольной системы, например, фактичность и возможность действия (плыть и плавать), однообразие и разнообразие (иду и хожу), однократность и многократность, полнота и неполнота (застрелить и подстрелить), законченность и незаконченность, ощутимость и неощутимость и т. п. Но все эти оттенки имеют уже второстепенное значение" (171)¹⁴ .

Соотносительные видовые образования от одной основы решительно объявлялись разными словами. Так, проф. Н. К. Грунский, выражая господствующую точку зрения, считает "более правильным" мнение Миклошича, что "глаголы разных видов в сущности разные глаголы" (174). Между тем на этой почве возникло множество недоумений, чаще всего связанных с вопросом, как относиться к формам так называемого "многократного" и "однократного" вида. В научной грамматике все более и более созревало убеждение, что выделение многократного и однократного "видов" несоотносительно с делением глаголов на основные виды — несовершенный и совершенный¹⁵ . Ведь качественные видовые значения явно подчинили себе количественную дифференциацию оттенков действия (по "кратности"). Различаемые по количественным признакам по "степени длительности" однократный и многократный виды, естественно, представлялись многим лингвистам лишь разновидностями основных видов — совершенного и несовершенного (176).

Л. П. Размусен в 90-х годах XIX в. писал: "Однократные глаголы, как кинуть, блеснуть, лопнуть, не составляют особого вида, ибо от других глаголов совершенного вида отличаются только в количественном отношении, означая действие, продолжающееся так кратко, что говорящему невозможно различить в нем более одного момента... Мы в этом случае рассматриваем как одно целое такое время, такое пространство, которого мы иначе рассмотреть не в состоянии. Разделяя же виды по категории единства, мы не можем сопоставить с ними какого-то "однократного" или "мгновенного" вида, ибо это значило бы внести в разделение посторонний принцип" (177). Проф. Г. К. Ульянов писал о глагольных основах со значением однократности: "Нельзя это значение данных основ рассматривать как значение соотносительное с кратным и противополагать значения многократное и однократное: однократное значение есть только частный случай значения недлительности" (178). "Русские основы с -ну- нельзя называть однократными вследствие того, что они ни по формам, ни по значению не стоят в связи с основами кратными: они производятся непосредственно от основ, обозначающих длительное время признака, но признака составного; вследствие этого значение недлительности в этих основах легко видоизменяется в значение моментальности. Однако... это видоизменение не является необходимостью" (179). "Если длительное время признака представляется как сложное или составное из отдельных моментов, то представление недлительности такого времени может быть именно представлением его отдельного момента. Этого рода значение недлительности... удобнее называть значением моментальности, а не значением однократности (разрядка наша. — В. В.), так как этот последний термин указывал бы на какое-то отношение данного значения к значению кратности, между тем как в действительности между тем и другим значениями нет никакого отношения" (180). Сложные основы с моментальным значением производятся не только от кратных, но и от таких некратных основ, которые обозначают действия, состоящие из отдельных моментов (например: толкнуть — толкать; прыгнуть — прыгать; плюнуть — плевать и т. п.).

Точно так же и многократные глаголы стали рассматриваться как разновидность несовершенного вида. Л. П. Размусен писал: "К несовершенному виду принадлежит и особый разряд так называемых "многократных" глаголов (говаривать, нашивать, бирать, знавать и др.), которые собственно с усиленною степенью наглядности выражают то представление одной только вещественности, которое вообще выражается несовершенным видом, а затем уже употребляются при повторении действия".

Однако оставалось неясным, считать ли, например, сидеть и сиживать разными словами или формами одного слова, тем более что форма сиживал понималась как давнопрошедшее время к глаголу сидеть. Многократный вид еще очень долго ставился в параллель с несовершенным и совершенным как соотносительная с ними категория. Так, проф. В. А. Богородицкому в своем курсе грамматики приходилось настоятельно возражать против признания многократного вида особой категорией. Проф. Богородицкий находил в беспредложных глаголах на -ывать, -ивать и на -ать (типа бирать, видать и т. п.) лишь особый оттенок значения "в смысле прошедшего обыкновения (напр., едал = случалось есть)" (181).

Труды проф. Г. К. Ульянова, акад. Ф. Ф. Фортунатова, проф. А. Мазона, акад. А. А. Шахматова, проф. В. А. Богородицкого, А. М. Пешковского, С. О. Карцевского и других (182) содействовали укреплению и распространению учения о двух видах русского глагола — совершенном и несовершенном.

Вместе с тем вошла в общий научный и учебный обиход (особенно под влиянием учения Потебни и фортунатовской концепции формы отдельного слова) мысль о том, что разные видовые образования от одной и той же основы всегда являются разными словами.

Однако в понимании значения и назначения двух основных видов — особенно совершенного — не было достигнуто единства, несмотря на то, что общее определение самого понятия вида не вызывало больших разногласий. Достаточно сопоставить определения категории вида у таких исследователей, как Фортунатов, Бругман, Шахматов, Мейе, Овсянико-Куликовский и Пешковский. По Фортунатову, понятие вида обнимает "такие образования основ в глаголах, которыми данные явления (т. е. действия. — В. В.) обозначаются... по отношению к их существованию во времени" (183). Это определение популяризируется А. М. Пешковским: "Категория вида обозначает, как протекает во времени или как распределяется во времени тот процесс, который обозначен в основе глагола" (184). Очень близко к этому подходит и формулировка А. А. Шахматова: "Видами называются те различия в глагольных образованиях, которыми обозначаются различия в способе прохождения (течения, совершения, выполнения) действия или состояния, выраженного глагольной основой" (185). (Ср. у Бругмана: "Вид — это способ и путь прохождения действия, выраженного глаголом" (186).) В сущности, о том же, но в форме описания, а не логического определения говорит и Овсянико-Куликовский: "Видами называются глагольные формы, изображающие действия (состояния) с их качественной стороны, по признакам длительности, медленности, скорости, мгновенности, повторяемости и др." (187).